Мария Степановна вытянула вперед руку, растопырив мозолистые трудовые пальцы, покрытые старческими пятнами, а Антон уставился на ее открывшуюся ладонь. А была она очень интересная: глубокие линии бороздили мозолистые бугры, сходясь посередине в большую многоконечную звезду. Вдруг Антону показалось, что линии задвигались и впрямь стали между собой соединиться в разнообразные крестики и звездочки, которые вспыхивали голубым сиянием. Он не мог отвезти взгляд от такого волшебного зрелища.
– Знаешь ли ты, Антоша, что значит счастливым быть? – спросила Мария Степановна.
– Не знаю, – безвольно проговорил старшеклассник.
– Это означает – знать и помнить, кто ты есть на самом деле. Откуда ты родом и кто твои родные, их история. Гордиться и любить место рождения – свою землю и страну. Уважать крепко отца и мать и старших… Всему вопреки идти вперед с открытым сердцем. И как только это получается, человек становится счастливым. Но самое главное, Антон, запомни: русский человек не должен пить, иначе он забывает все это. И чем больше пьет, тем больше становится похожим на врага своего. И тогда никто его не сможет спасти от самого себя. Ибо враг селится внутри, а против себя не пойдешь, как известно. Таких людей легко видно, начинают они ругаться и поносить мать и отца своего, жену и детей, землю, где родился. И умрет он от усталости и жалости к себе. Очень горькая судьба, как та водка…
– А может он назад вернуться? Себя спасти, если поймет? – вдруг глаза Антона наполнились нечаянными слезами, которых он будто не замечая, смахнул в сторону.
Остальные ребята тоже устремили внимательные взгляды на мудрую женщину, ожидая ответа.
– Кто-то должен ему пример показать, шаг первым сделать из омута поганого. Путеводной звездой стать. И тогда, возможно, свет от звезды высветит путь для заколдованного человека. Но помни, нельзя ошибиться. Один раз обернешься – никогда не вернешься! Как в сказке.
– А женщина русская что должна делать для счастья? – робко спросила Женя.
– Доброй должна быть и другим помогать. Взрослых уважать, младших не обижать, дружить уметь, за хозяйством следить, чтоб дом был полная чаша. Да вы лучше меня должны все это знать, если в школу каждый день ходите и не прогуливаете, – улыбнулась сердечно ветеран войны и пальцем своим в лоб Антона Артамонова ткнула, от чего он обалдел слегка, а потом за голову схватился, очки на пол роняя. – НЕ БОЛИТ!
– Не болит! Ну и чудеса! – воскликнул парень, вставая.
– Да разве это чудеса? Вот влюбишься, тогда чудеса начнутся. Хороший ты парень, Антошка. Голова у тебя светлая, лоб большой, глаза милые. Тебе б эти самые, как их там, компутеры чинить.
Изумленно переглядывались ребята меж собой. Вдруг Дима не выдержал:
– А что с немцами стало после войны?
– Судили их, как и положено, но за помощь народу-освободителю отпустили после двух лет каторжных работ. И вернулись они домой живыми. Все двадцать молодцов крепких.
– Да… Дела, – не расходились ребята после такого рассказа.
Встала со своего места Мария Степановна, нечаянно забренчало что-то.
– Ой, да вы ж нам про медали не рассказали, – вспомнила Женя.
– Да про медали в другой раз, – махнула рукой ветеранша.
– Ну, хоть просто покажите, – попросил Вадик.
Мария Степановна расстегнула пиджак, и ребята ахнули. Вся грудь до самого пояса была увешана наградами, медалями и значками.
– За храбрость… – читал Вадик.
– За подвиг… – читала Женя.
– За мужество… – Дима.
– За верность… – Антон.
– Да, было времечко – потрудились малек, – улыбнулась Мария Степановна, глядя в светлые детские лица, по которым блуждали лучики от сверкающих наград.
– А как же вы не испугались?
