– Как тебе нравится? – сказал подошедший с пирожным Светлов. – Он сидит по 88-й, а ни в Адресном столе, ни в Картотеке МВД не значится! Они нас что, за полных олигофренов принимают? Извини, девочка, держи свой "наполеон". Одно непонятно – если он уже три года сидит, зачем они его от нас прячут?
А капитан Ласкин подошел ко мне с другой стороны, вложил в руку заключение по анализу следов крови на пуле:
…данные микроскопического исследования поверхности пули № 2 показали, что на поверхности данной пули имеются микрочастицы крови человека, относящиеся к группе II (+2).
Исследование пробы крови, взятой при вскрытии потерпевшего гр. Мигуна и представленное лабораторией Бюро Судмедэкспертизы, показывает, что у потерпевшего также была кровь группы II (6-2).
Зав. лабораторией А. Сорокин
Старший эксперт, кандидат биологических наук Е. Абдиркина
И пока я пробегал глазами по этим строкам, майор Ожерельев добавил:
– Из всех Светлан, которых вы нашли утром с полковником Светловым, голубая "Лада" есть только у одной – у врача-гинеколога при медпункте гостиницы "Украина". Но на работе мы ее уже не застали, а домой она еще не приехала. Зато "Лада" стоит возле ее дома, под снегом, так что никуда эта Света не денется, там ее ждет капитан Арутюнов…
Я молча посмотрел на Светлова, Пшеничного, Ожерельева, Ниночку, Ласкина. У всех у них было приподнятое настроение, оживленные лица и веселые глаза. Еще бы! Даже Ниночке было ясно, что на всех фронтах расследования мы выходили на финишную прямую.
– Отпустите девочку, – сказал я им.
– Зачем? – удивился Светлов. – Мы ее сейчас в НТО отвезем, к Гусеву, чтобы фоторобот составить. Я ему уже звонил – он ждет.
– Марат, не обсуждаем, – сказал я и повторил Пшеничному: – Валентин, отпустите девочку. Катя, сейчас дядя капитан Ласкин проводит тебя домой и забудь, пожалуйста, все, что ты им здесь говорила, хорошо?
Катя пожала плечами и ушла в сопровождении Ласкина, держа в одной руке скрипку, а в другой – кулек с пирожным. Бригада обступила меня, их лица сразу стали тревожными:
– Что случилось?
– Вот что, братцы, – произнес я почти через силу. – Мы больше не расследуем это дело.
– Что-о-о? – протянула Ниночка.
– Что тебе сказал Бакланов? – спросил Светлов.
– Это уже несущественно, – сказал я. – Важно, что бригада распущена и мы уже не расследуем это дело.
– Но почему?! – подскочила ко мне Ниночка.
– Может, ты у Бакланова взятку взял? – усмехнулся Светлов.
– Взял… – сказал я.
– Сколько? – спросил Светлов.
– Жизнь, – сказал я, глядя ему в глаза. – Свою и вашу.
– Интересно… – произнес Светлов и приподнял свою раненую руку. – Вчера ты рисковал и моей жизнью, и Колганова, и Ласкина, и Арутюнова. А сегодня…
– Вот и хватит вчерашнего, – ответил я. – Час назад я дал телеграмму Каракозу, что увольняюсь из Прокуратуры. Так что извините – я уже не следователь.
Секунд пятнадцать они смотрели мне в глаза вce – Светлов, Пшеничный, Ожерельев, Ниночка. Потом Ниночка повернулась, взяла со столика свою сумочку и, не сказав ни слова, пошла прочь из булочной. Стеклянная дверь хлопнула у нее за спиной.
Следом за ней потянулись к выходу Светлов и Ожерельев.
Валя Пшеничный молча собрал со столика груды своих бумаг, сложил их в потертый кожаный портфель, встал и, слегка приволакивая ногу, тоже вышел из булочной.
Я достал сигарету, чиркнул спичкой, но тут же услышал грубый окрик продавщицы:
– Эй ты! Тут не курят!
