– Ну, да ничего, – продолжала девушка. – Теперь он усыновлен и, думаю, взял фамилию Керю. Поэтому ты можешь называть его просто Керю.
– Это не ответ на вопрос, сколько ему лет, – сухо напомнил Джимми.
– Этого, наверное, никто точно не знает. Он сам не может этого сказать. Но я думаю, он примерно твоего возраста. Интересно, какой он сейчас? Я и в своем письме об этом тоже спрашиваю.
– Вот как?
Джимми неприязненно посмотрел на письмо, которое держал в руке, и брезгливо постучал по нему пальцем. Он думал о том, как было бы хорошо где-нибудь потерять это письмо, порвать его, кому-нибудь отдать, выбросить – что угодно с ним сделать, только бы не отправлять.
Джимми понимал, что ревнует и всегда ревновал к этому юноше, чье имя было так похоже и вместе с тем так отличалось от его собственного. Это не означает, конечно, будто он влюблен в Поллианну, сердито уверял он себя. Ничего он не влюблен. Просто ему не хочется, чтобы чужой тип с девчачьим именем приезжал в Белдингсвилль и нависал над душой, мешая им проводить время вдвоем. Он чуть не обмолвился об этом Поллианне, но что-то заставило его прикусить язык. И в конце концов он ушел с письмом в руках.
Несколько дней спустя стало очевидным, что Джижми все же не потерял письмо, не порвал его, никому не отдал и не выбросил, поскольку Поллианна получила очередное письмо от мисс Уэтерби. Обрадованная ее предложением, та не стала тянуть с ответом. Поэтому, когда Джимми пришел снова, Поллианна прочитала ему это письмо вслух. Точнее, часть письма. А перед чтением Поллианна сделала следующее вступление:
– Вначале она пишет, как они рады будут приехать и прочее в том же духе. Я этого читать не буду. Но остальное, мне кажется, тебе интересно будет услышать. Ведь я тебе столько о них рассказывала. А теперь ты сможешь сам с ними познакомиться. И очень надеюсь, Джимми, ты поможешь мне сделать так, чтобы им у нас было уютно и весело.
– Еще бы!
– Не стоит проявлять сарказм только потому, что тебе не нравится его имя, – с напускной строгостью упрекнула его Поллианна. – Уверена, он тебе понравится, как только ты познакомишься с ним лично. А миссис Керю ты просто полюбишь.
– Неужели? – раздраженно огрызнулся Джимми. – Соблазнительная перспектива. Остается лишь надеяться, что эта достойная дама ответит мне взаимностью.
– Непременно, – улыбнулась Поллианна. – А теперь послушай, что я тебе о ней прочту. Это письмо от ее сестры, Деллы… мисс Уэтерби. Она работает в Санатории доктора Эймса.
"Ты просишь рассказать тебе все и обо всех. Задача не из простых, но постараюсь выполнить ее настолько, насколько это в моих силах. Прежде всего, я думаю, ты очень скоро заметишь, что моя сестра очень изменилась. Новые интересы, которыми она жила в последние шесть лет, удивительным образом преобразили ее. Правда, сейчас она немного похудела и выглядит утомленной. Но отдых все исправит, и ты убедишься, какая она моложавая, цветущая и счастливая. Заметь, я недаром сказала "счастливая". К тому времени, когда ты гостила у нее в Бостоне, ты была, наверное, слишком мала, чтобы понимать, какой несчастной она себя чувствовала. Поэтому, наверное, для тебя это преображение не так наглядно, как для меня. Тогда она тяготилась своей жизнью, печальной и бесцельной, а сейчас она полна желаний и радостных надежд.
Прежде всего, у нее есть Джеми. Как только ты увидишь их вместе, тебе без лишних слов станет ясно, чем он стал для нее. Правда, мы нисколько не приблизились к разгадке и до сих пор не знаем, тот ли он Джеми или нет. Но моя сестра теперь любит его как родного сына и, кстати, усыновила по всем правилам. Впрочем, тебе, наверное, уже об этом известно.