– Так отступать некуда было! Немцы-то, небось, у себя на неметчине живут, у них свои там защитницы. А у нас кроме себя никого не было. Так что, бойся – не бойся, а вперед! За Родину! – и кулак задорно вверх подняла. – Ну что, ребята, давайте прощаться. Приятно было познакомиться, побеседовать. Хорошие вы, любознательные, вон до ночи старушку продержали. Ну, с наступающим праздником 9 мая! Не забывайте стариков. Поздравьте и своих бабушек и дедушек. Победа над фашизмом – общая, все участвовали, кто чем мог. Всем поклон. Ну, бывайте, – и, махнув рукой, пошла к выходу.
– До свидания, – кричали в след старшеклассники, а глянув в окно, обомлели от удивления. Часов десять просидели в классе, не меньше, даже на минуту не отвлеклись от сказок ветеранши. Ну и ну!
* * *
– Ну, что скажешь? Могу я надеяться? – с надеждой спросила с порога Валентина Фридриховна, которая все это время просидела в своем кабинете.
– Хорошие ребята, Валя, не беспокойся, – кивнула Балашова Мария Степановна. – Мне бы с их родителями встретиться. Понимаешь, Валь, плохих детей не бывает. Дети – лишь отражение.
– Хорошая идея, мам! Обязательно сделаем родительское собрание с ветеранами. Позовем и тетю Марусю, и тетю Галю, и дядю Олафа. Если хороший резонанс даст – я вынесу предложение на уровень ГОРОНО, – замечталась Валентина Фридриховна.
– Бабушка, – тихонько потянул за пиджак сидевший недалеко мальчик. – А ты чего там этим ребятам понарассказывала? Какая трава? Какие вилы? Ты ж совсем про танк отбитый и про госпиталь в избе организованный даже ничего не сказала.
– Германчик, – весело щелкнула по носу Мария Степановна мальчишку, – ты давай бабулю не учи сказки рассказывать. Мал еще!
И, встряхнув плечами, как ни в чем не бывало, легкой походкой, словно девчонка, попрыгала на одной ноге к выходу.
Конец сказочки
Славная Галя, или Новогоднее Желание
Жила-была на свете одна девочка, и звали ее Галя. Кто бы на нее ни посмотрел, тот сразу же говорил: "Какая славная девочка". Симпатичная, складная, словно кукла: глазки – бусинки, щечки – персики, губки – бантиком, волосики – локонами. А была она такая славная, потому что ее мама с папой очень сильно любили и хорошо воспитывали: старших уважать, младших не обижать, папу с мамой, бабушками и дедушками любить, за собой убирать, не ябедничать, не врать, ну, и руки перед обедом мыть с мылом как следует.
Хотя бывало, конечно, Галя все это забывала: и капризничала, и вредничала, и постель за собой не убирала, но совсем редко и чуть-чуть за ней такое водилось. А чуть-чуть, как известно, не считается. Одним словом, не ребенок рос, а ангел.
И вот однажды накануне зимних каникул, под самый Новый год, случилось с Галей неприятное происшествие, а точнее настоящее горе…
Скоро-скоро прибежала она домой, открыла дверь ключом, что на шее на веревочке висел, спешно закинула ранец в угол, покидала шубку с сапогами небрежно на пол, рванула в залу, где елка наряженная стояла, ожидая праздника, кинулась под нее и громко-громко по-девчачьи разревелась. Полились слезы ручьями…
Вот вам может показаться это мелочью, а для Гали это было настоящей бедой – ее лучший друг предал. Да не просто так, а коварно рассказал в классе Галины секреты, которые она только ему и доверяла. И, что хуже всего, случилось все в последний учебный день накануне каникул, и у девочки даже не было возможности как-то оправдаться или за себя постоять. И понимала Галя, что никогда уже она Вовку не простит, и Новый год для нее окончательно испорчен плохим настроением. И горько-горько опять заплакала, зная, что никто ее горю уже не поможет.
А елка тем временем продолжала сиять и переливаться разноцветными огоньками, создавая в комнате настоящую волшебную ауру приближающегося чуда.
