- Госпожа министр, я всегда был вашим союзником. Я лгал ради вас, я доставлял вам ваших врагов, я годами следил за Винченти и скрупулезно исполнял все ваши приказания.
У нее не было времени для споров.
- В таком случае докажи свою верность еще раз. Необходимо выполнить особое задание, и сделать это можешь только ты.
69
Стефани доставляло удовольствие смотреть на Торвальдсена, сейчас он напоминал выжатый лимон.
Они вылетели с базы Авиано на двух истребителях "F-16S". Она - на одном, Торвальдсен - на другом. Их самолеты летели следом за истребителями Малоуна и Дэвиса, но после того, как те совершили посадку в Самарканде, машины, несшие Стефани и Торвальдсена, продолжали полет - и приземлились в Кашгаре, на китайской территории, возле границы с Федерацией.
Торвальдсен ненавидел летать и, когда ему все же приходилось садиться в самолет, называл это неизбежным злом. А уж полет на сверхзвуковом истребителе - испытание особого рода. Стефани сидела позади пилота, на том месте, которое обычно занимает стрелок. Болтанка и пугающий рев на скорости свыше тысячи трехсот миль в час держали ее в напряжении в течение всех двух часов полета.
- Не могу поверить, что я на это решился, - простонал Торвальдсен. Его до сих пор трясло.
В аэропорту Кашгара их ждал автомобиль. Правительство Китая шло навстречу абсолютно всем просьбам президента Дэниелса. Кроме того, китайцев, по всей видимости, не на шутку пугал их сосед, и они хотели сотрудничать с Вашингтоном, чтобы выяснить, обоснованны ли эти страхи.
- Это было неплохо, - сказала Стефани.
- Вот мой завет: никогда, ни при каких обстоятельствах, что бы ни случилось, не летайте на этих штуках!
Стефани улыбнулась. Сейчас они ехали по Припамирью, уже по территории Федерации. О том, что граница осталась позади, можно было догадаться лишь по встретившему их приветственному дорожному знаку. Они поднимались все выше, минуя покатые, голые горные валы и столь же бесплодные долины. Стефани знала, что словом "памир" называется именно такой тип долин, где зимы долгие, а дожди редкость. Кругом в изобилии виднелись приземистые стебли полыни и карликовые сосны, а участки плодоносной почвы встречались редко. Почти необитаемый край, где лишь время от времени можно увидеть деревушку или отдельно стоящую юрту. Эти необычные сооружения не позволяли спутать горы Памира с Альпами или Пиренеями, где Стефани приходилось бывать вместе с Торвальдсеном.
- Я читала о здешних местах, - сказала она, - но еще никогда не посещала эту часть света. Тут так удивительно!
- Эли любил Памир. Он говорил о нем с благоговением, и теперь я понимаю почему.
- Вы хорошо его знали?
- О да! Я знал его родителей, а сам он был очень дружен с моим сыном. Когда они с Каем были мальчиками, Эли практически жил в Кристианборге.
Торвальдсен, сидящий на пассажирском месте, выглядел измученным, и Стефани знала, что вызвано это не только тяжелым перелетом.
- Коттон приглядит за Кассиопеей, - сказала она.
- Сомневаюсь, что Эли у Зовастиной. - Торвальдсен вдруг совсем сник. - Виктор прав: его, скорее всего, нет в живых.
После того как они миновали очередной горный проход и очутились в новой долине, дорога стала ровнее. Воздух здесь был на удивление теплый, вершины пониже стояли без снежного покрова. Да, природа благословила Центрально-Азиатскую Федерацию. Из справок, подготовленных ЦРУ, Стефани знала, что Федерация планировала осуществить в этой местности масштабные экономические нововведения: провести электричество, телефонную связь, водопровод и канализацию, кардинальным образом улучшить дороги. Та, по которой они сейчас ехали, являла собой наглядный пример: асфальт на ней выглядел новым.
Свеча с намотанной на нее золотой фольгой лежала в стоящем на заднем сиденье контейнере из нержавеющей стали. На современном скайтейле значилось только одно слово на древнегреческом: ΚΛΙΜΑΞ. Куда оно приведет их? Этого они не знали, но, возможно, какая-нибудь находка в горном убежище Эли Ланда поможет им найти ответ. Они приехали не безоружными. Американские военные выделили, а китайские власти разрешили провезти два девятимиллиметровых пистолета и запасные обоймы.
- План Малоуна может сработать, - проговорила Стефани.
