Как Румцайс подарил Мане солнечный перстенёк
Пещера Румцайса находилась в такой чащобе Ржаголецкого леса, что туда не забредали даже деревенские девчонки, собиравшие ягоды. Чтобы увидеть человеческое лицо, Румцайсу приходилось вставать на колени над лесным озерцом.
- Румцайс, - сказал он однажды своему отражению в воде, - одному ведь грустно. То ли дело вдвоём. Тебе надо найти хозяйку. И поторопись, пока причёска в порядке и борода после стрижки не отросла.
"Тогда давай не будем откладывать", - ответило ему из родника отражение.
Тайными тропками вышел он через лесную чащу почти на самую опушку Ржагольца, где на распутье стоял большой дуб. Высмотрел он самую толстую ветку, повёрнутую к солнцу, залез на неё, протянул руку к небу и отломил два солнечных лучика. Были они тоненькие-претоненькие.
Лучики эти Румцайс красиво переплёл, и получился сверкающий перстенёк. С восходом солнца перстенёк светился и играл в его лучах, а вечером, едва оно заходило, он гас. Румцайс дождался полудня и ровно в полдень положил перстенёк на лесном перепутье дорог. Перстенёк сверкает, а Румцайс расчёсывает свою бороду гребнем, каким чернику собирают. Причёсывается, чтоб выглядеть покрасивей.
Вдруг у дерева промелькнуло синее блестящее пёрышко, и сойка крикнула:
- Идут!
Лесной дорогой шли к перепутью две ичинские девицы, обе красавицы писаные, и каждая хороша на свой лад.
У одной волосы чёрные, а ручки белые, у другой руки смуглые, а волосы цвета неспелой пшеницы. Одну зовут Аня, другую Маня.
Аня первая увидела солнечный перстенёк, подбежала, схватила и поскорей на палец надела, сразу же прикинув, что цепа перстеньку дукатов двенадцать, не меньше.
Тут выступил из кустов Румцайс и говорит:
- У тебя на руке мой обручальный перстенёк, так что придётся тебе взять меня к нему в придачу.
- Отчего не взять, - отвечает Аня. - К красивому перстеньку можно взять в придачу и разбойничка.
- Вот и ладно, - кивнул Румцайс. - Идём, покажу я тебе моё хозяйство.
И новёл Аню к своей разбойничьей пещере. А вторая девица, Маня, пошла следом за ними, шагах в двух, чтоб не мешать.
Дошли они до пещеры, и Румцайс остановился.
- Вот мой замок.
Аня посветила в пещеру солнечным перстеньком:
- Что-то пусто у тебя. В углу, правда, я вижу, сундук стоит. В нём, что ли, ты добро хранишь?
Вбежала в пещеру и - к сундуку, а в сундуке лежит пустой кожаный мешок, в котором и ветра-то совсем не осталось.
Аня сердито захлопнула крышку.
- Хотела бы я знать, кого в мужья беру - разбойника или нищего? Отправляйся-ка на разбой, иначе ты мне не нужен.
Неохота было Румцайсу ссориться с новой хозяйкой, он и пошёл. Едва скрылся Румцайс из виду, Аня сунула Мане в руки берёзовую ветку и велела ей как следует подмести в пещере.
Румцайс тем временем дошёл до дуба на перепутье. Зарядил он пистолет жёлудем и грустно выстрелил в воздух.
- Аня красивая, но злая как чёрт. Что делать?
А тут ещё солнышко просунуло сквозь ветки дуба золотой палец и тронуло Румцайса за плечо.
- Что ты сделал с моими лучами, которые взял тогда?
Румцайс честно признался:
- Сплёл я из них перстенёк, да, видать, не той дал.
Солнце нахмурилось:
- Да уж, видно, не той.
Румцайс снова зарядил пистолет, чтобы с горя ещё раз выстрелить.
- Будет тебе палить, этим дела не поправишь, - остановило его солнышко. - И так глубоко задумалось, что земля погрузилась в тень, а потом снова улыбнулось: у каждого свои заботы. - Вот дуб, под которым ты стоишь, - беда мне с ним. Всё лето он прячет жёлуди под листьями, и уж как только не приходится изворачиваться, чтобы все они как следует вызрели. Не придумаешь ли ты чего?..