Есть еще эта девушка-секретарь. Ты помнишь Сэди Дин, продавщицу? Заинтересовавшись ее судьбой и пытаясь помочь ей наладить нормальную жизнь, моя сестра постепенно расширяла сферу применения своих возможностей, и теперь десятки девушек считают ее своим ангелом-хранителем. Рут по совершенно новым принципам основала общежитие для работающих девушек. Конечно, она занимается этим не одна: к ней присоединились еще несколько богатых и влиятельных господ и дам. Но именно она всем руководит и полностью отдает себя своим подопечным. Можешь представить себе, какое это ежедневное нервное напряжение. Но ее главная опора – ее правая рука – это секретарь, та самая Сэди Дин. Я думаю, в ней ты тоже заметишь определенные изменения, хотя это все та же Сэди.
Что касается Джеми… Бедный Джеми! Самое обидное, что он так никогда и не сможет нормально ходить. Некоторое время мы надеялись на лучшее. Он пробыл в Санатории доктора Эймса около года, и состояние его действительно улучшилось. Настолько, что теперь он ходит на костылях. Бедный парень навсегда останется инвалидом, если иметь в виду его ноги. Но он блестяще развит во всех смыслах. Поэтому, когда с ним общаешься ближе, уже не думаешь о нем как о калеке – его душа совершенно свободна! Я не могу этого толком объяснить, но ты поймешь, о чем идет речь, как только увидишь его. Он сумел сохранить свой мальчишеский задор и радость жизни. Подозреваю, что только одно могло бы затмить его счастье и выбить почву из-под его ног. Это если бы он вдруг узнал, что он не Джеми Кент, наш племянник. Он много об этом размышлял и так страстно желал оказаться тем самым Джеми, что по-настоящему в это поверил. Он считает себя нашим племянником, но, даже если это не так, надеюсь, он никогда об этом не узнает".
– Это все, что она о них пишет, – прокомментировала Поллианна, откладывая мелко исписанный листочек. – Но разве это не интересно?
– Действительно интересно!
На этот раз слова Джимми прозвучали совершенно искренне. Он вдруг задумался о том, что значат для него его собственные здоровые ноги. На мгновение он даже почувствовал, что готов был бы уступить бедному хромому парню какую-то часть внимания Поллианны. Если только этот наглец не станет требовать слишком много!
– Бедному парню непростая судьба выпала, ничего не скажешь, – признал он.
– Это уж точно! Ты, Джимми, этого не можешь знать так, как знаю я! – взволнованно сказала Поллианна. – Я ведь тоже какое-то время не могла ходить. Я знаю, каково это!
– Да, это правда, – нахмурился юноша, ерзая в кресле. – Ты права.
Глядя в полное сочувствия лицо Поллианны, в ее влажные от слез глаза, Джимми усомнился, действительно ли он готов примириться с приездом этого Джеми в Белдингсвилль, если у Поллианны такой вид, когда она всего лишь думает о нем!
Глава 20. Курортники
Последние дни перед приездом "ужасных людей", как называла тетушка Полли ожидавшихся пансионеров своей племянницы, были для Поллианны чрезвычайно напряженными. Но вместе с тем она была счастлива и просто отказывалась чувствовать усталость, смущение или какие бы то ни было опасения, несмотря на трудности, которые она вынуждена была ежедневно преодолевать.
Поллианна позвала на помощь Нэнси и ее младшую сестру Бетти. Втроем они комната за комнатой продвигались по дому, готовя его к прибытию гостей так, чтобы тем было уютно и удобно. Миссис Чилтон не слишком им помогала. Во-первых, ей действительно нездоровилось, а во-вторых, ей мешало личное отрицательное отношение к замыслу как таковому. Родовая гордость Харрингтонов не давала ей ни минуты покоя, а с уст ее не сходили бесконечные сетования:
– Ах, Поллианна! Как же могло случиться, что дом Харрингтонов до такого дошел!
– Дом никуда не дошел, дорогая тетушка, – отшучивалась Поллианна, – а это Керю к нему движутся!
