- Ну что ты, Тим, на нас обижаешься?! Зря! Мы же не только о себе, но и о твоей славе думаем. Тебе и твоим друзьям - подвигом больше, подвигом меньше, а для нас каждое ваше доброе дело - копеечка, а то и рублик. Ну, сказали мы Дану, что вы выбрались из каменного мешка, - что с того? Ты же всё равно выпутаешься, - и лесавки вполне по-приятельски улыбнулись мальчику. - Ний рядом! Ний рядом! - Над площадкой кружил Аспид, трубил в два хобота и шумно хлопал уродливыми крыльями. - Ний рядом! Готовьтесь встречать Самого Справедливого!
Раздалось лязганье, скрежет, будто огромная железная собака облизывала ржавую кость чугунным языком. Двое маленьких бесенят прикусили языки, вздрогнув от тяжёлых шагов главного злоденца. Ний шёл, и с его лица сыпались раскалённые капли. Злоденцы верещали, аплодировали, отбивая ладони о собственные щёки, бока и животы. Бубнил бубен шамана, трещали костями скелеты, звякали цепи Пёсиглавцев.
С непроницаемым лицом Ний взгромоздился на трон и обвёл всех красно-жёлтыми глазами. Его взгляд остановился на Тиме, и мальчику показалось, что в лицо ему плеснули кипятком. Но отворачиваться он и не подумал.
- Вот ты и передо мной, - медленно проговорил Ний, обстоятельно рассматривая Тима, как повар кусок мяса, соображая, куда его лучше пустить - на бифштекс или отбивную. - Я тебя ждал раньше. Нехорошо опаздывать. Я тебя покараю. Этот мир держится только на карающей справедливости. От карающей справедливости должны у всех стынуть волосы в жилах. Только тогда будет порядок. Вся карающая справедливость здесь! - Ний потряс кривым мечом. - Эй, там, кто-нибудь! Заковать Дана в наручники! Он сделал своё дело и теперь пусть отдохнёт! - Урчащие Пёсиглавцы схватили опешившего Дана, который что-то пытался сказать, защёлкнули наручники на его заломленных назад руках и когтистыми лапами закрыли ему рот - нишкни! Ний снова уставился в глаза Тима, стараясь подчинить своей воле. - ТЫ-БУДЕШЬ-СЛУЖИТЬ-МНЕ! - Веско произнёс он. - Я-ЗАКАЗАЛ-ТЕБЯ-ДВЕНАДЦАТЬ-ЛЕТ-ТОМУ-НАЗАД. Я-НЕНАМЕРЕН-ОТКАЗЫВАТЬСЯ-ОТ СВОЕГО-РЕШЕНИЯ. ТЫ-БУДЕШЬ-МОИМ.
Внимание Тима отвлекли два маленьких бесёнка, которые с большим сачком для ловли бабочек охотились за искрами, то и дело слетающими с разгорячённой физиономии главного злоденца. Два неразумных существа с ещё молочными рожками, очевидно, приняли искры за разновидность каких-то мух-красавиц и собирались потом на досуге заняться выдиранием у них лапок и крылышек - чисто бесовское развлечение. Они ползали у всех под ногами и от кончиков рожек до кончика лысого хвоста извалялись в пыли. Десять искр - Тим сосчитал - они упустили, а одиннадцатую и двенадцатую поймали одновременно - каждый изловчился и прихлопнул красную искорку пушистой ладошкой. И в ту же секунду довольное хрюканье сменилось обиженным визгом. Бесенята пищали не столько от боли, сколько от разочарования: на трясущихся ладошках вместо красивой мухи шевелились от ветра серые хлопья. Тим невольно расхохотался.
- ЧЧЧЧЧТТТТТТТТТТТООООООООООО???????????????? - Завопил Ний. - Значит, отказываешься служить мне?!
- Конечно, - пожал плечами Тим, отметив, что в небо уже налилось румянцем, развеселилось. В нём запела малиновка. "Та самая?" - Подумал мальчик.