Галя все плакала и плакала, совершенно не замечая, как все ее горькие слезки, вместе собравшись, стали соединяться в большую лужу, а потом и вовсе превращаться чудесным образом в необычное существо, точь-в-точь похожее на саму Галю, только прозрачную, будто сделанную из стеклышек. Когда вторая Галя совсем уже превратилась и задвигалась, девочка открыла заплаканные глаза:
– Ты кто? – ахнула Галя от удивления.
– Я – твое Новогоднее Желание, – сказала волшебная копия.
– А как ты здесь очутилась? – еще больше изумилась Галя, разглядывая чудесное создание напротив.
– Ну, ты плакала-плакала, вот и наплакала целую меня, – просто отвечала прозрачная девочка. – В Новый год и не такие чудеса происходят.
Как только напомнили про слезы, Галя опять вспомнила про обиду и уже намеревалась разреветься, как вдруг почувствовала, что слезок больше не осталось, глаза не захотели слушаться и оставались сухими-пресухими.
– Ну что будем делать? – спросила волшебная Галя.
– А что тут сделаешь? – развела руками настоящая. – Все самое плохое уже случилось и назад не вернешь.
– Как это что?! Значит, нас Вовка подвел, рассказал этим злючкам Катьке с Лизкой все секреты, они теперь гогочут, как галки, а мы будем сидеть и реветь, как ревы-коровы? – не верила своим ушам волшебная девочка. – Ну уж нет! Это дело так оставлять нельзя! – и грозно уперла руки в боки.
Галя уныло опустила голову.
– А что я могу?
– Я – твое Новогоднее Желание и, если ты захочешь, могу исполнить любую просьбу, – деловито начала прозрачная Галя, – например, я могу чихнуть на твоего Вовку волшебным чихом, и он заболеет свинкой. Весь покроется розовыми прыщами, Новый год проведет дома с температурой и обязательно пропустит елку и встречу с Дедом Морозом.
Волшебная Галя захлопала в ладоши от своего дерзкого плана.
– А еще я могу, – хитро прищурила глазки-бусинки девочка – Новогоднее Желание, – превратиться в привидение и напугать Вовку, и весь Новый год ему будет не до веселья. А если он кому такое расскажет – все будут считать его вруном и трусом, – расхохоталась мнимое привидение, а Галя робко заулыбалась в ответ.
– Понимаешь, Галька, на хорошее надо отвечать добром, а вот на плохое – по справедливости, – строго помахала прозрачным пальчиком девочка. – Еще я могу забраться к Лизке-зануде и Катьке-забияке и нашептать им на ухо Вовкины секреты: и про то, как он кошку обижал, и про то, что цветы обожает нюхать, словно девчонка, и что слюни ночью пускает, и зубы лечить боится, воет, как белуга, и про враки его: вырванные страницы в дневнике, прогулы да двойки. В общем, мало не покажется! Ух, и ждут его новогодние подарочки – ремень да угол…
Галя прикусила губу, сдерживая улыбку, и густо покраснела, а Новогоднее Желание, завидев румянец, еще сильнее возгоралось:
– А еще я этих вредин-говедин Лизку с Катькой заражу скарлатиной. Посмотрим, как они теперь посмеются над нами, – расхохоталась волшебная Галя, падая на пол от смеха, – собачкой залают кумушки-голубушки! Гав-гав-гав! Тяф-тяф-тяф! – и так смешно залаяла, представляя, как сплетницы будут браниться, что Галя тоже рассмеялась, окончательно забывая про обиду.
Так они и продолжали хихикать над новыми идеями жестокого отмщения.
– Не знают они, бедненькие, с кем связались?! Не знают, на кого напали! Ну, ничего, попросят еще прощения, глупенькие, – раззадоривалась волшебная Галя, – придут с повинной головой, как миленькие. А мы им – от ворот поворот! – И гордо так руки на груди скрестила, подбородок вверх выставила, губы трубочкой вытянула, хитрыми глазами туда-сюда зыркая.
– Не надо… – невесело протянула Галя и тихо улыбнулась. – Не надо скарлатины со свинками. Я сама в прошлом году лежала с температурой, мама две ночи не спала, волновалась. А потом еще медсестра приходила целую неделю уколы в попу делала. Ох, как неприятно!
