- Ты имеешь в виду фильм Куросавы? Да, что-то вроде этого. Ты абсолютный его двойник. Даже наш антрополог подчеркнул, что подобные совпадения встречаются очень редко.
- Прелестно, - сказал я. - Редчайший экземпляр yникальный биологический вид - двойникус натуралюс. И кем же мне суждено теперь быть? Кем был ваш Сергей? Императором Японии? Прокуратором Иудеи? Президентом Тасеевской партизанской республики? Или надо брать выше?
- Бери выше, Разгонов.
- А что это за Тасеевская республика? - поинтересовалась Татьяна.
- Была такая в Красноярском крае в девятнадцатом году. А когда я там лес валил шестьдесят лет спустя, как раз ее юбилей отмечали. И на какой-то пьянке меня избрали почетным президентом.
- Ты еще и лес валил в Сибири? - удивилась Татьяна.
- Ах, где я только не был, чего я не изведал, ах, сколько душ я загубил!.. Слушай, Тополь, эта твоя таблетка - она с алкоголем как?
- Нормально, - сказал Тополь. - Очень весело.
- Ах ты, зараза! Ну, ладно. Так кто он был все-таки, ваш Сергей?
- Выражаясь в уже понятных тебе терминах, Сергей был начальником Двадцать первого главка.
- Отлично, - сказал я. - Значит, теперь вы все мои подчиненные. Почему сидите в присутствии начальника?! Встать! Выходи строиться!
- Ну, брат, начальником ты станешь, конечно, не сразу. Ясень ведь по первое был диссидентом, потом агентом, потом суперагентом и лишь после этого - шефом спецслужбы.
- Нет, - заартачился я, - так не пойдет! Мы так не договаривались. Агент из меня никакой. Я от природы человек добрый, мягкий и очень открытый. Руководить могу. Гуманно и мудро. А шпионом работать - фу, какая гадость! Не мое это дело.
- Агентами не рождаются, - серьезно и строго объяснил Тополь. - Ими становятся. И в нашей конторе умеют сделать суперагента из любого человека.
- Ну, тогда ладно, - продолжая дурачиться, согласился я.
Я не верил ему. Не верил фантастическим сказкам про восьмое чудо света - Двадцать первый главк. Однако история с двойником, кажется, была настоящей. Иначе как еще объяснить, зачем я им понадобился? И ветровое стекло "Ниссана" было вполне реальным, и немыслимые синие таблетки… Ощущалась огромная сила, стоящая за этим нескладным звездолетчиком Тополем и этой шальной фигуристкой Вербой. Оставалось только понять, кто же за ними действительно стоит и чего они на самом деле добиваются. А путь к пониманию был у меня только один - согласие на все их условия, работа с ними. Строго говоря, у меня вообще не было выбора. Я слишком серьезно вхлопался в эту историю. Татьяну я уже просто любил, по-настоящему любил, не вру. А Тополь, честно говоря, был мне искренне симпатичен. С образом гэбэшного офицера (а я знавал одного при личном контакте) он у меня никак не монтировался. Уж скорее вспоминался придуманный мною накануне Центральный Комитет бандитской партии бывшего Советского Союза. Может, их пресловутая служба контроля и была на самом деле международной мафией, но, если Генеральным секретарем ЦК у них Тополь, а одним из членов Политбюро - Татьяна, я готов вступить в эту мафию-партию даже рядовым бойцом. А еще каким-то краешком сознания я понимал: бежать невозможно. Я уже слишком много знаю, и, если побегу, они будут стрелять. Люди они, конечно, замечательные, может, потом даже всплакнут, но огонь откроют на поражение, обязательно откроют. Потому что инструкция. И потому что привычка - вторая натура. И все-таки я оставался с ними не за страх, а за совесть, точнее - за любовь. За любовь и за любопытство.
Свечи уже догорали. Я закурил последнюю в пачке сигарету и спросил:
- Так что я должен делать, ребята?
- Молодчага, Ясень! Мне нравится твой вопрос. Отвечаю: завтра у нас день отдыха и общей подготовки, а вот послезавтра - ответственная операция по захвату убийцы Ясеня.
