Повести и рассказы о Подмосковье, о речных и лесных обитателях края. Автор сумел по-своему, поэтично увидеть этот мир, передать свою тревогу за его оскудение, за равнодушное отношение, за истребление живой красоты, ратует за бережное и уважительное отношение к природе. В книгу входят повести "Последний бобр", "Джим - победитель живодеров", "Муравьиный бог", рассказы "Щенок", "Сеятель", "Жила-была полевка" и другие.
Для среднего возраста.
Содержание:
-
Виктор Алексеев - ПОСЛЕДНИЙ БОБР - Повести и рассказы 1
-
ЩЕНОК 1
-
СЕЯТЕЛЬ 1
-
ЯШКА-РАЗБОЙНИК 2
-
ХОЗЯИН ЛЕСА 2
-
ЧУШКА 3
-
КАРЛ КАРЛЫЧ ЖИВЕТ В ГОРКАХ 4
-
ЗАЙЧИК 4
-
КОТ-РЫБОЛОВ 6
-
ЖИЛА-БЫЛА ПОЛЕВКА 6
-
БЕЛАЯ БЕЛКА 8
-
ПОСЛЕДНИЙ БОБР (повесть) 8
-
СТАРЫЕ ЗНАКОМЫЕ 9
-
ЛЫСУХА 10
-
ДЖИМ - ПОБЕДИТЕЛЬ ЖИВОДЕРОВ (повесть) 10
-
МОЖЖЕВЕЛОВАЯ ПОЛЯНА 13
-
КРАСНОХВОСТКА 13
-
МУРАВЬИНЫЙ БОГ (повесть) 14
-
ДЕРЕВЬЯ В ГОРКАХ (триптих) 18
-
ЗЕМЛЯ 20
-
Виктор Алексеев
ПОСЛЕДНИЙ БОБР
Повести и рассказы
ЩЕНОК
Вначале хлынул ливень. Он так неожиданно сорвался с неба, словно там, наверху, быстро открыли заслонку, и вода обрушилась на землю, слизывая все вокруг. Струи дождя барабанили по железным крышам, стучали в стекла, сбивали листья с деревьев, собирались в ручейки и по канаве бежали к реке Пахре. А спустя полчаса заладил мелкий противный дождь, и, видимо, надолго.
- Какая прогулка в такую погоду? - сказал я себе, вышел из укрытия и направился домой.
Недалеко от дома возле водяной колонки встретился мне Сережа - ученик первого класса и мой сосед. Он весь промок. С лакированного козырька школьной фуражки капала вода, брюки вздулись и стали похожими на два шланга, готовые вот-вот проглотить раскисшие ботинки.
- Что же ты стоишь под дождем? - спросил я.
- Витьку Назарова жду, - ответил он.
Я прошел в дом и на некоторое время забыл о Сереже. Проверил тетради, потом почитал газету, а когда случайно глянул в окно, то снова у водяной колонки увидел знакомую фигуру.
"Вот так да! - подумал я. - Прошло больше часа, а он все стоит под дождем".
Я надел не совсем еще высохший пиджак, раскрыл зонтик и подошел к Сереже. Он будто застыл на месте, съежился весь, и я догадался, что вместе с каплями дождя по его лицу бегут слезы. Я вытащил платок и подал ему:
- Вытри лицо, а то совсем мокрое от дождя.
Он стал вытирать лицо, а за пазухой у него что-то заскулило и зашевелилось.
- Что это? - спросил я.
- Щенок, - ответил Сережа. - Совсем маленький. Витька Назаров нашел, дал подержать, сказал, что скоро придет. Вот я его и жду.
Я посмотрел на щенка. Он был весь черный, а уши белые, и такой крохотный, что уместился бы на ладонях.
- Знаешь что, - предложил я, - давай-ка мы его сами отнесем.
Сережа с радостью согласился, и мы весело зашагали по мокрой и скользкой улице. Дом у Назаровых большой и длинный, с коричневой трубой, и дым из нее выпрыгивал, как из парохода.
- Смотри, - сказал Сережа, - Назаровы печку затопили, наверное, промокли все.
Не успели мы ступить на порог, как дверь отворилась и из нее высунулась рыжая голова Витьки Назарова.
