– Джек, мне надо с тобой поговорить.
Я закрыла дверь библиотеки и передала ему свой разговор с Раффином. По грустному взгляду своего заместителя я поняла, что мое сообщение не явилось для него новостью.
– Ходят слухи, будто министр Вагнер намерен избавиться от вас, – сказал Филдинг. – Думаю, это обычная утка, и мне очень жаль, что она достигла ваших ушей. Чак – идиот.
Синклер Вагнер возглавлял Министерство здравоохранения и социальных служб. Только он и губернатор имели право уволить главного судмедэксперта штата.
– И на каком же основании он намерен меня уволить? – спросила я.
– Говорят, вы смущаете Вагнера своими выступлениями в Интернете.
Я наклонилась к Филдингу и положила руку ему на плечо.
– Это не я. Кто-то выступает под моим именем.
– Вы шутите? – Он озадаченно посмотрел на меня.
– Мне сейчас не до шуток. Ты-то почему молчал, Джек? Если считал, что я поступаю недостойно… Неужели я настолько отдалилась от всех, что никто не осмеливается мне слова лишнего сказать?
– Дело не в этом. Никто вас не чурается. Наоборот, мы все очень беспокоимся за вас и потому, наверно, стараемся вас беречь.
– От чего вы меня бережете?
– От горя никто не застрахован, и никому не заказано горевать, – спокойно отвечал Филдинг. – Никто не требует, чтобы вы работали в полную силу. Я – тем более.
– Мое горе касается только меня. Я не могу допустить, чтобы мои личные проблемы мешали делу. И не допускаю этого.
– Вы ведь очень его любили. Мне казалось, единственное, чем я могу помочь вам, это взять на себя часть ваших забот.
– Ты отвечал за меня по телефону родственникам погибших? – прямо спросила я.
– Мне это совсем не трудно, – сказал он. – Хоть какая-то помощь вам.
– Просто в голове не укладывается, Джек. Я здесь каждый день с утра до ночи, разве что в суд иногда отлучаюсь. Почему тебе направляли звонки, адресованные мне?
Филдинг сконфузился.
– Неужели ты не понимаешь, что я просто не могу отказывать в утешении растерянным, убитым горем людям, проявлять равнодушие к их беде? Как я могу не проявить сочувствие к горю человека, не попытаться сгладить его боль, не сделать все от меня зависящее, чтобы отправить убийцу на электрический стул? – Мой голос дрожал, я едва сдерживала слезы. – И часто ты отвечал за меня?
– В последнее время часто. Практически по каждому второму делу, – неохотно сознался Филдинг.
– В таком случае, полагаю, на меня поступали жалобы, – сказала я. – В глазах скорбящих людей я – надменное, бессердечное чудовище. И я их хорошо понимаю.
– Да, кое-кто жаловался.
По лицу Филдинга я догадалась, что жаловались многие. И очевидно, губернатору тоже писали.
– Кто направлял тебе эти звонки? – спросила я.
– Роуз, – со вздохом ответил он.
Глава 4
Когда я появилась в своей приемной, Роуз застегивала плащ, собираясь уходить.
– Я провожу тебя до машины, – предложила я.
– Ну что вы, зачем?
Черты ее лица застыли в напряжении. Она поняла, что ее ожидает неприятный разговор, и, по-моему, догадалась, на какую тему. Обмениваясь ничего не значащими фразами, мы направились к выходу.
На душе у меня было тяжело. Я не могла определить, злюсь ли я или чувствую себя подавленной.
– Люси так и не звонила? – спросила я, когда мы ступили в безлюдный вестибюль.
– Нет, – ответила Роуз. – Я сама несколько раз пыталась связаться с ней через ее контору.
Мы вышли на темную пустую автостоянку.
– Мое воинство рассеяно, – пробормотала я. – Убив Бентона, Кэрри Грезен уничтожила и всех нас, верно, Роуз?
– Конечно, его смерть подкосила всех. Не знаю, как вам помочь, но я делаю все, что в моих силах.