Между тем мысленно она была согласна с предположением Коттона. Случайно, наобум завербованные агенты вроде Виктора ненадежны.
- Кассиопея небезразлична Малоуну, - сказал Торвальдсен. - Он не желает признаваться в этом, но так оно и есть. Я вижу это по его глазам.
- Я заметила, какой болью исказилось его лицо, когда ты сообщил ему, что она больна.
- Это одна из причин, заставлявшая меня считать, что у них с Эли может что-то получиться. Общая беда сближала их.
Они миновали еще несколько стоящих вдалеке друг от друга деревушек и продолжали двигаться на запад. Добравшись до развилки дороги, свернули на север. Через десять километров ландшафт стал более лесистым. Впереди, сбоку от плотно утрамбованной дороги, дальний конец которой исчезал в лесах, Стефани заметила воткнутую в землю сариссу. К копью был прикреплен небольшой знак с надписью "СОМА".
- Эли придумал подходящее название для этого места, - заметила она. - Прямо как у гробницы Александра в Египте.
Стефани свернула - и машина запрыгала по грубой каменистой тропе. Примерно с четверть мили тропа шла под уклон, виляя между деревьев, потом уперлась в одноэтажный домик, сложенный из толстых, грубо оструганных бревен. К двери избушки вело крыльцо с навесом.
- Такие домики не редкость на севере Дании, - прокомментировал Торвальдсен. - Неудивительно. Это было для него кусочком дома.
Стефани остановила машину, и они вышли в теплый полдень. На деревьях вокруг них не трепетал ни один листок. Стефани была уверена, что за этим лесом - снова горы. В небе над лесом парили орлы.
Дверь избушки отворилась.
Стефани и Торвальдсен обернулись одновременно.
На порог вышел мужчина - высокий, красивый, со светлыми вьющимися волосами. На нем были джинсы, ботинки и рубашка с длинным рукавом. Торвальдсен стоял неподвижно, напрягшись, но лицо его мгновенно смягчилось, когда он узнал такие знакомые черты.
Эли Ланд.
70
Самарканд
11.40
Запах конского навоза и лошадей подсказывал Кассиопее, что ее держат неподалеку от конюшни. Помещение, в котором она находилась, напоминало гостевой домик, мебель была вполне пристойная, но без всякой элегантности: очевидно, она предназначалась для прислуги. Деревянные ставни на окнах отгораживали ее от мира, дверь была заперта и, скорее всего, охранялась. Когда ее вели сюда от дворца, Кассиопея заметила на крыше оборудованные посты с вооруженными часовыми. Попытка совершить побег из этой тюрьмы могла обернуться плачевно.
В комнате был телефон, который не работал, и телевизор, который ничего не показывал. Кассиопея сидела на кровати и размышляла над тем, что ее ждет. Ей удалось оказаться в Азии. Что теперь? Она попыталась переиграть Зовастину, используя ее слабые места, но не могла понять, насколько это удалось. В аэропорту верховного министра что-то встревожило, и она сразу потеряла интерес к пленнице, но Кассиопея, по крайней мере, была жива.
В замочной скважине заскрипел ключ, и дверь распахнулась. В комнату вошел Виктор, а следом за ним - двое вооруженных мужчин.
- Вставай! - приказал он.
Кассиопея сидела неподвижно.
- Выпендриваешься?
Он наклонился и тыльной стороной ладони хлестнул ее по лицу, сбив с кровати на ковер. Кассиопея тут же собралась и вскочила на ноги, готовая к драке. Мужчины позади Виктора подняли оружие.
- Это тебе за Рафаэля, - сказал ее тюремщик.
В глазах женщины кипела ярость, но она знала: Виктор делает именно то, чего от него ждут. Торвальдсен сказал, что он - их союзник, хоть и тайный. Поэтому она решила подыграть.
- Ты смел, только когда за твоей спиной стоят двое мужчин с пистолетами.
Виктор хохотнул.
- А кого мне бояться - тебя, что ли?
Она вытерла кровь с разбитой нижней губы.
Виктор подскочил к Кассиопее, схватил ее за руки и стал выворачивать их за спину. Женщина надеялась, что он знает, что делает, поэтому не стала сопротивляться. Наручники защелкнулись сначала на одном ее запястье, затем на другом. Повалив на пол, Виктор заковал ее ноги в кандалы, а потом перевернул на спину.
- Тащите ее, - велел он своим подчиненным.