- Ясеня?
- Да, твоего двойника.
- И вы так быстро узнали, кто его убил?
- Мы умеем работать, приятель, - ответил Тополь по киношному лихо. Потом сам улыбнулся этой хвастливои фразе и добавил: - Если честно, то нам повезло. Но подробности расследования как-нибудь в другой раз, тем более что оно еще не закончено. Мы ведь, как водится, знаем пока только исполнителя. Его необходимо взять, и взять довольно хитро, чтобы использовать не как "языка", а как наживку на более крупную рыбу. В общем, все, что надо, я объясню тебе завтра в деталях, а если успеем, расскажу и многое другое, как говорится, из области лирики. Понятно?
- Понятно. А этот исполнитель - кто он?
- Профессиональный киллер высшего класса по кличке Золтан. Возраст - сорок два. Вес - около восьмидесяти. Мастер спорта по боксу. Семь лет службы в спецназе ГРУ. Афган, Карабах, Босния. Сорок шесть заказных убийств за три последних года. Ни одной судимости. Связи на уровне кабинета министров. Покровительство двух сильнейших бандитских группировок. Счет в швейцарском банке. Личная охрана. В общем, еще один Карлос. Санчес Карлос Рамирес Ильич. Слыхал про такого? Сидит сейчас во Франции.
- Слыхал.
- Еще вопросы есть?
- Почему вы не посадили этого Золтана раньше, если так много о нем знаете?
- Потому что не всех надо сразу сажать. И не всех можно. К тому же Золтан последние годы работал все время за границей. Ему приписывают только четыре убийства в России. Это - пятое. Но причастность к тем четырем доказать не удалось. Не думай, что все так просто.
- А я и не думаю. Ладно, объясни мне теперь мою роль в операции захвата.
- Пожалуйста, только вкратце. Подробности тоже завтра. Ты должен показать ему свое лицо и сделать выстрел из газового пистолета. Убивать нельзя - требуется лишь напугать. По нашим расчетам, он будет полностью выбит из колеи появлением перед ним собственноручно уничтоженного три дня назад суперагента Ясеня. По имеющимся у нас неофициальным данным, Золтан склонен к мистицизму и панически боится всякой нечисти: вурдалаков, привидений, зомби. А как профессионал он отлично помнит, что размозжил тебе голову весьма основательно. Поэтому, сам понимаешь, все козыри будут в твоих руках. Ну а подстраховку мы берем на себя.
- Где это будет происходить?
- На его даче в Завидове.
- Рядом с Ельциным?
- Не совсем. Но Завидово то самое.
- Понятно. Отсюда недалеко.
- Вот именно. Поэтому и завтрашний день мы проведем в здешних краях - на нашей базе под Тверью. Потренируемся. Я бы с удовольствием в твоей деревне остался. Красиво тут. И люди все такие приветливые, лишних вопросов не задают. Но от греха лучше уедем. Кстати, кроме Дарьи Петровны, видел тебя кто-нибудь?
- Никто. В эти выходные удивительным образом ни один из москвичей не приехал - как сговорились все. А постоянные жители - сам видел, сколько их тут, - к общению мало предрасположены.
- Это точно. Но утром из дома все-таки не вылезай. Запомни: ты сегодня же, еще с утра, уехал отсюда на "Ниссане", а остались мы, твои друзья. Это очень важно, Михаил. Ты понял?
- Понял, но меня как-то больше волнует завтрашняя операция. Что, Татьяна тоже будет участвовать в захвате?
- Нет, но она хочет там быть вместе с нами. Это ее право.
- Она большой человек в вашей конторе?
- О да, - сказал Тополь, - высшая категория причастности.
- Не понял. По званию она кто?
- По званию-то она, конечно, полковник, с другим документом просто работать тяжело. Но дело не в этом. Ты ведь уже должен понять, Разгонов, что в службе ИКС чины и звания - не главное. У нас другая система ценностей. У нас есть категории причастности. И те, кто принадлежит к высшей категории, не подчиняются друг другу, среди нас всякое подчинение просто бессмысленно. Впрочем, извини, тут надо все по порядку.
