- Дорого оно не обойдется. Да что это за вирус, которым ты заразил меня? Мы только и говорим о деньгах! Во сколько бы это ни обошлось - успокойся, будет стоить мало, - мы запустим им гусениц. Пусть ловят их, а тем временем… Генри, друг, конь дрожит в нетерпении. Но не ранее ноября. Дожди нужны, и роса, и начало сафры. Пусть они заведут машину. Пусть поставят задачу: девять, восемь или семь миллионов! Собирать же им будет нечего…
- Дай бог! Но, Майк, я всецело полагаюсь на твой опыт. Совершенно необходимо, чтобы они там были заняты и думали, что это и есть наш настоящий удар.
- Ставлю на карту дружбу с тобой, Генри! Я ее ценю больше, чем ты, и не рискую! Потратиться придется только на людей, которым надо будет высадиться в Ориенте. Не вздумай скупиться, и желающие найдутся - успевай отбирать. Тем более речь идет не о той высадке, за которой последует революция. Тихое дело. Ночью спрыгнули с лодочки, ушли в горы или по деревням, рассыпали по полям из мешочков яйца, почти микроскопические, невидимые, и все в порядке!
- Говори понятнее.
- Мы давно работали над огневкой, по другому заданию, для другой страны. Яиц ее у нас достаточно! За неделю еще соберем. Отлежатся в инкубаторах, и за десять - семь дней до появления гусениц разбросаем по полям Ориенте. Нужна неделя, затем еще две в инкубаторах и еще одна. Сегодня восемнадцатое. Вот и получится, что в последних числах октября и начале ноября они там будут заняты до предела, ломая голову, как уничтожить огневку. Готовь человек пять-шесть. Продумай их высадку, а я обеспечу материалом.
- Это выход, Майк! Я вдруг поверил тебе. Сейчас доложу, а вечером встретимся на углу Флаглер и Двадцать второй авеню, в твоем любимом "Ранчо Луна". После… после поедем к той подающей надежды солистке. - Мистер Браун зажмурился.
- Генри, здесь я тебя должен огорчить. Она уволилась и, как утверждает мой шеф охраны, уехала из Майами.
- Скажи, пожалуйста! Какой милый протест против злодейства гангстеров.
Академик Майкл отвел глаза, а мистер Браун взялся за трубку белого аппарата, откуда сразу же послышался голос телефонистки.
- Оперативного дежурного!
- О'кей, сэр!
- Хелло! Говорит Шестнадцатый из Майами. Соедините меня с Третьим! - Мистер Браун прикрыл трубку рукой. - Только бы оказался на месте. Надо немного разрядиться, поехать до ужина на пляж… Хай, Бобби! Здесь ужасно жарко, но приятные новости. Мы провели "нулевой" вариант. Они там повозятся. Есть людские потери с нашей стороны, но не очень значительные. Важно, что дело сделано и никаких следов. Нет, нет! Какие газеты? Абсолютно нет оснований. Однако, исходя из возможностей нашей лаборатории здесь - ее шеф знает свое дело - мы через месяц проведем еще одну отвлекающую акцию. Главное? Готово и ждет выстрела стартового пистолета. О новой затее сообщу телеграммой. Да? Ты полагаешь? Надо лететь? Тогда через неделю, Бобби. Запущу, отлажу все детали и прилечу доложить. У меня все. Хорошо. Всем привет и передай, что стараюсь, О'кей!
Рамиро шлепнул своего друга ладонью по голой спине и помчался, минуя цементные дорожки, прямо по траве к бассейну. Они с Педро решили искупаться и позагорать перед обедом.
- Ну, ты чего? - Рамиро вынырнул и не увидел Педро рядом. - Что происходит?
Родригес ускорил шаг и впервые поймал себя на мысли, что не погнался за Рамиро, поскольку "положение обязывает". Чертыхнулся в сердцах и побежал,
Наплававшись вдоволь, они улеглись на лежаки, покрытые циновками.
