- Да при чём тут я! - слабо возмутился Витька.
- Это будет Артём, - постановил Лёвка, втыкая ещё одну спичку.
- Косо поставил, - отреагировал Артём.
- Поправляй сам, как не косо… эй, да ты сейчас всё повалишь! Вот так… Ну что, кого ещё? Только одна кандидатура, больше не принимаем-с! Желающие есть?
Николя выкатил губу, как верблюд, неприятно сказал: "Пффрр".
- Леди Следопыт, а на вас нет желающих! - Лёвка насмешливо посмотрел на неё.
- Да кончай ты, - Макс отобрал у него спичку и поставил. - Это я. Валяй, зажигай.
- Леди, на вас претендует сэр Макс, цените и будьте признательны… Алле-оп… На старт, внимание, марш!
Игра, конечно, была глупая, но почему-то все следили, и Настя тоже. Витькина спичка упала, не догорев, под ноги спичке Макса, тогда та загорелась снизу и рухнула тоже.
- Макса огонь любви испепелил на корню! - засмеялся Лёвка, и все за ним, и Макс посмеялся - как-то так добродушно.
Серединная спичка тем временем потихоньку нагнулась к спичке Артёма, а та мило склонила головку навстречу. Опять раздался хохот и разные глупые выкрики. Парни начали Артёма хлопать по плечу.
- Твоя, твоя! Герой!
- Дети, - сказал на это Артём.
- Нет, братцы, тут дело совсем серьёзное, - покачал головой Лёвка. - Он ей недавно целый садок раков пожертвовал.
- А ещё у них шалаш был секретный на двоих! - закричал Андрейка. - Такой шалаш классный, с лавочкой, даже с зеркальцем! Чем это они там занимались?
- Дети, - повторил Артём и встал, отряхнул зачем-то колени. - Поразвлекались и хватит. Леон, тебя сегодня ждать или нет?
- Посмотрим, - сказал тот. - Если Макса не проспит… Макса, пошли, что ль.
- Не хочу, - ответил тот.
И Артём с Леоном ушли с очень взрослым видом и какой-то секретной тайной. Хоть бы только тайна была не в раках. Николя тоже соскочил - и за ними.
- А пойдёмте к нам в беседку, - предложила Иринка, глядя на удаляющиеся фигуры. - Чаю горячего сообразим или печенья. Айда?
- Точно! - обрадовался Андрейка. - Чур, без меня не начинать! Я пойду переоденусь!
Все встали и пошли к Ирине, и Макс тоже пошёл с краешку возле Витьки. Он в этой компании был немного лишний и шёл молча.
- Настя, а у тебя платье есть? - спросила Иринка. - Или ты в шортах пойдёшь?
- Куда? - удивилась Настя. - В беседку?
- При чём тут беседка. На свадьбу.
- Чего-о? - спросила Настя. И тут выяснилось, что спички, оказывается, жгли они не просто так, а чтобы назавтра устроить свадьбу. Получилось у них три пары: Леон с Элен, Иринка с Андрейкой и Настя с Артёмом.
- Откровенно говоря, я бы лучше вышла на худой конец за Макса, - рассуждала Ирина. - Но мне не повезло. Впрочем, лучше уж и за Андрейку, чем за Артёма. У Артёма одна рыба в голове, и вообще я его не люблю. Как только ты с ним общаешься.
- Совсем вы все чокнулись, - сказала Настя. - Вы ещё в разводы поиграйте или в роддом.
- При чём тут роддом! - сердито сказала Иринка. - Ты в королевстве играла влюблённого в меня пажа и не ворчала!
- Пажа это пажа. Я в королевство играла, а не в свадьбу. Вы что, совсем не соображаете, что в такие вещи не играют?
- Подумаешь, какая! - фыркнула Иринка. - Всё равно тебе отступать некуда. Это коллективное решение. Мы уже все роли придумали. Кстати, тебе ещё надо свидетеля найти. Только не Алинку, Алинка будет священник.
- Ну и пожалуйста, - сказала Настя. - Дойду до вашего священника, когда он спрашивает там, да или нет, скажу "нет" и пойду на болото. У меня сейчас пора самая горячая. Зелёный прудовик почти отгрыз верхушку камышинки. Я всё по часам зарисовываю и замеряю. Мне ваши свадьбы некогда хороводить.