- Нет-нет, и так нормально, Тополь, я, кажется, уже начинаю въезжать.
- Ты все поймешь. Ясень. Просто, по-моему, нельзя cразу. Для тебя слишком многое поменялось за один день. Правда, Разгонов? Правда, Ясень? Правда, Сергей?
- Правда, - сказал я. - На сегодня хватит.
- И я про то же. - Тополь встал. - Танюшка, сделаешь чего-нибудь пожрать перед сном, а?
- Слушаюсь, Андреич, только чуть позже.
- Ладно, и, кстати, можешь теперь говорить этому типу все, что тебе заблагорассудится.
- А можно этот тип задаст последний на сегоднешний день вопрос?
- Можно. Какой?
- Ты действительно Горбовский?
- Нет. Я действительно Леонид Андреевич и я действительно люблю Стругацких, а Горбовский я по матери. Когда пришло время выбирать себе гэбэшный псевдоним, я назвал именно эту фамилию. А изначально, по отцу, я Вайсберг. Кстати, ты, часом, не антисемит?
- А что, похож?
- Да ну вас к черту! - возмутилась Татьяна. - Разгонов, пойдем воздухом подышим.
- Пойдем.
Мы вышли на улицу. Там было удивительно здорово. Небо в звездах. Роса на траве. Трели ночных птиц.
- Татьяна, скажи мне, это все правда - то, что он рассказал?
- Правда, Мишка.
- Но это же совершенно невероятно!
- Да, Мишка, мне тоже было очень трудно поверить. Но ты постарайся. У тебя получится. Ты же фантаст.
- Бред, Танюшка, какой-то бред. Ты считаешь, я должен на вас работать?
- Ты ничего не должен, дурачок! Просто я очень хочу, чтобы ты был с нами. И Тополь тоже хочет. Ты нам нужен. И не только потому, что ты двойник Сергея. Пойми, нас очень, очень мало. Но мы многое можем, когда мы вместе. Очень многое. Понимаешь, от нас зависит весь мир, все люди в мире зависят от нас, понимаешь?
- Ни черта я не понимаю, ни черта! Кто вы такие, в конце концов? Можешь ты объяснить мне это просто, в двух словах? Тополь вот не смог. Или не захотел.
- В двух словах? - задумалась Татьяна. - Нет, в двух не получится. Я попробую объяснить тебе словами Сергея, но их будет больше, чем два. Ладно? Так вот, нашим миром реально управляют алчность и злоба, то есть деньги и секретные службы. Деньги принадлежат по большей части людям нечестным и малообразованным, а в спецслужбах работают беспринципные, озверевшие и зачастую тупые. Меж тем жизнь на планете теплится благодаря совсем другой и очень небольшой части человечества: поэтам целителям, философам, мастерам, проповедникам, самоотверженным героям, у которых нет ни денег, ни власти. Так вот Сергей всегда мечтал соединить несоединимое. И он решил создать спецслужбу из поэтов и честных людей. Все, конечно, смеялись. А он ее создал. Так и возник Двадцать первый главк. Все. Если коротко.
- Ты это серьезно?
- Абсолютно серьезно.
- Да вы же просто шизики! Я всегда догадывался, что этой страной управляют сумасшедшие. Но чтобы такие!..
- Наверно, - спокойно согласилась Татьяна. - Наверно, мы психи. Правда, у нас десятки тысяч отборных бойцов по всему миру, тысячи специалистов-ученых и самая современная техника на вооружении. И президенты великих держав с нами советуются, прежде чем что-нибудь серьезное предпринять. А в остальном, по большому счету, мы и вправду шизики…
- Хватит, Танюшка, правда, хватит, - взмолился я, чувствуя, как в голове снова зарождается боль. - Тополь был прав: на сегодня хватит.
Мы оба сели на лавочку под стеной дома, молча закурили и стали смотреть на звезды.