- Не знаю, как наши жены, Педро, но я очень доволен нынешней прогулкой. Мне всегда казалось, что здешние места в отличие от буйных восточных районов созданы разумным существом - очень аккуратным, любящим детей и не лишенным эстетических чувств, - произнес Рамиро.
- Ас самолета эти места напоминают игрушечную страну, особенно вереница слонов-моготес, - заметил Педро. - Ты заговорил об этом, а я подумал о падре Селестино.
- Где он? Я давно о нем ничего не слышал.
- До отъезда на учебу я еще какое-то время не терял его из виду. Мне было жаль его. Он ушел в себя, конфликтовал, менял приходы. Похоже, не понял и не принял революции. Постарел. Жил в Санкти-Спиритус, а теперь подался куда-то на самый край острова. Он всегда к тебе особенно благоволил.
- Мне хотелось бы свидеться с ним. Не поверишь, а сегодня, когда мы были у водопада, меня охватило странное волнение, радость, и я вспомнил падре Селестино.
- Падающая вода на природе, как и пламя костра, как и волны прибоя, - это всегда красиво…
- А вот пики, острые вершины и гребни Панаде-Гуахайбон действовали на нервы. Из-за недоступности, должно быть.
Педро Родригес и Рамиро Фернандес проводили отпуск вместе с женами в Сороа.
Известный за пределами Кубы горный туристский центр Сороа славился своим живописным водопадом на реке Манантиалес, орхидеями дендрария, "Мирадором" - смотровой площадкой в горах, с которой открывался изумительный ландшафт западной Кубы, - и магниевым целебным источником.
- А иностранным туристам здесь все нравится, - произнес Педро Родригес и задумался.
- Вот штука! - изрек Рамиро после недолгого молчания. - Педро, я совсем недавно узнал, что туризм происходит от латинского tornus - движение по кругу, туда и обратно.
- Ага! Я никогда тебе не говорил, а с детства моей самой заветной мечтой было…
- Не стать чемпионом мира по шахматам.
- Брось шутить! - Педро перевернулся на спину. - Хотя верно, и ты помнишь, Хосе Рауль Капабланка не раз говорил, что, если бы я серьезно занялся шахматами, то…
- Стал бы большим политиком! Об этом ты мечтал в детстве. - Рамиро тоже лег на спину, нежась под лучами еще жаркого октябрьского солнца.
- Нет, "Гуахиро"! Я с детства - и, клянусь, до сих пор - мечтаю о кругосветном путешествии. Но работа…
- Вот это да!
- Ты никогда не задумывался, Рамиро, над тем, что великие мореплаватели, географы и путешественники всё на земле пооткрывали до тебя? Человеку же - и это его отличает от обезьяны - необходимо чувствовать себя пионером… Узнавать неведомое.
- Согласен, Педро, загадочность неизвестного манит.
- А ты размышлял когда-либо над тем, сколь загадочны мы сами? К примеру, - Педро сел, чтобы поправить съехавшую циновку, - отчего ты, настоящий правша, гладишь или берешь тряпку, чтобы смахнуть сор со стола (я не раз замечал), левой рукой? Или почему твой самый любимый напиток - ликер "драмбуйе"?
- Верно! Вот на днях меня буквально потрясла одна научная статья об иммунитете. Какое дивное свойство организма! Я никогда не знал, сколько всяких болезнетворных, чрезвычайно опасных для нашей жизни микроорганизмов постоянно атакует нас… Ты чего? Что с тобой? - Рамиро открыл глаза и обеспокоенно посмотрел на друга. - Ты меня не слушаешь?
- Сколько нам осталось отдыхать, Рамиро?
- Восемь дней!
- Вам троим, но не мне. К нам спешит начальник отделения в Канделарии. По походке вижу, был звонок из Гаваны.
- А может, генерала присвоили.
- Он бы не шел, а летел. Нет, "Гуахиро", мне надо собираться. Там что-то стряслось. Где наши жены?
