* * *
Поздней осенью, когда зарядили дожди и установилась холодная пасмурная погода, лесника стало тревожить, что лиса не желает спать в приготовленной для нее конуре, где она могла бы укрыться от дождя и ветра. Он даже перенес конуру от стены поближе к куче хвороста и повернул лазом к тому месту; где спала лиса, устроившись под колючими прутьями хвороста. Но лиса и теперь не захотела залезть в конуру, а продолжала Спать на старом месте. В конуру охотно полезла бы Пийтсу, чтобы быть поближе к Моссе, но она не могла протиснуться в отверстие: его нарочно сделали поменьше, как раз по размеру лисы. Так Пийтсу волей-неволей пришлось убираться из-под елки, чтобы в другом месте поискать себе укрытие от осенних ливней.
Как-то утром Атс вышел посмотреть на Моссу, но тут же вернулся обратно с громким криком, что лиса исчезла.
- Что за чушь ты несешь! - удивилась мама. - Кто ее мог унести? Может, у нее цепочка порвалась?
- Цепь лежит на земле, а Моссы нет, - стоял на своем Атс.
- Не может такого быть, - сказала мама. - Наверное, ты плохо смотрел. Иди и поищи хорошенько, она где-нибудь там.
Атс снова пошел искать свою Моссу. На этот раз он обратил внимание, что там, где всегда спала лиса, появилась небольшая кучка земли и через нее тянется цепь. За горкой земли виднелась маленькая дырка, уходящая под кучу хвороста. Атс взялся за цепь и подергал ее. Из-под хвороста показалась голова Моссы. Атс снова кинулся в комнату, еще быстрей, чем раньше, крича во все горло:
- Мама, эй, мама! У лисы под хворостом гнездо, туда дырка ведет. Я дернул за цепочку, и Мосса высунула голову. Иди погляди, ну иди же! Какое красивое гнездо!
Но маму крики Атса нисколько не взволновали. Довольно спокойно она сказала:
- Где это видано, чтобы звери и птицы осенью на гнездо садились?
- Но Мосса в самом деле приготовила себе гнездо, иди же, посмотри! - упрашивал мальчик.
- Мосса приготовила себе к зиме нору, вот и все, - высказала предположение мама, - ей совсем не хочется спать на снегу.
- А почему Пийтсу не делает себе нору? - спросил Атс. - Разве она не умеет?
- Пийтсу нет в этом надобности. Когда ударят морозы, она будет жить у нас в доме, - объяснила мама.
Лесник, увидев, что лиса и в самом деле роет под хворостом нору, расширил вход в конуру, чтобы в нее могла пролезть Пийтсу. Так собака стала ночевать в конуре, а лиса в норе. Атс натаскал к норе соломы, сена и мха, чтобы Мосса могла устлать ими свое жилище и сделать его поуютнее. Кто знает, сколько строительного материала, принесенного мальчиком, использовала лиса, чтобы ей спалось помягче в норе, но он-то, во всяком случае, с радостью думал о том, что оказал лисе великую услугу.
Атс охотно сам залез бы в лисью нору, чтобы посмотреть, как она выглядит изнутри. Он укоротил цепь, чтобы лиса не смогла помешать ему, когда он начнет свои исследования. Мальчик даже попытался просунуть голову в нору, но все попытки его оказались напрасными: отверстие было слишком мало. Можно было только дивиться, как лиса сама пролезает в него. Но если бы Атсу даже удалось просунуть голову в лаз, толку от этого не было бы никакого: ведь в норе было так темно, что человеческий глаз ничего бы в ней не разглядел.
То ли по примеру Атса, то ли из собственного любопытства, Пийтсу тоже попыталась навестить лису в поре, но и ей тоже сделать этого не удалось: роя туда вход, лиса учитывала только свои потребности и совсем не думала о размерах своего лучшего друга Пийтсу. К тому же Мосса уже на пороге весьма враждебно встретила Пийтсу, оскалив свои белые, острые зубы. Когда же собака попыталась расширить отверстие, Мосса так рассердилась, как будто она никогда и не была ее другом.