- Ты сам подписал себе приговор, - изрёк Ний. - Эй, мальчишку на плаху. Тебя пожизненно лишат разума, а твою душу запихнут во флакон, и я смогу забавляться с ней, когда захочу. Тебя - глупого и бездушного - сдадут в сумасшедший дом, запрут в палату для буйнопомешаных. Урча и сопя, Пёсиглавцы извлекли Тима из стальной сетки и потащили к дубовой колоде. Возле неё приседал и потряхивал ногами шаман, его глаза блистали, как сабли в руках ловкача-джигита. На плаху села и беспокойно запрыгала малиновка, сверкая розовой грудкой. Она свистнула так звонко, что все злоденцы услышали и удивились, что кто-то ведёт себя так, будто не они тут главные.
- Сам, - стряхнул грязные лапы с плеча Тим и твёрдо, угрожающе повторил: - Сам!
Он подошёл к плахе… и вдруг подпрыгнул так высоко, что все охнули: улетит! Сделав кульбит в воздухе, Тим приземлился руками на колоду, смешно сгибая и разгибая то одну, то другую ногу. И вдруг кто-то ещё так же ловко, как Тим, прыгнул на плаху, встал на руки и заболтал ногами. Тим вздрогнул, заметив у незнакомца свои зелёные глаза, такой же, как у него вихор, упрямо нависший между бровями. Будто это был второй Тим. Или Дан. "Непонятно кто…" - пронеслось в голове у Тима. Он подумал, что начинаются галлюцинации. Между тем этот Непонятно кто, перевернувшись вверх тормашками, маршировал загорелыми руками по занозистой плахе и подмигивал ему.
Малиновка свистнула, стала перелетать с одной светлой головы на другую, юрко проскальзывала под руками, потешно карабкалась по перевёрнутым спинам, ногам, слетала, кружилась. Мальчишки, которые не переставали делать кульбиты, словно жонглировали ею. Обби вертелась, вертелась в крепко сдавившей её стальной сетке - и вывернулась из неё. Она тоже присоединилась к Тиму и Непонятно кому: прыгала, перелетала, подкурлыкивала.
- Так не лежат на плахе! - Взревел Ний. - Ты размножился! Ты с ума сошёл!
- Прекрати дурацкие игры! - Вопил Аспид, остервенело хлопая крыльями. - Ты с ума сошёл!
- Кто он? Кто из них Тим? - Завыли злоденцы. - Что это за дурацкие игры! Раздвоение! Он с ума сошёл!!!!!!!
- Не этого ли вы добиваетесь от меня? - С насмешкой поинтересовался Тим и, перекувырнувшись в воздухе, вновь встал на руки. То же самое, будто был его зеркальным отражением, повторил и Непонятно кто. Следующие фразы они сказали одновременно, в один голос: - Разве я не исполняю ваше приказание? Просто нашёл приятный для себя способ сходить с ума - вот и всё!
Злоденцы жалобно заголосили, не зная, что теперь делать. Отбивая такт звонкими шлепками по свежему жёлтому спилу колоды, Тим продекламировал:
Огненный Ний громко икал,
Рядом с мячом первоклассник стоял.
Нет, не сыграет мальчик в футбол -
Жадный злодей проглотил его гол.
Непонятно кто расхохотался. Похоже, он не был галлюцинацией. Разве могут галлюцинации хохотать? И уж совсем точно, что галлюцинации не умеют сочинять стихи, а Непонятно кто точно таким же голосом, как у Тима и Дана, продекламировал:
Плачет Морена. Что за дела -
Кожа её, как сахар, бела.
"Будет болотной", - доктор сказал.
Пиявки на щёки он ей прописал.
Злоденцы слушали, открыв пасти. Продолжила представление Обби:
В гости к Морене Кикимора шла,
В гостинец поганку за шляпку несла.
Путь недалёк, но голод велик:
Клизмами лечит обжору кулик.
Злоденцы покатились от хохота. Непонятно кто не дал опомниться злоденцам и продолжил звонким голосом:
Аспид крылатый по небу летел,
Маленький Петя рогатку вертел.
Выйдет из мальчика меткий стрелок:
Аспид упал, почему-то замолк…
- Злодейки и злоденцы! - Крикнул Тим. - Следуйте нашему заразительному примеру! Смело становитесь с ног на голову. Это очень весело и полезно! Здесь и сейчас открыт пункт обмена слёз ужаса на слёзы смеха! Бесплатная раздача радости жизни! - Он так уморительно болтал ногами, что кое-кто из злоденцем попробовал последовать его примеру. Несколько пар лап, обросших серой и бурой шерстью, неловко плюхнулись на плаху. - А теперь постараемся сочинить стишок все вместе! Итак:
С ужасом смотрят злоденцы мне…
- …в глаз! - сказал Триглав.