- Принимают ванны у источника. - Рамиро приподнялся на локтях и увидел двух военных, которые быстро шли к бассейну.
Педро Родригес не ошибся: его просили быть у телефона директора туристского центра в шестнадцать ноль-ноль.
Прочитав донесения Хоты-9 и Р-16, в которых говорилось об опасности новой диверсии ЦРУ, направленной теперь против сахарного тростника, полковник Родригес предложил начальнику Управления санэпидемслужбы агроному Флавио Баррето созвать у себя совещание. К назначенному часу в кабинет Баррето явились ведущий энтомолог страны, начальник Госстанции защиты растений Роберто Веласкес, руководитель и ответственные работники Института сахарного тростника Академии наук Кубы.
Флавио Баррето, открывая совещание, заметил, что сахарный тростник в экономике Кубы занимает среди других сельскохозяйственных культур первое место и что под эту культуру отведена треть всех угодий страны.
- Однако всем вам хорошо известно, что сахарный тростник в условиях Кубы в связи с особенностями климата подвержен воздействию многих вредителей в течение всего года. Наиболее опасный среди них - огневка. Вредоносность ее проявляется в снижении веса стеблей и в потере содержания сахара в соке тростника. Повсеместное распространение огневки, следующие одна за другой генерации и характер вреда затрудняют защиту от нее. Огневка обирает нас ежегодно на сотни тысяч тонн сахара.
Флавио Баррето посмотрел в сторону Педро Родригеса, а тот и без взгляда уже догадался, что последние слова ведущего сотрудника минсельхоза были обращены именно к нему. Только вот что-то насторожило Родригеса, когда Флавио Баррето говорил о трудностях борьбы с вредителем.
- Итак, огневка сама по себе ежегодно доставляет нам много хлопот. А сейчас мы опасаемся, что у нас на острове искусственным и тайным путем ловкий противник может распространить этого вредителя сахарного тростника. Да, компаньерос, есть все основания полагать, что правительство США задумало новую диверсию против нас. Нам следует принять меры, чтобы оградить сафру этого года от потерь. Их огневка может оказаться совершенно новым явлением для нас. И это мы обязаны предвидеть. Поэтому прошу каждого высказать свое мнение и, может быть, сразу конкретные предложения.
Когда главный энтомолог, заканчивая свое выступление, произнес: "Таким образом, мы встретим возникшую проблему во всеоружии и решим ее своими собственными силами", - и агроном Баррето согласно закивал, молодой человек в спортивной куртке, до этого скромно сидевший в дальнем углу, вскочил на ноги.
- Невозможно! Нужно обратиться за помощью к советским товарищам! - Глаза его блестели.
- Не горячись, Альберто! Погоди. Получишь слово. - Баррето поднял руку.
Полковник Родригес уже знал, что этот Альберто, молодой ученый, к которому, однако, все обращались просто по имени, уже несколько лет изучает методы борьбы с огневкой на Кубе и что у него есть свои публикации, а о результатах его исследований говорилось еще в 1975 году на VIII Международном конгрессе по защите растений, проходившем в Москве.
- Кто еще желает высказаться? - спросил Баррето. Все повернули головы в сторону Альберто. - Ну вот, теперь давай начинай про свою осу.
Альберто не обратил внимания на слова Баррето: он был слишком обеспокоен нависшей угрозой, размеры которой никто не мог себе даже представить.
