Ланг был хорошим психологом и видел своего бывшего напарника насквозь: тот просто не мог отказаться от нового дела, ведь оно было романтическим, опасным и сулило хорошую прибыль. Им предстояло снабжать оружием алжирских повстанцев, боровшихся за независимость своей родины против французских оккупантов. Они щедро платили за риск, но деньги для Джона уже давно перестали быть самоцелью. Он был человеком действия и уже тяготился своей нынешней ролью, кроме того Лангу нужны были его связи, его корабли, не говоря уже о деловой хватке и умении с честью выходить из сложных ситуаций.
Поначалу Крейг был на подхвате, методично выполняя указания своего патрона, но когда на первые роли в этом дуэте вышел он сам и понял, что далеко не каждый араб-повстанец является бескорыстным патриотом, а любой француз - варваром, было уже слишком поздно. Джон оказался на крючке, хотя в первое время особенно не задумывался над сложившейся ситуацией, а когда решил кончить с этим делом, на него уже вышли французские террористы, и чтобы выжить, потребовалась взаимная поддержка всех членов их организации. Ловушка захлопнулась. Все они, Раттер, Ланг и Баумер, были помечены смертью.
Ланг всегда настаивал, чтобы их встречи происходили в борделях, ночных клубах, сомнительных барах со стриптизом. Он знал, что дни его сочтены, и хотел взять от жизни все. Крейг не раз предупреждал его об осторожности, но вскоре тот нашел свой преждевременный конец. Тогда с ним была его подруга, ее они тоже не пощадили. Рано или поздно ему придется разделить их участь.
Тут ему почему-то вспомнился Макларен.
Он впервые встретил его во время передышки на Сицилии в сорок третьем. Тот был сержантом коммандос, высоким, стройным мужчиной с загорелым как у араба лицом. Мягкий акцент ничего не говорил собеседнику о мужестве и стойкости его обладателя. Макларен раздобыл где-то бутылку виски. Ему хотелось с кем-нибудь разделить свою удачу. Крейгу тогда было девятнадцать, он был старшим матросом и с уважением смотрел на Макларена. Тому было уже двадцать пять, он был на целую вечность старше своего напарника и понимал, что такое смерть.
Сержант Макларен оказался философом и хорошую беседу предпочитал любой женщине. Он так часто смотрел смерти в лицо, что ни на секунду не сомневался - и его не минует чаша сия. Глоток за глотком они опустошили бутылку "Джонни Уокера", и с последним глотком сержант сказал цивилизованному миру "прощай". Он был глубоко убежден, что война сулила скорый конец. С этих пор люди, по его мнению, смогут бороться только за собственную жизнь и, в исключительных случаях, за свое благополучие. Но таких останется очень немного, большинству будет вполне достаточно хоть как-нибудь существовать.
Когда наступит мир, преуспеют только те, чей характер только закалился на этой войне, те, кто смогут действовать решительно и не раздумывая, кто хорошо усвоил уроки школы выживания… и джентльмены.
- Другого пути для англичанина нет, - сказал он. - Ты тоже должен стать джентльменом.
Крейг вспомнил свою юность: трущобы, сиротство, бараки Девенпорта и нашел свое прошлое довольно неподходящим для будущего джентльмена.
- Не знаю, как мне это может удасться, - возразил он.
- Стань офицером, - посоветовал Макларен. - Переведись в специальное подразделение малых судов, только там ты можешь преуспеть в этом и избавься от своего акцента.
- Но ты же не смог.
- Не захотел. Я не собираюсь стать джентльменом. Мне по душе профессия школьного учителя, - отрезал сержант. - Именно поэтому я снова вернусь в университет Глазго… если доживу, конечно. На мой акцент никто не обратит внимания, вот у тебя совсем другое дело.
- Но почему я должен стать джентльменом? - с пьяной настойчивостью допытывался Крейг.