- А у нас крепостная свадьба, - мурлыкнула Алинка. - Мы тебя обвенчаем и не спросим, согласна ты или нет. Потерпишь.
- Во я потерплю, - Настя встала в бойцовскую позу, которую на секции каратэ выучила, где пару лет назад три месяца прозанималась. - Всё понятно?
Не пошла к Иринке, а пошла домой.
12. Пари
- Настя! Погоди.
Это был Макс. Бежал по тропинке следом. Она остановилась.
- Чего тебе?
- А хочешь, я тебя завтра украду?
Настя посмотрела на него очень удивлённо.
- Макс, а тебе-то всё это зачем? Мне вообще-то казалось, что ты самый взрослый из всех.
- Хм, - смутился на это Макс, почесал затылок. - Настя, а почему ты так завредничала? Вы же дружите.
- И что из этого? Мы всё время дружили. Он любит грибы собирать и я люблю. Он на велосипеде гоняет и я. Что же теперь из этого? А вот у мамы есть фотография, где ты меня в полтора года на крохотном велосипеде катаешь. Теперь ты тоже, что ли, мой жених?
- А, я помню, - оживился Макс. - Ты совсем маленькая была. Я тебя катал как рыцарь, точно, я так и думал: какой я рыцарь! Так смешно, у меня там такая физиономия гордая. У моей мамы тоже эта карточка есть. Я тебя так берёг, чтоб ты не свалилась. Я помню. Мне так смешно, когда я смотрю. Только я никак не помню, как же это так было? Мы ведь с тобой с тех пор почти и не общались. Вообще всё это раннее детство как какой-то мир параллельный, которого не было никогда.
Он замечтался, что-то вспоминая.
Настя смотрела на него и тоже улыбалась. Она всегда его боялась, потому что он ходил с Леоном, и ей казалось, что он её так же презирает, как Леон.
- А почему ты со мной не разговариваешь никогда? - спросил Макс. - Я тоже люблю грибы собирать и на велосипеде кататься.
- Потому что я тебя боюсь, - прямо ответила Настя.
- Меня? Почему? А я тебя боюсь. Ты всё время такая строгая. Сидишь на болоте, мы когда идём, так как будто ты профессор, а мы тебе мешаем. Леон тебя тоже немножко боится, только он виду не показывает. Помнишь, как он тебе сегодня нагрубил? Это когда человек боится, так он вперёд грубит. Это я знаю. Он тебя не любит за то, что Артём его не всегда слушается. Он ведь любит быть главным, Леон. А Артём для тебя раков выкинул. Обещал Леону их принести, а сам выкинул. А ты строгая. Ты зачем на болоте сидишь?
- Я опыты веду.
- Хочешь биологом стать?
- Не знаю. Я всегда мечтала попасть в дельфинарий, - сказала Настя. - Но проблема извечная: он же наверняка находится где-нибудь в Крыму. Мне туда не попасть, пока я совсем не вырасту. А годы идут. Это ужасно - терять годы. Знаешь, гением можно становиться только с детства. Иначе очень многого не успеешь. Но я всё-таки буду пытаться. Я сейчас уже одолела половину учебника зоологии… Если мне не удастся в дельфинарий, то я стану микробиологом. У меня есть микроскоп. Я готовлю к нему разные препараты и зарисовываю их жизнь. Провожу разные опыты. Вот капустные и арбузные клетки очень большие, их и в мелкий микроскоп видно. Там есть ядро, вакуоли и всякое такое.
- Так в мединституте живых лягушек режут и крыс, - поджал губы Макс. - А как постарше курсы, там, может быть, и кошек. Потому что я знаю, что они трупы в морге режут на практике, чтоб знать, где что у человека, так не сразу же от лягушек они к людям переходят? Чтобы стать биологом, ты тоже без этого не обойдёшься. А ты вон над раками трясёшься. Какой из тебя биолог?
- И что, без этого никак не обойтись? Резать лягушек?
- Абсолютно никак не обойтись, - убеждённо сказал Макс.
- Понятно, - проговорила Настя и пошла по тропинке дальше.