– Да, извините… – произнес я, понимая, что теперь кричать на меня будут все: продавщицы, трамвайные кондукторы, милиционеры, кассирши и даже дворники. Я вздохнул и встал в очередь за хлебом – пора привыкать к суровым будням, спецснабжение из буфета Прокуратуры СССР кончилось.
Когда с батоном белого хлеба и двумя городскими булками я подошел к двери, я увидел, что на улице перед булочной медленно затормозил длинный черный лимузин – правительственная "Чайка". Из нее выбрался начальник личной охраны Брежнева генерал-майор Иван Васильевич Жаров и торопливо пошел мне навстречу.
– Наконец! – сказал он. – Я вас ищу уже целый час! В 16.05 умер Суслов.
– Извините, – сказал я и вытащил из внутреннего кармана пиджака почти нерастраченную пачку денег и подписанный Брежневым мандат, протянул ему и то и другое. – Я уже уволился из Прокуратуры.
– Это я знаю! Мы уже читали вашу телеграмму! – отмахнулся он. – В 18.00 вас ждет Леонид Ильич.
17 часов с минутами
В машине Жаров открыл бар и налил мне и себе по полному фужеру коньяку.
– Ну, слава Богу, что я вас нашел! – сказал он успокоенно. – А то пришлось бы вас с юга вытаскивать. Честно скажу: я дал команду по военной линии, и во всех южных аэропортах вас уже ждет военная комендатура.
– А что случилось?
– Сейчас покажу… – Жаров выпил свой фужер залпом, занюхал тыльной стороной ладони и полез в карман кителя, извлек сложенные вчетверо листки бумаги. – Как только Суслов умер, я с ходу устроил обыск у него в кабинете и на квартире. Смотрите, что я нашел! – и он включил свет в салоне лимузина, который катил по вечернему Тверскому бульвару в сторону центра.
На больших линованных листах нервной и явно старческой рукой было размашисто написано:
ТЕЗИСЫ К 4-МУ ФЕВРАЛЯ
1. Доклад "ПОРОКИ ВОЖДИЗМА Л.И. БРЕЖНЕВА"
а) Поражения во внешней политике:
– провал мирной оккупации Афганистана в 1978 году, сдерживание активных мер по советизации Афганистана;
– запоздалая реакция на начало профсоюзного, антисоветского движения в Польше, либерализм к лидерам "Солидарности";
– нерешительность в расширении зон советского влияния на Ближнем Востоке, что привело к потере наших позиций для выхода к Персидскому заливу и к утере контроля над арабской нефтью.
б) Во внутренней политике:
– либерализм (с оглядкой на Запад) по отношению к антисоветскому диссидентскому движению. Солженицын, Сахаров;
– разрешение еврейской, армянской и немецкой эмиграции, что привело к возрождению у народов союзных республик националистических устремлений, направленных на откол от СССР;
– развал плановой экономики и возникновение "левой" экономики (цифры по материалам "Каскада");
– члены семьи Брежнева – участники коррупции и взяточничества (по материалам "Каскада");
– в результате вышеназванных пунктов – ослабление идеологического воспитания трудящихся, разрушение у сов. народа веры в коммунистические идеалы, критическое отношение народа к существующей власти.
2. Решение заседания Политбюро:
а) предложить Л. Брежневу уйти на пенсию. В случае согласия – доклад "Пороки вождизма" не оглашать, проводить Бр-ва с почетом, с наградами и т.п. В случае отказа – вывести из состава Политбюро, доклад "Пороки вождизма" огласить майскому Пленуму ЦК.
б) сформировать "Правительство Нового курса", которое в ближайшее время обеспечит следующие мероприятия:
Во внешней политике:
– немедленная полная советизация Афганистана;
– окончательный разгром сил "Солидарности" в Польше;
– решительное использование неспособности Запада противостоять, как показали события в Афганистане и в Польше, любым активным действиям Сов. Союза. Поэтому – максимальная военная поддержка прокоммунистическим народным движениям в странах Ближнего Востока, включая прямое военное вмешательство, с целью в ближайшие один-два года обеспечить наш контроль над Персидским заливом и арабской нефтью.
