Я заказал кофе с пирожками – после отклонения коньяка – и мы забрались в самый дальний от стойки угол, где не было сейчас никого, кто помешал бы беседе. Надо было взбодрить Б., и я не особенно спеша смотрел, как он отхлёбывает из дымящейся чашки, постукивая пальцами левой руки по портфелю, лежащему рядом на столе. Кофе скоро кончился, и я предложил ему собственную чашку, из которой он выхлебал примерно половину, закусывая один из последних пирожков с повидлом, и наконец уставился на меня. – "Так что вы хотели узнать? И учтите, у меня не очень много времени." – Я не хотел раскрывать всё сразу – это казалось неразумно – и неизвестно, как он отнёсся бы к желанию постороннего человека влезть в ту сферу, которую он мог считать своей собственностью. Выгоднее было выступать от имени газеты, и под видом выполнения редакционного задания получить как можно больше телефонов и адресов: начинать следовало со школы и учителей, и продолжить друзьями и приятелями – слишком слабо представленными в моём архиве – и обязательно надо было максимально расширить этот список. – "Видите ли, в чём дело, мы готовим… я готовлю серию статей об известных актёрах, художниках и так далее – кумирах нашей молодости. Естественно, Р. – один из первых, и мне хотелось бы побольше узнать о нём, причём – должен вас предупредить – меня интересует самая подробная информация, и, кроме того, я читал почти всё, что выходило о нём – включая прежде всего ваши статьи. Хотя не только ваши, и не только статьи." – Он с интересом смотрел на меня. – "Я имею в виду книгу А." – "Этого мошенника?" – "Почему мошенника? хотя по существу я с вами согласен, и если сравнивать содержание книг и многих статей – прежде всего написанных вами – то книга, действительно, производит странное впечатление." – "Жуткое, мерзкое впечатление!" – "Я с вами полностью согласен, и хотел бы сам во всём разобраться: я хочу собрать свидетельства близких и родных для Р. людей, чтобы самому всё сопоставить и сделать выводы; я не сомневаюсь в вашей правоте, но задание есть задание." – "А почему вы не хотите заказать статью о Р. специалисту?" – Естественно, он имел в виду себя, и надо было аккуратно – не обидев его – обойти вопрос. – "Видите ли, это для меня очень серьёзное задание, определяющее, можно сказать, мою судьбу, и если бы от него ничего не зависело, я с удовольствием перепоручил его вам лично. Или – во всяком случае – сделал бы всё, чтобы убедить шефа." – "В таком случае, насколько я понимаю, вы хотите получить от меня адреса и телефоны." – Он стал похожим на обиженного ребёнка, которому не дали того, что обязаны были дать; но вряд ли кто-то другой мог оказать мне такую же помощь, а на А. – второго такого же специалиста – я почти не рассчитывал: он вознёсся слишком высоко, и, самое главное, если явная и неприкрытая ложь пропитывала всю его книгу, то сложно было надеяться, что он поможет человеку, могущему разоблачить его. – "Я, конечно, не могу судить о вашей квалификации как журналиста – я никогда не читал ваших статей – но, молодой человек, я боюсь, вы взялись за непосильную задачу. Нет, вполне возможно – вы справитесь, и справитесь хорошо, но чего вам это будет стоить." – В его интонации появилось непонятное, можно было подумать, что он меня о чём-то предупреждает или от чего-то предостерегает. – "Когда-то я тоже был таким же шустрым и самоуверенным – поверьте уж мне – и жил только работой: но где теперь всё, где теперь… Ладно, вы предлагали коньяк – закажите уж." – Новый поворот стал неожиданным, но – судя по всему – он предвещал успех, и я быстренько подозвал официанта и заказал коньяк и кофе. Пока