Ясухиро Сунада (так звали нашего рыбака) еще издали заметил приближавшегося к нему Юкаву. Встреча с ним ничего, кроме пустой болтовни, не сулила, и Ясухиро чертыхнулся досадливо.
В тот самый момент, когда Юкава подошел к Ясухиро, тот внимательно следил за поплавками, так как начинался неплохой клев. Шум от приближавшихся шагов сильно ему мешал, но он изо всех сил старался не замечать его. Но вот Юкава подошел к рыбачившему вплотную. "Ба! Кого я вижу! - громко, с фальшивым удивлением воскликнул он. - Досточтимый Ясухиро Сунада, да поможет вам Аматерасу! Не могу ли я вам быть полезным и как ловится ваша рыбка?"
Раздосадованный Ясухиро Сунада выругался про себя сразу всеми ругательствами на этого так некстати припершегося сюда Юкаву и, поскольку рыба ловилась у него из рук вон плохо, не стерпел, не сдержал своего раздражения. В тоне этаком елейно-благостном, но с откровенной злостью он сказал ему: "Досточтимый и дорогой мой давнишний друг и сосед Юкава Сёё! Да будет вам покровителем сам Будда, но неужели вы не соображаете своей такой умной башкой, что своим противным писклявым голосом вы способны перепугать не только рыбу, но и все живое, что только имеется в этом чудесном озере?" И тут же, даже не повернув головы, добавил: "А не уберетесь ли вы, глубокоуважаемый, отсюда вон куда-нибудь подальше и как можно скорее?" Надо ли говорить вам о том, как был потрясен не ожидавший такой отповеди Юкава. У бедняги даже челюсть отвалилась от удивления, и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, он молча засеменил прочь и всю, говорят, дорогу мучительно думал о произошедшем, изо всех сил пытался представить себе, что же такое успел сотворить Ясухиро, чтобы вмиг разбогатеть? Потому что, думал Юкава, только человек очень богатый или разбогатевший очень быстро, мог позволить себе разговаривать с ним, Юкавой, в таком тоне.
- Вот вам и тот третий вариант, о котором я намекал вам, дорогой Нумато-сан, - сказал, закончив притчу, Канэмору. - Мораль сей басни такова: никогда не следует совать свой нос не в свой вопрос, в особенности если тебя не просят, - это во-первых. Во-вторых, человеку подобает быть скромным и всячески стараться избегать таких тягчайших пороков, как излишняя самоуверенность и самонадеянность. Бывает, думаешь так: все уже идет тебе в руки, только, бери, хватай не задумываясь! Однако здесь-то как раз и может подстеречь тебя этот проклятый третий вариант, когда вместо удачи получишь по физиономии широким рыбьим хвостом. И это в лучшем случае, а то ведь может выпасть на твою долю вариант и похуже!
Закончив притчу, Канэмору, спохватившись, извинился за то, что заболтался, заставил дорогого гостя так долго ждать. Откинув полог с коляски, он предложил ему занять в ней место.
Надвинув на глаза ветровые очки, Канэмору, как заправский этакий лихач, одним нажатием ноги на педаль завел мотоцикл и, сделав несколько прилаживающих движений, поудобнее разместившись на седле, резко газанул. Ездоком он оказался и в самом деле знатным, уже через каких-нибудь пятнадцать минут они были на другом конце города.
Конечно, гонять на такой большой скорости мотоцикл Суэтиро Канэмору было все-таки проще, чем простому смертному. Представьте себе солидную фигуру в полицейском мундире, которая уже всем своим видом внушает боязнь прочим водителям, трясущимся по неустроенным мостовым на других видах транспорта. К тому же Канэмору не очень-то уж и церемонился с правилами уличного движения, в особенности при обгонах впереди идущих машин, всегда, во всех ситуациях уступавших дорогу.