Но миссис Чилтон не так просто было отвлечь от ее скорбных мыслей. На попытки Поллианны отшутиться она отвечала скептическими взглядами и глубокими вздохами. В итоге Поллианна вынуждена была оставить тетю терзаться в одиночестве.
В назначенный день Поллианна вместе с Тимоти, которому теперь принадлежали лошади Харрингтонов, поехала на станцию, чтобы встретить поезд. До последнего мгновения Поллианна чувствовала полную уверенность в себе и была преисполнена радостных ожиданий. Но когда поезд со скрежетом и свистом остановился у платформы, девушку охватил панический страх. Она вдруг осознала, что без посторонней помощи ей никак не справиться. Она вспомнила состоятельность, общественное положение и изысканные вкусы миссис Керю. К тому же она вспомнила, что ее еще ждет встреча с неизвестным ей молодым человеком, наверное, не слишком похожим на застенчивого мальчика, с которым она была знакома шесть лет назад.
На мгновение ее даже охватило непреодолимое желание куда-то убежать, спрятаться.
– Тимоти… мне нездоровится. Кажется, я заболела. Я… скажи им, пусть не приезжают… – запинаясь, произнесла она.
Съежившись, девушка поднялась как бы для того, чтобы куда-то ускользнуть.
– Мэм! – испуганно воскликнул Тимоти.
Одного взгляда на его ошарашенный вид Поллианне хватило, чтобы расхохотаться и вновь обрести уверенность в себе. Она расправила плечи.
– Ничего, ничего. Не обращай внимания, Тимоти! Я пошутила… А, вон и пассажиры! Наши гости уже где-то здесь! – воскликнула Поллианна, полностью овладев собой и направляясь к поезду.
Она сразу их узнала. Впрочем, если бы даже оставались какие-то сомнения, костыли в руках высокого темноглазого юноши сразу привлекли бы ее внимание.
После коротких приветственных фраз и рукопожатий, они уже сидели вместе с миссис Керю и Джеми в экипаже. Сэди Дин устроилась напротив них. Лишь тогда Поллианна почувствовала, что может, наконец, спокойно рассмотреть своих старых друзей. Про себя она сразу отметила изменения, которые произошли с ними в течение последних шести лет.
Прежде всего, несмотря на предупреждения мисс Уэтерби, Поллианна испытала приятное удивление, глядя на миссис Керю. Она напрочь забыла, что миссис Керю красивая женщина. Что у нее длинные ресницы и чрезвычайно красивые глаза. Девушка даже поймала себя на легкой зависти к совершенству пропорций этого лица, явно удовлетворяющего требования таблицы красоты из того женского журнала. Но самым приятным было то, что на красивом лице женщины не осталось прежних признаков горечи и тоски.
Повернувшись к Джеми, Поллианна почувствовала не менее приятное удивление. Джеми тоже стал очень красивым. Поллианна не могла не отметить, сколь незаурядна его внешность. Особенно привлекательными показались ей темные глаза и бледное лицо, окаймленное черными кудрями. Она посмотрела на костыли, которые он положил рядом с собой, и у девушки перехватило дыхание от жалости и сочувствия.
Что касается Сэди Дин, то она мало изменилась со времени, когда Поллианна впервые встретила ее в Бостонском общественном парке. Это если говорить о внешности, но в смысле стиля, прически, манер и речи – это была совершенно другая Сэди.
Джеми первым прервал молчание.
– Как мило с твоей стороны, что ты пригласила нас, – сказал Джеми Поллианне. – Знаешь, что мне пришло в голову, когда ты написала, что будешь принимать нас у себя?
– Наверное, даже не догадываюсь, – неуверенно ответила Поллианна.
Она старалась не смотреть на костыли рядом с Джеми, а горло ей все так же сжимала судорога.
– Я вспомнил маленькую Поллианну с пакетиком орешков для сэра Ланселота и леди Гиневры и понял, что ты просто ставишь нас на их место – ведь у тебя есть что-то, чем ты готова поделиться, и это доставляет тебе радость.
– Пакет орешков! Не выдумывай! – засмеялась Поллианна.