- …в нос! - сказал один из Пёсиглавцев.
- …в рот! - сказала Морена.
- Молодец Морена! - Похвалили Тим.
С ужасом смотрят злоденцы мне в рот!
Ни птичка не вылетит, ни…
- …собака! - сказал Анчутка.
- …кастрюля! - сказал Подзвизд.
- …бегемот! - сказала Кикимора.
- Это точно! - Тим подпрыгнул и два раза ударил в ладони - как бы поаплодировал.
- С ужасом смотрят злоденцы мне в рот.
Ни птичка не вылетит, ни бегемот, -
Тим в прыжке развёл руками, дескать, простите, не оправдал надежд. И улыбаясь, поинтересовался:
- Будем ругаться? Будем рычать?
Лучше давайте вместе…
- …"Катастрофы недели" смотреть! - сказал Анчутка.
- …моргать! - сказал один из Пёсиглавцев. - …стонать! - сказал толстый бес.
- …ничего не делать! - сказала Кикимора.
- …хрюкать! - сказала Морена.
Тим только головой мотал: не то, не то, думайте! И наконец сказал:
- ИГРАТЬ! Лучше давайте вместе играть!
- Во что? Во что? Мы ни во что не умеем играть! Не слушайте его - он обманет, мы все обманываем! Мы только обманывать и умеем!
- Не слушайте его! Не слушайте! - Кружась, кричал Аспид. Его хоботы заплелись в косичку.
- Пусть он сходит с ума по-нашему, а не по-своему, иначе мы тут все сойдём с ума от его выходок. Пусть сходит с ума, как положено! Дайте парню сказать! С ним весело сходить с ума! С ним весело! - Неслось с разных сторон. Тесным гудящим кольцом злоденцы сомкнулись возле плахи. Но вместо того, чтобы наброситься на Тима и его компанию и разорвать их на маленькие кусочки, злоденцы накинулись друг на друга. Пёсиглавцы вгрызлись бульдожьими челюстями в загривки Пёсиглавцам и катались по земле неистово лающим клубком. Скелеты, отбросив Морену, с хрустом выламывали рёбра друг у друга. Морена перекатывалась под ногами, все нещадно её топтали, но хранительница смерти получала от этого неизъяснимое удовольствие и упоённо шептала: "Полный расп-ад-ад-ад". Триглаз с аппетитом грыз трон Ния и примерялся, как бы половчее ухватить главного злоденца за пятку. Поражённый тем, что творится на земле, Аспид забыл махать крыльями и рухнул в кучу малу.
- Остановитесь! Пятью пять! - Пытался он образумить злоденцев, перекатываясь у них под ногами.
- Что вы делаете? Шестью восемь! Вы всё перепутали. Вы должны рвать на части мальчишку и эту начинку для супа. Тысячу тысяч! Именно это вы должны были представлять там, в зале, где любите смотреть "Катастрофы недели". Вы должны грызть-бить мальчишку, а не друг друга. Вы всё перепутали.
- Заткнись! - Шипели на него злоденцы, больно дёргая за хоботы. - Ты сам говорил - дать волю своей фантазии и вообразить то, что больше всего хочется. Вот мы и разбираемся друг с другом. Страшная сила захватила злоденцев, они не могли остановиться, изрыгая из себя потоки накопившейся бешеной злобы и ненависти. И каждый из них с яростью поглядывал на Ния, но первым никто не решался броситься на него.
- Это Аспид виноват во всём! - Орал Ний, превратившись в огромный фейерверк - искры сыпались с него залпами. - Аспид, это ты виноват!!!!!!!!!
- Кто же знал, что у них заветное желание - съесть друг друга и вас, мой господин, - Аспид рыдал, в бессильной злобе корчась в пыли.