Двое мужчин, подхватив Кассиопею за ноги и плечи, вытащили наружу и поволокли по дорожке из гравия по направлению к конюшням. Там ее, словно тюк, положили животом вниз на спину лошади. Кровь прилила к голове Кассиопеи, свесившейся к земле. Крепко привязав ее грубой веревкой, Виктор вывел животное из конюшни.
Виктор и еще трое молча шли рядом с лошадью по лугу размером в два футбольных поля, на котором паслись козы. По периметру этого огромного пространства росли высокие деревья. Вскоре они оказались в лесу, прошли по тропинке и через некоторое время вышли на лесную поляну. Здесь Кассиопею отвязали от лошадиной спины и поставили на ноги. Перед глазами у нее плыли круги, но вскоре зрение прояснилось, и она увидела два тополя, верхушки которых были пригнуты к земле и привязаны к третьему дереву. Веревки, тянущиеся от каждого из деревьев, лежали на земле. Кассиопею толкнули вперед, освободили от наручников и привязали к каждой ее руке по веревке. Затем с нее сняли и кандалы.
Раскинув руки в стороны, она стояла и думала о том, что произойдет, если два дерева освободить от их пут.
Из леса появилась еще одна лошадь - высокий длинноногий жеребец, на спине которого восседала Ирина Зовастина. На верховном министре были кожаные ботинки и стеганая кожаная куртка. Она оглядела открывшуюся ее взгляду картину, жестом отпустила Виктора вместе с остальными, а затем спешилась.
- Только вы и я, - сказала Зовастина.
Виктор вскочил на лошадь и поскакал обратно к конюшням. Сразу же после того, как они вернулись во дворец, Зовастина приказала ему готовить деревья. Это было уже не в первый раз. Три года назад именно таким способом она казнила человека, который готовил переворот. Не сумев перетянуть его на свою сторону, Зовастина распяла заговорщика между согнутыми деревьями, пригнала всех его единомышленников, заставив их наблюдать экзекуцию, и лично перерубила веревки. Когда деревья распрямились, тело было разорвано надвое. Одна часть туловища повисла на первом дереве, другая - на втором. После этого Зовастиной не составило труда обратить бывших комбатантов несчастного в свою веру.
Лошадь Виктора галопом неслась к конюшням.
Малоун ждал в подсобке. Виктор провез его на территорию резиденции в багажнике. Разумеется, начальнику личной охраны верховного министра никто не стал задавать вопросов, не говоря уж о том, чтобы обыскивать его машину. Как только машина оказалась в гараже дворца, Виктор выпустил Малоуна из багажника и снабдил дворцовой карточкой-пропуском. Узнать его могла только Зовастина, поэтому, сопровождаемый Виктором, Малоун беспрепятственно дошел до конюшен. Виктор уверял, что здесь он может ждать, ничего не опасаясь.
Вся эта история крайне не нравилась Малоуну. И он, и Кассиопея оказались на милости человека, о котором ничего не знали, кроме того, что, по заверениям Эдвина Дэвиса, до сего момента он считался вполне надежным. Оставалось надеяться, что Дэвис сумеет привести Зовастину в замешательство в достаточной степени, чтобы это подарило им столь необходимое время. У Малоуна с собой по-прежнему был пистолет. Весь последний час он сидел терпеливо и ждал. Снаружи не доносилось никаких звуков.
Конюшни были великолепны, под стать могущественному лидеру огромной Федерации. Когда Виктор привел его сюда, Малоун насчитал сорок стойл. В подсобном помещении, где он сейчас находился, хранились великолепные седла и другой высококачественный инвентарь. Единственное окно комнаты выходило на задний двор конюшен, и увидеть из него что-либо мало-мальски стоящее было невозможно.
Все! Хватит ждать, пора действовать!
Малоун вытащил пистолет и открыл дверь. Никого.
Он свернул направо и двинулся к расположенному в дальнем конце конюшни выходу, минуя стойла, в которых переминались с ноги на ногу кони-красавцы. Через открытую дверь он увидел всадника, который галопом скакал по направлению к конюшне. Метнувшись к стене, Малоун стал пробираться вдоль нее к выходу, держа пистолет на изготовку. Стук копыт затих, и он услышал тяжелое дыхание лошади, уставшей от галопа.
Всадник спрыгнул на землю.
Малоун приготовился.
Человек ворвался в конюшню, остановился и обернулся.
Виктор.
- Плохо же вы следуете инструкциям.