- Да подожди! Что ты всё убегаешь?
Настя вздохнула, опять остановилась. Чего ещё она должна была ждать? Она молчала и вопросительно смотрела ему в лицо.
- Так значит, Тёма не твой парень? - поколебавшись, спросил Макс. - У тебя кто-то другой есть, в городе?
- Нет у меня никаких парней, - поморщилась Настя и опять пошла.
- Да подожди, - опять сказал он каким-то взволнованным голосом. - Вы с ним дружили, но поссорились или вы вообще никогда… ну… Понимаешь, это важно. А вот шалаш вы строили… он тебе раков отдал!
- Макс, тебе чего надо? - спросила она. - Ты говори прямо. Задаёшь какие-то дурацкие вопросы.
- Значит, он нам наврал, что ты его девушка! - убеждённо воскликнул Макс.
Вот так новость! Настя зло засмеялась, вспомнив, как Непобедимый обещал ей уши надрать, если она такой слух распустит. Вот, значит, какой человек стал! Но после выданного шалаша уже ничему не приходится удивляться!
А может быть, он не со зла? Может быть, раз Настя ему простила шалаш, так он вправду думает… Ну, вообразил себе что-нибудь и расхвастался. Вообще-то Настя сама в школе говорила девчонкам, что очень любит одноклассника Юрика. Ей даже нравилось так говорить. Очень хороший был этот Юрик, весёлый, и не задирался, и был без глупостей, и ей хотелось, чтоб все знали, какой он замечательный! Но это ведь она про себя говорила, что она его любит, а совсем не про Юрика. Так, а если бы Юрик её своей девушкой назвал, она бы обиделась? Да нет, наверное, только Юрик сроду такого не ляпнет, он без глупостей…
- Макс, а что именно он говорил? - спросила Настя, пройдя ещё несколько шагов и усевшись на изогнутый ствол клёна. - Давай теперь отвечай, раз начал. Это важно.
Макс покраснел ужасно.
- Всякое разное. Ну, Леон однажды начал про Элен рассказывать, как она за ним бегает, тогда Тёмыч тоже стал рассказывать истории, как вы… ну там целовались и в таком роде.
- Вот это уже наглость! - яростно сказала Настя. - Хотелось бы мне послушать эти истории! Знаешь что, скажи, что я вызываю его на дуэль у колодца. Скажи, что я его так поцелую, что он долго помнить будет.
- Настя, - сказал Макс виноватым и жалобным голосом. Она посмотрела на него.
- Я ведь тоже про тебя наврал. То есть я не совсем наврал, так получилось… Знаешь, мне мама рассказывала, что я тебя поцеловал однажды, когда ты в коляске спала. Я, конечно, сам не помню такого, и понятия не имею, с чего мне это тогда в голову взбрело, но ты можешь у своей мамы спросить… И вот когда они рассказывали, рассказывали, я что-то как-то… короче, я тоже маленько рассказал, только без подробностей, и получилось, как будто это недавно было…
Он был такой виноватый, что Настя не смогла ничего ответить. Она хотела соскочить с клёна, но Макс упрямо перегородил дорогу, встал вплотную, даже руки расставил по сторонам.
- И тогда Леон… Леон засмеялся и сказал, что мы всё выдумали и что ты синий чулок…
- Что значит синий чулок?
- А это такие были средневековые женщины, которые учились и делом занимались, а мужчин не любили… и вот Леон засмеялся и сказал, что вот как раз мы затеем свадьбу, и там будет видно, кто из нас наврал, а кто нет. А если ты вообще ни с кем целоваться не станешь, то тогда значит, мы оба проиграли и должны ему каждый по пятьдесят раков за лето. И чтобы ты видела, как мы этих раков ему ловим. Но Тёма так уверенно принял этот спор, что я тоже тогда принял, я думал, что Тёма правду говорил… вот теперь всё, - он убрал руки и слегка отклонился к тропе, чтобы теперь Настя могла уходить когда ей вздумается.
- А если выиграет кто-то из вас? - холодно спросила она. - Тогда кто кому сколько раков?
- Ну… нисколько, - недоумённо сказал Макс, удивившись, что она задала такой вопрос.
