- На мгновение? И долго это мгновение длилось?
- Ну… сердце несколько раз ударить успело… я не знаю…
Серые глаза колдуна так и впились в него, казалось, Тенрис хочет проникнуть в самые глубины его существа.
- Что… что? - заикаясь, спросил Торак. - Что это со мной?
Тенрис ответил не сразу:
- С тобой… Во всяком случае, ничего плохого. - Он быстро глянул в сторону остальных, чтобы убедиться, что все еще спят, и придвинулся к Тораку поближе. - Просто у тебя… - Он запнулся, качая головой.
- Что у меня? Скажи!
Тенрис вздохнул.
- Как бы тебе объяснить?.. - Взяв палку, он задумчиво поворошил головни, и к небу столбом взвились искры. - У всего в мире есть душа, - начал он наконец. - Это тебе известно. Душа есть и у охотника, и у его жертвы, у реки и у дерева. Не все существа, обладающие душой, могут говорить, но все они могут слышать и думать. Ты, конечно же, знаешь и об этом.
Торак молча кивнул, ожидая, что колдун скажет дальше.
- Три основные души каждого существа - те, что составляют его сущность, - живут в его теле. - Тенрис снова поворошил палкой костер. - Иногда, правда, телесная душа ускользает из тела - например, когда человек болен или спит, - но она редко уходит далеко и вскоре возвращается. - Отбросив палку, Тенрис протянул руки к огню, словно черпая в нем силы. - Но один раз в тысячу лет рождается существо… отличное от всех прочих.
Несмотря на теплый вечер и жарко горевший костер, Тораку стало холодно.
- Души такого существа, - продолжал Тенрис, - способны покидать его тело на сколь угодно долгое время - такого не может добиться ни один колдун, даже когда впадает в транс, исцеляя больного. Его души могут странствовать где угодно. Они также способны проникать в тела других существ. При этом их хозяин начинает видеть, слышать и чувствовать все то, что видит, слышит и чувствует существо, в тело которого его души проникли, но одновременно остается самим собой. - Нервно стиснутые кулаки Тенриса наконец разжались; он спокойно положил руки на колени, повернулся к Тораку и посмотрел прямо в его испуганные глаза. - Это существо, - прошептал он, - обладает блуждающей душой.
У Торака перехватило дыхание.
- Нет… - только и сумел вымолвить он.
Но серые глаза упорно смотрели на него.
- Нет! - воскликнул Торак. - Этого не может быть! Если души покидают тело, значит, тело мертво! И я давно уже должен был бы умереть, потому что расставание с душой и называется смертью!
Тенрис посмотрел на него с жалостью и пониманием.
- Нет, Торак. У того, кто обладает блуждающей душой, тело никогда не покидают все его души: Нануак - его внешняя душа, воплощение его жизненной силы - всегда остается при нем. Она покидает его лишь в миг смерти. Странствуют же лишь душа телесная и душа племенная.
Торак весь дрожал. Он никогда прежде не слышал о странствующих душах. И не желал иметь с этим ничего общего.
Тенрис здоровой рукой коснулся его плеча и слегка встряхнул.
- Ты прав, что боишься. Блуждающая душа - это великая тайна, и мы почти ничего не знаем об этом. И все те малые знания, которые удалось собрать о блуждающих душах, передавались от одного колдуна к другому, и каждый рассказчик постоянно искажал их, понимая в лучшем случае лишь наполовину. - Тенрис снова умолк, словно решая, способен ли Торак воспринять еще хоть что-нибудь из его объяснений. - Однако мы совершенно точно знаем: даже для человека с блуждающей душой очень опасно, когда некоторые души покидают его тело. Очень опасно! И очень тяжело.
"И очень больно!" - подумал Торак, вспомнив то дурнотное болезненное ощущение, когда ему казалось, что внутри у него что-то рвется в клочья….
Вдруг в голову ему пришла мысль, возродившая у него некоторую надежду.
- Но это же ко мне совсем не относится! - с жаром сказал он. - И никакая у меня не блуждающая душа, я могу доказать это! В Лесу на меня напал кабан. Он чуть не убил меня, и я ужасно испугался - но ничего не произошло! У меня не возникло ни того противного ощущения, ни боли, и я ни секунды не чувствовал и не понимал того, что чувствовал он!
Колдун покачал головой:
- Торак, Торак, все бывает совсем не так. Подумай! Ты достаточно много знаешь о магических искусствах, чтобы понимать: даже обычным колдунам, если они хотят вылечить больного, необходима помощь, чтобы высвободить их души. Для этого есть немало различных способов. Транс. Особое зелье, высвобождающее души. Иногда помогает даже голодание или задержка дыхания. Вот и с теми, кто обладает блуждающей душой, бывает по-разному. Для тебя, например, оказалось недостаточно просто испугаться - как в случае с тем кабаном, - чтобы выпустить души на свободу.
Торак вспомнил другие случаи, когда с ним это происходило. Во время исцеляющего обряда - Саеунн тогда использовала особые курения. Когда он попал в сеть и чуть не утонул. И во второй раз он уже тонул - когда вдруг превратился в Хранителя племени Тюленя. Все эти, как ему казалось, случайности начинали обретать строгий порядок и вполне определенный, но такой ужасный смысл…
- Кроме того, - сказал Тенрис, и Торак с удивлением увидел, что губы у него вновь изогнулись в той же полуулыбке, - тебе просто повезло, что души твои не проникли в тело того кабана. Его души очень сильны и, вполне возможно, одержали бы над тобой верх. И ты, оказавшись в этой ловушке, мог навсегда остаться в кабаньем теле.