Румцайс подошёл к дубу и крепко крепко обхватил его.
- Кто это? - удивился дуб.
- Это я, Румцайс.
Дуб стал считать в уме, а после и говорит вслух:
- Стою я здесь уже двести семьдесят пять лет, но ни разу никто меня так не сжимал в своих объятьях.
- Захочу - ещё и потрясу тебя, - засмеялся Румцайс в бороду, - только жёлуди посыплются.
- Ты шутишь, наверное, - испугался дуб. Посмотри, они ведь совсем ещё зелёные.
И он показал все жёлуди, какие росли на нём. Тут солнышко и погрело их, чтоб они лучше зрели.
- Спасибо тебе, Румцайс, за помощь. А теперь я тебе послужу. Возвращайся спокойно в пещеру.
- И всё? А больше ничего? - не поверил Румцайс.
- Больше ничего, возвращайся спокойно, повторило солнце.
Румцайс сделал, как оно велело. Сел он на камень перед входом в пещеру, всё ещё не понимая, каким образом солнышко ему поможет. Ни по чему не видно было, что судьба его повернёт к лучшему.
Маня старательно подметала пещеру берёзовой веткой, а Аня зажимала нос, выговаривая ей за то, что она пыль поднимает. Потом подгонять её стала, приказала землю в пещере посыпать песком и мелкой галькой.
Смотрел на всё это Румцайс сам не свои и, не удержавшись, воскликнул:
- Перепутал я, не Аня мне нужна, а Маня.
- Теперь уже поздно, - сказала Аня, будто отрезала.
А солнышко стало опускаться и закатилось за горы.
И перстенёк, пока оно заходило, тускнел и тускнел, а там и вовсе погас. Аня затопала ногами:
- Ради этой медяшки согласилась я стать хозяйкой у разбойника? За эту дешёвку никто и двенадцати грошей не даст!
И - хлоп его оземь, а гама ушла по дороге в Ичин.
Никто о ней не пожалел. Румцайс потоптался немного, словно сапоги ему жали, поднял потухший солнечный перстенёк и надел его Мане на палец.
- С восходом солнца он снова засияет.
А Маня ему:
- Я его взяла бы и такой.
Румцайс вздохнул:
- Уж и не знаю, как тебя просить остаться хозяйкой у разбойника. Ты такая беленькая да чистенькая.
Но Маня утешила его:
Это дело поправимое, запачкаться никогда не трудно, особливо в разбойничьем хозяйстве.
Как Румцайс утопил дракона
Хотя его светлость князь сидел по-прежнему в башне взаперти, а княгиня ещё не изволила вернуться из Копытова, всё равно разбойничьи тропки не устланы розами.
У Румцайса кончились все жёлуди для пистолета.
Он взял мешок и говорит Мане:
- Пойду проведаю, может, новые созрели, а то мне стрелять нечем.
Дошёл он до дуба на перепутье и видит - на самом верхнем суку сидит учитель Оченько, рассматривает через увеличительное стёклышко жёлуди и что-то пишет себе в книжку. Вдруг карандашик выпал у него из пальцев. Хотел учитель его поймать, да как то неловко повернулся, нога у него скользнула. Оченько и сковырнулся с дерева. Спасибо ещё - пряжкой зацепился за какой-то сучок. Повис он на пряжке и завопил на весь Ржаголец.
Румцайс подскочил легким разбойничьим скоком к дубу, тряхнул его, и Оченько рухнул прямо ему в объятья. Учитель сперва проверил - не повредилось ли увеличительное стёклышко, затем поблагодарил Румцайса:
- Благодарю. Меня зовут Оченько, я учитель из Ичина, естествоиспытатель, химик и физик. Если вам понадобится моя консультация, вы найдёте меня в школе.
Румцайс покивал головой - ладно, мол, проводил учителя до опушки леса и указал дорогу на Ичин.
Затем вернулся к дубу. Там его ждала Маня с корзиной свежевыстиранного разбойничьего белья. Она ласково улыб нулась Румцайсу и говорит:
- Хотела я развесить бельё, да забыла в пещере защепки. Покарауль корзину, пока я за ними сбегаю.