- Да, огневка в условиях Кубы - серьезный вредитель сахарного тростника. Опаснее ее ничего нет. Причиняемый огневкой ущерб ежегодно исчисляется сотнями тысяч тонн сахара. В прошлую сафру мы провели исследование в провинции Матансас и обнаружили там после повреждения огневкой чистой потери семь тысяч шестьсот восемьдесят четыре тонны сахара. Самый эффективный и дешевый метод борьбы с огневкой на сегодня у нас - это использование естественных ее врагов - энтомофагов. Они уничтожают и отложенные яйца и гусениц. Мы в Институте сахарного тростника установили на Кубе около двадцати видов энтомофагов, но самым опасным следует признать "трихограмму фасциатум", которая на отдельных участках плантаций поражает до девяноста процентов яиц огневки. Мое предложение: уже сейчас создать все необходимое для разведения культуры "трихограммы" в лабораторных условиях. Я бы мог сказать, конечно, и об устойчивых к огневке образцах сахарного тростника, но вижу, что это к моменту не относится, хотя к общей проблеме борьбы с огневкой - да! И еще раз призываю руководство, не теряя ни часа, обратиться к ученым Советского Союза, например, в Ленинград, в Институт защиты растений. Там подскажут нам и другие методы борьбы.
- А почему вы так настаиваете на этом? - спросил с места Родригес.
Альберто с удивлением посмотрел на незнакомого человека, одетого в штатский опрятный костюм, но не смутился и уверенно продолжил:
- Дело в том, что у нас иногда встречаются настроения, подчиняясь которым люди принимают неверные решения. А проблема, возникающая в связи с огневкой в эту сафру, очень серьезная. - Альберто произнес это твердым голосом и сел.
В конце совещания - последним выступал Роберто Веласкес, который поддержал Альберто, - было решено обратиться за советом и помощью в Академию наук СССР.
Ровно через неделю пришел положительный ответ. Педро Родригес вместе с Роберто Велаекесом побывал в Москве и Ленинграде. И возвратились они, уверенные в том, что "диатраею сакхаралис" ждет та же участь, что и "тохсоптеру ауранти".
Кубинские биологи и энтомологи подготовились встретить "чужую" огневку и начать с ней немедленную борьбу по трем направлениям.
Первое - разведение осы-паразита "трихограммы". Второе - генетический метод, заключающийся в искусственном размножении в условиях лаборатории самцов бабочки огневки, которых затем стерилизуют и выпускают на природу. Они вступают в соперничество с детоспособными самцами, вытесняют их и оплодотворяют самку. Та откладывает яйца, из которых не появляется гусениц. Третье направление - химический метод, или использование синтетического полового феромона самки. Этот атрактант помещают в картонные Ловушки. Самцы летят, привлекаемые атрактантом, и попадают на липкие стенки ловушек.
…В день, когда все страны Америки отмечают свое открытие, Педро Родригес подвез Рамиро Фернандеса домой и по пути рассказал о том, какой сюрприз готовят им Соединенные Штаты. Уже попрощавшись, Родригес сказал:
- Так вот, Рамиро, играй мы с тобой в шахматы, можно было бы сказать, что на доске сложилась корректная комбинация - правильная во всех вариантах, в которой все зависит от хода противника. Для нас очень важно знать этот ход, поскольку в действительности комбинация далеко ведь не корректная.
Глава III
БЕССМЕРТНАЯ ПАРТИЯ
Удар громыхнул за окном так внезапно, что Педро Родригес вздрогнул. За делами он не заметил, как уже давно все кругом затихло, притаилось. Даже телефонные звонки угомонились. "Уголовник вздрагивает при стуке двери, клептоман - от шороха за спиной, а я стал бояться грома. У типографа - туберкулез, у шахтера - антракоз, у официанта - варикозное расширение вен, а у человека моей профессии?" - подумал полковник.
Дверь кабинета отворилась, и на пороге показалась Эсперанса, нарядно одетая, с цветком орхидеи на блузке.
- Полковник, я хочу затворить окна.
- Рановато, однако, в этом году меняется сезон.
- В районе Малых Антильских формируется первый циклон. Отсюда ранний дождь.
- А у тебя светло на душе… Встал на ноги отец?
- Поправляется, спасибо. Но светло, полковник Родригес, оттого, что майор Павон сделал мне предложение.
- Этого надо было ожидать, и я рад за тебя.
- А ваш друг Фернандес в проошлый раз так и сказал: "Если Павон решится, то гром ударит среди ясного неба".
