Галя едет в такси
В воскресенье утром, после завтрака, Галя хотела пойти в читальню. Но привязалась со своими секретами Маня Ветошкина. У этой голубоглазой, остр он осень кой девочки со светлыми, почти белыми волосами, всегда в запасе была куча "секретов". По пять раз в день она, как заговорщик, что-то шептала на ухо то той, то другой девочке.
На этот раз "секрет" заключался в том, что им привезли новые зимние шапочки.
- Хорошенькие такие! Я бегала в бельевую, видела там, наша кастелянша их пересчитывала. Но ты пока никому-никому не говори!
Галя пожала плечами.
- Могу не говорить. Только ведь мы их на голове носить будем, все равно все увидят.
- А заранее пусть только мы вдвоем знаем! - Маня победоносно задрала свой острый носик.
Галя побежала в первый этаж, в читальню. Когда она спустилась с лестницы, входная дверь открылась. Галя подняла глаза на вошедшего, и ноги ее словно приковались к полу.
- Здравствуй, Галя!
С улыбкой на широком лице тот самый военный, так удививший Галю два дня назад, размашисто шагнул к ней.
Растерянно улыбаясь, Галя смотрела на него во все глаза.
Из своего кабинета вышла Мария Лукьяновна.
- Здравствуйте! - она раскланялась с военным и повернулась к Гале. - Как ты кстати подошла! Знакомься, Галя. Это полковник Павел Федотович Поликеев. Он и его жена, Калерия Дмитриевна, приглашают тебя сегодня к себе в гости. Хочешь к ним поехать?
Галя кивнула, вся раскрасневшись и от смущенья глядя себе под ноги. Воспитанников детского дома нередко приглашали в гости их шефы с завода и из института, но Гале еще не приходилось ни к кому ездить.
- Тогда оденься, девочка, шарфик не забудь надеть, сегодня ветрено. Но к шести часам вы ее привезете, - обратилась директор к полковнику.
- Уж больно рано, - сказал он жалобно.
- Ну, так и быть, разрешаю привезти ее к семи тридцати. Но не позднее.
- Слушаюсь, - наклонил голову полковник. - Будет доставлена в целости и сохранности.
Дома, решетки скверов, тротуары со множеством прохожих быстро приближались, надвигались, а затем проплывали с обеих сторон. Сбоку, совсем близко, высится голубая стенка троллейбуса, а вот уже и нет ее - ускользнула. Проносятся мимо трамваи, битком набитые пассажирами. Или это они сами проносятся мимо трамваев?
Неужели это Галя едет в такси? Как странно! А рядом с ней сидит широкоплечий плотный человек в военной форме. Беззвучно шевеля губами, Галя повторяет про себя: "Па-вел Фе-до-тович!"
Он показывает Гале через стекло:
- Голубую мечеть видишь? Красивая, верно? А вон там - высокая - Петропавловская крепость.
- Я знаю, - кивает Галя. - Туда при царе революционеров заточали. В казематы.
- Правильно. Вот какая ты молодец!.. Это Кировский мост. Прежде назывался Троицкий.
Колышатся на Неве волны, свинцово поблескивают. Галя едва успевает взглянуть на водный простор, а их такси уже огибает Марсово поле. Потом стоит в веренице машин перед Невским проспектом…
На просторной площади Павел Федотович говорит:
- Сенная какая красивая стала! Теперь она - площадь Мира. А когда-то здесь была толчея, грязища. Помню, мальчишкой я здесь щегла торговал. Страсть как хотелось купить! Так и не пришлось - копейки не хватило.
- Копейки?! - удивленно смеется Галя.
- А что ты думаешь? Копейка в те годы была для меня целым капиталом. Впрочем, тогда вскоре же все и перевернулось: пришла революция!
- Вы брали штурмом Зимний? - тоненьким от застенчивости голосом спросила Галя.
Павел Федотович усмешливо покосился на свою спутницу.
- Я тебе, наверно, кажусь лет этак на девяносто… Когда Зимний брали, мне лет двенадцать было отроду.
Галя опять смеется: такому солидному не хватало копейки на щегла?! И вовсе она не думала, что ему уже девяносто лет!
- А ты никак хохотушка? - с удовольствием сказал Павел Федотович. - Эх ты, цапелька!
Но когда они вылезли из машины и вошли в подъезд высокого серого дома с балконами и балюстрадами, Галя притихла. Павел Федотович подбадривающе ей подмигнул, и она ответила несмелой улыбкой.
Жена Павла Федотовича, Калерия Дмитриевна, показалась Гале еще красивее, чем когда она видела ее в первый раз. Высокая, статная, в нарядном платье, с пышной прической. Она пожала Гале руку, как взрослой.