– расширить поддержку оружием и др. силами коммунистическим и антиимпериалистическим силам в странах Латинской Америки и Африки;
– использовать наметившийся раскол между странами НАТО, расширить его и вызвать изоляцию США в капиталистическом мире.
Успешная реализация этих пунктов в течение конкретного срока (1-2 года) явится последним этапом подготовки к советизации Европы, Ближнего Востока и американского материка.
Во внутренней политике:
– жесткое искоренение диссидентских движений, религиозного и духовного сектантства, прекращение всех видов эмиграции;
– перепись трудоспособного населения и обязательное закрепление трудящихся за предприятиями, колхозами и совхозами, что обеспечит резкий подъем экономики и позволит снабжать продуктами питания только трудовое население по сети внутрипроизводственных распределителей;
– искоренение всех форм "левой" экономики и других проявлений антисоветских или капиталистических устремлений. С этой целью провести ряд показательных судебных процессов с публичным приведением в исполнение смертной казни;
– в связи с новыми внешне- и внутриполитическими задачами увеличить численный состав Советской Армии путем увеличения обязательного срока службы с 2-х до 5-ти лет в сухопутных войсках и с 3-х до 7-ми лет в Военно-Морском флоте.
3. Сформировать "Правительство Нового курса" в составе:
1-й Генеральный Секретарь ЦК КПСС -
2-й Генеральный Секретарь ЦК КПСС – М. Суслов
Политбюро:
На этом последняя линованная страница записей была надорвана – прямо на слове "Политбюро". Возвращая бумаги Жарову, я подумал: да, в перечне обвинений Брежневу для полного компота как раз не хватает "мокрого дела" любовника дочери. А весь остальной текст прекрасно годится для любого антибрежневского выступления, даже если первый инициатор и автор этого документа М. Суслов час тому назад отдал Богу свою злую партийную душу.
– Где вы это взяли? – сказал я Жарову.
– Прямо у него в письменном столе, в кабинете… Оторвал в самом нужном месте! А то мы бы уже знали, кто в заговоре…
Я усмехнулся:
– Иван Васильевич, это не Суслов оторвал. Оторвали те, кто подложил эти бумаги ему в ящик…
– Да это сусловский почерк, что вы мне говорите! – возразил он.
– Я не спорю. Это, может быть, и Суслов написал, даже скорей всего. А вот что эти бумаги с оторванным концом открыто лежали в ящике его стола, говорит, как мне кажется, о том, что их подложили туда специально. То есть тот, кому нужно, имеет копию, и не одну, и может пользоваться идеями Суслова для переворота. А для Брежнева – это знак, чтоб не ерепенился и ушел на пенсию по-хорошему…
Жаров захлопал глазами. При всех своей денщицкой старательности он, похоже, был и туповат, как денщик, несмотря на генеральские погоны.
– А кто же это подложил? – спросил он.
Я вздохнул.
Правительственная "Чайка" подкатывала к Красной площади.
17 часов 37 минут
ТЕЛЕФОНОГРАММА
Начальнику Дежурной части ГУВД Мосгорисполкома полковнику милиции Шубейко И.И.
В 17 часов 35 минут на станции метро "Маяковская" упали или сброшены с платформы под колеса две женщины. Движение остановил. Срочно пришлите оперативно-следственную бригаду.
Дежурный Отдела милиции на московском метрополитене майор милиции Ф. Абрамов
17 часов 38 минут
Миновав Спасскую башню, мы оказались на внутренней территории Кремля. И я тут же понял, почему позавчера сопровождавший меня брежневский порученец замялся, когда Нина и Антон попросили прокатить их в правительственном лимузине по Кремлю: вся внутренняя территория Кремля была запружена войсками – танки, бронемашины, группы солдат, молчаливо покуривающие под роскошными кремлевскими елями, и снова – танки, бронемашины, солдаты, и – полная тишина, ни смеха, ни голосов, только хруст снега под солдатскими сапогами.
