- Да, я буду делать все; пусть даже человек разбился в дребезги, я все равно его вылечу. Мой дедушка был доктором, и я видела однажды, как он зашил одному человеку громадный порез на щеке. А я стояла и держала губку с хлороформом, и мне совсем не было страшно, и дедушка сказал, что я храбрая девочка.
- Как ты смогла? Мне жаль больных, и я хотела бы ухаживать за ними, но у меня ноги дрожат при виде любой раны и приходится убегать. Нет, я не храбрая девочка, - вздохнула Дейзи.
- Ничего, ты сможешь быть сиделкой или будешь держать моих пациентов, когда я буду давать им слабительное или отрезать ноги, - сказала Нэн, чьей врачебной практике, очевидно, предстояло быть героического рода.
- Эй, на судне! Где ты, Нэн? - окликнул голос снизу.
- Мы здесь. Влезай сюда.
- Есть! - сказал голос, и появился Эмиль, держащийся одной рукой за другую, с лицом сморщенным, словно от боли.
- О, что случилось? - с тревогой воскликнула Дейзи.
- Проклятая заноза у меня в большом пальце. Не могу вытащить. Попробуй ты, Нэн.
- Она очень глубоко, а у меня нет иголки, - сказала Нэн, с интересом изучая измазанный смолой палец.
- Бери булавку, - заторопил ее Эмиль.
- Нет, она слишком большая, и конец у нее не очень острый.
Тут Дейзи, сунувшая руку в карман, протянула аккуратный игольничек с четырьмя иглами в нем.
- Цветочек ты наш! Всегда у тебя есть то, что нам нужно, - сказал Эмиль, и Нэн решила впредь тоже носить игольник в своем кармане, так как случаи, подобные этому, часто имели место в ее практике.
Дейзи закрыла глаза, но Нэн тыкала и ковыряла уверенной рукой, в то время как Эмиль давал ей указания в терминах, неизвестных ни в одной области медицины:
- Право руля! Так держать! Попробуй другим галсом! Раз-два взяли! Пошла!
- Пососи палец, - распорядилась Доктор Прыг-Скок, опытным взглядом обозревая занозу.
- Слишком уж он грязный - возразил пациент, встряхивая окровавленным пальцем.
- Подожди, я сделаю перевязку, если у тебя есть носовой платок.
- Нет, возьми одну из тех тряпиц на траве.
- Скажешь тоже! Это же кукольная одежда! - негодующе воскликнула Дейзи.
- Ничего, возьми из моих. Я хочу перевязать твой палец, - сказала Нэн, и, спрыгнув, Эмиль схватил первую попавшуюся "тряпицу". Ею оказалась царская нижняя юбочка в оборках, но Нэн разорвала ее без ропота или сомнения и, превратив в аккуратную маленькую повязку, отпустила пациента, распорядившись:
- Держи повязку влажной и не тереби, тогда ранка не будет болеть и быстро заживет.
- Сколько с меня? - спросил Коммодор со смехом.
- Нисколько; у меня диспансер, то есть место, где бедные люди лечатся бесплатно, - объяснила Нэн с высокомерным видом.
- Спасибо, Доктор Прыг-Скок. Я всегда буду приходить к тебе, если поранюсь, - и Эмиль удалился, но все же оглянулся, чтобы - так сказать, услуга за услугу - предупредить: - Твои тряпички улетают, Доктор.
Забыв о непочтительном "тряпички", дамы поспешно спустились и, собрав свою стирку, удалились в дом, чтобы развести огонь в маленькой печечке, согреть утюжки и взяться за глажение.
Мимолетное дыхание ветра сотрясло старое дерево, словно оно посмеивалось негромко над детской беседой, завершившейся в "гнездышке", и едва успело успокоиться, как на нем уселась другая пара птичек, чтобы доверительно пощебетать.
- Знаешь, я скажу тебе секрет, - начал Томми, явно раздуваясь от важности.
- Скажи, - ответил Нат, жалея, что не принес с собой скрипку, на иве было так хорошо - тенисто и тихо.