– Люси сердится на меня. Марино больше не детектив. А теперь вдруг я узнаю, что ты без спросу направляешь Джеку адресованные мне звонки. Обезумевшие родственники погибших не могут связаться со мной. Зачем ты это делаешь, Роуз?
Мы дошли до ее автомобиля, Роуз открыла дверцу, завела мотор и включила печку.
– Я выполняю ваше распоряжение.
– Я никогда не давала подобных распоряжений. Наоборот, всегда требую, чтобы людям был обеспечен доступ ко мне. Когда я, по-твоему, говорила такое?
– Вы не говорили. Указание было в письме, которое я получила от вас по электронной почте в конце августа.
– Ничего подобного я не писала. Ты сохранила письмо?
– Нет, – с сожалением в голосе ответила Роуз. – Электронную переписку я не храню.
– И что же говорилось в том письме?
– "По возможности направляй звонки от родственников погибших другим сотрудникам. В настоящее время мне тяжело общаться с ними. Надеюсь, ты понимаешь меня".
– И тебя это не насторожило? – изумилась я.
– Конечно, насторожило, – отвечала Роуз. – Я сразу послала вам запрос, а вы ответили, чтобы я исполняла указание и больше не поднимала этот вопрос.
– Никаких запросов я от тебя не получала.
– Даже не знаю, что сказать. – Роуз пристегнулась ремнем безопасности. – Может быть, вы просто забыли?
– Нет, этого не может быть.
– Выходит, кто-то работает в сети под вашим именем.
– Работает? Значит, были и другие сообщения?
– Несколько. С выражениями благодарности за сочувствие и поддержку. Так, подождите… – Роуз задумалась. – Еще вот что. На прошлой неделе министр Вагнер просил вас о встрече, и я по вашему указанию передала ему, что вы заняты.
– Что?! – вскричала я. – И опять по электронной почте?
– Порой это единственный способ связаться с нужным человеком. Помощник министра прислал мне сообщение по электронной почте, я таким же образом связалась с вами – вы были в суде. Вечером я получила от вас ответ. Полагаю, вы направили его из дома.
– Бред какой-то.
Адрес моей электронной почты имелся у всех моих подчиненных, но пароль по идее должна была знать я одна. Писать от моего имени мог только тот, кто владеет моим паролем. Роуз думала о том же.
– Не знаю, как такое могло случиться, – промолвила она и добавила: – Подождите-ка. Подключением сотрудников к Интернету занимается Рут.
Рут Уилсон была главным в нашем ведомстве специалистом по компьютерным системам.
– Ну да, конечно. И она, разумеется, знает мой пароль. Но, Роуз, она никогда на это не пойдет.
– Ни за что на свете, – согласилась моя секретарша. – Но, наверно, пароли у нее где-то записаны. Она ведь не может помнить их наизусть.
– И то верно, – ответила я. – Ладно, езжай домой и отдохни немного. Я тоже поеду.
– Так я вам и поверила, – проворчала Роуз. – Вернетесь в кабинет и попытаетесь решить эту головоломку.
Роуз была права. Как только она уехала, я вернулась в здание, открыла дверь в свое крыло, прошла в кабинет и позвонила Рут домой. Она сняла трубку.
– Алло?
– Извините, что беспокою вас дома.
– Доктор Скарпетта? – удивилась Рут. – Всегда рада вас слышать.
– У меня к вам один вопрос, – с ходу приступила я к делу. – Вы где-то храните все наши пароли доступа в Интернет?
– Что-то случилось? – спросила она.
– Судя по всему, кто-то знает мой пароль и работает в сети под моим именем. Каким образом посторонний мог получить мой пароль?
– А вы сами никому его не называли?
Я задумалась. Нет, мой пароль неизвестен даже Люси.
– Только вам. Больше ни единой живой душе.
– Все адреса и пароли записаны в файле, к которому никто не имеет доступа.
– А распечатка этого файла существует?
– Да. Хранится под замком в картотечном шкафу.