Так, мчась по окраинам города, Канэмору и Нумато описали огромную, километров в шестьдесят дугу, по ходу которой они старались примечать расположение зенитных батарей и тщательно оборудованных маскировочными сетями прибрежных участков, где находились капониры береговой артиллерии большого калибра.
Закончив этот объезд, разведчики решили заодно выполнить и вторую часть своей программы - поехать в порт, чтобы на катере, если это станет возможным, сделать вояж по прибрежной акватории и подсчитать снова: сколько судов на рейдах, сколько в. ремонте и какое количество кораблей за прошедшие двое суток успели исчезнуть из поля зрения.
Все это, сказал Нумато, необходимо выяснить как можно скорее, немедленно, потому что уже сегодня, в промежутке между 22 и 24 часами по радиосвязи должны поступить от командования новые, дополнительные указания. Нумато полагал также, что вместе с этими указаниями он может получить и оценку своей деятельности за минувший период.
Внимательно выслушав товарища, Канэмору в знак согласия кивнул головой. Поправив на лбу очки, он снова погнал свой мотоцикл, теперь уже в район порта.
Так по улицам шумного Сингапура носились в тот день на мотоцикле двое солидных мужчин - совсем в духе нынешних "босодзоку", или, говоря по-русски, "рокеров", о существовании которых они, эти двое зрелых мужчин, тогда, в 1944 году, конечно же, не могли даже и предполагать.
С бешеной скоростью, группами и в одиночку, носятся ныне эти безусые, "самоутверждающиеся" и "самовыражающиеся", в своем подавляющем большинстве бездельники юнцы по бесконечным ночным дорогам наших градов и весей в погоне за дешевой репутацией этаких ночных демонов и фантомасов, будоража покой мирных жителей, совершая наезды и аварии, дебоширя и хулиганя до такой степени, что безуспешная борьба с этим наваждением превратилась для властей многих современных технически развитых, урбанизированных стран в неразрешимую национальную проблему.
Войдя в здание управления сингапурским портом, Канэмору заявил дежурным офицерам, что ему срочно требуется катер. Разрешение на выход в море было получено без проволочек. Попросив дежурного офицера присмотреть за его мотоциклом, Канэмору предложил своему товарищу взойти на катер, который под флагом начальника полиции порта стоял у причальной стенки. Приглашение свое он повторил нарочито громко, расшаркиваясь в церемонных поклонах. Теперь уже вместо сидевших на веслах баркаса четырех полицейских, как это было в прошлую поездку, на катере находился лишь один моторист, исполняющий в то же время обязанности штурвального.
Принимая правила предложенной Канэмору игры, Нумато, также в целях большей конспирации, с видом чрезвычайно важной персоны, "надменно" не обращая внимания на офицеров, молча последовал за своим товарищем.
Внутренне усмехнувшись, Нумато еще раз с удовлетворением отметил, что его резидент - разведчик действительно классный, человек ловкий и предусмотрительный. Чего стоит хотя бы такой вроде бы, на первый взгляд, незначительный факт, как эта теперешняя сделанная им замена бывшего в прошлую поездку баркаса на катер! Да, ничего не скажешь: довольно хитер и мудр этот полицействующий Конфуций!
Самолично отдав швартовы, резидент тем самым без лишних церемоний взял на себя обязанности обслуживающего матроса, затем он пригласил Нумато в небольшую палубную надстройку, отделанную в целях кругового обзора вместо традиционной обшивки толстым зеркальным стеклом.
Место штурвального было отделено специальной, достаточно плотной перегородкой, так что секретность их разговоров разведчикам обеспечивалась. Как только они зашли в надстройку, Суэтиро Канэмору открыл шкафчик и достал из него морские двадцатипятикратного увеличения бинокли и расчехлил их.
Когда прошли волнолом, Канэмору расставил на миниатюрном столике заранее припасенную еду и предложил выпить. Он налил водки и непьющему Нумато. Тот, подняв чашку, чокнулся и тут же поставил ее на место. Канэмору с удовольствием опрокинул свою порцию в рот. В смысле чего-нибудь закусить оба были типичными американцами и с аппетитом принялись уничтожать хотя и не обильные, но весьма сытные, калорийные блюда традиционной европейской кухни.