- Здравствуй, Галя! - Серые красивые глаза внимательно с головы до ног оглядели Галю. - Садись на диван, будь как дома. Сейчас я вас напою кофе. И мы пойдем погуляем до обеда или… что ты хочешь делать, Павел?
- Придумаем, что делать. Ну как, Галя, нравится тебе у нас? Давай-ка пройдемся по квартире, я тебе все покажу.
Павел Федотович взял Галю за руку и провел ее по всем комнатам.
Она рассматривала картины на стенах, цветы в горшках и в вазах, фарфоровые статуэтки и вышитые подушки на диване, длинные ажурные занавеси на окнах.
- А у нас занавеси вышивали девочки сами… Конечно, они не такие красивые, как у вас, но тоже очень хорошие.
Павел Федотович засмеялся.
За Галиной спиной раздался спокойный мелодичный голос Калерии Дмитриевны:
- Это очень хорошо, что вас приучают к рукоделию. А ты любишь вышивать?
Галя обернулась и покраснела:
- Я плохо вышиваю. У нас очень хорошо Марина и Надя вышивают. Они уже в седьмом классе.
- Всему научишься и ты! - весело сказал Павел Федотович. - Чему захочешь, тому и научишься!
В угловой комнате стоял большой письменный стол, книги беспорядочно теснились за стеклянной дверцей шкафа, а на стене висело несколько фотографий.
Приглядевшись, Галя поняла, почему фотографии, такие разные, показались ей в первый момент одинаковыми. Все эти люди, снятые то на фоне деревьев, то в землянке, то на улице, то просто в комнате, одеты в военную форму.
- Мои боевые друзья, - проследив Галин взгляд, сказал полковник и вздохнул. - Если бы ты знала, девочка, какие среди них замечательные люди…
- Были? - спросила Галя и смутилась.
Он пристально посмотрел на нее.
- Многие - да, были… На фронтах погибли.
В спальне Галя увидела какую-то девочку с большими, немного испуганными глазами. Косички у девочки висели двумя мышиными хвостиками, тонкие ноги в ботинках стояли на блестящем паркете как-то неуверенно. Галя поняла, что это она сама отражается в большом зеркале, и невольно одернула платье.
Павел Федотович взял Галю за руку и повел в столовую.
Кофе пили из фарфоровых чашечек, таких хорошеньких, что Галя боялась свою чашку разбить и пила очень осторожно. Пирожные в вазе напомнили ей Валерку. Она задумалась и пролила на белоснежную скатерть кофе.
Смутилась Галя так, что чуть не заплакала. На гладком лбу Калерии Дмитриевны приподнялись тонкие брови. Только это еле заметное движение и указывало на то, что она заметила Галину оплошность. А Павел Федотович, наверно, и правда не видел кофейных пятнышек. Мало того - он и сам нечаянно пролил немножко кофе на скатерть.
- Павел! - укоризненно сказала Калерия Дмитриевна.
- Что? Ах, кофе пролил? Подумаешь, беда! - сказал он равнодушно и продолжал с воодушевлением рассказывать про северных оленей:
- Удивительное это животное - северный олень! Снег копытами разрывает в метр толщиной, ягель отыскивает. Разроет такую ямищу, что весь в нее уйдет, только зад торчит. И нюхает в яме ноздрями. Если пахнет ягелем, дальше роет, а нет - может, там река внизу, под снеговой толщей, - бросит рыть. А как разроет до ягеля - не ест, уйдет дальше рыть. Оленихи и оленята в уже готовой яме роются - мох поедают. Ну прямо молодчага этот северный олень!
Галя обо всем забыла, слушая рассказы Павла Федотовича. В тундре он ездил на оленях и на собаках, в пустыне - на верблюдах. Плавал и на теплоходах, и на плотах. Летал на самолетах над горными кряжами.
- А где вы не были? - спросила Галя.
- Как так - где я не был?
- Да вы же везде побывали!
- Ну, везде… Скажешь тоже, Галка! Страна наша, знаешь, какая преогромная! Но малость поездил, конечно…
Гулять не пошли, - погода плохая. Павел Федотович предложил Гале поиграть в "морской бой".
- Да у нас мальчишки в это играют! - сказала Галя. - Я не умею.
- А мы что - хуже мальчишек? Живо тебя научу!
Играл в эту немудреную игру Павел Федотович с необыкновенным увлечением, волновался, сердился, когда ему не удавалось найти Галину подлодку. Галя от души веселилась, ей казалось, что уже давным-давно она знает Павла Федотовича. Она заливалась смехом над его промахами. Калерия Дмитриевна вышивала гладью дорожку и изредка своим спокойным голосом задавала Гале вопросы о жизни в детском доме.