- На, - сказала Настя, наклонилась к нему и поцеловала. - Выигрывай.
Соскочила со ствола, уронила тетрадку, нагнулась, подняла и быстро зашагала домой. Макс всё стоял столбом.
13. Температура
Дело было под утро. Бабушка ругалась на маму, а мама на бабушку, и вместе они ругались на болото и поминали страшные болезни. А у Насти была температура, просто температура и ничего больше.
- Это должно быть, просто моральная горячка, - сказала им Настя. - Не переживайте.
- Да нет, горячка у тебя вполне материальная, - сказала мама. - Какая ещё такая моральная горячка?
- Никакая. От переживаний.
- От каких переживаний?
- Мало ли от каких. Мне Макс сказал, что биологи лягушек режут. Теперь я ни за что не стану биологом. А это был смысл моей жизни. Вот и всё. И никакой дифтерии.
- Да не дифтерия это! - сказал Серёжка, потягиваясь и протирая глаз кулаком. - И не биология. Я знаю. Её сегодня замуж выдают.
- За какой ещё замуж? - всполошилась мама, сразу невесть что вообразила, стала разбираться, пообещала навести большого шороху на всю дачу и наказать виновных. Настя пыталась её образумить и уже согласна была на все на свете болезни, лишь бы она успокоилась и никого не дёргала. Серёжка честно выложил, что за Артёма, мама собралась немедленно идти к родителям Артёма. Унять или переубедить тревожную маму не стоило и пытаться, и говорить ей что-либо было бесполезно. Свадьба была намечена - от этого Настя не могла отпираться, но она ведь сроду не собиралась идти на эту свадьбу!
- Ты меня выставишь в ужасно глупое положение, - досадовала Настя. - Во всяком случае дай я пойду с тобой, а то мне объявят из-за тебя какой-нибудь бойкот, и гадай потом, что делать!
Слово "бойкот" напугало маму ещё больше, она опять принялась за Серёжку, который вдруг смекнул, что не надо говорить лишнего, и стал запираться. Маму это не порадовало, она взяла с собой их обоих и пошла к родителям Артёма, как только рассвело.
Впрочем, она оказалась не первая, потому что встретила там маму Макса, маму Лёвки и их самих. У Леона был синяк под глазом, у Макса на подбородке. Но они спорили совсем не о свадьбах, а о том, почему их дети сбежали ночью из дома неизвестно куда и притом подрались. Леон стоял с отсутствующим видом у стены и смотрел в потолок. Он считал себя более чем взрослым, а такие разборки - ниже собственного достоинства. Макс сидел мрачный, как пленный на допросе. Артём сидел виноватый и зарёванный. Около него лежал предмет разбирательств - морской бинокль и стоял отец с ремнём. Приход ещё и Настиной мамы совсем родителей удивил, а они, кажется, уже считали, что во всём разобрались. Но мама в их дела с биноклями вмешиваться не стала и сказала:
- Я про ваши бинокли ничего не знаю, а вот хотелось бы узнать, почему у меня ребёнок в жару лежит и бойкота боится и кто его насильно замуж отдавать собрался!
- Уважаемые мамы, - перебила Настя. - Бойкота я не боюсь, никакого замужа тоже, а жар у меня от переживаний, что система образования бесчеловечная и биологи лягушек режут. И никто из ваших детей тут совершенно ни при чём. Но моя мама меня не слушает.
- Так, - постановил папа Артёма. - Сядьте все и успокойтесь. Будем разбираться по очереди. Почему вы со своей свадьбой именно к нам пришли?
- Мне сын сказал, что дети собрались выдавать мою дочь за вашего Артёма. Она, конечно, отпирается своими биологами, но я её характер знаю. Я так понимаю, что ваши дети затеяли какую-то гадкую игру, и кто в неё играть не согласится, тому объявят бойкот.
- Значит, ты не только по ночам из дому, ты ещё и жениться собрался! - воскликнул папа Артёма. - Совсем взрослый стал.