– Всегда под замком? Рут замялась:
– Разумеется, в нерабочее время он заперт, но большую часть дня открыт. Но я редко покидаю свой кабинет, разве что выхожу попить кофе или перекусить в комнате отдыха.
– Как называется этот файл? – спросила я, нервничая все больше.
– "Электронная почта", – сказала она, понимая, что ее ответ меня не обрадует. – Доктор Скарпетта, у меня тысячи файлов. Я запутаюсь, если откажусь от точных обозначений.
– Да, конечно. У меня такая же проблема.
– Давайте я завтра же утром поменяю вам пароль?
– Хорошая идея. И, Рут, пожалуйста, на этот раз спрячьте распечатку в более укромное место. Не кладите в ту же папку, хорошо?
– Вы ведь меня не накажете? – встревожилась Рут.
– Вас – нет, но кое у кого будут крупные неприятности.
Я сразу заподозрила Чака Раффина. Он был не дурак и к тому же не очень-то жаловал меня. Ему ничего не стоило проскользнуть в кабинет Рут, когда та отлучалась в комнату отдыха.
– О нашем разговоре никто не должен знать, – сказала я.
– Клянусь.
– Какой пароль у Чака?
– П-Е-Т-У-Х. Я запомнила его, потому что он меня очень раздражал. Тоже мне, курятник нашел, – проворчала Рут. – Имя пользователя – Ч-А-К-У-С-М-Э. Его имя плюс начальные буквы нашего ведомства: Управление судебно-медицинской экспертизы.
– А что, если кто-то попытается войти в сеть под моим паролем в то время, когда я сама буду работать в ней?
– Он получит от ворот поворот. Машина посоветует ему правильно набрать пароль, но тот, кто уже работает в сети, ничего не заметит.
– То есть я, работая в сети, даже не узнаю, что кто-то хотел в это же время воспользоваться моим паролем?
– Нет.
– У Чака есть дома компьютер?
– Он как-то спрашивал меня, где можно купить хорошую и недорогую машину. Я дала один адрес: "Диск Трифт". Владелец магазина – мой приятель.
– Можете выяснить, купил у них Чак что-нибудь?
– Попробую.
– Я пока никуда не ухожу.
В Интернет я вошла без проблем. Значит, меня еще никто не опередил. Возникло искушение набрать пароль Раффина и посмотреть, с кем он ведет переписку, но залезть в чужой почтовый ящик я не решилась.
Я послала Марино сообщение на пейджер и, когда он позвонил, объяснила ситуацию.
– Черт, – выругался он. – А где гарантия, что он не фильтрует твою почту, уничтожая сообщения?
– Ты прав, – согласилась я, приходя в ярость.
Рут перезвонила через несколько минут и взволнованно доложила:
– В прошлом месяце он купил компьютер и принтер.
– Положение складывается очень серьезное. Смотрите не проболтайтесь, – напомнила я ей.
– Чак мне никогда не нравился.
– Другим тоже ни слова.
Я повесила трубку и стала надевать плащ. Конечно же, Роуз расстроилась. Наверно, клянет себя последними словами за то, что навредила мне. По дороге к машине я решила заехать к Роуз. Я хотела успокоить свою верную секретаршу и попросить ее о помощи. Электронная почта Чака подождет.
Роуз жила в старом трехэтажном доме из красного кирпича, ютившемся под сенью больших дубов. Паркуясь рядом с ее "хондой", я заметила неподалеку "форд-таурус" темного цвета.
За рулем кто-то сидел, но фары и двигатель были выключены. Большинство полицейских автомобилей без опознавательных знаков в Ричмонде были марки "форд-таурус", поэтому я резонно предположила, что в машине притаился сотрудник полиции. Я посмотрела на передний номерной знак и, пока запоминала его, почувствовала устремленный на меня взгляд.
Квартира Роуз находилась на третьем этаже. Подниматься к ней приходилось по полутемной лестнице, другого пути не было. Объятая тревогой, я часто останавливалась и прислушивалась, не идет ли кто за мной.
– Боже мой! – воскликнула Роуз, впустив меня. – Что случилось?