Часов в шесть пообедали. Павел Федотович вызвал по телефону такси и отвез Галю в детский дом.
Поразительная новость
Директор Мария Лукьяновна производила впечатление на редкость уравновешенного человека.
Ровный, как натянутая ниточка, пробор разделял ее темные с сильной проседью волосы, собранные на затылке в аккуратный узел. Все складочки темно-синего платья, облегавшего высокую, полную фигуру, всегда были тщательно отглажены. Движения ее неторопливы, речь также нетороплива, звучна и ясна, - всегда понятно, за что она бранит или хвалит. Лицо доброе и какое-то светлое.
Если Мария Лукьяновна сердилась или огорчалась, легкие морщинки набегали между ее бровями, голос становился приглушенным и твердым. Но даже в минуты гнева она почти не повышала голоса.
Такой знали своего директора воспитанники детского дома. И никто из них не подозревал, как много волнений скрывалось за этим внешним спокойствием. Просто Мария Лукьяновна умела держать себя в руках.
После ужина Мария Лукьяновна вызвала Галю к себе в кабинет.
- Галочка, тебе понравилось у Поликеевых?
- Понравилось. Павел Федотович столько интересного рассказывал! Он такой веселый! Знаете, он везде-везде побывал!
- А Калерия Дмитриевна тоже тебе понравилась?
- Она тоже хорошая, - не задумываясь ответила Галя. - Ведь она его жена!
Мария Лукьяновна подавила легкий вздох, помолчала.
- Что бы ты сказала, Галочка, если бы Поликеевы предложили тебе совсем у них поселиться?
- Как совсем?!
- Павел Федотович и Калерия Дмитриевна хотят тебя взять на опеку, девочка. Чтобы ты у них жила. Ведь своих детей у них нет.
Галя растерялась.
- И… я уйду из детского дома? Не буду тут жить?
- Конечно, одновременно в двух местах жить нельзя. Ты будешь приходить к нам в гости.
Галя раскраснелась. Неужели у нее будет своя собственная мама? Правда, сколько ни думала Галя о маме, никогда не представляла ее себе такой, как Калерия Дмитриевна. "Может быть, она просто кажется такой… гордой? - с внезапной нежностью подумала Галя. - Ведь и папа же у меня будет. Павел Федотович!"
Внезапно ее худенькое подвижное лицо омрачилось.
- А Валерка как же?
- Ну, что ж Валерка? Постараемся, чтобы он не очень почувствовал твое отсутствие. У Валерки ведь есть мать. Она вот-вот получит комнату и тогда заберет его к себе.
- Мишеньки уже нет - забрали, - задумчиво сказала Галя. Мария Лукьяновна отметила про себя, что впервые Галин голос не дрогнул при упоминании об ее маленьком любимце. - Света Корнева все равно уйдет домой, как только ее папа с мамой вернутся с зимовки… К девочкам я часто-часто буду приходить в гости. И к вам тоже! - Галины глаза доверчиво улыбнулись.
- Я вижу, ты согласна. Ну и хорошо. Значит, все в порядке.
Мария Лукьяновна смотрела вслед уходившей Гале, и сердце у нее сжималось. Но зачем заранее терзать себя тревогой?
Поразительная новость разнеслась по детскому дому: Галя Макушева уходит, ее берут к себе полковник с женой!
Взволнованная, с горящими глазами Галя носилась по всем этажам, заглядывая то в спальни, то в пионерскую комнату, то в зал. Дом казался ей каким-то немножко другим, хоть и знала она в нем каждый уголок. Не верилось, что она и правда уедет отсюда.
Не только Софья Павловна, но и воспитательницы других групп говорили ей что-то ласковое, желали счастья. Девочки радовались за Галю, но и негодовали:
- Да зачем же именно Галю забирают? Пусть бы кого-нибудь другого. Уж очень жалко Галю! Нашу Галю увозят, куда это годится?!
- А кому же я буду секреты говорить? - жалобно спросила Маня Ветошкина.
Председатель детсовета Аркаша Петров подмигнул Гале:
- Эх, прособирался я тебя тогда за Юрку Пахомова пропесочить!
Всем Галя улыбалась немножко виновато. До чего же все тут у них хорошие! Она и не знала, что так ее любят.
Валерка подскочил к Гале. Губы и подбородок были у него по обыкновению вымазаны, на этот раз - чернилами.
- Что там врут, будто ты уезжаешь? Будто кто-то тебя, это самое… в дочки берет?
Галя обняла Валерку за плечи:
- Валерочка! Это… правда!
Маленькие глазки Валерки никогда еще не распахивались так широко. Секунду он остолбенело и как-то искоса вглядывался в Галю. Потом круто повернулся и побежал прочь, загребая своими косолапыми ногами.