- Так вот, мы с ребятами говорили о последнем интересном случае наличия косвенных улик, - сказал Томми, цитируя наугад из речи, которую Франц произнес на последнем заседании Клуба, - и я предложил сделать Дэну подарок, чтобы загладить, так сказать, и извиниться, что мы его подозревали, и показать наше уважение и так далее - ну, ты понимаешь… подарить что-нибудь красивое и полезное, что он мог бы оставить на память и гордиться. И что, ты думаешь, мы выбрали?
- Сачок, он так хотел его, - сказал Нат, с несколько разочарованным видом, так как рассчитывал сам сделать Дэну такой подарок.
- Нет, сэр! Это будет микроскоп, шикарный микроскоп, такой, через который можно видеть этих, как там они называются, в воде, и звезды, и муравьиные яйца и все такое прочее. Разве не отличный подарок? - спросил Томми, смешав микроскопы и телескопы в своих пояснениях.
- Великолепный! Я так рад! Но не будет ли это ужасно дорого? - воскликнул Нат, чувствуя, что его друга начинают ценить по заслугам.
- Конечно будет, но каждый из нас собирается внести пожертвование. Я возглавил список с моими пятью долларами - если уж делать, надо делать красиво!
- Что? Все твои деньги? Никогда не видел такого щедрого парня, как ты, - и Нат широко улыбнулся с искренним восхищением.
- Ну, понимаешь, мне надоело все время тревожиться о моей собственности, и я не хочу больше копить. Буду делать подарки на все деньги, какие у меня появятся, и тогда никто никогда не будет мне завидовать, и никому не захочется меня обокрасть, и я не буду никого подозревать и волноваться о моих дурацких деньгах, - отвечал Томми, утомленный обременительными заботами и тревогами миллионера.
- А мистер Баэр позволит тебе?
- Он решил, что это отличный план, и сказал, что лучшие люди, каких он знал, предпочитали тратить свои деньги на добрые дела, вместо того, чтобы сколачивать состояние, из-за которого будут ссориться после их смерти наследники.
- Твой папа богатый, он тоже тратит все свои деньги на добрые дела?
- Я не уверен; знаю только, что он дает мне все, что я захочу. Я собираюсь поговорить с ним об этом, когда поеду домой. Во всяком случае, я подам ему хороший пример, - и Томми был так серьезен, что Нат не посмел улыбнуться, но сказал почтительно:
- Ты ведь очень много сможешь сделать на свои деньги, правда?
- Это и мистер Баэр сказал и обещал давать мне советы, как с пользой их потратить. Я собираюсь начать с Дэна, а в следующий раз, когда накоплю около доллара, сделаю что-нибудь для Дика, он отличный парень, а у него только цент в неделю на карманные расходы. Он не может много заработать, понимаешь, так что я собираюсь о нем позаботиться. - Добросердечный Томми горячо жаждал начать осуществлять свои планы.
- Я думаю, это хорошая идея, и я тоже больше не буду копить на скрипку. Я собираюсь подарить Дэну сачок, а если деньги останутся, сделаю что-нибудь приятное для бедного Билли. Он любит меня, и хотя он не бедный, ему будет приятно получить от меня маленький подарок, так как я лучше других могу выяснить, чего ему хочется. - И Нат задумался о том, сколько счастья могут принести его драгоценные три доллара.
- Пойдем и спросим мистера Баэра, нельзя ли тебе поехать в город со мной в понедельник после обеда, чтобы ты мог купить сачок, пока я буду покупать микроскоп. Франц и Эмиль тоже поедут. Мы все вместе побегаем по магазинам и отлично проведем время.
Мальчики ушли рука об руку, обсуждая новые планы с забавной важностью, однако уже начиная чувствовать приятное удовлетворение, которое приходит к тем, кто пытается, пусть и в скромной мере, быть земным провидением для бедных и беспомощных и золотить свою лепту золотом благотворительности, вместо того, чтобы прятать туда, куда могут вломиться воры.
- Давай влезем на иву и отдохнем, пока перебираем листья, здесь так прохладно и приятно, - сказал Деми, возвращаясь вместе с Дэном домой после долгой прогулки в лесах.
- Хорошо, - кивнул Дэн, который был немногословен, и они влезли.