Оба ели с особенной охотой еще и потому, что в целях все той же пронизывающей буквально все стороны их жизни конспирации они редко когда, в особенности на людях, позволяли себе выйти за рамки взятого на себя образа типичного японца, питающегося, как правило, очень скудно и в основном очень простой растительной пищей - той самой, которая, как саркастически выразился Канэмору, хочешь не хочешь, а заставляет тебя все же быть человеком естественным и всегда находиться в предельной близости к матушке-природе.
Хорошо выпив, Канэмору здесь, внутри палубной надстройки, с необыкновенным удовольствием уплетал за обе щеки невесть откуда взявшуюся квашеную редьку, которая, как утверждал выпивший, как нельзя лучше подходила именно к водке, потому что от добавленного в нее какого-то порошка, некоего "адзи-но-моно", имела такой специфический и острый привкус, что всякий взявший такую редьку в рот испытывал ощущение, будто бы в нос ему загнали иголку, причем не простую, а цыганскую.
Кроме того, в теперешнем составленном Канэмору меню находились еще два приготовленных из даров моря, на вид будто бы вполне питательных блюда, состав которых европейцы, если бы они сейчас находились здесь, смогли бы определить разве что с помощью химического анализа, произведенного с применением специальных приборов.
В такой же тупик стали бы европейцы, вкусив острой приправы, вкус которой напоминал, скорее всего, молотую сухую рыбу по-вьетнамски, а также - попробовав приложенные к этой приправе протертые соевые бобы с японским хреном-васаби. Этот дополнявший европейские блюда истинно восточный натюрморт, кроме всего прочего, источал такой своеобразный аромат, что спутать его с чем-нибудь иным никто и никогда не смог бы.
Еще раз пожелав успеха в начатом деле, Канэмору поднял очередную чашку, до краев наполненную китайской водкой. Нумато плеснул в свою чашку ключевой воды, оказавшейся тут в небольшом бачке. Выпили. Взяв по щепотке из разложенных на столе блюд, оба стали жевать не спеша, с прикрытыми глазами, старательно демонстрируя, как каждый из них будто бы наслаждается изысканной едой. Прежде чем потянуться за очередной порцией, в знак чрезвычайного уважения к партнеру, каждый шумно втягивал в себя сквозь зубы переувлажненный морской воздух.
От проникающего извне в палубную надстройку солнечного зноя и выпитой водки щеки Канэмору покрыл густой румянец. "Тем не менее он все-таки не пьян, - вновь с явным удовлетворением подумал Нумато. - Он дьявольски крепок и способен перепить любого матроса или портового грузчика".
Тихо урчал мотор малым ходом двигавшегося катера, на кормовом флагштоке развевался полицейский штандарт, все шло своим чередом, и, судя по всему, пока разведчики обедали, их судно успело описать немалую дугу в акватории, ограниченной Малаккским полуостровом с юга и островом Сингапур с севера.
Пора было приниматься за работу, оба почувствовали одновременно; встав из-за стола, каждый занял свой наблюдательный пункт и, поднеся к глазам бинокль, принялся рассматривать стоящие на рейде суда.
Обратив внимание на характер расположения эскадры, на то обстоятельство, что оба линкора - "Мусаси" и "Ямато" - находились на необычно большом расстоянии от остальных кораблей, Нумато мгновенно сообразил, что на каждом из этих флагманов, судя по всему, находятся японские адмиралы самого высокого ранга. "Это, - подумал Нумато, - ясно даже и неспециалисту. И, вне сомнения, каждый из этих адмиралов держит на линкоре свой флаг".
Наведя бинокль на ближайший к нему линкор - "Мусаси", - Нумато неожиданно для самого себя с недоумением спросил Канэмору:
- Глубокоуважаемый Канэмору-сан! Как прикажете понимать ваше сообщение о том, что чертежи на ФАУ-1 были погружены на борт линкора "Мусаси", тогда как до сих пор он безмятежно покоится на рейде под вымпелом адмирала Номуры?