- Ты мне нравишься, - улыбнулся ему Макларен. - Всегда задаешь умные вопросы. Ни один философ не должен обходиться без старшего матроса, заправившегося щедрой порцией виски. Необходимейшая принадлежность, так сказать… Ты должен стать джентльменом потому, что ни на что другое ты не годишься. Вот если только пиратом, но этому тебя учить не надо. Так что стань офицером, это лучше и безопаснее.
Это случилось в самом начале мая, когда цвел миндаль и тихо стрекотали цикады. Как черная тряпка темнели под лунным светом, смягчавшим неказистый сицилийский пейзаж, развалины греческого храма.
Крейг взял из рук сержанта почти пустую бутылку и сделал последний глоток.
- Ублюдки, - выругался он. - Чертово сиротство. Мной командуют ублюдочные свиньи. Но подождите, это скоро закончится, и тогда я вам покажу.
- Эй, - похлопал его по плечу Макларен, - будь уверен, ты им покажешь.
Со стороны развалин древнего храма послышались заунывные звуки волынки, и сержант с трудом встал на ноги.
- Это шотландские стрелки, - сказал он, приглашая Джона следовать за ним.
Крейг заколебался. Там, в поселке его ждала молодая вдова, которая спала с ним, угощала местным вином и давала уроки итальянского языка. И все это за несколько сигарет. С другой стороны, Макларен подсказал ему отличную идею, ориентир и цель в этой жизни, и надо было отнестись к его приглашению с уважением. Ничего страшного не случится, если он сходит поглазеть на шотландских стрелков.
Они миновали их лагерь и подошли к небольшой плоской площадке, утрамбованной ногами и обожженной беспощадным солнцем. Вокруг нее расселась группа шотландских солдат, они потягивали сицилийское вино и наблюдали за происходящим на этом пятачке. В центре стоял волынщик в национальном костюме, а вокруг танцевали шестеро мужчин в юбках солдат шотландского полка.
Зрители не аплодировали. В эти минуты они все мысленно были с танцующими, наслаждаясь пронзительными и в то же время печальными звуками волынки. В движениях шотландских танцоров была какая-то особая мужественная красота. Кто-то принес два мяча, и один из юношей, одногодок Крейга, исполнил танец с мячами. Это был такой синтез грации и силы, что Макларен громко вздохнул.
- И это тоже исчезнет. Последние следы древней культуры. Может быть, в последний раз нам довелось увидеть военные танцы шотландских стрелков.
- Какого черта? - прервал его тираду Джон. - Чего ради они танцуют?
- Потому что это искусство, - терпеливо объяснил ему сержант. - Конечно, им самим это слово может не нравиться, но именно так обстоит дело. Искусство с большой буквы. Это часть их жизни. Каждый мужчина здесь отличный танцор, - он еще раз посмотрел на одинокую танцующую фигуру. - У них был бой под Катаньей. Они победили, но не выставляют свою радость напоказ, так им лучше.
Звуки волынки прекратились, и танцор отдал мячи. Вот теперь раздался шквал аплодисментов. На площадке появился очередной танцор, но волынщик отрицательно покачал головой и отхлебнул из бутылки с вином. Макларен потащил Крейга за собой.
- Пошли со мной. Я еще раз покажу отголоски умирающей культуры.
Он подошел к волынщику и о чем-то переговорил с ним на языке шотландских кельтов. Тот ухмыльнулся, кивнул ему в знак согласия, и Макларен запел. Высоким голосом он стал выводить сложную, запутанную мелодию с почти неразличимым ритмом. Его голос подражал то скрипке, то волынке, и в то же время казалось, что певец почти не дышал. На площадку вышел молодой солдат и начал танцевать, суета среди зрителей прекратилась, и они сосредоточили все свое внимание на этом дуэте. Позднее, будучи уже зрелым мужчиной, Крейг понял, что оказался свидетелем удивительной сцены: старинные танцы кельтов посреди руин древней цивилизации, да еще в военное время. Но тогда все это ему так понравилось, что защемило сердце, а когда песня прекратилась, он уже с трудом сдерживал рыдания.
- Виски пополам с ностальгией, - сказал подошедший Макларен. - Ничто так легко не заставляет нас плакать, как эта гремучая смесь.