- Ко мне нельзя, - зашептал он. - Батька меня наказал. Ты, Сережка, бери эту собаку себе. Дарю насовсем.
- А зачем она мне? - пробовал возразить Сережа, но дверь тут же захлопнулась. - Вот так дело, - растерялся Сережа. - У меня дома уже есть собака и черепаха есть. Мамка заругается, что вторую принес. Что же делать? Жалко оставлять его на улице под дождем. Он заболеет и умрет. Знаете что? - И Сережа вдруг обрадовался: - Я дарю его вам.
Он бережно извлек из-за пазухи щенка и вручил мне.
- Насовсем.
- Но мне он не нужен, - возразил я.
- Все равно, - сказал он. - Во-первых, у вас нет собаки и черепахи, во-вторых, нет мамки, которая будет ругать. И потом, я беру над ним шефство, буду молоко приносить.
Сережа так обрадовался своему решению, что убежал, не попрощавшись.
Принес я этот черный комочек домой, постелил возле печки тряпку и положил щенка на нее. Потом попросил у хозяйки молока, налил в блюдце и пододвинул щенку:
- На, ешь!
Но он был такой маленький, что еще не знал, для чего ему эта белая жидкость. Пришлось макнуть мордочкой в блюдце, а он недовольно зафыркал, облизывая свой нос. И вдруг сам потянулся к молоку. "Значит, понял", - успокоился я.
Долго я не знал, как назвать щенка. Целый месяц внимательно приглядывался к нему и никак не мог вспомнить, какую собаку он напоминал. Но однажды попалась в руки мне фотография: Горки, сидит Владимир Ильич Ленин, а рядом с ним собака.
Обрадовался я и позвал на именины Сережу и Витю Назарова. Они пришли, принесли подарки щенку. Витя Назаров подарил ошейник, собственноручно сделанный из ремня, а Сережа два куска мыла, чтобы щенок был всегда чистый.
- Так как же мы его назовем? - спросил Сережа.
- Найдой, - ответил я.
- Почему Найдой? - удивился Витя Назаров.
Тогда я рассказал им, что давным-давно в имении Горки жила хорошая охотничья собака по имени Найда. С этой собакой Владимир Ильич любил ходить на охоту. И вот мне кажется, что наш щенок очень похож на нее. А если нет, то мы назовем его другим именем.
Я вытащил фотографию и показал ребятам.
- Очень похожи, - в один голос заявили они.
Найда действительно оказалась охотничьей собакой, и уже скоро мы отправимся с ней в лес.
СЕЯТЕЛЬ
Это был один из тех жарких дней, когда в Подмосковье летние затяжные дожди вдруг разом прекратились и земля, обжигаемая солнцем, засветилась бледно-голубой испариной. А в лесу, в его ярко-зеленой шубе было свежо и прохладно. Трава туго ложилась под ногами и выпрямлялась следом, наполненная соком и силой. Кое-где, как розетки, светились красными и желтыми шляпками сыроежки. А белых грибов не было.
Ободренные хорошим прогнозом, горожане косяками прочесывали лес так же тщательно, как пионеры к празднику территорию лагеря. Всюду слышалась громкая речь и традиционная перекличка "Ау-у!".
Найда лениво брела по траве, опустив уши, и в глазах ее, черных с зелеными светлячками внутри, я читал полное пренебрежение к моей затее. "Что толку топтать землю, не лучше ли пойти на речку и поплавать вволю?"
Но в меня будто вселился бес. "Как же так, - думал я, - все время шли дожди, земля теплая и влажная, а грибов нет". Знал я несколько заветных мест, но и там меня ждало разочарование - вместо грибов я находил только свежие срезы. И уже не надеясь ни на что, свернул в ельник шести-восьмилетнего возраста. Молодые деревца выстроились в строгом порядке, будто на параде, и, куда ни глянешь, ни одна елочка не выступила из шеренги.
Найда вдруг насторожилась, потом в несколько прыжков оказалась возле человека, копошившегося под елочкой.
- А, знакомая? - спросил он у собаки, оглянувшись на меня. - Ну смотри, ежели понимаешь.
Он спокойно продолжал орудовать небольшой лопаткой. Это был Степан Левонтьевич, мой дальний сосед, прозванный Счастливчиком, потому что никто так не пользовался дарами леса, как он.