- Ничего я не собрался, - буркнул Артём. - Я собирался заниматься астрономией, так когда же вы мне прикажете звёзды наблюдать - днём, что ли? А если они подрались между собой, почему опять я виноват? Двое дерутся, третий не мешай. А кого они там на ком женить собираются, это мне всё равно. Я только одно сказал ещё в том году, что я скорей утоплюсь, чем соглашусь с Алиной Кашиной баронство пополам делить, так ваша же Настя меня за это на дуэль вызывала. А кроме Кашиной пусть хоть на Леоне женят, хоть на бабке Макаронине, мне это без разницы!
Леон захохотал.
- Ну, тогда ты сам свою судьбу выбрал. Завтра же к Макаронине сватов пошлём!..
Остальные дети тоже не выдержали, рассмеялись. Серёжка совсем ухохотался и упал на диван. Родители изо всех сил пытались делать строгие лица, но у них это с трудом получалось.
- Оставьте в покое Анну Петровну, это, в конце концов, очень невежливо, - справился с собой папа Артёма. - Когда у вас ваша свадьба? Надеюсь, днём?
- В три часа, - нехотя сообщил Артём и посмотрел на Настю так, как будто ничего не произошло.
- Макс, похоже, ты ему от меня привет не передал? - спросила Настя.
- Да ты ещё не лезь со своей честностью! - вдруг рассердился он. - Мы так до вечера не разойдёмся. И так уже комедию развели вокруг двух синяков… Короче, мне это надоело. Рассказываю. Про первое. Однажды я наврал с три короба, и Лёвка захотел меня на чистую воду вывести и пари заключил. А я струсил и согласился. Пари было дурацкое. Потом я это понял и отказался его выполнять. За это мы и подрались. Точнее, я подрался. У нас с Лёвкой друг к другу претензий нет, и наше это дело, и пусть никто не пристаёт. Второе. Настю расстроил я. Но это уже обратно не повернёшь. Третье. Никакой свадьбы у вашей Насти не будет, значит и говорить о ней нечего. Четвёртое. Почему человеку нельзя на даче ночью в бинокль на звёзды смотреть, это я вообще не понимаю. А в-пятых, это обычные биологи лягушек режут, а талантливые вполне могли бы и не резать, потому что кто сильно хочет, тот всегда своего добивается.
- А я тоже прудовиков исследовал! - заявил Серёжка Максу, обрадовавшись такой возможности. - У меня тоже тетрадка есть! Я там нарисовал строение прудовика. У него два больших рожка и два маленьких.
- Так, мамы, - распорядился папа Артёма. - У нас ещё двадцать минут до автобуса. Если вы успеете быть у проходной, то будете сегодня на работе. Если это вам не надо, то продолжайте разбираться. Я же вижу, что наши Ломоносовы между собой сами разберутся. А телескоп я пока заберу.
Он забрал бинокль и пошёл с веранды в комнату. И мамы своих детей забрали и разошлись. Они бы с удовольствием ещё поразбирались, но ещё больше они хотели попасть на работу.
Лёвка в одной стороне жил, а Макс и Настя в другой, и поэтому мамы их вместе пошли, и они тоже.
- Ты как хочешь, Люд, а мне придётся остаться, - говорила Настина мама Максовой. - Если у ребёнка жар не пройдёт, буду сюда скорую вызывать. Не верю я, что это от нервов, никогда ещё она на такой манер не нервничала. Подхватила небось на болоте какую-то заразу и простыла вдобавок.
- Макс! - сказала между тем Настя. - Зачем ты всё это сделал? Ведь он с Артёма тоже потребует.
- Что потребует? - спросила мама Макса.
- Я ему потребую, - сурово ответил Макс. - Мало не покажется.
- И вообще, пари это пари. Это когда слово дают. Неужели твое слово ничего не стоит?
- Так что же, если я сдуру пообещаю преступление совершить, тогда тоже надо такое слово держать, по-твоему? - возмутился Макс.
- Не знаю, - ответила Настя. - Не знаю, это сложно… Макс, но ведь всё было так просто, ты же выиграл свое пари, зачем ты от него отказался?
- Ты меня совсем за человека не считаешь? - спросил Макс. - По-твоему, ты одна человек, а остальные так, плебеи?
Мамы молча переглянулись.
- Кто такие плебеи? - спросила Настя, впрочем, сообразив, что это что-то недоброе.
- Никто… я, - мрачно и самокритично определил Макс.