Крейг кивнул ему в знак согласия, правда, в то время ему еще не было известно, что такое ностальгия.
- Как будто я оказался в родительском доме. Отец иногда брал меня на рыбалку, - наконец смог выдавить он. - Среди рыбаков один старик любил петь старинные песни. От них на душе становилось теплее.
- Тебе надо украсить эту историю еще кое-какими подробностями и почаще вспоминать о ней. Джентльмены не чужды сентиментальности и любят истории о честной и достойной бедности, - посоветовал сержант, но Крейг не слушал его.
- А когда мне стукнуло одиннадцать, мать сбежала с молодым матросом, стюардом с "Кингс Лайн". Мой старик сиганул головой вниз с моста, а я оказался в этом дурдоме, который они называли приютом. Там уже было не до рыбной ловли, зато меня там научили драться.
Тут он оставил Макларена и отправился к своей вдовушке…
Он вышел из галереи и купил газету. Заметка на последней странице сообщала о загадочном убийстве в Женеве человека по имени Олтерн. Крейг хорошо знал, кто скрывался под этим именем. Раттер тоже был с ним тогда в лагере на Сицилии. Джон от всей души желал ему успеха, но все-таки они его нашли. На какое-то время он замешкался на ступеньках парадного входа, вспоминая молодого и полного сил Раттера, его отчаянную отвагу во время боевых операций, - ведь тому всегда хотелось доказать всему миру, что несмотря на маленький рост ему по силам любое задание. Взрыв на катере и ночная погоня в оливковой роще теперь казались Крейгу ночным кошмаром.
Он вспомнил, как Раттер сцепился в смертельной схватке с белокурым немцем громадного роста. Тот всегда выбирал именно таких, словно желал доказать, что для него они не так уж и велики… Он оставил хорошо оплачиваемую, спокойную работу ради службы в "Роуз Лайн". Раттер знал, что его ждет, и прекрасно сознавал опасность, сопряженную с его новой работой. Вот бы сейчас перекинуться парой слов с Маклареном, поинтересоваться, чем он занимался после войны.
- С вами все в порядке, мистер? - послышался у него за спиной встревоженный голос газетчика, и только тут Джон заметил, что по его лицу текут слезы. Крейг отрицательно покачал головой и пошел к Трафальгар-сквер, потом сунул газету под мышку, смешался с толпой и перестал привлекать к себе внимание.
Джон вернулся в отель, переоделся и снова отправился побродить по городу. Он понимал, что в таком состоянии это довольно опасно, но просто не мог один сидеть в четырех стенах. Крейг направился в сторону Сохо, не пропуская ни одной забегаловки, где ему могли налить стаканчик спиртного. Он ненадолго задержался у входа в итальянский ресторанчик, в котором они с Раттером любили провести время за тарелкой спагетти и бутылкой хорошего вина, а потом снова пошел по улицам, время от нремени заглядывая в пабы.
В одном из них на Тоттенхем Корт-роуд Крейг познакомился с ирландцем по имени Даймонд, который сразу проникся к нему симпатией и сопровождал его до позднего вечера. Когда все пабы уже были закрыты, Даймонд потащил его в "Лаки Севен", ночной клуб, в котором ему приходилось бывать. Не последнюю роль в этом выборе сыграло то обстоятельство, что до него было рукой подать, и к тому же туда иногда заходила его знакомая. Даймонд работал в букмекерской конторе, был страстным поклонником театра и остаток ночи решил посвятить пересказу сюжетов всех пьес, которые ему удалось посмотреть. Время от времени они угощали друг друга виски, и под нескончаемую болтовню своего нового знакомого Джон думал о судьбе Раттера. Потом появилась его девушка, Даймонд засуетился, нашел свободный стул, заказал для нее джин с тоником, представил ее Крейгу и, как ни в чем не бывало, возобновил свой монолог с той самой фразы, на которой его прервал.