– Конечно, в нашем случае речь идет не о пакете орешков, а о просторном доме со светлыми комнатами, о сельском свежем воздухе, о парном молоке и свежих куриных яйцах, – живо отозвался Джеми. – Но сути дела это не меняет. По этому поводу я бы хотел тебя предостеречь… Помнишь, каким прожорливым и нахальным был сэр Ланселот?
Джеми сделал многозначительную паузу.
– Ничего! Я готова рискнуть, – улыбнулась Поллианна, радуясь, что тетушка Полли не слышит этого разговора и не может убедиться, что сбывается ее грозное пророчество. – Бедный сэр Ланселот! Интересно, жив ли он, подкармливает ли его кто-нибудь в парке?
– Он жив и его хорошо кормят, – весело вмешалась в разговор миссис Керю. – Этот чудной молодой человек до сих пор ходит в парк не реже одного раза в неделю, и карманы его всегда набиты орехами и уж не знаю, какими еще лакомствами. Его путь можно всегда проследить по струйке зерна, что вечно за ним тянется. А когда я заказываю на завтрак кашу, то и дело слышу: "Господин Джеми скормил всю крупу птицам, мэм!"
– Позвольте мне кое-что добавить, – с жаром вступил Джеми.
В следующее мгновение Поллианна поймала себя на том, что слушает историю о двух белках на залитой солнцем поляне парка так же увлеченно, как слушала много лет назад. Впоследствии она поняла, о чем ей писала Делла Уэтерби. Когда они подъехали к дому и Джеми, опираясь на костыли, вышел из экипажа, Поллианна осознала, что на протяжении десяти минут пути, успела забыть о его увечье.
К радости Поллианны, первая встреча тетушки Полли с гостями прошла намного лучше, чем можно было предположить. Керю так искренне и восторженно восхваляли старинный дом, изысканную мебель и элегантное убранство комнат, что хозяйка просто не способна была отнестись к гостям равнодушно, а тем более – с неодобрением. Не прошло и часа, когда личное обаяние Джеми возобладало над недоверчивой предвзятостью тетушки Полли. Поллианна поняла, что по крайней мере одно из самых грозных препятствий уже не представляет опасности: тетушка Полли приняла роль гостеприимной хозяйки, проявляя милостивое расположение к своим гостям. Но, несмотря на благоприятное изменение в отношении тетушки Полли к Керю, Поллианна понимала, что ее еще ожидают большие трудности.
Ежедневно приходилось выполнять самую разнообразную работу. Бетти, сестра Нэнси, оказалась приветливой, трудолюбивой девушкой, но ей, как вскоре убедилась Поллианна, надо было еще многому научиться. Обучение же требовало определенного времени. Поллианна постоянно боялась не справиться с чем-нибудь важным. В первые дни не протертый от пыли стул или подгоревший пирог воспринимались ею, как катастрофа.
Однако постепенно, благодаря миссис Керю и Джеми, Поллианна научилась проще относиться к своим обязанностям хозяйки, осознав, что истинной катастрофой в глазах друзей могли быть не пыль или подгоревшая еда, а лишь выражение беспокойства или тревоги на ее лице.
– Не надо так изводить себя работой только ради того, чтобы нас накормить, – уверял ее Джеми. – Будто недостаточно того, что ты вообще позволила нам приехать.
– Нам было бы полезнее есть не так много, – смеясь, говорила миссис Керю, – чтобы у нас не случилось "пищеварения", как говорила одна из моих подопечных, когда у нее бывали проблемы с желудком.
Вообще все трое новоприбывших с поразительной легкостью приспособились к повседневной жизни в доме Харрингтонов. Не прошло и суток, как миссис Керю уже восторженно отвечала на вопросы миссис Чилтон о Бостонском общежитии для работающих девушек, а Сэди Дин и Джеми спорили о праве помогать Поллианне лущить горох или срезать цветы.
Керю жили в доме Харрингтонов уже около недели, когда в один из вечеров, приехали Джон и Джимми Пендлтоны. Поллианна давно ждала этого визита. Она приглашала их еще тогда, когда Керю только приехали, и вот теперь она с гордостью знакомила своих друзей между собой.