И вдруг земля под ногами и хвостами нечистой силы задрожала и разверзлась. От сотрясения, вызванного общей дракой, пришли в движение древние механизмы, спрятанные под стенами крепости. Под травяным настом пряталась огромная яма, в которую и полетела, изрыгая проклятия и жалобные стоны, вся нечисть вместе с Нием. Из земли вырвалась ржавая стальная решётка и с тугим стуком упала, накрепко захлопнув кишащую злоденцами яму. В тот момент, когда заострённые, как у мечей, зубья решётки должны были намертво вонзится в землю, чья-то загорелая рука бесстрашно окунулась в кипу злоденцев и что-то вытащила оттуда. Но кто это был, и что вытащил, Тим не успел рассмотреть.
- Хляби небесные, топи болотные! - Послышался огорчённый голос, и Лиходеич сдавил его в своих объятиях, может, чуть-чуть понежнее, чем стальная сетка. - Ах, я старик старый, и тут не успел! Без меня разобрались! Обби взлетела на голову лешего и кликнула победный клич:
- УЮЮЮЮЮЮЮЮЮЮЮ!
Лиходеич от неожиданности аж присел, а потом плюнул не без досады, но с облегчением увидел, как под ногами разлилась глубокая лужа, из которой высунули мордочки два любопытных лягушонка.
Старый леший взял себя в руки и погладил лебедя:
- Голубушка ты моя! Ах ты, умница! Ну, друзья мои, и эта беда нас миновала! - Прохрипел он, вытирая ладонями усталое замурзанное лицо - видать не один километр по топям бежал лесной дедушка. Затем он поправил на голове гнездо и заявил: - А теперь, Тимушка, изволь я тебя познакомлю с… не знаю, право, как это точнее и сказать…
К Лиходеичу подошёл Непонятно кто, который вместе с Тимом прыгал по дубовой плахе на руках. Он не был привидением - уж это точно! Зато он был точной копией Тима! Мальчишка улыбался, сияя зелёными добрыми глазами.
- Можно считать, что вы как бы родственники друг другу, - сказал Лиходеич. - Только один лицом чуть посветлее, а другой будто более загорелый! Ты ведь, Тим, ничего не знаешь… - раздумчиво сказал Лиходеич. - А ведь сознание-то Данечки, того… злоденцы попортили. Ведь этот молодец был раньше маленьким бесёнком. А потом ему, значит, влили сознание твоего брата, а твоему брату, значит, для усиления вредности и коварства, - умишко того отродья. Ну бесёнку-то вся эта мерзкая операция на пользу пошла - до чего хорош паренёк получился - чисто ты, когда спишь зубами к стенке. Ой, да это я так, пошутил! - Лиходеич прихлопнул ротище. - Если бы не он, где бы я тебя искал? А он - до чего прыток и ногами, и умом! - меня в городе отыскал и сюда привёл! Да ещё товарищ Попугайчиков помог! Если бы не они, может, я бы полжизни тебя из Беды выпутывал! - Лиходеич всхлипнул.
Тим пожал руку тому, кто ещё недавно был маленьким бесёнком: - Спасибо, брат! - И спохватился.
- Где Даня? Кто его видел? Он жив?
- Жив, - кивнул тот, кто недавно был маленьким бесёнком, и, неловко запнувшись о собственный хвост, посторонился. За его спиной отвернувшись от всех, на траве сидел Дан. - Я успел его вытащить из ямы.
- Брат, - окликнул Тим. Он присел на корточки и, ковырнув в замке наручников какой-то нащупанной в кармане железкой, расстегнул их. - Всё плохое кончилось!
Дан продолжал молча сидеть, не поворачиваясь, низко опустив обросшее серым пухом лицо.
- Пойдём, брат, - сказал Тим, приподнимая Дана за плечи и разворачивая к себе. - Всё будет хорошо.
Дан сидел неподвижно и только бросал короткие и быстрые взгляды, как ножи метал, на Тима и того, кто недавно был маленьким бесёнком.
- Пойдём вместе. Ничего не бойся, - ласково сказал тот, кто раньше был маленьким бесёнком, и который сейчас больше самого Дана походил на него. Он взял ладонь Дана в свою, а Тим положил руку на плечо брата. И они пошли вместе. Вместе с Лиходеичем и Обби. Путь до Вечной рощи был коротким.
Перед входом в нее на огромном дубе сидел Петух и кашлял, прочищая горло.