- Почему осиновые листья дрожат больше, чем у других деревьев? - спросил любознательный Деми, уверенный, что получит от Дэна, как всегда, исчерпывающий ответ.
- Они висят иначе. Видишь, черешок листа, там, где он подходит к самому листу, наклонен в одну сторону, а где к ветке - в другую. Поэтому малейший порыв ветра заставляет лист трепетать, а вот у вяза листья висят прямо и держатся почти неподвижно.
- Как интересно! А эти? - и Деми взял в руки веточку акации, которую отломил с кустика на газоне - так она была красива.
- Эти закрываются, когда их трогаешь. Проведи пальцем вниз посередине черешка и посмотри, как листья закрутятся, - сказал Дэн, разглядывавший в это время кусочек слюды.
Деми провел пальцем по веточке - маленькие листики тут же закрылись, так что, казалось, остался один ряд листиков вместо двух.
- Мне нравится! Расскажи мне и про остальные. Что это за лист? - спросил Деми, взяв новую веточку.
- Это лист тутового дерева, его еще зовут шелковицей. Такими листьями кормят шелковичных червей. Они едят и едят, а потом начинают заматывать себя в кокон. Я был один раз на шелковой фабрике, и там вдоль длинных комнат шли полки, покрытые листьями, и черви поедали их так жадно, что шелест слышался. Иногда они так много едят, что умирают. Скажи это Стаффи, - и Дэн засмеялся, взяв кусочек камня, покрытого лишайником.
- А это коровяк! Я кое-что об этом листе знаю: феи накрываются ими как одеяльцами, - сказал Деми, которому все еще нравилось немного верить в существование маленького зеленого народца.
- Если бы у меня был микроскоп, я показал бы тебе кое-что покрасивее фей, - сказал Дэн, думая о том, появится ли у него когда-нибудь это желанное сокровище. - Я знал одну старушку, которая носила листы коровяка на голове, так как у нее болело лицо. Она сшивала их вместе и носила как чепец.
- Забавно! Это была твоя бабушка?
- У меня никогда не было бабушки. Та старушка была довольно странной и жила одна в маленьком полуразвалившемся домике с девятнадцатью кошками. Люди называли ее колдуньей, но она не была никакой колдуньей, хотя выглядела как старый лоскутный мешок. Она была очень добра ко мне, когда я жил в том городке, и позволяла мне приходить и греться у ее очага, когда мне плохо приходилось в богадельне - люди там бывали ко мне жестоки.
- Ты жил в богадельне?
- Недолго. Впрочем, неважно, я не хотел говорить об этом, - и Дэн резко прервал свой необычный приступ общительности.
- Расскажи, пожалуйста, о ее кошках, - сказал Деми, чувствуя, что задал неприятный вопрос, и сожалея об этом.
- Что тут рассказывать? Просто у нее их было полно, и она держала их ночью в бочке, а я иногда спотыкался о бочку и опрокидывал ее, и тогда они разбегались по всему дому, а она ругалась и ловила их, и загоняла обратно, шипящих и воющих как фурии.
- Она к ним хорошо относилась? - спросил Деми с заразительным детским смехом, приятным для слуха.
- Думаю, что да. Бедная старушка! Она собрала всех бродячих и больных кошек в городке, и когда кому-нибудь требовалась кошка, он шел к мамаше Уэббер, и она разрешала им выбирать кошку любой породы и любого цвета, какую только захотят, и просила лишь девять пенсов и радовалась, что еще у одной из ее кошечек будет хороший дом.
- Я хотел бы познакомиться с этой мамашей Уэббер. Она все еще живет в том городке?
- Она умерла. И вся моя родня умерла, - сказал Дэн коротко.
- Жаль, - и Деми сидел с минуту в молчании, размышляя, какую безопасную тему можно затронуть дальше. Он чувствовал, что, возможно, не совсем тактично продолжать разговор о покойной леди, но его очень интересовали кошки, так что он не смог удержаться и мягко спросил:
- Она лечила больных кошек?
- Иногда. У одной была сломана нога, и она привязала ей палочку, и все срослось, а у другой были судороги, и она лечила ее травами и вылечила. Но некоторые из них умирали, и тогда она хоронила их, а тех, которые были неизлечимы, она убивала их, не причиняя им страданий.