Всерьез их возней интересовался только Атс. С покрасневшим от холодного ветра носом и с посиневшими губами топтался он под елкой и не отрывая глаз наблюдал за хлопотами Моссы и Пийтсу, за их ссорами и раздорами. Он никак не мог понять, почему Мосса не разрешает Пийтсу заглянуть к ней в нору, раз собаке так этого хочется. Он спросил об этом у мамы.
- Ведь Мосса выкопала эту нору для себя, Пийтсу нечего туда соваться, - пояснила мама.
- Ну и что с того, что Мосса ее выкопала, - удивился Атс, - а если мы построим себе дом, мы тоже никого туда не пустим?
- Пустим, конечно, но ведь лиса не человек, - сказала мама. - У зверей все по-другому. Если кто хочет иметь гнездо, сам должен его построить. У них ведь нет плотников.
- Ну, не совсем так, - вмешался в разговор отец, слышавший мамины объяснения. - Дупло в дереве долбит дятел, а гнездо там строит скворец или еще кто-нибудь. Кукушка никогда себе гнезда не вьет, она кладет яйцо в чужое гнездо, чтобы самой птенцов не кормить. А про лису говорят, что она иной раз заберется в барсучью нору, да так там нагадит, что хозяин от этого запаха из собственного дома бежит.
- А разве барсук не может справиться с лисой? - спросил Атс.
- Значит, не может, раз лиса выгоняет его из норы, которую он своими десятью когтями выкопал, - проговорил отец. - Лиса ведь мошенница и обманщица, такие всегда за чужой счет живут.
- Мосса вовсе не мошенница и не обманщица, она сама выкопала себе нору под кучей хвороста, - вступился за лисенка Атс.
- На цепи и мошенник - честный человек, - сказал отец, но Атс так и не понял, что отец имел в виду, и разговор на этом кончился.
Однако, подумав немного, Атс снова спросил:
- А Пийтсу - мошенница и обманщица?
- Почему ты так думаешь? - в свою очередь, спросил отец.
- А почему она живет в конуре, которую ты сколотил? - ответил Атс.
- Ну, это совсем другое дело, - пояснил отец, - Пийтсу служит нам и за это получает еду и жилье.
- А разве я тоже вам служу, ведь у меня есть еда и квартира?
- А как же иначе, - ответил отец. - Ты присматриваешь за Моссой, бегаешь по двору, спишь, дразнишь петуха - это и есть твоя работа.
Атс внимательно поглядел отцу в лицо, как будто хотел понять, говорит он всерьез или шутит. Но прежде чем он пришел к какому-либо выводу, мама сказала:
- Только красное одеяло ты не должен больше надевать на голову, не то петух опять кинется на лису и она оторвет ему голову, второй раз он одними перьями из хвоста не отделается.
- А без головы никакой петух петь не будет, - поддержал отец маму.
- Если у петуха нет головы, значит, он мертвый, - сказал Атс, - а мертвые петухи не поют.
- Что правда, то правда, мертвые петухи не поют, - согласился отец.
* * *
Когда землю покрыл снег и ударили морозы, Атса стал мучить вопрос, возьмет ли отец лису с собой в лес или всю долгую зиму ей придется спать в своей поре да сидеть на привязи под елкой. Сначала Атс приставал с этим к маме, потом стал надоедать отцу, хотя у него было столько хлопот с вывозом деревьев и бревен из леса, что ни о чем другом он и слышать не хотел.
- С какой это стати мне брать ее с собой, куда я ее там дену! - уже начиная сердиться, отмахнулся он от мальчика.
- Конечно, - согласилась мама, - куда папе девать лису, он же будет по горло занят с лесорубами.
- Давайте я пойду ее сторожить, - предложил Атс.
- Тоже мне, нашелся сторож, - ответил отец, - чего доброго, уснешь в сугробе, как осенью уснул в скирде на помещичьем поле, хоть целую волость сзывай тебя да лису разыскивать.
- В снегу я не засну, в снегу холодно, и солнца тоже нет, - возразил мальчик.
- От сильного мороза детей клонит в сон так же, как от жаркого солнца, - проговорила мама.
- Пана разожжет костер, вот и не будет холодно, - сказал Атс.
- Кто ж тогда будет лису пасти, если ты будешь сидеть у огня? - спросила мама.