Зато в коридорах ЦК была суета, торопливые шаги служащих, нервный треск пишущих машинок и телетайпов за дверьми. Несмотря на то, что я шел с самим начальником личной охраны Брежнева – трехкратная проверка документов на каждом этаже, личный обыск, "сдайте пальто на вешалку", еще один обыск, и наконец – мы на 5-м этаже, в приемной Генерального секретаря ЦК КПСС. Здесь снова удивительно тихо, серые ковровые покрытия скрадывают шум шагов.
– Сюда, пожалуйста, – говорит мне Жаров и открывает еще одну дверь, но вместо кабинета мы оказываемся в небольшом уютном зале с лепными потолками и окнами в Кремль и на Красную площадь. В центре зала, за зеленым столом для заседаний, уставленным подшивками старых газет, чашками кофе и бутылками с нарзаном, – Евгений Иванович Чанов, мой давний знакомый, любимый журналист Брежнева Вадим Белкин и еще трое незнакомых мне мужчин средних лет. Белкин что-то стучит на пишущей машинке, Чанов пишет что-то от руки, но при нашем появлении все встают, Белкин идет ко мне навстречу.
– Игорь Иосифович, здравствуйте! Знакомьтесь. Это советники Леонида Ильича, Павел Романович Синцов, Сурен Алексеевич Пчемян, Эдуард Ефимович Золотов. А с Чановым вы знакомы…
Советники пожимают мне руку, все они примерно одного, лет сорока, возраста, в хороших костюмах и модных галстуках. Синцов – плотный, похожий на киноартиста, Пчемян – высокий, темноволосый, с умным армянским лицом, Золотов – полноватый, веснушчатый блондин…
– Присаживайтесь, – говорит мне Синцов. – Чай? Кофе? Вы голодны?
– Нет, спасибо. – Я сел в кресло, посмотрел за окно на часы Спасской башни. До 18.00 было еще минут двадцать.
– Тогда извините, – сказал мне Синцов. – Мы сейчас закончим абзац и поговорим. – И повернулся к Белкину. – Так. На чем мы остановились?
Белкин сел за машинку, прочел то, что было напечатано:
"25 января 1982 года на восьмидесятом году жизни скончался член Политбюро, Секретарь ЦК КПСС, депутат Верховного Совета СССР, дважды Герой Социалистического труда Михаил Андреевич Суслов. Человек большой души, кристальной нравственной чистоты, исключительной скромности, он снискал себе глубокое уважение в партии и народе".
– Годится?
– Очень талантливо! – усмехнулся Пчемян и взял в руки старую газету с некрологом Кирову. – Теперь можно отсюда:
"На всех постах, которые доверяли ему Коммунистическая партия и народ, он проявил себя выдающимся организатором, несгибаемым борцом за великое дело Ленина, за успешное решение задач коммунистического строительства…"
Белкин с насмешливой улыбкой пулеметно отстучал это на машинке, спросил:
– Можно добавить, что он твердо и непримиримо отстаивал чистоту партийных рядов?
– Добавь, – согласился Пчемян.
– Может быть, не нужно "чистоту партийных рядов"? – спросил Синцов. – А то звучит, как намек на партийные чистки 37-го и 46-го года, когда этот параноик загубил тысячи лучших коммунистов…
– Напишите "твердо отстаивал чистоту марксизма-ленинизма", – сказал Золотов. – Вроде бы то же самое, но без прямого намека.
– Видите, Игорь Иосифович? – лукаво пожаловался на них Белкин. – Никакой свободы творчества даже в некрологах!…
17 часов 42 минуты
РАПОРТ-ТЕЛЕФОНОГРАММА
Дежурному диспетчеру Московского метрополитена им. Ленина тов. Попову В.И.