- Как? - спросил Деми, чувствуя, что было какое-то особое очарование в этой старушке и что ее кошки были объектом шуток, так как, говоря о ней, Дэн слегка улыбался.
- Одна добрая леди, любившая кошек, научила ее, как это делается, и дала ей все необходимое, а потом присылала ей своих собственных кошек, когда их требовалось усыпить. Мамаша Уэббер клала губку, смоченную эфиром, внутрь старого ботинка, а затем совала кошку головой в ботинок. Эфир мгновенно усыплял ее, а потом кошку топили в теплой воде, прежде чем она успевала проснуться.
- Надеюсь, кошкам не было больно умирать. Я расскажу об этом Дейзи. Ты повидал так много интересного! - сказал Деми, и задумался о богатом жизненном опыте мальчика, который долго бродяжничал и сам заботился о себе в большом городе.
- Иногда мне жаль, что я все это видел.
- Почему? Разве тебе не приятно вспоминать?
- Нет, я хотел бы забыть.
- Да, необыкновенно трудно управлять своими чувствами и умом, - сказал Деми, обхватывая колени руками и глядя вверх, на небо, словно ожидая оттуда сообщения на свою любимую тему.
- Чертовски трудно… нет-нет, я не хотел… - и Дэн закусил губу, так как запретное слово сорвалось у него с языка вопреки его воле, а он хотел быть особенно осмотрительным в разговоре с Деми.
- Я буду играть, что я не слышал этого слова, - сказал Деми, - а ты, я уверен, больше его не скажешь.
- Не скажу, если только удастся. Мне хотелось бы забыть все такие слова. Я изо всех сил стараюсь забыть, но пользы от этого, похоже, немного. - Дэн выглядел обескураженным.
- Польза есть. Ты уже не употребляешь так много плохих слов, как раньше, и тетя Джо довольна. Она говорит, что от этой привычки очень трудно избавиться, но ты делаешь успехи.
- Она так сказала? - и Дэн немного повеселел.
- Ты должен положить привычку ругаться в твой ящик с недостатками и закрыть его на ключ. Именно так я поступаю с моими плохими качествами.
- Что ты имеешь в виду? - спросил Дэн, глядя на Деми так, словно находил его почти таким же интересным, как какую-нибудь новую разновидность майского жука.
- Это одна из моих игр, в которые я играю сам с собой. Я расскажу тебе о ней, но ты, наверное, будешь смеяться, - начал Деми, радуясь возможности поговорить на свою любимую тему. - Я играю в то, что мой ум - это круглая комната, а моя душа - маленькое существо с крыльями, которое живет в этой комнате. Вдоль стен полно шкафов с полками и ящиками, и в них я держу мои мысли, и мои хорошие и дурные качества, и все такое прочее. Хорошее я держу там, где оно на виду, а плохое кладу в самые глубокие ящики и закрываю, но оно вылезает, и мне приходится все время заталкивать его обратно и прижимать покрепче, ведь у него такая сила! Я придумываю все это, когда я один или в постели, и играю с моими мыслями, как хочу. Каждое воскресенье я привожу мою круглую комнату в порядок, и беседую с маленьким духом, который живет там, и говорю ему, что он должен делать. Он иногда шалит и не подчиняется, и мне приходится бранить его и водить его к дедушке. Дедушка всегда знает, как заставить его слушаться и сожалеть о своих недостатках. Дедушке эта игра нравится; он всегда говорит мне, какие мои хорошие качества я могу положить на виду, и дает советы, как покрепче запереть в ящиках плохие. Может быть, и тебе попробовать поиграть в такую игру? Это очень хороший способ избавиться от недостатков, - и вид у Деми был такой серьезный и доверчивый, что Дэн не засмеялся над этой странной фантазией, но сказал серьезно:
- Боюсь, нет на свете такого крепкого замка, чтобы он надежно запер мои дурные качества. Во всяком случае, моя круглая комната в таком беспорядке, что я даже не знаю, с чего мне следует начать уборку.
- Но ты ведь поддерживаешь образцовый порядок в ящиках комода, которые дала тебе тетя Джо, почему же ты думаешь, что не сумеешь навести порядок и в остальных?