Галя кинулась за ним, настигла его в самом конце коридора, поймала за рукав.
- Валерка! Я буду приходить…
Он отворачивался, пригибал голову к коленям, пряча лицо, толкая Галю локтями.
- Да что же это! - шептала Галя, насильно поворачивая к себе насупленное, угрюмое лицо Валерки.
Наконец ей удалось усадить его на диван. Пока не позвали их группу ужинать, Галя уговаривала Валерку, чтобы он без нее слушался. Она часто-часто будет его навещать и попросит, чтобы его к ней в гости брали.
Валерка сопел и молчал.
На новом месте
Все это было удивительно. Точно не на самом деле, а кто-то выдумал и рассказал Гале о ней самой.
Большое зеркало в спальне снова отразило тонконогую несмело державшуюся девочку. Но теперь девочка была не в воскресном платье, а в школьной форме.
"Мы же как приходили, всегда в домашние платья переодевались, - подумала Галя. - А тут я так и буду все в форме ходить?"
Жена Павла Федотовича достала из шкафа и протянула Гале что-то пестрое, яркое.
- Пока не сшили платьев, вот тебе халатик для дома.
И до чего же хорошенький был халатик! Вот бы девочкам понравился!
Когда Галя, смущенно улыбаясь, вышла в столовую, Павел Федотович рассмеялся:
- Ба-атюшки! Вот так царица Шамаханская! Из "Сказки о Золотом петушке", помнишь?
Галя тоже засмеялась. Потом нерешительно подняла глаза на Калерию Дмитриевну:
- А мне вас называть… мамой? Да?
На щеках Калерии Дмитриевны проступила легкая краска. Она посмотрела куда-то поверх Галиной головы.
- Пожалуй, не стоит… Называй меня лучше тетей Калей. Пока… Ведь мы тебя взяли на опеку…
Галя опустила глаза, покрепче сжала губы, чтобы они не задрожали.
- Ну, значит меня ты будешь называть дядей Пашей!
Павел Федотович сказал это после небольшой паузы, которая ему понадобилась, чтобы сделать свой голос очень веселым.
"Он хотел, чтобы я называла его папой", - обрадованно подумала Галя.
- Пойдем, я тебе покажу твою комнату, - сказала Калерия Дмитриевна. - Прежде тут было… вроде маленькой гостиной, - объяснила она.
Неважно, что тут было прежде. Но сейчас здесь стояла кровать, застеленная шерстяным пушистым одеялом с белоснежной накидкой на подушке. Белизной постели Галю не удивишь - у них в детском доме все спальни сверкают чистотой. Но вот небольшой письменный стол! На нем лампа под белым матовым абажуром, стеклянная чернильница с металлической крышечкой, красивая пластмассовая вставочка.
- Здесь ты будешь готовить уроки.
- Одна на всем столе? - спросила Галя.
Калерия Дмитриевна вопросительно взглянула на девочку и не нашлась, что ответить.
- Выдвинь-ка ящики! - посоветовал с плутовской улыбкой Павел Федотович. - Хорошо ли они открываются?
Галя, потянув за металлическую ручку, выдвинула ящик и ахнула от восторга: книги в разноцветных переплетах!
- Это мой подарочек тебе на новоселье! - Павел Федотович радовался не меньше Гали.
- Спасибо! Спасибо! - шептала Галя, перебирая книги. - Я прочитаю их, а потом Свете дам прочитать, хорошо? И Наташе, и Мане! А Вова из пятого класса, знаете, как любит читать!
Павел Федотович усмехнулся и погладил Галю по голове.
Одна
Дня через два после переезда Гали к Поликеевым, под вечер, Павлу Федотовичу позвонили по телефону и он ушел, обещав скоро вернуться. Калерия Дмитриевна пошла зачем-то в магазин. Галя осталась в квартире одна.
Она сидела в столовой на диване и читала. Но прочитав две страницы, подняла голову от книги. Что-то мешало ей, будто чего-то не хватало.
Как тихо кругом! Галя настороженно вслушивалась. Ни одного звука! Словно Галя оглохла. Смутное беспокойство охватило ее.
За окнами, за длинными прозрачными занавесями, все больше тускнел сумрачный дождливый день. С картины на стене печально светила рыжая луна над стоячей неподвижной водой. Открыты двери в спальню и в кабинет Павла Федотовича. Там в полутемной глубине все молчит…
Изо всех углов ползет тишина. Подбирается к Гале. А она одна! Совсем, совсем одна! Никогда еще она не чувствовала себя такой покинутой.
Сердце у Гали сжалось. Потом сильно забилось от внезапного страха. Вдруг сейчас кто-нибудь войдет? Кто же может войти? Только Павел Федотович или Калерия Дмитриевна. А вдруг… воры?