- Досточтимый Нумато-сан! - медленно сказал Канэмору, не отрывая глаз от окуляров цейсовского бинокля, - По-видимому, мой подчиненный воспользовался недостоверными слухами, чем нас и ввел в заблуждение. Жаль, конечно, что эти данные оказались не соответствующими действительности. Полагаю, что если их и погрузили на "Мусаси", то лишь для того, чтобы привести в какой-то более или менее божеский вид. В этой ситуации возможны два варианта разумных действий противника: или в скором времени на самом, деле линкор направится в метрополию, где чертежи будут сданы по назначению, или они погружены на какой-нибудь другой крейсер и находятся уже давно на пути в Японию. Надо полагать, погружены они на быстроходный крейсер, это ведь не древние манускрипты, которые можно без надобности держать в хранилищах тысячи лет. Характер документации, сами понимаете, таков, что требует самой срочной транспортировки. Тем не менее нам, дорогой Нумато-сан, вряд ли следует особенно волноваться, главное - в ближайшем будущем из этой, с позволенья сказать, документации ничего путного выжать не удастся. Насколько я понимаю, на все доработки, согласования, а может быть, и досылку недостающего из Германии потребуется не менее полугода, тогда как вторая мировая война уже на исходе. Давайте лучше подсчитаем все количество вымпелов на рейдах и отправим срочную шифровку в Вашингтон, а также, одновременно, в главный штаб генералу Макартуру.
Стараясь казаться более, чем это было необходимо, циничным, Канэмору вдруг, загадочно улыбаясь, произнес:
- Не далее завтрашнего утра или чуть-чуть позже мы с вами, при помощи "летающих крепостей", сможем устроить нашим бывшим соотечественникам хорошенький фейерверк! Что вы на это скажете, уважаемый Нумато-сан? - Опустив наконец свой бинокль на грудь, Канэмору внимательно, долгим взглядом уставился на своего коллегу.
- Вы, как всегда, правы, дорогой Канэмору-сан, это действительно необыкновенная удача для нас. - Резидент промолчал, но по всему было видно, что таким ответом своего сотрудника он удовлетворен. Втянув через зубы в себя воздух, он в очередной раз обозначил свое глубочайшее уважение к собеседнику, который, конечно же, в своих рассуждениях абсолютно прав.
Поездка исчерпала себя. Приказав штурвальному поворачивать обратно, Канэмору предложил еще раз пересчитать общее количество боевых вымпелов, отдельные соединения которых находились не только на открытом рейде, но и в пределах внутренней акватории порта Сингапур.
Дзиккон Нумато с облегчением подумал, что наконец-то фортуна повернулась лицом к нему, дав возможность еще раз отличиться - принять участие в таком важном деле, как уничтожение хотя бы части японского флота.
В тайне от своего резидента он наметил следующий план дальнейших действий: уединившись в библиотеке особняка, он в течение предстоящих суток составит отчет-шифровку о проделанных наблюдениях, в которых, кроме расположения выявленных зенитных батарей и береговых орудий, сообщит о наличии значительного количества кораблей всех классов, объединенных, судя по характеру скопления якорных стоянок, в отдельные две эскадры.
Планируемое уничтожение этих эскадр облегчалось тем обстоятельством, что обе они, со всеми их вспомогательными судами, находились на сравнительно ограниченной водной поверхности, а бомбометание упрощалось наличием таких прекрасных ориентиров, как сам город Сингапур и его порт.
"Если намеченный агентурный материал послать до полуночи, есть шанс, и немалый, успеть досрочно поднять в воздух два-три тактических авиационных крыла так называемых "летающих крепостей". В каждом соединении находится примерно по пятьдесят машин, обычно двух типов: Б-17 и Б-29, которые, если застанут на рейде суда, мгновенно их уничтожат. Только бы застать их на месте!"
Таков был один из вариантов, который, планируя уничтожение японских эскадр, проигрывал в своем сознании молодой, подающий надежды сотрудник Управления стратегических служб США Дзиккон Нумато. План этот казался ему предельно простым и вполне осуществимым, но был он таковым только в голове Нумато, так сказать, и идее. В жизни же часто случается так, что даже и самые простые, казалось бы, вещи на самом деле оказываются несравненно более сложными. Ну а в таких серьезных делах, как уничтожение целых эскадр того или иного великого государства или хотя бы их малых частей, все зависит далеко не только от искусства и квалификации разведчиков, будь они хоть семи пядей во лбу.
Над такими, как Нумато, дилетантами, с их далекими от жизни, нереальными планами и представлениями, судьба то и дело стремится сыграть злую шутку. Даже и таким, казалось бы, трезво мыслящим людям, каковыми являются и опытные, профессиональные разведчики, судьба любит подкинуть иногда тот самый третий вариант, о котором так пространно намекал в своей притче Канэмору, тот всегда неожиданный, непредусмотренный вариант, при котором тысячи раз продуманные, на фактах и точных расчетах построенные планы, замыслы и предположения от первого же их соприкосновения с беспощадной реальностью рушатся, как карточные домики. Однако любые секреты в конце концов рассекречиваются, а что стало с секретными замыслами Нумато, яснее ясного прояснится позже, по прошествии многих лет.
Однажды, через несколько лет после окончания второй мировой войны, крупный американский бизнесмен в области электроники Сацуо Хасегава, будучи по делам в Токио и имевший здесь коммерческий интерес к ряду японских фирм, с грустью вспомнит, какую же он тогда совершил глупость, когда вызвал бесцельно целую армаду американских бомбардировщиков на рейды и порт Сингапур.
Анализируя свое поведение в то время, он также поймет, что глубокоуважаемый Канэмору наверняка был не тем лицом, за кого себя выдавал. Теперь Хасегава в ином свете увидит частые отлучки Канэмору в вечерние часы и его привычки все свои дела устраивать таким образом, чтобы ни на шаг не отпускать от себя Дзиккона Нумато.
Опять же после, несколько лет спустя, с немалой досадой для себя узнал Хасегава и тот факт, что в 1945 году, когда англо-американские войска вновь оккупировали Сингапур, особняк, в котором когда-то останавливался Нумато, занял не Суэтиро Канэмору, а какой-то уже другой богатый китайский коммерсант, через вторые руки приобретший эту роскошную усадьбу и никакого понятия не имевший ни о каком помощнике полицейского комиссара порта Сингапур.
Предпринятые Хасегавой весьма энергичные меры по розыску его бывшего резидента в Сингапуре не имели никакого успеха. Так и не суждено было узнать ему пи в бытность Дзикконом Нумато, ни значительно позднее, когда он вновь превратился в Сацуо Хасегаву, кем же все-таки был на самом деле тот загадочный Суэтиро Канэмору и кому он служил: генералу Доновану или его вездесущему противнику Доихаре, тоже генералу.
Досужие сплетники пересказывали иногда друг другу на ушко, уже в новом, сменившем УСС США Центральном разведывательном управлении, что будто бы бывший резидент в Сингапуре якобы сделал себе пластическую операцию лица, удалил азиатский разрез глаз и в настоящее время в облике европейца проживает в какой-то горной деревушке вблизи Токио, в своем богатом поместье, и что вроде бы самая большая его страсть, его, как теперь принято говорить, "хобби" - разведение зеркальных карпов в водах ближайших озер.
Но принимать за чистую монету все эти версии было нельзя, так как ЦРУ, неоднократно занимавшееся розыском бывшего сотрудника УСС Суэтиро Канэмору, как и предшествовавшая ему служба, тоже "вытянуло у шарманщика белый билет", что на языке разведчиков означает неудачу, фиаско…