И поспешила назад. Чтобы ждать было не так утомительно, Румцайс опёрся о ствол дуба. И то ли дуб когда-то молнией тронуло, то ли Румцайс ослабил его корни, стряхивая учителя, только стоило Румцайсу привалиться к дереву, как дуб с треском упал, и осталась от него в земле огромная дыра. Прибежала Маня с прищепками и в изумлении остановилась у края ямы. Отсюда начинался подземный ход.
- Маня, не смей туда ходить, - сказал ей Румцайс, а сам взял смолистую палку, ударил ногтем о ноготь, высек искру, зажёг факел и спустился с ним в яму.
Спустился в яму и пошёл по подземному коридору, всё дальше и дальше, сходя всё глубже и глубже.
Идёт он, а в подземелье становится всё теплее, всё жарче, словно в глубине топится огромная печка. И от печки тянет странным чадом, как будто дверцу этой огромной печки забыли притворить. Так дошёл Румцайс до самой сердцевины горы, на которой зеленел Ржаголецкий лес.
В конце подземного коридора он увидел дракона. Дракон лежал, опустив три головы на когтистые лапы, и спал. Глаза у него были закрыты, а в шести ноздрях полыхал огонь.
Румцайс быстренько погасил факел. Дракон шевельнулся, замерцал сердитым зелёным огнём, левая голова его моргнула и говорит:
- Головы-сестрички, тут кто-то есть.
Две другие головы оглядели Румцайса, и средняя сказала:
- Ого-го!
Румцайс не растерялся и тоже гукнул:
- Ого-го!
Тут все три головы заголосили хором:
- Ого-го-го-го-го!
- Ну что мы кричим друг на друга? - остановил их Румцайс. - С кем имею честь разговаривать?
Головы закричали, перебивая одна другую:
- Ты говоришь, Румцайс, с драконом, который завтра об эту пору придёт по твою Маню!
Румцайс выбрался из ямы и осторожно доложил Мане:
- Ты только не плачь, но, понимаешь, завтра за тобой придёт дракон. Дракон - это такой летающий змей, и, когда он в воздухе, ему не во что упираться ногами. Так что я с ним схвачусь, и всё.
Маня сделалась бледная, будто луна.
- Румцайс, я тебя не пущу.
- Надо, Маня.
Когда разбойник произносит эти слова, разбойничьей хозяйке приходится умолкнуть. Но Маня успела шепнуть:
- Посоветуйся на всякий случай с Оченько.
Когда Румцайс вошёл в школу, учитель-естествоиспытатель Оченько проводил свои фокусы-покусы. Во все стороны летели искры и стоял страшный треск. Румцайс не успел и рта раскрыть, а Оченько ему говорит:
- Не надо мне ничего рассказывать. Вот тебе аппаратик против дракона. И ступай, не то у меня все искры погаснут.
Румцайс принёс аппаратик в пещеру, и они с Маней долго рассматривали его. Это были два надутых пузыря, связанные вместе ремешком. Стоило отпустить ремешок - пузыри поднимались к потолку. А ещё там было деревянное весло.
Румцайс вертел шары так и сяк, морщил лоб, пытаясь разобраться что тут к чему. Вдруг он хлопнул себя по лбу, и лицо его просияло:
- Ага! Так вот для чего эта штуковина!
На другой день в тот же час примчался дракон. Он нетерпеливо топтался перед пещерой и гундосил:
- Вот и я! А где Маня?
Румцайс вытряхнул из бороды пчёл, чтобы дракон не причинил им вреда, вышел из пещеры и говорит:
- Она пошла в Ичин за ленточками, чтобы в косу вплести и тебе понравиться.
А сам потихоньку надевал на себя аппарат, что принёс от учителя.
- Что ты всё вертишься и чем ты там вертишь? рассердились все три драконьи головы.
- Чем верчу, тем и верчу, а вообще-то я уже всё привертел, - успокоил его Румцайс, завязав последний узелок на ремешке, и взял в руки весло. Если хочешь, полетели вместе за Маней.
Дракон согласился. Румцайс вспрыгнул ему на спину, и дракон поднялся в воздух и понёсся к Ичину, только дым и пламя повалили от него во все стороны. Румцайс прикрывал руками свои пузыри, чтоб их не опалило огнём.