Глава пятая. ЯЙЦОМ И СЫРОМ
Я проснулся на рассвете. Боже, в который раз я просыпалcя за эти безумно долгие сутки, разорванные на несколько кусочков и очень плохо склеенные, словно оператор в монтажной был пьян, порезал края пленки, залил все клеем и заляпал грязными пальцами. Фрагменты этого cюрреалистического фильма, который я начал смотреть, oпоздав давеча на автобус, соотносились очень слабо, и теперь я проснулся с жутким ощущением непоправимости. Не было уже ни эйфории, ни амнезии, ни романтического ожидания борьбы и приключений - был только банальный, противный, липкий страх. И даже какое-то омерзение от собственных поступков.
Сколько раз я говорил себе, что нет на свете ничего хуже спецслужб. Хотя, черт возьми, иногда очень приятно смотреть на них в кино, иногда очень увлекательно читать о них в книгах и искренне сочувствовать этим суперменам, иногда и в жизни невозможно без восторга смотреть на то, как они работают - блистательные профессионалы - в стране, которая скоро погибнет от засилья дилетантов во всех областях.
А может, страна гибнет как раз от рук этих самых профессионалов?
Вот именно. Потому что они - профессиональные убийцы, профессиональные перегрызатели глоток, профессиональные восходители на вершины власти. И все. Больше они ничего не умеют. И когда они захватят всю власть, полностью, страна погибнет, а вместе с нею погибнет мир.
И я теперь буду этому способствовать.
Я вдруг вспомнил, как меня хотели убить. Это было впервые в жизни, но во вчерашней круговерти я как бы не придал значения этому эпизоду: ну, еще одно приключение, не более. Теперь же я вдруг осознал: есть люди, и похоже, это настоящие мастера своего дела, которые всерьез намерены меня убить, возможно, таких людей даже много, и уже вчера все могло сложиться по-другому. Когда же следующий раз, когда? Я должен спросить об этом. Хотя, впрочем, это ведь частность, действительно мелочь. Главные вопросы другие: куда я попал, кто я, зачем это все?
Вот в каком настроении довелось мне проснуться. Нежные чувства к Татьяне и восторженное уважение к "человеку из будущего" Горбовскому никак этого настроения не улучшали, а к упомянутой вскользь идее моего двойника об охранке, состоящей целиком из поэтов и мечтателей, относиться всерьез было трудновато. В свое время, работая над романом, я, наверно, слишком много прочел всяких книг о ВЧК, гестапо, Моссаде, ГРУ, ФБР и прочих замечательных изобретениях человечества. В памяти ocталось, застряло, налипло множество омерзительных подробностей, и сейчас от воспоминаний этих даже замутило. Мы снова спали с Татьяной на сеновале, и я, бесцеремонно растолкав ее, спросил (это вместо "Как почивали, сударыня? С добрым утром!"):
- Во что я влип, Верба?! Ядрена корень, я хочу знать наконец, во что я вхлопался!
Татьяна даже не обиделась. Приподнялась, поглядела на меня, потерла глаза и спросила заботливо:
- Ты боишься?
- Очень боюсь.
- За себя?
- Не только. И не только боюсь. Мне противно. Стыдно. Мерзко. Я не верю тебе и не верю Тополю. И мне стыдно, что я не верю. Но я знаю, что верить нельзя. Верить просто глупо.
- Ты не хочешь с нами работать?
- Да я жить не хочу, дурилка ты картонная! Вы меня что, спросили, хочу ли я с вами работать?
- Спросили, - невозмутимо ответила она.
- Когда? - ошалело поинтересовался я. - Зачем ты врешь?
- Остановись, Ясень. Спать хочется ужасно. Но ты меня все-таки послушай минутку. Все, что ты сейчас говоришь, - это совершенно нормально. Я вчера разговаривалa с нашим психологом Кедром, и он меня предупредил о вoзможности такой реакции с твоей стороны именно на yтро. У тебя утро - неблагоприятный период суток, особенно первый час после пробуждения. Ну и вообще все через это проходят. Немножко странно, что ты до сих пор не спросил, откуда взялся "Ниссан" у дороги и почему мы cебя уже вторые сутки так странно или, как ты любишь говорить, так шизоидно вербуем. Я бы на твоем месте давно уже спросила. Но ты не спрашиваешь. У тебя другой характер. У тебя на первом месте оценка роли спецслужб в развитии человечества, а уже на втором - Михаил Разгонов и его роль в русской революции. Это тоже нормально, этo даже очень хорошо. Потому что ведь и Сергей был задвинут на глобализме. Однако для меня странно, честное слово, странно. Ну признайся, ты ведь еще не задал себе этого вопроса: почему они вербуют меня именно так?