выполнялся заказ, Б. сосредоточенно молчал, видимо, собираясь с мыслями; потом он отхлебнул из рюмки, запил из чашки и понёсся дальше. – "А вы не знаете, что за человек был Р.? Между нами – бабник, плохой отец и муж, но какой актёр! Чтобы понять его – что не всякому дано – надо знать его в работе: на сцене, в кино – а что вам даст его личная жизнь? Скандалы, пьянки, разводы – и вы хотите всё это описать и преподнести в качестве подарка к юбилею или уж не знаю к чему там – вы этого хотите?" – "Но не всё же так беспросветно?.." – "А знаете ли вы, как там, – он ткнул пальцем вверх, – посмотрят на ваше копание, и если вы, не дай бог, доберётесь до…" – Неожиданно он замолчал и быстро захлопал глазами, как бы приходя в себя и даже осматриваясь по сторонам: не слышит ли его кто-то посторонний. Но вокруг никого не было, официант крутился в другом конце зала, а бармен у стойки слушал музыку, и вряд ли мог разобрать его слова. – "Вы знаете, как хотите, но его друзей я вам не дам. Первая жена – ладно, пускай, но больше вы меня не просите." – "А школа? Хотя бы номер." – "Номер? Хорошо." – Он допил коньяк и полез в портфель и долго копался там, пока не выудил старую замызганную записную книжку. – "Не подсматривайте." – Он заметил мой взгляд и попробовал даже закрыться портфелем, но я быстро пересел на соседний стул, подальше от него, и приготовился записывать, показательно делая вид, что его тайны меня не интересуют. После быстрого перелистывания он обнаружил наконец нужное место и сухо и отрывисто продиктовал – я еле успевал за ним – и пока он складывал вещи обратно в портфель, я дописал и поправил то, что выглядело в блокноте нечётко и могло вызвать путаницу. – "Ну что же, прощайте. Я не желаю вам успеха: вряд ли вы чего-то добьётесь, и возможно, ещё вспомните, что я вам говорил." – Он выбрался из-за стола и быстро зашагал к выходу, а я остался додумывать и анализировать его скрытое предупреждение, почти угрозу, которая почему-то так явно накладывалась на слова главного редактора и предвещала одни только трудности, и неизвестно было, удастся ли мне их одолеть, потому что основной козырь оказался уже использован, и не принёс мне и половины того, на что я мог и должен был рассчитывать.
Но на следующий день я уже находился в школе, которую кончал кумир нашей молодости. Я специально подъехал к двенадцати, когда учёба продолжалась, и педагоги ещё не должны были разойтись по домам. Здание – из красного прочного кирпича – стояло в тихой части города в компании таких же старых кирпичных домов, не очень далеко от бывшей квартиры родителей Р. Я остановился и долго изучал вывеску: буквы под стеклом сообщали, что здесь не просто какая-то школа, нет, это было нечто специально-экспериментальное, с углублённым изучением под чьим-то высоким патронажем, так что даже неловко казалось отвлекать серьёзных людей от их дел. Но выхода не оставалось, и я открыл наконец двери на толстой железной пружине и прошёл в вестибюль, почти пустой, несмотря на середину дня.
Направо виднелась дверь в столовую, где что-то булькало и стучало, прямо шёл длинный коридор, кончавшийся вдалеке большим зарешеченным окном, а мне нужно было налево, мимо раздевалки, рядом с которой сидели и стояли школьники. Особого плана я составить не успел, главным было – как я представлял себе – найти директора, чтобы выйти через него уже на людей, знавших Р. раньше. Я вежливо спросил, где находится кабинет директора, мне несмело ответили, одновременно, похоже, пытаясь понять, кто я такой и не исходит ли для них отсюда неясная опасность, и я пошёл на второй этаж, ощущая спиной всё ещё боязливые взгляды.