- Не привык я к этому. Ты научишь меня? - Дэн явно склонялся к тому, чтобы попробовать держать душу в порядке способом, предложенным Деми.
- Я очень хотел бы научить, но не знаю как - ну, может быть, только могу поговорить, как говорит дедушка. У меня, конечно, не получится так же хорошо, как у него, но я постараюсь.
- Не говори никому о нашем с тобой уговоре; мы просто будем иногда приходить сюда, и ты будешь учить меня твоей игре, а я обещаю рассказывать тебе все, что знаю о растениях и насекомых, и птицах. Хорошо? - и Дэн протянул свою большую, шершавую руку.
Деми с готовностью подал свою, маленькую и нежную, и союз был заключен, так как в счастливом, мирном мире, в котором жил младший из мальчиков, львы и ягнята играли вместе, а младенцы простодушно учили старших.
- Тише! - сказал Дэн, указывая в сторону дома, когда Деми собрался возобновить беседу о наилучших способах преодоления собственных недостатков. Вытянув шею, Деми увидел миссис Джо. Она медленно шагала по дорожке, читая на ходу, а Тедди семенил следом, таща за собой маленькую тележку, перевернутую колесами вверх.
- Подожди, не зови. Пусть они сами заметят нас, - прошептал Деми, и оба сидели неподвижно, глядя на приближающуюся пару. Миссис Джо была так поглощена своей книжкой, что, вероятно, ступила бы прямо в ручей, если бы Тедди не остановил ее, закричав:
- Мама, я хочу удить!
Миссис Джо отложила на траву чудесную книжку, которую читала или, скорее, пыталась читать уже неделю, и огляделась вокруг в поисках подходящей ветки - она привыкла делать для своих малышей игрушки из того, что оказывалось под рукой. Но не успела она отломить одну из веток от живой изгороди, как к ее ногам упал тонкий ивовый сук, и, взглянув вверх, она увидела в развилке дерева смеющихся мальчиков.
- Я хочу навелх, навелх! - кричал Тедди, топая, протягивая ручки и взмахивая своими юбочками, словно собираясь взлететь.
- Я спущусь, а ты влезай на мое место. Мне пора к Дейзи, - и Деми удалился, готовясь рассказать сестре историю о девятнадцати кошках с волнующими эпизодами, в которых фигурировали бочка и старый ботинок.
Тедди был быстро поднят наверх, и Дэн сказал, смеясь, - Поднимайтесь и вы, здесь хватит места. Я подам вам руку.
Миссис Джо оглянулась через плечо, но никого не было видно, и, тоже засмеявшись, она сказала:
- Ну, что ж, если ты никому об этом не расскажешь, я, пожалуй, влезу, - и в два шага очутилась на иве.
- Я не лазила по деревьям, с тех пор как вышла замуж. А когда была девочкой, очень любила это занятие, - сказала она с очень довольным видом, поудобнее усаживаясь на суку.
- Теперь вы почитайте, если хотите, а я пригляжу за Тедди, - предложил Дэн, начиная делать удочку для подпрыгивающего от нетерпения малыша.
- Мне, пожалуй, уже расхотелось. Что вы с Деми тут затевали? - спросила миссис Джо. Судя по серьезному выражению лица Дэна, его что-то тревожило.
- Мы разговаривали. Я рассказывал ему о листьях и обо всем таком прочем, а он мне о своих необычных играх. Ну вот, майор, уди сколько хочешь, - и Дэн завершил работу, насадив большую синюю муху на гнутую булавку, свисавшую с конца веревочки, которую он привязал к ивовому удилищу.
Тедди свесился с дерева, зачарованно следя за крючком своей удочки, в полной уверенности, что рыбка скоро приплывет. Дэн крепко держал его за маленькую юбочку, чтобы он не "нырнул" в ручей, а миссис Джо тем временем продолжила разговор:
- Я очень рада, что ты рассказываешь Деми "о листьях и обо всем таком прочем"; это именно то, что ему нужно, и я хотела бы чтобы ты почаще брал его с собой на прогулки.
- Я тоже хотел бы этого, он такой сообразительный, но…
- Но - что?