И только она это сказала, как входная дверь отворилась и в проеме показался папа, весь заваленный кульками мандаринов, подарочными коробками и цветами, а волшебная Галя тут же исчезла, будто ее и в помине не было.
Галя, завидев папу, бросилась к нему на шею, да так и повисла там еще одним тяжеленьким кулечком третьего "Б" класса общеобразовательной школы номер два. Папа слегка опешил от такого радушного приема, но, почувствовав неладное в объятиях дочери, аккуратно положил цветы, поставил коробки на пол, и все так же держа на шее повисшую дочку, понес ее в комнату, где стояла елка. Галя не плакала, просто крепко держалась за теплую большую шею отца. Слезы давно высохли, плакать не хотелось, было просто печально.
– Галчонок, что случилось? Тебя кто-то обидел? – участливо спросил отец, и в голосе его чувствовалась такая теплота и спокойствие, что Галя сразу же рассказала ему всю правду. И как только она закончила свой горестный рассказ, ей вдруг стало так хорошо, будто она сняла с плеч свой тяжеленный рюкзак, груженный учебниками.
Папа сидел на полу и молчал, одной рукой обнимая Галю, а другой – стуча пальцами по паркету. Молчала и Галя, зная, что это папа так думает и готовит ей серьезную речь, после которой все встанет на свои места, разложится по полочкам и вытянется в один ровный красивый шнурок. Наконец, кашлянув, папа сказал:
– Понимаешь, Галька, ты сама во всем виновата…
Галя слегка напряглась, но решила дослушать. Ей самой в голову подобное приходило, и хотя она никак не могла понять: отчего вдруг Вовка из лучшего друга превратился в предателя, искала причину скандала и в своем поведении, вспоминая, не обидела ли его ненароком где-нибудь.
– Я имею в виду, ты как бы виновата и не виновата.
Галя озадаченно прислушивалась, хмуря брови.
– Виновата ты потому, что самолично рассказала этому Вовке свои секреты, и никто тебя за язык не тянул. А, как известно, хочешь сохранить секрет – держи рот на замке! Теперь нечего пенять на других! – И папа игриво двумя пальцами сжал пухлые губки Гали, от чего получился красивый розовый замочек. – А не виновата потому, что не знала, что Вовка тебе вовсе и не друг. Тут я чувствую и свою вину: все эти годовые отчеты, засада с табелями, совсем не было времени рассказать тебе самый главный и важный закон о дружбе. Понимаешь, Галька, существует четыре вида друзей: первый называется знакомый. Например, тебя познакомили с кем-то, и с этого момента он уже не просто прохожий, а твой знакомый. Теперь, завидев его на улице, ты обязательно должна с ним поздороваться.
– Это как тетя Валя и дядя Петя, с которыми мы познакомились в поезде, когда на море отдыхать ездили? – радостно вспомнила Галя.
– Точно, это наши новые знакомые. Далее идет приятель. Это если вдруг знакомство было удачным и хочется продолжать общение и приятельствовать. Например, иногда друг другу позванивать или открытками на Новый год обмениваться, с днем рождения поздравлять.
– Я поняла. Это как дядя Паша, твой одноклассник, он всегда звонит два раза: на первое сентября, поздравить тебя с началом учебы, – хихикнула Галька, – хотя вы уже давно не ученики. Потом на твой день рождения. А под Новый год посылает нам вкусную-превкусную соленую кету из далекого-предалекого Владивостока, – и Галя сглотнула набежавшие слюнки об упоминании вкуснючей рыбки.
– Именно! Мы не часто видимся, но я всегда помню о моем хорошем приятеле. Посылаю запчасти для его красивой машины, у них там не продают такие, – как бы для себя заметил папа, мечтательно глядя вверх, – может, когда соберусь к Павлику-то на рыбалочку иль на охоту в буреломы. Давно зовет…
– Запчасти – не очень вкусные, – как бы между прочим заметила Галя, прислушиваясь к бурлению в животе, ведь с этими переживаниями она совсем забыла пообедать, а время было уже идти ужинать.