Кабинет находился в дальнем конце коридора, сразу за учительской, в которой беседовали две молодые женщины – видимо, учительницы, отдыхавшие в перерыве между занятиями – но как только я вошёл, они повернулись ко мне лицом, и мне не оставалось ничего другого, как спросить, могу ли я видеть директора. Сразу же они вскочили, и одна из них – постарше – как бы вынужденно, против желания – улыбнулась, и ответила, что меня не ждали так быстро. "А почему меня должны были ждать?" – Я ничего не понимал. – "А вы разве не из департамента?.." – "Нет, я по личному делу." – Они сразу успокоились, и старшая из учительниц объяснила мне, что у директора – Маргариты Семёновны – сейчас урок, но минут через двадцать она освободится, а пока я могу посидеть вместе с ними. Они не были слишком любопытными, и когда я сел у окна, они снова уединились, и уже тихо продолжали разговор: старшая рассказывала, а собеседница время от времени переспрашивала и иногда смеялась, и тогда старшая присоединялась к ней и мелко подхихикивала. Кажется, они обсуждали общую знакомую, перемывая ей косточки, а я стал им совершенно безразличен. Скорее всего их стаж работы не превышал и пяти лет: они выглядели чуть постарше меня, и, естественно, не могли иметь никакого отношения к тому, что меня интересовало. Та, что помоложе, казалась красивее, хотя и не отличалась тоже особыми качествами, и я время от времени переводил взгляд со стендов в дальний угол, где они продолжали трепотню, не очень заботясь о том, какое впечатление это произведёт на постороннего человека. Им явно было наплевать, и наконец мне стало обидно, ещё некоторое время я сдерживал себя, но потом встал и пошёл к замолчавшим и снова обернувшимся ко мне и насторожившимся жрицам культуры. "Знаете, я собственно вот по какому делу. Вы, видимо, слышали, что Р. кончал вашу школу?" – "Это кто, актёр?" – "Естественно." – "Так вот, я журналист и писатель, и собираю информацию о нём." – Я решил быть откровеннее, чем при первой встрече: в конце концов педагогам не имело смысла бояться и что-то скрывать, и можно было рассчитывать на более доверительные отношения. Они переглянулись, и старшая наморщила лоб, пытаясь припомнить что-то важное для меня, и наконец нужная идея выплыла из глубоких тайников памяти. "Но тогда вам нужна Елена Сергеевна – завуч. Она работает давно, и кто-то тут приходил и спрашивал про Р. – так он беседовал с завучем. А директор – моложе, и пришла из другой школы, она вряд ли поможет." – Молодая согласно закивала, и обе наперебой заговорили о том, когда и где я могу найти завуча. – "Но сегодня же комиссия из района…" – Старшая вспомнила о неприятном судя по всему моменте, и молодая тоже приуныла, они вскочили на ноги и засуетились вокруг столов, ставя стулья аккуратно у стен ровными шеренгами и складывая в стопки журналы и какие-то тетради, разбросанные в беспорядке. Я решил помочь им и занялся стульями. – "Так где я могу найти завуча?" – "Если наверняка – то придётся вам ждать её здесь. Но вообще у неё сейчас тоже урок, и, по-моему, следующий – тоже." – Старшая учительница, как бы взявшая на себя переговоры, подошла к стенду и ткнула пальцем. – "Всё правильно, органическая химия у десятого класса. Так что придётся вам её подождать. Но на перемене она должна зайти сюда – за журналом." – Мы наконец разобрались с мебелью, и я сел уже недалеко от них. – "А больше вы не знаете никого, кто мог бы мне помочь?" – Старшая нахмурилась, пытаясь что-то вспомнить, а вторая с интересом разглядывала меня. Безусловно, это стало следствием того, что я раскрыл свои намерения и выдал себя: возможно, ей было интересно пообщаться с писателем, и во всяком случае моё положение здесь явно изменилось к лучшему. Долго мы смотрели друг на друга, наши взгляды иногда скрещивались и пересекались, выдавая что-то вроде взаимного интереса, пока старшая неожиданно не встрепенулась. – "Был, был один учитель, он даже вроде был классным руководителем у Р., хотя может я и путаю. Но сейчас он на пенсии." – Я сразу прекратил разглядывание и перевёл внимание на старшую учительницу. – "Вы это точно знаете?" – "Да." – "А адрес, вы не могли бы найти адрес?" – "Откуда? Я проработала с ним только год – сразу после института – и почти не общалась. Может быть – Татьяна Сергеевна вам поможет. Она тоже очень давно в школе, и по-моему, у них что-то было такое… у Татьяны Сергеевны и… учителя, не помню уже, как его звали." – "А где можно найти Татьяну Сергеевну?" – "Она ведёт английский в старших классах, сейчас посмотрим." – Старшая снова обратилась к доске, на которой долго искала нужное место, шевеля от усердия губами и перемещая палец по вертикали и горизонтали, и двигаясь иногда даже под углом, пока радостно не крикнула. – "Вот она! Считайте, что вам повезло: сейчас у неё как раз кончается занятие, а следующий час свободен." – "И где же у неё урок?" – "На четвёртом этаже, сорок пятый кабинет." – Я задумался: проще было сначала заняться вновь открывшейся кандидатурой, и только потом уже имело смысл обратиться к завучу. Я встал. – "Очень вам благодарен. Я ещё вернусь, так что пока не прощаюсь." – Круто развернувшись, я проигнорировал ищущий тёплый взгляд, что-то обещающий, но отвлекающий от главного: от дела, ради которого мне пришлось забыть все другие долги и обязательства, чтобы уйти на несколько месяцев в густую глубокую тень, в которой только и можно было выполнить мою большую и нелёгкую задачу.