Пролетели они над Ичином, а Манн нигде не видать. Дракон сердито оглянулся на Румцайса одной головой:
- Где она?
- У меня только два глаза, - отвечает Румцайс.
Дракон повернул к нему вторую голову:
- Так где же она?
- У тебя три пары глаз, ты и смотри! - отвечает Румцайс.
Дракон замахнулся на него третьей головой:
- Так где же эта саман Маня?
- Ты бы не голосил так и не суетился, а посмотрел бы как следует. Она ждёт у пруда. - говорит Румцайс и указывает деревянным веслом вниз, где среди лугов, как глазок, сверкала вода.
Дракон начал камнем падать вниз.
Когда до поверхности пруда осталась одна птичья миля, он снова заворчал:
- Никакой Мани я там не вижу.
- Спустись ниже, она ждёт тебя под вербой, - твердит своё Румцайс.
Дракон спускался всё ниже и ниже. Когда они были от воды на воробьиный скок, дракон уставился в гладь пруда тремя парами своих глазищ, словно в зеркало, да как заревёт:
- Кто это там внизу?
Румцайс говорит:
- Ишь ты, дракон какой-то! Опоздали мы с тобой, видно, опередил он тебя и сам забрал Маню!
Дракон со всего размаха бросился на своё отражение в воде. И влетел в пруд. И врезался в дно пруда так глубоко, что не было силы, которая помогла бы ему оттуда выбраться.
А Румцайс в тот самый момент, когда дракон врезался всеми своими тремя носами в воду, соскользнул с его спины. Шары раздулись и подняли Румцайса под самое небо. Поплыл Румцайс над Ичином, как на облачке, а веслом правил к лесу Ржагольцу. Маня уже дожидалась его.
- Ну как, Румцайс? - спрашивает она, вся перепуганная.
А Румцайс в ответ:
- Как? Теперь всё наоборот. Теперь нам хорошо, а вот дракону худо - дальше некуда.
Как Румцайс покупал себе новый пистолет
Когда-то в дуле пистолета у Румцайса вывелись птенцы пеночки, теперь они выросли, но нет-нет да и прилетали назад и забирались в пистолет, как в гнездо. Пришлось ему забросить пистолет на полку и отправиться за новым к оружейнику в Ичин.
Мастер-оружейник Геллер вышел к Румцайсу в лавку, где продавал свои изделия, и спрашивает:
- Чего изволите? Пороху пли патронов?
- Нет, - отвечает Румцайс, мне бы пистолет новый.
Геллер порылся и протянул Румцайсу через прилавок пистолет.
- Вот тебе самострельный, из самой Голландии.
- Сколько стоит?
- Сколько может стоить пистолет у Геллера! Один геллер, - отвечает оружейник. А геллер - это денежка вроде нашей копейки.
Пороху Румцайсу пока хватало, да и желудей в карманах было довольно, он тут же и зарядил свой новый пистолет.
От оружейника Румцайс вышел на главную площадь, где как раз была ярмарка с тиром и каруселью. Перед тиром стоял дед зазывала и приглашал:
- Кавалеры, разбойнички, пожалуйте испытать своё оружие в моём тире!
Румцайс вошёл, прицелился голландским пистолетом и нажал спуск. А выстрел не грянул.
- С приобретеньицем тебя, - посочувствовал ему дед-зазывала.
- Видно, зарядил не так, - сконфузился Румцайс и свернул в тенёк под въездные городские ворота, перезарядить пистолет.
Только он туда направился, как пистолет взял и сам по себе выстрелил. Он ведь был самострельный. А может, от стыда, что в первый раз оробел.
Жёлудь усвистел куда-то за площадь. Не успел Румцайс и до трёх сосчитать, из мастерской под башней выскочил часовщик Семерад, держа в руках часы с кукушкой, и со слезами в голосе закричал на всю площадь:
- Что ты натворил! Ты мне подбил кукушку!
Кукушка и правда совсем крылышки опустила.
- Теперь песенка её спета, - сокрушался часовщик.
- Не печалься, - утешил его Румцайс. - Я твою кукушку испортил, я её и починю.
Взял он часы с подбитой кукушкой и отнёс Мане в пещеру. Маня, завидев кукушку, чуть не заплакала, но как помочь ей, не знала.