Девушку звали Тесса Харлинг, и Джон попытался вспомнить, что ему было о ней известно со слов нового знакомого. Кажется, она пыталась сделать карьеру на сцене, но потерпела неудачу. Потом без особого успеха пыталась устроить свою семейную жизнь - ее муж оказался редкостным мерзавцем. Теперь она жила на его алименты, слонялась по клубам типа "Лаки Севен", угощалась дармовой выпивкой и терпела присутствие Даймонда за его мягкость и нетребовательность.
Позднее пробуждение, головная боль, кофе с аспирином вместо завтрака и куча сигарет… Иногда она проводила время с мужчинами, которые ей могли даже быть противны и от которых она не могла отказаться из-за своего одиночества. Прирожденная жертва, совсем как та девица Ланга.
И так же, как неведомая ей крестница, она была красива. На вид около двадцати восьми, высокая, с пышными формами, короткой стрижкой крашеных в иссиня-черный цвет волос и печальными карими глазами, которые уже давно не видели ничего веселого в этой жизни, хотя ее крупный рот был словно создан самой природой для улыбок.
На ней было красное платье с открытой спиной, дорогие модельные туфли. Ее внешность, фигура и манера одеваться делали ее самой привлекательной девушкой в клубе, но это ей было абсолютно безразлично. Она пришла сюда выпить и поболтать с Майклом Даймондом. Крейгу она очень понравилась, он ненадолго оторвался от своих воспоминаний и постарался произвести на соседку благоприятное впечатление. Та была явно не прочь потанцевать с ним, что он и делал время от времени, пока Даймонд изливал свое красноречие на официантку.
За соседним столиком сидели трое мужчин. Двое из них были молоды и одеты в шикарные итальянские костюмы темного цвета и дорогие кожаные туфли. Третьему было уже за тридцать, осанкой и грубыми, агрессивными манерами он напоминал удачливого боксера-средневеса. Вот ему-то и захотелось потанцевать с Тессой, что с точки зрения Крейга было вполне разумным, ведь она была самой привлекательной девушкой в клубе и к тому же отлично танцевала.
Но грубость этого костолома оттолкнула ее. Тесса пришла сюда поболтать с Майклом, да и его новый приятель, Джон Рейнольдс, почему-то был ей очень симпатичен, и она предпочла остаться в их компании, продолжая слушать несмолкаемую болтовню Даймонда и стараясь обратить на себя внимание его приятеля.
Крейга это почти не занимало. Джон уже выпил достаточно много вина, а потом, даже по клубным меркам, лошадиную дозу виски и с трудом понимал, что красивая девушка в красном платье с открытой спиной хочет с ним танцевать, а неутомимый ирландец рассказывает сюжет постановки, в которой двое бродяг поселились в мусорных баках.
Сам по себе клуб был просто ярко освещенным баром i музыкальным автоматом, но для Крейга все это снова перестало существовать, в своих мыслях он уже опять был и Танжере и распивал с Раттером бутылочку перно. Это было в пятьдесят шестом году. Они встретились в выходные и нскоре собирались пообедать с двумя испанскими девушками, но беседа их увлекла, и они вновь переживали триумф былых побед и вспоминали о смертельном риске, без которого никакие победы невозможны. Крейг осторожно коснулся темы торговли оружием, и Раттер даже прослезился от избытка чувств и благодарности за возможность снова почувствовать себя героем. До самой своей смерти он так и не догадывался, что та встреча в Танжере была далеко не случайной. Но какое это сейчас имело значение? Раттер всегда получал свою долю и даже сверх того, жизнь его до этого была нудной, утомительной и порядком ему опостылела. Тогда в баре царили приятный полумрак и прохлада, а из динамиков магнитофона звучала витиеватая восточная мелодия.
- А вы действительно коммерческий агент? - услыхал он голос Тессы.
- Да, - кивнул Крейг.
- А чем вы занимаетесь?
- Коммерцией.
- Должно быть, ваша жизнь может иногда показаться скучной, - пыталась поддержать разговор Тесса.
- Я слишком занят, чтобы скучать.
- А я вам рассказывал пьесу о двух полоумных? - снова завел свою песню Даймонд.
- Нет, - ответила ему Тесса и повернулась к Джону. - Если вы меня сейчас пригласите на танец, то у меня не будет возражений.