- Ну наконец-то, заждался, - проворчал он, покосившись на компанию желтыми глазами. Забил, замахал крыльями, рассыпался на тысячи юрких блестинок, полетевших в лес. Из глубины донеслось:
- Дооооооброоо пожаааааааловать в Вечную Рощууууууууууу!
Вечная Роща, как вы, наверное, помните, располагается между Явью - страной живущих, и Навью - страной покинувших этот мир. Под голубоватым небом, с которого не сходят Луна и Солнце, и росли вечные дубы. Свет белёсой Луны падал на одни участки Вечной рощи, а жаркие лучи Солнца - на другие. На деревьях, обделённых солнечным теплом, кора словно обуглилась, треснула, а бурые листья висели, как вялый язык больной собаки. Вокруг них стлалась низкорослая злая крапива да топорщили свои мордатые листья глупые лопухи.
Обласканные Солнцем дубы были другими. Стоило положить руку на неохватный, бронзовой крепости ствол, и он уже отзывался громким, будто усиленным в сто раз шмелиным гудением. С листка на листок капали солнечные капли в высокую траву, в черничные кустики с запотевшими горошинами-сапфирами, на алые ягоды земляники. Странный лес, где признаки тлена и смерти соседствовали с проявлением бурной и весёлой жизни. Тысячи дубов стоят здесь. В каком из них горит очистительный огонь? Обби тихонько окликнула Лиходеича:
- Дедушка Лих, ты же лесной человек, подскажи Тиму, где Знич найти!
Лиходеич почесал дремучую гриву под гнездом:
- Нет, не откроется мне этот лес, не такой он, как другие. Знич ждёт Тима. Эй, Тим, Даня! Идите-ка вы вперёд. А тот, кто недавно был маленьким бесенком возьмёт на руки Обби, ей так веселее будет. Вдвоём вы быстрее огонёк заветный найдёте, а то замучаемся бродить по рощице - не маленькая.
Братья ускорили шаг.
Тим шёл, то и дело касаясь стволов и листочков рукой, и слышал, как они называли ему свои имена и шелестели: "Дальше, мальчик, иди дальше!" По его зову прилетели и вились над ними ветры Восточный, Западный и самый холодный Полуденный. Взъерошив его светлые вихры, Полуденный ветер сообщил, что прилетел из будущего, и впереди нет печали для Тима, но предупредил: "Только продолжай свой Путь. Твоё счастье в Пути. Не останавливайся, иди!" Малиновка, перелетая с ветки на ветку, сообщила ему: "Я знаю, о ком ты не решился спросить Лиходеича. Я тебе ничего не скажу. Но знай - радость впереди, радость, радость".
Тим видел: поляна тихонько кружится, вот она повернулась так, что под мягкие губы неопытного оленёнка, вышедшего из зарослей, легла самая вкусная травка; ветер насмешливо дунул в нос прожорливого кабана, хрюкающего над кучей жёлудей; а озеро разложило на волнах лепестки, сорвавшиеся с цветов, в причудливый узор. Иногда сердце замирало, и Тиму казалось, что он превратился в этот чудесный лес, в своих друзей, в ещё невидимый им священный огонь Знич. Его зелёную макушку щекотали холодными животами ветры, вместе с корнями деревьев он пил солёную воду и слушал, как ворчит земля на недалёкие уже холода. Он взлетал вместе с птицами, наслаждаясь упругостью ветра, и в то же мгновение видел, как прокалывает глиняные комья молочный росточек крокуса - нежного цветка… Тим вспомнил о Разбитой коленке, об Обиде - той, которая была там совершенно другой, и подумал, что обида - самое глупое чувство на земле, и всегда кому-то везёт больше, чем тебе, но когда-нибудь приходит и твоя очередь, если ты не отчаялся.
А ещё Тиму слышались необычные, неземные слова. У них не было одежды из букв, они просто не надевали маски каких-либо звуков. Невесомые, они свободно плавали между деревьев, между ним и Даном, между звуками рощи, солнечных лучей, цветочных ароматов, и ложились на сердце мальчика. Он чувствовал, что это слова одобрения - слова одобрения ему и его друзьям. Эти слова говорил ему мир вокруг. И чем интереснее ему было наблюдать за всей этой жизнью, тем досаднее становилось, что брат пока лишён счастья Общего разговора.