На станции "Маяковская" попали под поезд две пассажирки. В связи с прибытием "скорой помощи" и милиции, а также шоковым состоянием машиниста поезда Александра Авдеенко, поезд отойти от станции не может. Прошу перекрыть движение через станцию "Маяковская". Доступ на станцию "Маяковская" закрыт милицией.
Начальник станции метро "Маяковская"
М. Яковлев
17 часов 43 минуты
Белкин, Пчемян и Золотов продолжали компилировать официальный некролог Суслову из старых некрологов Кирову, Орджоникидзе, Жданову и другим партийным вождям. Чанов писал "Медицинское заключение о болезни и причине смерти Суслова М.А." А Синцов отвлекся от них, подошел ко мне.
– Игорь Иосифович, нам кажется, что у вас какие-то затруднения в работе. Да?
– Я не совсем понимаю, – сказал я. – Жаров мне сказал, что меня пригласил Леонид Ильич.
– Он побеседует с вами, но чуть позже…
– Я думаю, ты не с того начал, – сказал ему Пчемян. – Игорь Иосифович еще не знает, кто ты и вообще с кем он имеет дело. Я уверен: он считает, что речь идет только о том – править Брежневу или не править. Да?
– Не совсем так, – сказал я. – Я уже видел тезисы Суслова…
– А, тогда легче. Тогда вы понимаете, что это не столько борьба за престол, сколько за то, будет ли ваш сын воевать где-нибудь в Саудовской Аравии или пойдет в институт. Будет ли введено тотальное крепостное право, публичная смертная казнь и прочие прелести средневековья, или – мы сбалансируем на грани более-менее человеческой жизни…
Я мысленно усмехнулся, а Белкин просто снял у меня с языка слова, которые я произнести не решился. Он вскинул глаза на Пчемяна, спросил насмешливо:
– А ты считаешь, что у нас человеческая жизнь? Мяса нет, очереди за хлебом и воровство на каждом шагу.
– Я сказал "более-менее человеческая", – ответил ему Пчемян. – Сейчас мы стоим перед дилеммой: заняться своим огородом, сажать пшеницу и разводить коров или завоевывать чужих коров и чужие огороды. При этом вся машина власти отлажена именно для второго пути. Чтобы послать войска в Афганистан, Колумбию или Саудовскую Аравию, не надо менять ни одного секретаря райкома или даже собирать сессию Верховного Совета. И ввести крепостное право ничего не стоит – не будет ни бунтов, ни демонстраций. А если и забастуют какие-нибудь литовцы, то на их территории стоят киргизские войска, а в Киргизии – литовские. Сталин продумал эту систему гениально. Война за победу коммунизма во всем мире оправдывает и карточную систему, и крепостное право, и смертную казнь диссидентам – все, что хотите. А главное – укрепит руководящую роль партии, то есть все партийные чиновники останутся в своих креслах, да еще получат офицерские звания. Поэтому Суслову так легко было готовить кремлевские перевороты или настоять на вторжении в Афганистан: генералы хотят воевать, чтобы стать маршалами, а партийные лейтенанты хотят руководить армейскими генералами…
– Сурен, повтори, я хочу записать это для потомков, – иронично сказал Белкин и демонстративно занес руки над пишущей машинкой.
– Подожди, – отмахнулся от него Пчемян. – Человек действительно должен понять, с кем он имеет дело. Иначе он рассуждает просто: на кой черт мне спасать Брежнева, если он развел "левую" экономику и вся его семья берет миллионные взятки? Не так ли? – спросил он у меня.
Я усмехнулся. Честно говоря, я слышал откровенные разговоры на самых разных уровнях, но чтобы в Кремле?! В зале, смежном с кабинетом Брежнева! Я заметил, как ухмыляется про себя Чанов.
Теперь я понял, кого он имел в виду, когда говорил мне, что Брежнев – это не просто Брежнев, что за ним стоит армия невидимок…