– Все вы всегда были моими любимейшими друзьями, и я хочу, чтобы вы получили возможность дружить друг с другом, – объяснила она.
Поллианну ничуть не удивило то, что Джимми и Джон Пендлтон были очарованы красотой и манерами миссис Керю. Несколько неожиданным показалось ей впечатление, произведенное Джимми на миссис Керю. Было такое впечатление, что они уже были знакомы раньше.
– Мистер Пендлтон, мы никогда с вами прежде не встречались? – воскликнула миссис Керю.
– Не думаю, – улыбнулся тот в ответ.
– Я даже уверен, что мы не встречались. Потому что однажды увидев вас, я никогда бы об этом не забыл, – добавил он, вежливо кланяясь.
Он произнес это таким многозначительным тоном, что все засмеялись, а Джон Пендлтон сказал:
– Красиво сказано, сынок. Особенно учитывая твой юный возраст. Так хорошо даже я сам не сумел бы выразиться.
Слегка зардевшись, миссис Керю засмеялась вместе со всеми.
– Нет, правда, я не шучу, – настаивала она. – В вашем лице есть что-то знакомое. Даже если мы не были знакомы раньше, наверное, я вас где-нибудь видела.
– Возможно, вы его видели в Бостоне, – вмешалась Поллианна. – Зимой Джимми учится в Технологическом институте. Он будет строить мосты и дамбы. Когда вырастет.
Она многозначительно смерила взглядом стоявшего перед миссис Керю юношу ростом под два метра, и снова все засмеялись. Все, кроме Джеми. Только Сэди Дин заметила, как Джеми закрыл глаза и сжал губы, словно что-то причинило ему боль. Поэтому именно Сэди Дин сменила тему разговора.
Сэди заговорила о книгах, цветах, животных, птицах и обо всем прочем, что было близко и знакомо Джеми, переводя разговор в другое русло, подальше от мостов и строительства. Сэди знала, что это никогда не будет доступно Джеми. Никто не понял, что она умышленно изменила тему разговора, кроме, кажется, самого Джеми, для которого она и старалась.
Когда Пендлтоны ушли, миссис Керю снова заговорила о своем странном ощущении, будто она уже встречала раньше Пендлтона-младшего.
– Я точно знаю, что где-то его видела… – задумчиво повторяла она. – Где-то встречала. Возможно, и в самом деле в Бостоне, но…
Она замолчала на полуслове и добавила:
– Как бы там ни было, он очень милый молодой человек. Он мне нравится.
– Это очень приятно слышать, – кивнула Поллианна. – Мне он тоже всегда нравился.
– Ты давно его знаешь? – немного грустно спросил Джеми.
– Еще как давно! Я его знала еще тогда, когда сама была маленькой девочкой, а его звали Джимми Бин.
– Джимми Бин? Так он не родной сын мистера Пендлтона? – удивилась миссис Керю.
– Нет, он усыновленный.
– Усыновленный? – вмешался Джеми. – В таком случае он столь же родной сын, насколько и я.
В его голосе прозвучала нотка гордости.
– Да, у мистера Пендлтона своих детей не было. Он даже женат никогда не был. Он только раз задумал жениться, но… но не женился.
Поллианна смущенно покраснела. Она чуть не обмолвилась о том, что именно ее мать когда-то отказала этому самому Джону Пендлтону и таким образом невольно сделалась причиной долгих лет его печального холостяцкого одиночества. Миссис Керю и Джеми, не зная этого и заметив только смущение девушки, пришли к одному и тому же ложному заключению. "Неужели, – спрашивали они себя, – Джон Пендлтон был влюблен в Поллианну, которая годилась бы ему в дочери?"
Естественно, они не произнесли этого вслух. А потому и со стороны Поллианны не прозвучало более подробных объяснений.
Естественно также, что эта невысказанная мысль не была забыта, а спряталась где-то в глубинах подсознания, чтобы при случае всплыть в памяти.