Это был самый драматический момент в жизни Уилла Рудольфа. Нашелся такой человек, который знает, кто он есть на самом деле. Его вычислили.
- Не бойся. Мне известно также, что доказать твою причастность к этим убийствам никак нельзя. Ты совершил безупречные убийства. Скажем, почти безупречные. Поздравляю.
Стараясь играть настолько правдоподобно, насколько это было возможно при сложившихся обстоятельствах, Рудольф рассмеялся в лицо обвинителю.
- Ты совсем с ума сошел. Убирайся немедленно. Никогда не слышал большей глупости.
- Именно так, - согласился обвинитель. - Но ты мечтал ее услышать всю жизнь… А теперь я скажу тебе кое-что еще, не менее интересное. Я понимаю, что именно ты сделал и почему. Я сам такое вытворял. Я очень похож на тебя, Уилл.
Рудольф сразу, в тот же момент, почувствовал их неразрывное единство. Первый раз в жизни ощутил нерасторжимую связь с другим человеком. Может быть, именно это зовется любовью? Способны ли обыкновенные люди испытывать те чувства, что доступны ему? Или они обманывают себя? Облекают прозаический процесс обмена семенного потока ореолом романтики, таинственности?
Но не успев ответить на эти вопросы, он прибыл к конечному пункту своего назначения. Остановив машину под старинным огромным вязом, выключил фары. Двое негров стояли на крыльце дома Кейт Мактирнан.
Один из них был Алекс Кросс.
Глава 91
В начале одиннадцатого мы с Сэмпсоном ехали по темной извилистой улице на окраине Чепел-Хилла. День для нас выдался долгий и трудный.
Чуть раньше тем же вечером я прихватил Сэмпсона на встречу с Сетом Сэмюелем Тейлором. Еще мы переговорили с одним из бывших педагогов Сета, доктором Луи Фридом. Я поделился с доктором Фридом своей версией "исчезающего" дома. Он согласился помочь мне в том, что касалось расследования возможного местонахождения этого дома.
Я еще мало что рассказывал Сэмпсону о Кейт Мактирнан. Но настало время им встретиться.
Я пока не знал, к чему клонится наша дружба, не знала этого и Кейт. Может быть, у Сэмпсона появятся какие-нибудь идеи по этому поводу, когда он увидит ее. Я был уверен, что появятся.
- Ты всегда так допоздна работаешь, как сегодня? - поинтересовался Сэмпсон, когда мы свернули на улицу, где жила Кейт. Она называла эту улицу Старушкиным закоулком.
- Буду так работать до тех пор, пока не найду Липучку или не пойму, что не в силах ее найти, - объяснил я. - Тогда возьму на всю ночь отгул.
Сэмпсон хмыкнул.
- Ах ты, черт с рогами.
Мы выскочили из машины и направились к входу. Я позвонил.
- Ключей не дают? - бесстрастным тоном спросил Сэмпсон.
Кейт включила для нас свет на крыльце. Я удивлялся, почему она не держит его включенным всю ночь. Чтобы сэкономить несколько центов в месяц? Чтобы не привлекать мошкару? Потому что упряма и желает еще раз встретиться с Казановой? Скорее всего, последнее, судя по тому, что я уже знал о Кейт. Она жаждала встречи с Казановой не меньше, чем я.
Она вышла к нам в хлопчатобумажной сорочке, потертых с прорехами джинсах, босая, но с покрытыми ярким лаком ногтями на ногах. Распущенные волосы спадают до плеч. Очень красивая, этого не признать никак нельзя.
- Ну и мошкара, житья от нее нет! - воскликнула она, стоя на крыльце и оглядываясь по сторонам.
Она обняла меня и чмокнула в щеку. Я вспомнил, как мы лежали, обнявшись, прошлой ночью. Где это было? И было ли вообще? Я не мог поверить.
- Здравствуйте, Джон Сэмпсон, - сказала Кейт, крепко пожав ему руку. - Мне кое-что известно о вашей с Алексом дружбе с тех пор, как вы познакомились девятилетними мальчиками. За кружкой пива вы могли бы рассказать мне все остальное. Как вам это представляется. - Она улыбнулась. У меня всегда на душе теплело, когда я видел ее улыбку.
- Значит, вы и есть та самая знаменитая Кейт. - Сэмпсон, не отпуская ее руки, смотрел в самую глубь карих глаз. - Я слышал, вы работали в закусочной для водителей грузовиков, чтобы оплатить свое медицинское образование. Или в каком-то еще более сомнительном заведении. А также знаю о втором дане, о черном поясе. - Он расплылся в улыбке и почтительно поклонился.
Кейт улыбнулась Сэмпсону и отвесила ответный поклон.
- Заходите в дом, спасайтесь от надоедливых комаров и жуткой жары. Похоже, Алекс сплетничал у нас за спиной. Мы его за это проучим. Устроим против него заговор.
- Вот это и есть Кейт, - сказал я Сэмпсону, входя вслед за ним. - Как она тебе?
Он оглянулся.
- Ты ей почему-то очень нравишься. Ей нравлюсь даже я, хотя это гораздо более естественно.
Мы сидели в кухне и разговаривали, чувствуя себя легко и свободно, как это обычно бывало в ее присутствии. Мы с Сэмпсоном пили пиво, а Кейт чай со льдом. Было ясно, что Кейт с Сэмпсоном понравились друг другу. А почему бы и нет? