Не в пример ему генерал Кэндзи Доихара был значительно меньшей фигурой. Шелленберг познакомился с ним в Берлине, когда тот еще был полковником генерального штаба японских вооруженных сил. Это было как раз во время приема военной делегации при заключении Антикоминтерновского пакта. Располневший не по возрасту полковник с раскосыми глазами и желтыми зубами не произвел вначале никакого существенного впечатления на немецко-фашистские круги.
Поэтому сам Фридрих Вильгельм Канарис - этот полугрек-полунемец, занимавшийся еще в первую мировую войну шпионажем в Испании, в свое время не совсем лестно отозвался о нем с точки зрения профессионала разведчика. Он считал, что если уж в боях у реки Халхин-Гол, в монгольских степях его вчистую переиграли русские, то как шеф разведслужбы японского генерального штаба он мало чего стоит.
Однако, будучи уже в чине адмирала и командуя абвером, то есть всей разведкой и контрразведкой немецкого генерального штаба во второй мировой войне, Канарис вдруг резко переменил свое мнение о Доихаре. Наталкиваясь в Юго-Восточной Азии повсюду, вплоть до Индии - этой жемчужины британской короны - на широко расставленную, а также весьма разветвленную сеть толково действующей японской разведки, Канарис вынужден был признать Доихару талантливым разведчиком. Когда того произвели в генералы, он, Канарис, скрепя сердце, через германского посла в Токио Ойгена Отта, передал-таки коллеге-шпиону свои поздравления и наилучшие пожелания.
Можно только догадываться, какие "наилучшие" пожелания высказал ему в собственных мыслях адмирал Канарис, который считал, что именно по вине подопечных генерала Доихары, систематически срывались затевавшиеся немецкой разведкой операции.
Прошел февраль 1944 года. Это был тяжелый месяц как для гитлеровской Германии, так и для милитаристской Японии. Форсировав на всем протяжении, кроме Корсунь-Шевченковского выступа, одну из крупнейших водных преград в Европе - реку Днепр, советские армии продолжали свое успешное наступление.
Вслед за сталинградской катастрофой, происшедшей год назад, эта неудача стала очередным крупнейшим поражением для фашистской Германии в ходе второй мировой войны. Здесь, у Днепра, по замыслу советских военачальников образовался новый колоссальный Корсунь-Шевченковский "котел", в который угодили 18 дивизий и одна бригада немецко-фашистских войск под единым командованием генерала артиллерии Вильгельма Штеммермана.
Войска 1-го и 2-го Украинских фронтов, руководимые генералом Ватутиным и маршалом Коневым, сжали в стальные клещи находящиеся там силы двух немецких корпусов с приданными им частями. Так же, как и под Сталинградом, в целях спасения жизней немецких солдат и офицеров, советское командование предъявило генералу Штеммерману ультиматум с требованием о безоговорочной капитуляции.
Гитлеровские войска находились в отчаянном положении. И тем не менее, как и под Сталинградом, ультиматум был отклонен. Данное Гитлером обещание о деблокировании "котла" на поверку оказалось пустыми словами, так как для выполнения его у фашистского командования уже не было сил.
Чтобы сократить сроки ликвидации плацдарма и довольно многочисленного контингента находившихся там врагов, советское командование вынуждено было применить оружие всех видов. Основные потери, понесенные гитлеровцами в "котле", произошли из-за применения на поле боя в массовом количестве гвардейских ракетных минометов ("катюш"). На поле сражения осталось около 30 тысяч трупов, а оставшиеся в живых полуоглохшие, контуженные солдаты и офицеры были взяты в плен.
В качестве трофеев было захвачено громадное количество складов оружия, в том числе 320 самолетов, 600 танков и самоходных орудий, 450 стволов артиллерийских установок и минометов, 1700 автомашин и многое другое.
Всего этого могло бы не произойти, если бы Гитлер и его клика не требовали от своих войск, уже обреченных на неминуемый разгром, бессмысленного сопротивления вплоть до последнего патрона и солдата.
Вскоре после этих ожесточенных боев возле села Петровка был обнаружен брошенный своими солдатами в овраге под кустом труп генерала артиллерии Штеммермана, или, как его называли между собой солдаты, "Шварц Вилли" ("Черный Вилли").
А впереди был март 1944 года - время новых для немецко-фашистских войск трагедий: Ровно-Луцкая операция, окружение двенадцатитысячной группировки в городе Тернополе, а также Проскурово-Черновицкая операция, последствиями которой был выход Красной Армии на рубеж протяженностью в 200 километров к линиям государственной границы СССР. Взбешенный неудачами на советско-германском фронте, Гитлер сместил с поста командующего группой армий "Юг" генерал-фельдмаршала Эриха фон Манштейна.
В это же время на Тихоокеанском театре военных действий продолжала терпеть поражения и Япония. Укрепив Гавайские, Соломоновы и Марианские острова, в частности, военно-морскую и военно-воздушные базы острова Гуам, адмирал Нимиц и генерал Макартур повели планомерное наступление на большинство захваченных японскими вооруженными силами стран Южных морей и отдельные территории по всей необъятной акватории Тихого океана.
Ориентируясь на отдаленные, но зато надежные тылы Австралии и Новой Зеландии, а также ближайшие порты Тихоокеанского побережья США, англо-американцы применили медленную тактику выжимания японских войск с занимаемых ими территорий, Основная стратегия союзников заключалась в том, чтобы, всячески тесня японцев, одновременно и со всех сторон все ближе и ближе подходить к метрополии и наконец, высадив войска уже на территории Японии, нанести ей поражение в открытом бою.
Имелось также в виду, что, пользуясь техническим превосходством и практически неисчерпаемыми ресурсами сырья, за счет дальнобойной артиллерии крупных военно-морских судов американцы смогут создать преимущество на всех мало-мальски важных стратегических направлениях.
Быстрое наращивание бомбардировочной авиации дальнего действия, в особенности так называемых "летающих крепостей" - тяжелых самолетов типа Б-17 и Б-29, должно было, по замыслу союзников, обеспечить полное до основания, разрушение японских промышленных центров, в первую очередь тех, которые имели непосредственное отношение к производству вооружений, а также всевозможного обеспечения японских войск.
В военном отношении такая тактика давала положительные результаты, если учитывать и то, что по техническим и высотным характеристикам американские самолеты имели потолок свыше 10 тысяч метров над уровнем моря, а при некотором снижении полезной нагрузи бомбардировщики поднимались даже на высоту 11 тысяч метров.
Что же касается японской авиации, то все несчастье состояло в том, что ее серийные истребители едва могли достигать 9 тысяч метров, и то с уменьшенным запасом горючего и боеприпасов.
Таким образом, превосходство вооруженных сил США и Великобритании в воздухе было полным и бесспорным. Пользуясь своими летно-техническими данными, американские самолеты начали массированные бомбардировки островов архипелага Рюкю, а вслед за ними и городов на островах Кюсю и Сикоку.
Освоившись как следует в воздушном пространстве Японии, англо-американцы перешли наконец к постоянным бомбардировкам столицы Японии - Токио.
Деревянно-каркасные раздвижные стены, оклеенные тонкой рисовой бумагой (сёдзи), и такие же из бамбуковых прутьев перегородки, тоже покрытые окрашенной в традиционные цвета бумагой (фусума), - вот в сущности чем являлся японский жилой дом. А если еще учесть большое наличие в каждом жилье соломенных циновок (татами), то не нужно иметь никакой фантазии, чтобы представить себе, как все это легко и быстро воспламенялось и сгорало.
После интенсивных бомбардировок населенных пунктов все они в течение какого-либо получаса пылали, трещали и гудели, как вихри в аэродинамической трубе, но с той лишь разницей, что во время испытаний и этой самой трубе отрабатываются оптимальные формы ради жизнеспособности созидаемой для будущего техники, а здесь, в горящих городах, превращалась в пепел и рассыпалась в прах насаждавшаяся тысячелетиями, еще недавно бывшая непоколебимой вера страны Ямато в непогрешимость и божественность солнцеликой персоны императора и всей окружавшей его самурайской камарильи со всеми ее пышными атрибутами.
О каком-либо снисхождении или милосердии к судьбам отдельных людей и всего народа в целом не могло быть и речи. Главной заботой обеих противоборствующих сторон были доходы монополий вроде "Мицуи" или "Мицубиси". Императорская власть, распространявшаяся японской военщиной на обширные территории Восточно-Азиатской сферы "совместного процветания", явила свои трагические последствия, сделала свое кровавое дело.
Обреченность тысячных масс народа на бессмысленные жертвы диктовалась зачастую не соображениями военной необходимости, а традиционным наплевательским взглядом на маленького человека - условного индивидуума, бывшего всегда лишь ничтожным винтиком в громадной государственной машине.
После налетов американской авиации на жилые кварталы Токио и других японских городов все они представляли собой полностью выжженное, испещренное воронками от разорвавшихся бомб и усеянное смердящими головешками безжизненное пространство, по которому лишь изредка бродили, в одиночку и группами, чудом уцелевшие жители.
Предлагая японской военщине заведомо ложную идею о возможности использования модернизированных ракет ФАУ-1, гитлеровская верхушка преследовала по меньшей мере сразу несколько своекорыстных целей.
Во-первых, передавая якобы в виде военной помощи в борьбе с общим-врагом чертежи и всю техническую документацию самолетов-снарядов, фашистское командование твердо надеялось нажить в глазах союзников по Антикоминтерновскому пакту хотя и временный, фальшивый, по значительный политический капитал.
Во-вторых, ввиду того, что 18 августа 1943 года базы по изготовлению ракет и пусковые полигоны в Пенемюнде были почти уничтожены налетом англо-американской авиации, истинная ценность передаваемых немецкой стороной материалов была полностью потеряна. Следует добавить, что раскрытие перед союзными нациями тайны местонахождения секретного производства поставило немцев перед решением очень сложных проблем хотя бы потому, что дальнейшее продолжение работ в тщательно скрываемом, но теперь уже засеченном английской разведкой месте Германии граничило, мягко говоря, с непредумышленной глупостью.
Фигурально выражаясь, тогда даже сам папа римский не сумел бы дать гарантии в том, что малейшее шевеление на этом сверхсекретном объекте, при подготовке отсюда дальнейшего обстрела Лондона ракетами ФАУ-1, не повлечет очередной, еще более крупный налет, а может быть и несколько, со стороны вражеской бомбардировочной авиации. В дополнение ко всему следует учесть, что ограниченную и стесненную узкими рамками прибрежной полосы территорию, где находились экспериментальные лаборатории и завод по производству ракет вместе с пусковыми площадками самолетов-снарядов, авиация противника при налете свободна превратила бы в пустыню.
В-третьих, с самого начала (при усиленном проталкивании этой мысли Геббельсом и особенно Гитлером) германский генштаб напрасно решил бомбить Лондон, как и другие промышленные центры Великобритании, с помощью оружия, которое в техническом отношении было еще далеко до совершенства.
Тут сыграли свою роль два неблагоприятных обстоятельства: катастрофический дефицит времени и потребность в территории огромной протяженности, раза в два больше, чем имелось. Ни того, ни другого обеспечить фон Брауну гитлеровцы уже не могли, поэтому вся затея, на все лады пропагандируемая Геббельсом, по существу явилась обычной авантюрой. Это был, кстати сказать, один из крупнейших просчетов Гитлера в стратегическом плане.
Здесь получилось, как у некоторых азартных игроков при партии в покер, когда перед решающим ходом один из партнеров хвастает перед другим будто бы имеющейся у него сильной картой. Особенного психологического воздействия на противника, на которое рассчитывали гитлеровцы, они также не добились еще и потому, в частности, что вскоре произошло техническое усовершенствование радарных установок в вооруженных силах Великобритании. Ожидавшееся появление нового оружия в Германии уже почти никого не страшило.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Как из-за недостатка времени на техническое усовершенствование ракеты ФАУ-1 гитлеровцы пытались пропагандистскими мерами добиться устрашения своих противников
Отработка технических данных ракеты ФАУ-1 постоянно ставила на повестку дня улучшение параметров работы отдельных узлов, которые пока что далеко не отвечали необходимым требованиям, предъявляемым к точности попадания по намеченным целям. Для улучшения аэродинамических данных ракеты в процессе экспериментов вносилось множество изменений оптимальных форм фюзеляжа, крыльев и других наружных конструкций. Одним словом, нужно было время и время, и его-то у гитлеровского руководства как раз и не хватало, и совершенствование как производственной технологии, так и самих летно-тактических данных ракеты безнадежно затягивалось.
Качество жидкостного горючего или замена его твердым топливом, также как и пороховых ускорителей, нуждалось еще в многократной доводке, что по причинам, указанным выше, просто не вписывалось в условия резко ограниченной жесткими сроками и прочими рамками тотальной войны, где никто, никого и никогда ждать не будет, ибо - опоздавший проигрывает!
И наконец, последняя и, пожалуй, самая главная трудность-это несовершенство ракеты в преодолении пути следования к целям. Говоря банально, смысл любого запуска или стрельбы состоит в том, чтобы во что-то попасть. Так вот этой задаче самолеты-снаряды ФАУ-1 как раз на этом этапе их совершенствования отвечали, в наименьшей степени. В момент установки их в наклонных шахтах, невдалеке от атлантического побережья Франции, результат их попадания в цели, и то - по площадям, оказался всего 2–3 % от расчетно принятого. Ко всем этим бедам добавилась еще одна: контрразведка Канариса вдруг почувствовала, что разведслужбы противника стали проявлять повышенный интерес к местам дислокации ФАУ-1, а на пусковых шахтах и подъездных путях начали происходить необъяснимые метаморфозы: саботаж в ходе подготовительных работ к пуску ракет, непонятные искривления пусковых направляющих и другие пакости, устраиваемые подневольными людьми, занятыми на этих работах.
Кроме того, охрана войск СС в зоне работ стала панически опасаться французских "маки" - партизан, которые, зная о поражениях немцев на востоке, до предела увеличили свою активность. В конце концов стартовые площадки решено было убрать подальше, в окрестности Пенемюнде, хотя из-за возросшей дистанции полета ракет пришлось увеличить объем ракетного горючего и величину заряда пороховых ускорителей.
Теперь самолет-снаряд ФАУ-1 приобрел еще более солидный вид, однако попадаемость его в цель еще более уменьшилась и составляла около половины процента. Технической трагедией вновь усовершенствованною, на первый взгляд довольно грозного оружия оказалось еще и то, что придельное расстояние (параметр удара) никак не отвечало замыслу гитлеровских ученых, стремившихся построить ракету с расчетной точкой попадания, что опять же обуславливалось отсутствием необходимого опыта и все тем же недостатком вариантов экспериментальных испытаний.
Сказывались также и неучтенные научные выкладки по теории и практике рассеивания частиц (ракет и реактивных снарядов) в околоземном пространстве, что явилось под конец непонятной инженерной дилеммой и даже полной неожиданностью для ведущих специалистов, прежде работавших в смежных областях и вынужденных согласно приказу главного фашистского руководства срочно вклиниться в эту работу в порядке оказания экстренной технической помощи.
Неудачи следовали одна за другой, и поэтому под конъюнктурный и престижный шумок оборотистый юберменш Вернер фон Браун подставил вместо себя несколько молодых светлых голов, которые из-за дефицита времени для такой сложной работы, да еще при отсутствии достаточного количества экспериментов просто не успели справиться с заданием.
Вскоре обнаружилось также, что, с точки зрения классической физики, стали происходить необъяснимые парадоксы, вернее говоря, негативные явления при полете ракеты, которые по неизвестным пока причинам не давали право называть ФАУ-1, по производимым им боевым результатам - вполне эффективным оружием.
Здесь, как выяснилось позднее, дестабилизирующее влияние оказывала различная температура атмосферы между тремя точками полета: запуском ракеты на старте, самой высокой точкой баллистической кривой над пролетаемой местностью, а также окончанием движения самолета-снаряда при подлете к цели.
Если, например, в момент полета вращение Земли все же могло быть учтено (хотя составление таблиц с абсолютно точной шкалой рассеивания боевых зарядов было бы неправомерным), то с недостаточной высотой полета снаряда над поверхностями Балтийского и Северного морей ничего нельзя было поделать, это было главным камнем преткновения. Поэтому ракеты вообще не достигали площадных целей и степень их рассеивания выходила далеко за рамки целесообразности использования, по заверениям Геббельса, всесокрушающего чудо-оружия.
И еще одно обстоятельство окончательно поставило ученых-нацистов в тупик: изобретение прицельных приспособлений высокого качества (заурядных прицелов), действовавших в пределах уже давно отработанных на практике механических, оптических и. входящих в более высшую категорию полуавтоматических устройств. Об использовании для предельного эффекта электронно-оптических, радиолокационных и автоматических тепловых прицелов, не говоря уже о приборах лазерного наведения на цель, еще не могло быть и речи.
Убедившись в несостоятельности придуманного ими чудовища, по настоянию руководителей рейха, гитлеровские ученые стали лихорадочно искать принципиально новое техническое решение проблемы. И оно было найдено! Физики-теоретики и специалисты по баллистике, работавшие совместно с конструкторами ракет ФАУ-1, предложили увеличить дальность полета самолетов-снарядов с одновременным изменением принципа взлета, режима полета в заданном направлении и попадания в цель.
Этим самым открывалась новая эра в освоении ракетной техники, которая, будучи на несколько порядков выше, должна была завоевать себе будущее. Здесь уже не требовалось учитывать рассеивающийся силовой центр, находящийся в наивысшей точке пологой траектории полета самолета-снаряда. Не влияли теперь на поведение ракеты многие факторы: первоначальное наведение в цель и влияние атмосферных условий, наличие на пути следования водной или горной поверхности и другие компоненты, от которых зависит точность прицеливания.
Ракета-снаряд взлетала теперь вертикально и на большой высоте в безвоздушном пространстве, уже под пологим углом, продолжала горизонтальный полет до цели при скоростях, в несколько раз больших, чем это было у ракеты ФАУ-1 в первоначальном варианте.
Пикирование на цель в новой модели теперь тоже происходило иначе: в момент подлета к цели происходил обратный процесс излома угла траектории и снаряд опускался на цель тоже вертикально.
Почти начисто исключалась в новом варианте и погрешность, получавшаяся от вращения Земли (деривации) и сил земного тяготения, в сумме своей составляющих силу тяжести, равную весу самолета-снаряда, под воздействием которой и происходил процесс падения.
Новое, созданное на базе предыдущей модели оружие должно было стать достаточно грозным, почти неуязвимым для противника. Новую ракету-снаряд ФАУ-2 назвали У-2.