Торак вскочил, спотыкаясь, отошел к самой воде и долго стоял там, весь дрожа. Он не хотел быть иным! И все же - не потому ли его отец старался не подпускать его к людям? И почему он сказал, умирая: "Я столь многого не успел тебе рассказать"?
- Это проклятие! - пробормотал Торак, стуча зубами. - Я не хочу быть другим, я хочу быть таким же, как все! Это проклятие!
- Нет! - Тенрис подошел и встал с ним рядом. - Это не проклятие, а дар! Сейчас ты, возможно, так не считаешь, но со временем непременно это поймешь!
- Нет, - сказал Торак. - Нет.
- Послушай меня, Торак, - сказал колдун, и его звучный голос дрогнул от избытка чувств. - То, что ты сделал так легко, не учась этому, без проб и предварительных попыток, составляло цель жизни многих мудрейших магов и колдунов. Они мучительно, порой долгие годы стремились достигнуть этого умения - и не достигали. Я знал колдуна, очень хорошего колдуна, который в течение целых шести лет пытался заставить свои души странствовать свободно. Шесть лет он непрерывно разными способами погружался в транс, принимал всякие зелья, постился… Наконец ему это удалось, но… всего на несколько мгновений! И он считал себя счастливейшим из людей!
- Я не хочу этого, - твердо заявил Торак. - Мне никогда…
- Но, Торак, это ведь и есть главная цель магического искусства! - Изуродованное лицо Тенриса в эти мгновения было прекрасно; оно светилось вдохновением и страстью. - Мы изучаем магию не для того, чтобы обманывать глупцов цветными языками пламени! Мы хотим обрести глубинные знания! Хотим познать души других существ! - От волнения у Тенриса перехватило дыхание. - Подумай только, на что ты был бы способен, научившись пользоваться своим даром! Какие великие тайны ты мог бы открыть! Ты мог бы узнать языки всех охотников и их жертв. Ты мог бы обрести такую власть…
- Но мне ничего этого не нужно! - крикнул Торак, и по ту сторону костра шевельнулся во сне Бейл. - Мне ничего этого не нужно! - гораздо тише повторил Торак.
Он никогда еще не чувствовал себя настолько испуганным и сбитым с толку. Всю жизнь он был просто Тораком, а теперь Тенрис уверяет его, что он кто-то совсем другой!
Глядя на холодные бурные волны, Торак страстно мечтал оказаться сейчас рядом с Волком, поведать ему обо всем. Вот только как сделать, чтобы Волк его понял? Вряд ли он сумеет объяснить ему по-волчьи, что такое блуждающая душа. И в данной ситуации это казалось Тораку самым худшим - ибо, не сумев объяснить Волку столь важную вещь, он окажется полностью от него отрезан.
- Что же мне теперь делать? - спросил он холодное Море.
И снова Тенрис положил руку ему на плечо и спокойно сказал:
- Тебе следует поступить так, как мы и собирались. Я сейчас разбужу Бейла, мы подготовимся к отплытию и отвезем корень на стоянку племени. И в канун летнего Солнцестояния - а значит, завтра ночью - мы отнесем корень на Утес, и ты поможешь мне приготовить лекарство. Вот, собственно, и все, что тебе пока предстоит сделать.
Голос его казался Тораку столь же неколебимым, как мощный дуб, что не гнется даже в бурю. И, чувствуя, что черпает в этом голосе силы, Торак сказал:
- Хорошо. Это верно: ничто не может изменить того, что я поклялся сделать. Верно, Тенрис? - Он повернулся и посмотрел колдуну прямо в глаза.
- Верно, - подтвердил Тенрис, - этого уже ничто изменить не может.
Глава двадцать девятая
Но сейчас Торак чувствовал себя настолько измученным, что понимал: долго на воде ему не продержаться и, чтобы остаться на плаву, нужна какая-то поддержка.
Итак, челнока нет, нет и весла; есть только мокрая одежда, отцовский нож и материнский рожок с охрой, надежно спрятанный в мешочек с лекарствами. В рожке охры как раз хватит, чтобы нанести Метки Смерти… Впрочем, об этом думать пока рано.
На скалу обрушилось еще несколько высоких волн, и Торак постарался заползти как можно выше и поплотнее запахнуть куртку из тюленьих кишок.
Он вдруг вспомнил, как эта прозрачная парка не дала ему утонуть во время шторма; потом - ребятишки из племени Тюленя плескались на мелководье и учились управлять челноками, укрепленными дополнительной перекладиной, к которой с обоих концов были подвешены наполненные воздухом пузыри из тюленьих кишок…
Решение пришло само собой. Торак стянул с себя парку, срезал ремешки, стягивавшие ее горловину, и использовал их, чтобы плотно завязать одно из отверстий для рук, горловину и низ парки. К отверстию для второй руки он прильнул ртом и стал что было сил надувать получившийся мешок.
Это оказалось непросто, у Торака даже голова закружилась, но в итоге его тяжкие усилия все же увенчались успехом: мешок, правда, получился довольно мягкий, но на воде держался вполне прилично - в этом Торак предпочел убедиться заранее. Теперь он был почти уверен: если привязать этот мешок с воздухом к поясу, это, по крайней мере, не даст ему сразу пойти ко дну, когда у него не хватит сил плыть дальше.
Вокруг бушевало Море, кипели валы тумана. Где-то там, среди волн, за туманом, лежал остров Тюленей. Но где именно?
Куда ни глянь - всюду лишь безжизненная черная поверхность вод. Ни морских птиц, ни плавучих водорослей, ни серебристых течений - ничего, что могло бы указать, в какой стороне земля. И солнца видно не было, так что Торак никак не мог определить, где север и юг. Единственное, в чем он не сомневался, - что его вполне может вынести прямо в открытое Море.