- Вот и ударил. Впрочем, оно не такое уж ясное. - И про себя добавил: "В прямом и переносном смысле".
- Не знаю, смогу ли я соответствовать…
- Лучшей подруги ему не найти! Только дай слово, Эсперанса, что не оставишь работу. Ну, уж если очень прижмет, когда появится потомство. - Родригес поднялся. - Будь счастлива. Дай пожму твою руну. - И, взяв со стола томик Лермонтова, открыл нужную страницу, прочитал:
Дай бог, чтоб вечно вы не знали,
Что значат толки дураков,
И чтоб вам не было печали
От шпор, мундира и усов;
Дай бог, чтоб вас не огорчали
Соперниц ложные красы,
Чтобы у ног вы увидали
Мундир, и шпоры, и усы!
- Это, видно по всему, означает напутствие. Любить, хранить верность, быть другом, - улыбнулась Эсперанса - она не знала русского языка.
- Примерно. - И полковник перевел стихи на испанский. - Там уже есть кто?
- Да!
- Пусть заходят. А тебя от души поздравляю, Эсперанса. В добрый путь!
Деловая встреча с флавио Баррето, Роберто Веласкесом и еще тремя специалистами из минсельхоза прошла удачно. Служба прогнозов и сигнализации болезней, увеличив втрое количество проб, не нашла отклонений в поведении гусениц огневки. Единственным тревожным фактором была обнаруженная в ряде мест головня - грибковое заболевание сахарного тростника. Однако флавио Баррето успокоил:
- У наших "чистых" ученых есть своя болезнь, которую тоже не мешало бы изучить. Чуть что - срыть, уничтожить, а у нас задача - борьба за урожай! В районе Пилона заражен головней сорт В42231. Он неприхотлив и только там, на каменистых, засоленных почвах, и может расти. Перепахать? Значит, надо три раза перепахать, а затем 25 месяцев ждать урожая. В провинции Матансас, под Лимонаром, как-то возник очаг. Подозрительный? Да! На поле частного владельца было неприятно глядеть. Каждое второе растение поражено. Поле не попе, какая-то свалка ржавого железного прута. А вокруг другие сорта и ни одного больного! Мы установили, что тому гуахиро привозил полный чемодан черенков какой-то "специалист" из Гаваны. Условно сорт из чемодана назван Матансас-22, или М22. Он оказался чрезвычайно приспособленным к черным, тяжелым почвам района, но и исключительно восприимчивым к головне. И этот очаг ликвидировали, а все остальные пока не проблема.
- Да, Флавио, но почему ты не желаешь прислушаться к нашему голосу? - спросил Веласкес. - Мы с тобой так можем недооценить опасность. Два года назад, полковник Родригес, головня почти полностью уничтожила посевы сахарного тростника на Ямайке. И все ученые заговорили, особенно в США, что споры головни с высотными потоками воздуха прибыли в наш регион с африканского континента. Ты же знаешь, головня плохо летает. Ну, пусть долетела, но с чего это она села лишь на Ямайке, не зацепив никакой другой страны и нас? Вот это меня и настораживает! Сельское хозяйство Ямайки тут же поддержали американские компании. А головня-то уже рядом! Я продолжаю опасаться ее вспышки на Кубе.
- Ну, хорошо, Веласкес, решено: в понедельник подготовленную Госстанцией брошюру, предостерегающую наших земледельцев от возможной вспышки головни, мы утвердим у министра и через неделю распространим по всей стране. Заодно доложим о головне на заседании коллегии министерства. Это все! - подытожил Баррето, и одновременно в динамике послышался голос Эсперансы:
- Компаньеро полковник, прошу прощения, но к вам комендант по очень срочному делу.
- Пригласи! - Полковник извинился и прошел с комендантом и бойцом, одежда которого была заляпана краской и испачкана известкой, в другую комнату.
Через минуту из-за плотно закрытой двери послышался резкий голос полковника, но слов разобрать было нельзя.
В комнате между тем происходило следующее.