- Лиса тоже будет сидеть у костра, - ответил Атс.
- Лиса не человек, чтобы у костра сидеть, - сказала мама, - Лисе побегать хочется. Ей ведь не холодно, она в теплой шубе.
Но все эти разъяснения ни к чему не приводили. Атс клянчил и клянчил, чтобы отец отвел лису в лес и показал ей, как там красиво зимой, когда много снега, и чтобы он взял с собой его, Атса, который будет сторожить лису. В конце концов все поняли, что Атс заботится не столько о Моссе, сколько о себе самом, и что ему очень хочется пойти в лес вместе с отцом и возчиками, отправлявшимися туда длинной вереницей на скрипучих дровнях, с запряженными в них пофыркивающими лошадьми. На белом снегу, покрывавшем землю и лежавшем на деревьях, люди казались черными, как уголь, а голоса их будто падали к ногам в мягкие сугробы.
Лес стоял безмолвный и тихий. Почему-то именно таким он особенно нравился Атсу. Нравилось ему и то, что снег был весь покрыт следами. По следам можно было догадаться, какой зверь ходил по лесу и что у него было на уме - то ли он просто бродил, то ли убегал в страхе от сильного противника. Когда прошлой зимой Атс несколько раз ходил с отцом в лес, отец то и дело показывал ему рукой на следы и объяснял:
- Гляди-ка, здесь заяц скакал - во, прыжки какие длинные! Ну, ясное дело, собака за ним гналась, вот и ее следы. Только когда снег глубокий, собака зайцу не страшна: заяц по снегу бежит, а собака проваливается, вязнет в нем, как в мучном ларе.
В одном месте отец спросил Атса:
- Гляди-ка, что это за следы? Узнаешь?
Атс таких следов никогда не видал.
- Что ж ты за мужчина, если не можешь узнать следов косули, - проговорил отец. - Видишь, как она здесь прыгала? Все время на одном месте; для нее глубокий снег - сущая беда, ни взад ни вперед двинуться не может, только вверх да вниз скачет, вверх да вниз. А собакам праздник - могут козлятиной полакомиться.
Было это в прошлом году, тогда Атс еще не знал, как выглядят следы косули. Приведись ему теперь их увидеть хоть бы один разочек, сразу узнает. А еще он знает, как выглядят на снегу следы белки или мыши, ни за что не спутает.
- Я все следы уже знаю! - похвастался он отцу.
- Ничегошеньки ты еще не знаешь, - возразил отец.
- А вот знаю! - возразил Атс. - Ты только возьми меня с собой в лес, сам увидишь, что я все следы знаю.
- Ну-ка скажи, какие следы оставляет лиса? - спросил отец.
- Круглые, в один ряд, - ответил Атс.
- Это же кошкины следы, - вмешалась в разговор мама.
- А вот и нет, у лисы следы тоже в ряд идут, - заспорил мальчик, - ровно-ровно, как у кошки, только побольше. И ведь кошка зимой в лес не ходит, так что если встретишь в лесу следы цепочкой, это лисьи. Папа сказал: если хочешь, чтобы лиса попалась в капкан, надо ставить его как раз на цепочку ее следов, да так, чтобы один след пришелся на капкан. А знаешь, как это делается? Надо выстругать деревяшку, похожую на лисью лапу, и ею выдавить на капкане след. Когда это сделаешь, надо идти наперерез лисьим следам так, чтобы твои следы пересекли след лисы. Лиса всегда возвращается по старым следам. Она увидит твой след и подумает: "Ага! Здесь человек прошел", - и побоится идти дальше. Но и обратно ей не хочется, идти-то ей надо вперед. Вот она и стоит, раздумывает про себя, потом поворачивает, хочет твои следы обойти, но конца найти не может, возвращается, переходит цепочку своих следов, хочет твои следы с другого конца обойти. Но второго конца тоже нет, и она опять возвращается к своим следам, пока не наберется храбрости и не начнет медленно идти по ним, осторожно, след в след ступает. Вот какая она хитрая! И все-таки она и глупая. Думает, будто все следы сама проложила, ан нет - тот, на капкане, деревянной лапой сделан. Как только она свою лапу в этот след поставит, капкан как бабахнет! Вот и попалась, плутовка, никуда теперь не уйдет… Видите, я вправду все про лисьи следы знаю, - хвастливо закончил Атс свой рассказ.