– Ты посмотрела в глазок, прежде чем открыть? – поинтересовалась я. – По крайней мере, хотя бы спрашивай, когда к тебе кто-нибудь рвется.
Роуз рассмеялась. Она часто подначивала меня за излишнюю осторожность.
– Я просто хотела убедиться, что с тобой все в порядке, – объяснила я.
– Конечно, в порядке, – ответила она таким тоном, будто была застрахована от всех без исключения неприятностей.
– Я разговаривала с Рут, – сообщила я. – Мы нашли пару зацепок и подозреваем…
– Очевидно, Чака, – вставила она. – Я всегда считала его негодяем. Таким, как он, меня не провести.
– Тебя никто не проведет. Роуз, пожалуйста, выясни, что он задумал, ладно. Во что бы то ни стало.
– Что задумал этот выродок? Да у него одно на уме – навредить вам.
– Нужны доказательства, – сказала я. – Ты же знаешь законы штата. Легче море вплавь переплыть, чем уволить кого-то с работы.
– Его нельзя недооценивать, – предупредила Роуз. – Он хоть и не настолько умен, как думает сам, но далеко не дурак. Неприятно то, что он знает вашу работу лучше других, даже лучше меня – ведь я не помогаю вам в морге. А это ваше главное поле деятельности. Вот где он может погубить вас.
Роуз была права. Раффину ничего не стоило поменять ярлыки на трупах или подделать результаты экспертизы. Он мог дать лживые сведения журналистам на условиях анонимности. Он мог сделать что угодно.
Внезапно я вспомнила про автомобиль, стоявший рядом с моей машиной.
– Кто-нибудь из вашего дома ездит на "таурусе"? – спросила я.
Роуз озадаченно нахмурилась:
– Да нет, не знаю таких.
– Возможно, это пустяки, но я заметила, что в припаркованном возле дома "таурусе" кто-то сидит, а фары и двигатель выключены. Номер я запомнила.
– Отлично, – одобрительно отозвалась Роуз. – Другого я от вас и не ожидала.
Я попрощалась с Роуз и вышла на лестницу. Прежде чем ступить на улицу, в холодную ночь, я нащупала в кобуре пистолет. Темного "тауруса" видно не было. Озираясь по сторонам, я направилась к своей машине.
Автостоянка была освещена плохо. Голые деревья пугающе шумели на ветру. Мне всюду мерещились зловещие тени. Я заперла дверцу машины изнутри и, тронувшись с места, вызвала по пейджеру Марино. Он сразу же перезвонил.
– Можешь проверить для меня номер машины? – без лишних церемоний спросила я, услышав в трубке его голос.
– Валяй.
Я назвала номер.
– Я только что от Роуз. Заезжала к ней домой, – объяснила я. – У меня возникло неприятное ощущение, когда я увидела ту машину возле ее дома.
– Хочешь, я заскочу к тебе?
– Хочу.
Когда я добралась до своего дома, Марино уже ждал меня на подъездной дорожке. Он вылез из машины, и мы поднялись на крыльцо. Я открыла входную дверь, ввела код и вновь включила сигнализацию.
– В этом доме есть кофе? – поинтересовался Марино.
Я сварила крепкий "эспрессо", и мы с чашками прошли в мой кабинет. Под паролем Раффина я легко вошла в Интернет.
– Путь свободен, – объявила я. Раффин получил восемь сообщений.
– Что будет, если их открыть? – спросил Марино.
– Если сохранить их как новые, останутся в ящике. Четыре сообщения были от жены Чака. В них содержались подробные указания относительно домашних дел, вызвавшие у Марино смех. Пятое послание за подписью "МАЙЦВЕТ" гласило: "Нужно поговорить".
– А вот это уже интересно, – прокомментировала я. – Давай-ка посмотрим, что Чак писал этому Майскому Цветку.
Я открыла папку "Отправленные сообщения" и обнаружила, что на протяжении последних двух недель Чак писал этому человеку ежедневно. Я пробежала взглядом тексты его записок. Как выяснилось, мой санитар регулярно встречался со своим адресатом.