Если Степан Левонтьевич отправлялся в лес, значит, зацвела какая-нибудь лекарственная трава или созрела ягода, поспел орешник, а без грибов он никогда не возвращался. Да и сейчас в корзине у него лежали грибы белые, подосиновики и подберезовики, только странные какие-то, нарезанные кусочками, будто приготовленные для зажарки.
Аккуратно, деревянной лопаточкой Степан Левонтьевич поднимает лесную подстилку, закладывает несколько кусочков нарезанных грибов, прикрывает их и уплотняет руками и ногами.
- Что вы делаете? - любопытствую я.
- Сею, - отвечает он, и на его сухощавом с мелкими оспинками лице появляется сдержанная улыбка.
- Никогда не видели, как подсеивают грибы?
Я признался, что никогда не знал и не думал, что грибы можно сеять, словно петрушку в огороде.
- Года через два приходите собирать, их здесь будет, как в девственном лесу, косой косить можно.
- А давно вы сеете?
- Здесь вот только начал, а так лет десять экспериментирую. А вы, я вижу, ничего не собрали, - глянув в мое лукошко, удивился он, - леса, что ли, не знаете?
- Кое-какие грибные места знаю, - ответил я, - но сегодня приезжих много, видимо, опоздал.
- А где, если не секрет?
- За можжевеловой поляной, в дубовой рощице, возле сторожки, в овраге…
- Ну там везде первым побывал я. Прошу прощения. Это, так сказать, мое экспериментальное поле. Нынче там посуше было, солнышко пригревало, и гриб силу взял. Штук шестьдесят собрал, и вот все они пошли на семена, - и он снова улыбнулся, - выходит, не вас одного я подвел…
- Странно, зачем же вы сеете, если знаете, что ваши грибы собирают другие. Таких, как я, много, да еще приезжие. На нас не напасешься.
- В лесу забор не поставишь, да он и не нужен. Дело в другом, - раздумывая, говорил он. - Наш лес испокон веков был грибным лесом, а нынче всё затоптали, и гриб пропал. Вот и приходится сеять. А вы не расстраивайтесь, - он тронул меня за рукав. - Давайте условимся, завтра пойдем вместе. Я вам кое-что покажу. Уверяю, что без грибов не вернетесь.
Он пожал мою руку, будто веревкой стянул ладонь, - пальцы у него были тонкие и сильные. Потом поднял корзину, еще наполовину заполненную нарезанными грибами, и пошел дальше. Сеять.
ЯШКА-РАЗБОЙНИК
Ну просто непонятно, почему его прозвали Яшкой. Обыкновенный ястреб повадился к школе летать, и как только ребята завидят его, свистят, кепки к небу подкидывают, кричат:
- Воздух! Яшка появился!
И вспомнил я совсем недавний рассказ Степана Федоровича, тракториста из деревни Коробово.
А разговор случился в бане. Банька у нас так себе, за неимением лучшей ходят сюда мужики рабочую соль смыть, водой вдоволь поплескаться, тело обогреть и душу в разговорах отвести. Вот и Степан Федорович сидит на лавке разогретый до красноты, аж пар от него поднимается, и продолжает начатый до меня разговор.
- …Ты говоришь, посмотрим. Конечно, всяк по-своему смотрит: один далеко и широко, а другой в своем закутке ничего не видит. Вот о себе скажу. Привык я в землю глазами упираться и уж лень голову в сторону поворотить. А произошло такое. Жинка моя стала жаловаться - живность пропадает! Каждый раз считает и каждый раз по одному цыпленку не хватает. Было у нас, положим, восемь, а к концу недели, глядим, четыре. Куда деваются? Где я только их не искал. Лаз, думаю, какой появился. На коленях по земле ползал, все потаенные места обглядел, нет и все. Думаю, может, лиса поблизости бродит или собака чья-нибудь балует. А тут сосед мой, Прохор Николаевич, знаете, бывший председатель колхоза, встречает и говорит, что, мол, угрюмый такой? Я и рассказал. "Посмотрим", - отвечает. И вправду, через день зовет. "Ты, - говорит, - Степан, в последнее время хоть раз в голубой простор глядел?" - "В какой это голубой простор?" - спрашиваю. "Да в небо, - говорит. - Разбойник твой там обитает". И действительно, парит в голубом небе ястреб и все вокруг моего двора, чего еще у меня осталось, разглядывает. "Ну, - думаю, - я тебя, миленький, подцеплю. Приготовил ружье, зарядил, жду. Живность моя по двору мирно пасется. Гляжу - опускается, ну вот так, метрах в пятнадцати завис. Я и бахнул. Смотрю - кувырк ястреб и падает. А над самой моей головой, разбойник, выправился, в сторону подался, за забор и где-то в кустарнике скрылся. Искал я его, искал, так и не нашел.