- А как выглядит лисий капкан, ты знаешь? - спросил отец.
Этого Атс не знал.
- Зато ты знаешь, как ловить им лису! - засмеялась мама.
- Ну что ж, отлично, - сказал отец, - лису ты ловить умеешь, капкана только не хватает. А теперь еще один, совсем маленький вопрос: скажи, как ты установишь капкан - просто положишь на землю или привяжешь к чему-нибудь?
- Просто положу, - уверенно ответил Атс, потому что рассказ отца про то, как ловить лису капканом, запомнился ему навеки.
- Почему же? - допытывался отец.
- Потому что если капкан закрепить, лиса отгрызет себе лапу и уйдет на трех ногах своей дорогой, - объяснил Атс. И глаза его странно заблестели, как будто на них набежали слезы, а губы чуть заметно задрожали.
- Правильно! - похвалил его отец. - Вот какой непокорный зверь лиса. За то, что ты так хорошо все запомнил, я возьму тебя и Моссу в лес, пускай только потеплеет немного.
Но Атс словно бы и не слышал этих таких важных для него слов, он думал про лису, которая для спасения жизни готова отгрызть себе лапу.
- А разве ей не больно, когда она ее грызет? - спросил он у отца.
- А ты как думаешь? - спросил в свою очередь отец. - Конечно, больно. Страшно больно! Но она не обращает внимания на боль, терпит.
- А человек тоже вытерпит такую боль, если попадет в канкан? - спросил Атс.
- Так ведь никто же капканов на людей не ставит, - ответила мама.
- А если бы кто-нибудь поставил? - твердил свое мальчик.
- Кто же это может сделать такое? - удивилась мама.
Атс не знал, кто может поставить капкан на человека, раз человек ставит на лису. Да это не очень-то его и интересовало. Ему только было очень важно знать, кто может больше вытерпеть - человек или лиса и кто из них храбрее.
* * *
В тот день, когда Атс и Мосса пошли с отцом в лес, снег падал мягкими хлопьями. В открытом поле, наверное, задувал сильный ветер: порой лес начинал шуметь и с деревьев сыпался снег. Но в лесу было совсем тихо.
Мосса никак не хотела примириться с тем, что должна ходить по тропинке, тогда как Пийтсу, проваливаясь глубоко в снег, носится по лесу, гоняясь по следам какого-нибудь зверя. На вырубке, где возчики укладывали поваленные деревья на дровни, отец обвязал Атса веревкой и ушел заниматься своими делами - выдавать предназначенный для вывоза материал. Атс слонялся по вырубке среди пней, между поленницами дров и грудами бревен, благо рабочие со своими лошадьми и дровнями проложили дороги во все стороны. Атс даже не побоялся свернуть с дороги, хотя и проваливался в снег по пояс, а кое-где еще глубже. Дома ему не разрешалось возиться в глубоком снегу: мама боялась, что он промочит одежду. Теперь наконец он мог без помехи проверить, окажется ли где-нибудь снег выше его головы или нет. Но выше головы снег нигде не доходил, это Атс скоро понял. Даже когда он встал на четвереньки, голова его все равно торчала из снега. Это он установил около штабеля бревен, под который забралась лиса, да так там запуталась, что не могла двинуться ни взад ни вперед. И Атс и лиса дергали за цепочку, то вместе, то порознь, но ничего не помогало - хоть цепь рви. Атс совсем уж собрался звать на помощь отца, но подумал, что он все равно не сможет залезть под бревна: очень уж он большой. Если кто туда и сможет пролезть, так только он, Атс, да и то потому, что нижние бревна случайно оказались уложены на высокие кочки. Так что Атс, ни слова не сказав отцу о своей беде, сам полез под бревна вытаскивать лисий поводок. Он чуть не засмеялся, когда увидел, как все просто: лиса раза два-три обмотала цепь вокруг тоненького пенька, а раскрутить не умела.