– Неплохо бы узнать, кто эта женщина, – промолвил Марино.
– Неплохо бы.
Я вышла из сети и с облегчением перевела дух. У меня было такое ощущение, будто я только что благополучно улизнула из чужого дома, в который проникла тайком.
– Теперь залезем в конференцию.
Я ввела свое имя пользователя и выбрала режим, позволявший мне читать сообщения, оставаясь незамеченной для участников разговора. Просмотрев список конференций, я щелкнула мышкой на окошке "Уважаемая доктор Кей". Доктор Кей собственной персоной председательствовала на дискуссии, в которой участвовало шестьдесят три человека.
– Дай закурить, Марино, – отрывисто бросила я.
Он вытряхнул из пачки сигарету, взял стул и сел рядом со мной.
<Трубочник> Уважаемая доктор Кей, это правда, что Элвиса смерть настигла, когда он сидел на унитазе, и вообще, часто ли люди умирают в туалете? Дело в том, что я – сантехник. Этим, как вы понимаете, и объясняется мой интерес. Заранее благодарю. Житель штата Иллинойс.
<Уважаемая доктор Кей> Уважаемый житель штата Иллинойс, к сожалению, это правда. Элвис действительно умер, сидя на унитазе. И это довольно распространенный случай. У многих от натуги просто не выдерживает сердце. Неправильное питание и лекарственные препараты, которым на протяжении многих лет пичкал себя Элвис, в конце концов сделали свое дело. В один прекрасный день в роскошной ванной в Грейсленде у него остановилось сердце. Для всех нас это хороший урок.
Беседа продолжалась. И вопросы и ответы были отвратительны. Меня так и подмывало вклиниться и объявить во всеуслышание, что "Уважаемая доктор Кей" – это не я.
– Как-нибудь можно выяснить, кто выступает в роли "Уважаемой доктор Кей"? – спросил Марино.
– Нет. Ведущему могут быть известны имена собеседников, но его собственное – тайна для всех.
<Студент-медик> Уважаемая доктор Кей, почему вы решили посвятить свою жизнь трупам, а не живым пациентам? Патологоанатом из штата Монтана.
<Уважаемая доктор Кей> Уважаемый патологоанатом из штата Монтана, я не умею ухаживать за больными, а за самочувствие моих пациентов мне тревожиться незачем. Живые же доставляют много хлопот. Это я усвоила, еще будучи студенткой мединститута.
– Все, довольно! – вскричала я. – Я убью эту "доктор Кей". – Я порывисто вскочила на ноги, злясь на собственное бессилие. – Не позволю, чтоб чернили мое доброе имя!
Стиснув кулаки, я заметалась по комнате.
– Посмотрим еще, чья возьмет.
– Как ты собираешься бороться, если даже не знаешь, кто твой противник? – спросил Марино.
– Поживем – увидим. Ладно. Проверь-ка лучше ту подозрительную машину.
Марино отцепил с ремня рацию и настроился на полицейскую волну.
– Какой, говоришь, номер?
– RGG-7112, – на память повторила я.
Он передал запрос в базу данных. Через несколько минут ему по рации сообщили, что вызвавшая у меня подозрения машина – не "форд-таурус", а темно-синий "форд-контур" 1998 года выпуска. Принадлежит фирме "Эвис", сдающей автомобили в аренду. В угоне не числится.
На следующий день, в среду, в восемь часов утра я с трудом втиснула свой автомобиль на стоянку напротив здания законодательного собрания штата. Построенное в восемнадцатом веке, оно белело в тумане за железной оградой. За ночь сильно похолодало. Моросил мелкий колючий дождь.
Доктор Синклер Вагнер, другие члены кабинета министров и генеральный прокурор штата работали в административном здании на Девятой улице. Я поднялась на шестой этаж в офис доктора Вагнера.
Приемную министра здравоохранения и социальных служб украшали флаги и красивая мебель колониального стиля. В тесном кабинете царил беспорядок. Видно было, что его хозяин слишком погружен в работу и не придает особого значения данной ему власти.