Степан Федорович умолк, задумался, стряхнул ладонью пот с лица, а потом добавил:
- И все же потом жаль мне его, стервеца, стало. Не знаю почему, но жаль. Птица сейчас редкая…
Теперь возле школы, задрав голову, стою я с ребятами и как завороженный слежу за плавным гордым полетом хищника. Вначале ястреб делает огромный круг, будто школа его вовсе не интересует. Но Вовка, мой сосед, дергает меня за рукав:
- Ты не верь Яшке, он очень хитрый. Сейчас полетит к музею, там немного покружится, а когда все уйдут, он тут как тут. Пойдем на лавке посидим, подождем. Яшка на диких голубей охотиться будет. Хорошо, что я своих в клетке закрыл.
- Почему его Яшкой прозвали? - спрашиваю я.
- А кто его знает, Яшка и все, - отвечает Вовка.
Терпение у Вовки железное. Уже разошлись все мальчишки, и я порывался несколько раз встать, но Вовка удерживал меня, цепко схватив за локоть.
- Честное пионерское, прилетит, - твердил он. - Ну пожалуйста, подожди еще минут десять. Ведь здесь Яшка, крутится вокруг.
Действительно, примерно через час ястреб появился над школьным стадионом, и вот тут начался переполох. Стаи диких голубей со всех сторон спешат под крышу интерната, где они живут.
Хлопанье крыльев, будто взрывы воздушных шариков, оглушает нас. И вот тут ястреб пикирует вниз.
Все происходит в какую-то минуту. Яшка падает на спину птице, а та в панике беспорядочно машет крыльями, пытаясь скинуть с себя хищника. Сильным загнутым клювом ястреб бьет голубя, а острые когти сжимают тело. Птица падает на землю, и тут голубь уже бессилен.
- Я-я! - торжествующе гортанно кричит хищник, тяжело поднимаясь в воздух и унося в своих острых когтях убитую птицу.
Так вот почему этого разбойника прозвали Яшкой!
Как-то приходит ко мне Вовка весь заплаканный, хлюпает носом, сообщает, что Яшка-разбойник унес турмана.
- Я голубей только выпустил, - рассказывает Вовка, - они еще и круга не сделали, а он тут как тут. Я кричал, свистел - ничего не помогло. Яшка все равно сел на турмана. А я за него три рубля отдал на рынке.
Вовка не сдержался и снова заплакал.
- Мамка мне больше таких денег не даст.
- Ладно, не плачь, - как мог, стал успокаивать я Вовку, - что-нибудь придумаем. В жизни не такие беды случаются.
- Но я ему отомщу, вот посмотрите. - Лицо Вовки вдруг стало решительным и злым.
Все эти дни я был занят школьными делами, вернее делами школы: ходил, просил, заседал, выбивал оборудование для кабинета информатики и, откровенно говоря, забыл о Вовке и его беде. Но тут как-то на автобусной остановке встречается Полина Ивановна, бабушка Вовки, отводит меня в сторону и шепчет:
- Повлияли бы вы на нашего мальца, такое сотворил - ястреба под одеялом держит!
- Ястреба? - удивился я.
- Ну да. Хищника. Мать весь день в столовой крутится, работа такая, - объясняет она, - а парень сам по себе, меня не слушает. Ну, поймите, зачем нам ястреб в хозяйстве?
Я успокоил Полину Ивановну и на следующий день зашел к Вовке.
- Ну, показывай ястреба.
- Откуда вы знаете? - удивился он.
- Да так, слухом земля полнится.