Звонок на перемену прозвенел, когда я добрался до четвёртого этажа, пока ещё пустого. За нужной мне дверью стоял шум, кто-то кричал и заливался смехом, и я был немного шокирован, когда увидел открывающиеся двери и выбегающих старшеклассников. Двое высоких преследовали маленького и толстенького, шлёпая портфелями и стараясь попасть ему по голове, но голову как самое ценное жертва защищала дипломатом, и доставалось в-основном другим частям тела. Толстяк бежал достаточно шустро, но охотники всё равно не отставали, и он мужественно сносил особо болезненные удары, иногда выкрикивая что-то обидное и неприятное, задевающее преследователей. Они наконец исчезли на лестнице, а из комнаты выходили остальные – цветущие девушки вперемешку с высокими ребятами – и наконец в самом конце, когда поток чуть прервался, в дверях показалась маленькая старушка. Под мышкой она тащила плотную пачку тетрадей и книг, что было ей явно сложновато; когда я сделал шаг навстречу, она заметно испугалась и остановилась, настороженно глядя снизу вверх. – "Давайте, я вам помогу. Вы идёте в учительскую?" – "Да. А вы кто такой? И что вам надо?.." – "Видите ли, я по одному личному делу, и мне сказали, что вы можете помочь. Вы ведь Татьяна Сергеевна?" – Она сунула мне пачку и не спеша двинулась вперёд. Говорить стало сложно, потому что за спиной и по ходу движения стали открываться двери, и оравы визжащих школьников, видимо, самых младших классов, начали заполнять коридор.
Только на лестнице стало немного спокойнее, беготня и игры проходили в-основном в коридоре, и мало кто решался выскакивать туда, где было опасно, и только на подоконниках сидели и болтали несколько старшеклассников. – "Ну у вас и обстановочка…" – "А что вы хотите? Кто в состоянии с ними справиться? Скоро ведь каникулы." – "Насколько я помню, в моей школе, когда я её кончал, не было ничего подобного." – "Когда это было?" – Она быстро повернулась и посмотрела мне в лицо. – "Лет десять назад здесь тоже не было ничего, а вот теперь появилось. Так вы по какому делу?" – "Видите ли, я журналист и писатель, и собираю материалы про Р. Мне сказали, что вы знакомы с бывшим классным руководителем Р., и, может быть, вы даже сами его знали?.." – "Кто же вам такое сказал?" – "В учительской. А что, это неверно?.." – "Нет, вам сказали правду." – Она сразу стала строже. Мы спустились уже до второго этажа и шли по коридору. – "Спасибо за помощь. Давайте сюда тетради." – Теперь она говорила сухо, и перемена не обещала ничего благоприятного ни мне, ни двум молодым учительницам, выдавшим её старую тайну, что она хорошо поняла, и неслась теперь к кабинету, возможно, с не самыми добрыми намерениями.