- Что с ней, бедненькой?
- Будет лечиться, - сказал Румцайс. - Нет для кукушки лучшего места, чем зелёный лес. Пускай поживёт у нас, пока не поправится.
И повесил часы с кукушкой на сучок возле пещеры.
Потом они всё поглядывали в лес как там птица поживает. Лесной воздух делал чудеса. Через неделю кукушка уже пробовала голос подавать, через две недели куковала как по нотам.
- Пусть побудет у нас ещё недельку, чтоб совсем на ноги встала, - решил Румцайс.
Тем временем среди птиц разнеслось по лесу, что живёт у Румцайсов чудо-кукушка. Слетелись к пещере сойки-пересмешницы, юркие поползни, дубоносы-долбоносы, зяблики, иволги и дятлы, расселись на ветках вокруг, таращат на кукушку глаза.
Кукушка недолго терпела, скоро ей эта любознательность надоела. Спряталась она в свой домик над часами, захлопнула за собой дверку и носа не кажет.
Птицам это не понравилось, а дубонос сказал, что так он этого не оставит. Подлетел, долбанул клювом в дверцу, распахнул её, и все птицы снова уставились на кукушку.
- Ну, чего глаза вытаращили? - не выдержала кукушка.
- Чтобы видеть, - отвечали птицы.
- Так я вам покажу!
Выскочила кукушка из часов и полетела но лесу. Она летала от гнезда к гнезду и в каждом ненадолго задерживалась.
- Что ты там делаешь? - забеспокоились птицы.
А она ни звука в ответ, облетела гнёзда и вернулась в свой домок.
Вскоре пришёл к Румцайсам часовщик Семерад за своей, теперь уже здоровой, кукушкой. Румцайс подвёл его к часам, висящим на суку дерева, кукушка выскочила и трижды прокуковала. Семерад сверил время со своими карманными:
- Ровно три, как из пушки.
Поблагодарил он Румцайса за заботу, сиял часы с дерева и забрал их с собой в Ичин.
В тот день Маня устроила в пещере уборку. Румцайс ушёл в лес, чтобы пережить это стихийное бедствие где-нибудь на мягоньком мху Лёг он под деревом, но едва прикорнул, примчался поползень и сердито застрекотал на Румцайса. Румцайс отмахнулся от него шляпой и снова погрузился в сон. Но тут слетелись сойки, дубоносы, иволги и дятлы и стали тормошить Румцайса.
- Да что ж это нынче стряслось в лесу? - Румцайс зевнул и сел.
Птицы налетели на него, повели от гнезда к гнезду, и Румцайс не сразу поверил своим разбойничьим глазам: в каждом гнезде сидело по кукушонку.
С утра до вечера лазил Румцайс по деревьям и выбирал из гнёзд кукушкиных детей. После они вдвоём с Маней снесли их часовщику Семераду в город. Семерад подобрал каждой птице механизм из зубчатых колесиков и каждую кукушку посадил в домик: получилось много-много часов с кукушкой.
Но в своей пещере Румцайс таких часов не повесил, чтоб на кукушкин голос не заявились княжеские лесничие.
Зато в Ичине стало теперь как в лесу - отовсюду раздавалось весёлое "ку-ку".
Как Румцайс вернул радугу на небо
Несколько дней лил страшный ливень; когда он кончился, Маня вышла из пещеры, чтобы вычерпать из криницы мутную воду. Не успела она дойти до криницы, как остановилась и воскликнула:
- Ой, Румцайс! Я такого сроду не видала!
- И я! - сказал подошедший к ней Румцайс.
Из криницы поднималась радуга, огромным коромыслом перекидывалась она через холм Зебин и упиралась в землю где-то возле главной площади в Ичине.
- Она не улетит? - тихонько шепнула Маня и на цыпочках подошла к радуге.
Радуга стояла тихо и сверкала всеми красками.
- Поди сюда, Румцайс, смотри, что я тебе покажу, - позвала его Маня и стала прохаживаться но радуге, и вся, с головы до ног, переливалась красками самых нежных оттенков.
И вдруг радость их кончилась. Радуга оторвалась от криницы и стала подниматься вверх, как-то странно дёргаясь.
- Что-то происходит с ней на другом конце, - рассудила Маня.