Вовка повел меня на голубятню. Сделана она основательно, даже утеплена на случай сильных морозов. Одна из клеток завешана одеялом. Как это Полина Ивановна залезла на голубятню и увидела ястреба, я никак не мог догадаться. Он сдернул одеяло, и я увидел…
- Не может быть! - сказал я.
- Он самый, - ответил Вовка.
Птица приняла воинственный вид, зашипела и распустила крылья.
- Как же ты его?
- Просто. Стрелой.
- Он ранен?
- Нет… Только крыло продырявил. Стрела застряла в крыле, Яшка опустился, а мы с Серегой пиджаком его накрыли.
- Ловко, - сказал я, - и что ты думаешь с ним делать?
- Дрессировать будем. С Сережкой вместе.
Я внимательно пригляделся к ястребу. Светло-желтые глаза с черной точкой в центре в упор уставились на нас, загнутый клюв угрожающе открывался и закрывался. Птица даже попыталась подпрыгнуть, но вдруг захромала и забилась в угол.
- У него что-то с лапой, - сказал я.
- Это не мы, - вдруг стал оправдываться Вовка, - у него так было. Лапа перебита, и весь хвост в дырочках…
- Ты знаешь, - почему-то уверенно сказал я, - это не Яшка. Яшка гораздо меньше. Вспомни. Сам потемней, а полоски ярче. Это, кажется, самка. А если самка, то держать ее в клетке сейчас нечестно.
- Почему? - спросил Вовка.
- А потому, что по всем законам природы она сейчас должна выкармливать птенцов. Вы где ее поймали?
- А в посадках!
- Значит, рядом с гнездом.
- Ну и пусть. Все равно хищница.
- Понимаешь, - стал объяснять я, - птиц этих осталось очень мало. Истребляли как хищников, да и сами они гибли, садясь на высоковольтные провода. А в области нашей их осталось совсем немного. Хищники они, но и польза от них есть.
- Какая?
- В день такой хищник ловит по двадцать, а то и более мышей и полевок.
Вовка хитро, понимающе прищурился и качнул головой:
- Все равно я ее не отпущу, - и закрыл клетку.
- А если мы обменяемся, - вдруг нашелся я. - Ты мне ястреба, а я тебе голубя.
- Все равно, - решительно ответил Вовка и укрыл клетку одеялом.
Я уходил расстроенным. Дело в том, что не так просто приручить птицу, особенно хищника. Для этого надо иметь навык. Можно просто загубить ее. И все же я поехал в Москву на Птичий рынок и купил двух голубей. Пришел к Вовке и поставил на пол клетку.
- Вот, бери, сразу двух. Оба мраморные.
Глаза у Вовки сверкнули, но он тут же отвел взгляд…
- Не на что мне с вами меняться, - сказал Вовка.
- Как не на что? На ястреба.
Вовка молча полез на голубятню, а я за ним. Он отбросил одеяло и распахнул клетку. Ястреба не было.
- Молодец! - воскликнул я. - Все понял и птенцов пожалел.
- Нет, - снова прищурился Вовка. - Я видел настоящего Яшку. Сегодня утром он снова охотился на голубей.
ХОЗЯИН ЛЕСА
Недаром октябрь в старину называли месяцем-ревуном. В это время олени и лоси становятся смелыми и бесстрашными бойцами.
Прошлой зимой я как-то встретился с лосем. Вначале даже не разобрался, кто передо мной. Думаю, лошадь, что ли, забрела в кустарник? Но когда подошел ближе, то невольно вздрогнул. В полуоборот ко мне стоял полутораметровой высоты красавец лось. На меня он смотрел спокойно и всем своим видом говорил: "Хоть ты и человек, я не боюсь, потому что нет у тебя за плечами ружья, а у меня, погляди, какие сильные ноги, широкая грудь и мощные острые рога". Потом он медленно повернулся ко мне спиной и с достоинством ушел в сторону. И только тогда, когда его темно-бурая спина скрылась за деревьями, я не удержался посмотреть, что же делал лось в кустарниках. Оказалось, что он приходил полакомиться. В метре от земли вдоль ствола на поваленной осине было вырублено корыто, в которое кладут соль-лизунец. Для зайцев и лосей зимой это самое любимое лакомство.