– Итак, третий вариант – это просто друг или товарищ. Я бы даже добавил уточнение – друг по интересам. Например, у нашей мамы – тетя Лена, подруга по работе, они видятся каждый день и все их разговоры о работе. Тетя Оля и тетя Вера – подруги по танцам, нашей маме очень нравится ходить вместе с ними танцевать, а после классов пить горячий шоколад в соседнем кафе. Тетя Вероника – старая подруга по прошлой работе, и они вместе иногда ездят за город за саженцами, любовь к цветам их также по-дружески сближает. Тетя Света – мамина подруга по детям, ты и Верочка дружите – это объединяет ваших мам. Таких подруг у мамы много, потому что она очень разносторонняя личность. Понятно?
– Понятно, пап. А кто следующий?
– А следующий называется – лучший друг. И тут многое не скажешь, отличие последнего от всех предыдущих в том, что твой настоящий друг – проверенный товарищ, знающий о тебе все твои тайны, и все потому, что ты сам ему этот клад и доверил. В свою очередь, и он тебе полностью доверяет, знает, что ты никогда не подведешь и можно на тебя рассчитывать, как на самого себя. Про лучших друзей говорят: "Сам пропадай, а друга – вызволяй". Счастливый тот человек, у кого хороший друг есть. В наше время это большая редкость, перевелись лучшие друзья. Так что, если найдешь – цени и дорожи!
– А кто у тебя лучший друг, пап? – спросила Галя.
– Мой лучший друг – это твоя мама! С ней, как говорится, я б в разведку пошел, – рассмеялся папа. – Потом дядя Леша и дядя Степа. Им как себе доверяю, что называется "пуд соли вместе съели" на севере, и так в быту всякое было… – задумчиво отвечал папа. – А что твой Вовка натворил, расскажи?
– И вовсе он не мой! – сердито буркнула Галя. – Вовку в классе дурачком называли, смеялись над ним, что он странный, смешной, глупо улыбается и похож на бестолкового медведя. А я с ним дружила и всегда его защищала. А он возьми да расскажи… Да как специально, заглавным воображулям нашего класса – Катьке с Лизкой, у которых только одно на уме – обсмеять кого.
– А почему ты, Галька, подумала, что если ты его в лучшие друзья записала, так он обязательно должен им стать?
Девочка недоуменно уставилась на папу, не зная, что ответить. Гале казалось это таким естественным, что если ты к человеку – хорошо, значит, он тоже к тебе должен по-доброму. С другой стороны, действительно Галя посчитала Вовку другом, но никогда не спрашивала ни его, ни себя, думает ли Вовка так же?
– Понимаешь, Галька, ошибка твоя считать каждого встречного другом сыграла с тобой злую шутку. Не был Вовка никогда тебе добрым товарищем, рано или поздно это выяснилось бы. И тебе урок – в следующий раз присмотреться лучше да не сразу кидаться секреты рассказывать всем кому ни попадя. Но хочу сказать, что это правило: с каждым быть добрым и справедливым – совсем не ошибка, а очень даже хорошая привычка, я б даже сказал – талант. Многие люди совсем дружить не умеют: все боятся прогадать, упустить, о себе любимых не забыть, как бы не опростоволоситься с дружбой да в лужу не сесть. Так и ходят в знакомых всю жизнь, порой Новый год встретить не с кем, да и на день рождения одни зеваки и бездельники к таким заглядывают.
Ведь чтобы лучшего друга найти, надо сначала им стать. Дорасти, так сказать, до дружбы верной и преданной, чтоб тебе верили без оглядки, если в тартарары или к звездам – вместе! Другом кого-то назвать – это значит быть уверенным, что и в беде он – помощник, и в счастье – не завистник.
Славная ты у меня, Галька! А вот Вовка потерял настоящий клад. Точно дурачок! Ты мне теперь лучше вот что расскажи: что за секрет такой страшный столько шума наделал? Я ж тебе друг?