Малоун опустил пистолет.
- Подышать захотелось.
- Я удалил отсюда всех своих людей, но кто-то все же мог появиться.
Малоун был не в настроении выслушивать нотации.
- Что происходит? - резко спросил он.
- Витт… Она в беде.
71
Стефани наблюдала за тем, как Торвальдсен заключил Эли в жаркие объятия. Эта сцена напоминала встречу отца с сыном, которого он давно считал потерянным.
- Как я рад тебя видеть! - восклицал Торвальдсен. - Ведь я тебя уже похоронил!
- Господи, да что, ради всего святого, вы здесь делаете? - спросил Эли, в голосе и взгляде которого читалось неподдельное изумление.
Через несколько секунд к Торвальдсену вернулось самообладание, и он представил Стефани.
- Эли, - сказала она, - у нас, как у египетских мумий, совершенно нет времени в запасе. Происходит много разных событий. Мы можем поговорить?
Эли пригласил их в домик. Внутри избушка представляла собой тесное жилище, где было мало мебели, зато много книг, журналов и разных бумаг. Стефани не заметила ни одного электрического прибора.
- Здесь нет электричества, - пояснил Эли. - Готовлю я на газовой плитке, а обогреваюсь дровами. Зато здесь много чистой воды и уединения.
- Почему ты здесь? - поинтересовался Торвальдсен. - Тебя тут насильно держит Зовастина?
На лице мужчины появилось удивленное выражение.
- Вовсе нет. Она спасла мне жизнь. Она защищает меня.
Они выслушали рассказ Эли о том, как в его дом в Самарканде вломился какой-то человек и наставил на него пистолет, но до того, как он успел спустить курок, появился другой мужчина и застрелил нападавшего. Затем его дом сожгли вместе с телом злоумышленника. Эли отвели к Зовастиной, которая объяснила, что его взяли на мушку ее враги. Его тайно привезли в эту избушку, где он и жил на протяжении последних месяцев. Лишь охранник, поселившийся в деревне, дважды в день навещал его и приносил припасы.
- У охранника есть мобильный телефон, и именно с его помощью мы общаемся с Зовастиной.
- Это вы рассказали ей о загадке Птолемея? - поинтересовалась Стефани. - И о слоновьих медальонах, и о потерянной могиле Александра?
- Да, об этом она любит поговорить, - улыбнулся Эли. - Ее страсть - "Илиада", да и вообще все, что связано с Грецией. Она задавала мне множество вопросов, да и сейчас задает - почти каждый день. И вы правы - это я рассказал ей о медальонах и потерянной могиле.
Стефани видела, что Эли не имеет ни малейшего понятия о том, что происходит, об опасности, нависшей над ними, включая и его.
- Кассиопея - в плену у Зовастиной. Ее жизнь, возможно, под угрозой.
У Эли вытянулось лицо.
- Кассиопея - здесь? В Федерации? Но с какой стати верховному министру причинять ей вред?
- Эли, - заговорил Торвальдсен, - скажу лишь, что Зовастина не является твоей спасительницей. Она твой тюремщик, хотя темница, которую она для тебя соорудила, очень хитра: ты находишься в ней по собственной воле.
- Вы не представляете, сколько раз я хотел позвонить Кассиопее. Но верховный министр говорила, что до поры до времени мы должны хранить секретность, иначе могут пострадать многие люди, включая Кассиопею. Она уверяла меня, что скоро все будет позади, после чего я смогу звонить кому захочу и вернуться к работе.
Стефани решила перейти к главному.
- Мы разгадали загадку Птолемея. Нам удалось найти скайтейл, который содержит всего одно слово. - Она протянула ему листок, на котором было написано: ΚΛΙΜΑΞ. - Вы можете перевести это?
- Климакс. По-древнегречески - лестница.
- И что это может означать?
Он стряхнул с себя задумчивость.
- Это связано с загадкой?
- Предположительно, это место, где находится могила. "Прикоснись к сокровенной сути золотой иллюзии. Разъедини феникса. Жизнь является мерилом подлинной могилы". Мы проделали все это, и вот, - она указала на бумагу, - что нашли.
Эли, похоже, понял значение происходящего без дополнительных подсказок. Он подошел к столу, взял из стопки какую-то книгу, полистал ее и, видимо, найдя то, что искал, положил на стол.
Стефани и Торвальдсен подошли ближе и увидели карту с надписью "Походы Александра в Бактрию".