- Теперь уже задал. И не себе, а тебе.
- Отвечаю. Потому что вся эта сюрная история суть специально подготовленная система психологических тестов. У нас не было другой возможности проверить тебя.
Чего-то подобного я ожидал, конечно, но все равно был оглушен.
- Значит, все-таки обман? Значит, все, все, все было сплошной игрой в психологические тесты, все - от минета до омлета?
- Нет, - обиженно надула губки Татьяна и тут же очень искренне улыбнулась. - Ни минет, ни омлет (кстати, это была просто яичница, омлет я не люблю) в программу тестов не входят, клянусь тебе.
- И я не люблю.
- Чего не любишь? - не поняла она.
- Омлет не люблю. Ну а этот мужик на дороге?
- Ну, мужик-то был наш, конечно. Это Кедр как раз и есть. Ты с ним еще познакомишься.
- Буду страшно рад. А бандиты на "Чероки"?
- Вот это нет. Это совсем другая история. Я еще сама не разобралась. Там были действительно бандиты. И полная для всех неожиданность. Непонятно, как наши парни их прохлопали? Тополь уже поднял шухер по этому поводу. Так что со всеми вопросами, пожалуйста, к нему.
Удивительно, как легко она переломила мое настроение. С известием об этих немыслимых тестах что-то еще раз щелкнуло у меня в мозгу, и начался опять новый фрагмент фильма. Монтажный стык оказался все таким же скверным, зато сам фильм теперь обещал быть долгим, непрерывным и от кадра к кадру все более понятным.
- Одним словом, - подытожил я, - ты хочешь сказать, что подопытный кролик Разгонов всем своим поведением дал согласие на работу с вами? Правильно я понимаю твое заявление, что вы со мной таки советовались?
- Именно. И мало того, что в глубине души ты с самого начала был готов работать с нами, ты еще оказался весьма подходящей кандидатурой. Хочешь - верь, а хочешь - нет, но Кедр уже провел предварительную обработку данных и сказал, что по комплексу требований, предъявляемых к сотруднику службы ИКС, ты проходишь процентов на девяносто, а по комплексу личных характеристик совпадение твоих данных с данными Малина достигает шестидесяти, если не шестидесяти пяти процентов. Случай уникальный, хотя для Кедра и не удивительный, он давно носится с идеей прямой корреляции внешнего и внутреннего облика человека. В общем, ты не мог отказаться от работы с нами. И никогда не сможешь. Мы ляжем костьми, мы будем уговаривать тебя, будем угрожать будем пытать или ноги целовать, будем покупать или шантажировать, убеждать или вкалывать психотропные препараты, но ты останешься с нами. Ты понял меня, Ясень?
- Да я тебя давно понял. Я тебе очень благодарен за откровенность, свойственную спортсменам, бандитам и влюбленным (по какому разряду тебя зачислить, я еще не решил), но прошу учесть, что при любом раскладе у меня остается выбор: работать или умереть.
- Это безусловно, - подтвердила Татьяна без тени улыбки. - В Декларации прав человека такого пункта, кажется, нет, но мы, работники службы ИКС, признаем неотъемлемым правом каждого человека право на смерть.
- Вот и спасибо, - сказал я.
Мы помолчали. Потом Татьяна словно встряхнулась.
- Бред собачий! О чем мы говорим? Да еще в шесть утра! Меня вообще-то так учили, что на свадьбе о похоронах не принято.
- А у нас тут свадьба? - удивился я.
- Еще какая! Только можно мы погуляем на ней чуть попозже, Мишка? Ну правда, сил нет, как спать хочется.
- А мне не хочется.
- Ну покури.
- Не поможет.
- Ну выпей тогда, хотя Тополь и не велел больше. Выпей, правда, выпей. Только дай поспать. Договорились?
- Договорились, - сказал я, слез с сеновала, закурил и выщел в огород, забыв о просьбе Тополя.