Средневес снова замаячил перед их столиком и пригласил ее танцевать.
- Мне жаль, - покачала головой девушка, - но я пришла сюда с этими двумя джентльменами.
- Оставьте их, - посоветовал верзила.
- Одного из них лечили электрошоком, - продолжал свой бесконечный монолог Майкл. - Он подружился с одним бродягой, - тут он, наконец, начал осознавать происходящее и посмотрел на средневеса. - Тесса пришла сюда с нами, и у нее совершенно нет желания танцевать с вами, она хочет танцевать с Джоном.
Даймонд снова повернулся к Тессе и сразу же оседлал своего любимого конька.
- Последнее время в театральных постановках речь идет только о бродягах. Не то чтобы я был против, уверяю вас, мне просто временами это непонятно, но все это очень трагично.
- Меня зовут Эдди Лимман, - представился средневес.
Крейг неприязненно покосился в его сторону. Его назойливость мешала ему думать о Раттере.
- Мне все равно, как вас зовут, - сказал Майкл, поднимая бокал, но при этом было заметно, как у него задрожала рука.
- Нет, нет, все нормально, - попыталась снять напряжение девушка и пошла танцевать с Лимманом, чья агрессивная манера сделала танец похожим на прелюдию к изнасилованию.
Джон угрюмо наблюдал за ними. Лимман может спровоцировать Даймонда на драку из-за Тессы. К чему это могло привести, было ясно как день, но ему стало жаль парня. Тот начинал ему нравиться.
- Был боксером, - шепнул ему Майкл, - теперь имеет сеть букмекерских контор, говорят, что он содержит несколько девиц или что-то в этом роде. Удивительно мерзкая личность. Лучше держаться от него подальше, Джон.
- Мне на это наплевать, - процедил Крейг. - А как же твоя девушка? Нужно увести ее отсюда.
- Это не моя девушка, - грустно сказал Даймонд. - Хотя я бы очень этого хотел… И я не могу увести отсюда Тессу, Лимман знает, где меня найти.
- Тогда нам нужно еще раз выпить, - сказал Крейг.
Тем временем танец закончился, верзила подвел девушку к их столику и бесцеремонно уселся вместе с ними. Затем к нему присоединились его напарники, и Эдди заказал всем выпивку. Разговор сразу перешел к игре на скачках, тут Крейг нарочито явно зевнул. Лимман поставил свой бокал на столик.
- Я тебя угостил, разве не так?
- Да, - нехотя буркнул Джон.
- Я не приставал к тебе, не так ли?
- Нет.
- Так в чем же дело?
- Азартные игры вызывают у меня апатию.
- Ты хочешь сказать, что я тебе надоел? - с нажимом произнес Лимман.
- Вот именно, - заверил его Крейг.
Вся троица как по команде захохотала - да этот парень просто сумасшедший!
Джон не спеша встал из-за столика, отправился в туалет и постарался при помощи холодной воды привести себя в порядок, в то же время ругая себя за ребячество. Если Лимман не шутил, то драки не миновать, а это уже будет большой глупостью. Потом он внимательно рассмотрел свое отражение в зеркале, выпил чашку кофе за стойкой и подошел к столику.
- Ну, что там с тобой стряслось? - ехидно поинтересовался Лимман.
- Мне кажется, я слишком много выпил, - ответил Джон, чем привел всю компанию в удивительно веселое расположение духа.
- Я хочу танцевать, - обратился Крейг к Тессе.
Она нерешительно посмотрела на Лиммана, и тот великодушно кивнул в знак согласия.
Как только они смешались с танцующими, девушка быстро зашептала на ухо:
- Вам лучше немедленно уходить отсюда. И заберите с собой Майкла.
- А как же вы?
- Я уйду при первой же возможности.
- Думаете, он вас отпустит?
Она обреченно пожала плечами.
- Майкл не в курсе… он уже подъезжал ко мне раньше, но как-то удавалось выкручиваться, - неуверенно ответила Тесса.
Джон почувствовал, как дрожит у него на плече ее рука.