- Какая же ты глупая, - сказал Атс Моссе, сидя рядом с ней на корточках, весь в снегу, заячья ушанка сползла ему на глаза, так что он едва различал предметы вокруг себя. - Лапу себе отгрызть - это ты сумеешь, а вот выбраться самой из-под груды бревен не можешь, приходится тебе помогать. Думаешь, это так легко?
Но Мосса ничего не думала, она только все сильней и сильней натягивала цепочку, стремясь вперед, только вперед: ей казалось, наверное, чем дальше - тем лучше.
Этот поход в лес Атса и Моссы, был не последним. Отец даже раза два вставал на лыжи, чтобы поспевать за Моссой через сугробы и канавы, через леса и болота, где снег лежит по пояс, а местами и по грудь.
Однажды, когда Атс с Моссой вволю нагулялись по мягкому снегу на старых вырубках, откуда вывозили дрова, хворост, бревна и колоды, отец повел их на новую лесосеку, где лесорубы валили деревья. Здесь уютно горел костер, в который дровосеки подкидывали валежник и всякие лесные отходы. Отец усадил Атса у огня, а сам пошел поговорить с лесорубами.
Пийтсу сначала побежала было за отцом, но скоро вернулась обратно к костру - погреться. Атс попытался объяснить лисе, как приятно в зимнюю стужу сидеть у костра, когда ветер то и дело бросает в глаза едкий дым. В конце концов Мосса пристроилась рядом с Пийтсу, и у Атса появилась возможность поковырять в костре. Сколько времени он этим занимался, он и сам не знал, как вдруг заметил, что лисица удаляется от костра - она была гораздо дальше, чем это позволяла ей цепь, хотя привязанная к цепи веревка по-прежнему охватывала его тело. Атс схватился рукой за веревку, дернул ее. И сразу все понял: каким-то образом веревка отвязалась от цени. Атс вскрикнул и бросился вдогонку за Моссой, но в пушистом снегу лиса была куда проворнее его. И Атс заревел на весь лес. Это услышал отец, услыхали и лесорубы.
- Что стряслось? - закричал отец.
- Мосса убежала, смотри, вон она уходит! - орал Атс во все горло.
Мужики побросали свои пилы и топоры и вместе с лесником кинулись к ревущему мальчику.
- Вон она, смотрите! - крикнул лесник лесорубам.
- Попробуем взять ее в кольцо! - закричали лесорубы и бросились врассыпную.
Но все попытки окружить лису не имели успеха. Каждый раз, до того как они успевали замкнуть кольцо, лиса ускользала из него. Один раз они уже совсем окружили ее, но она все-таки прошмыгнула между ловцами, хотя двое из них одновременно упали в снег, чтобы схватить цепь, волочащуюся за ней. Часа полтора потратили люди на то, чтобы поймать лису. Но в конце концов махнули рукой: бессмысленно было тратить на это драгоценное рабочее время. Лесник страшно рассердился. Его новая ушанка убежала в лес, сказал он. Сгоряча он сдернул с плеча ружье, собираясь выстрелить в лису, но Атс, увидав это, стал так громко и жалобно плакать, что отец закинул ружье обратно за спину.
- Ах, мерзавка, - бранился отец, - я ее кормил, обхаживал полгода, а она взяла да и дала стрекача!
- Зверь - он и есть зверь, - промолвил кто-то из лесорубов. - Ты его хоть на печь посади, все равно в лес смотрит.
- Как же это она у тебя вырвалась? - спросил отец Атса.
- Не знаю, - ответил Атс. - Взяла вдруг и побежала.
- Иди-ка сюда, покажи веревку, - велел отец Атсу.
Продолжая безутешно плакать, Атс подошел к отцу. Ему было ужасно жалко лисенка. Ведь отец говорил ему: пока лиса живет у них, она принадлежит Атсу, а лисья шкура пойдет отцу на шапку. И вот теперь Атс лишился лисенка, самого своего большого сокровища. Еще не успев показать отцу веревку, Атс, всхлипывая, спросил его:
- А Мосса не вернется назад?
- Откуда же мне знать, вернется она или нет, - ответил отец.
- А вдруг вернется! - блеснула в глазах мальчика надежда, и губы его чуть не растянулись в улыбке.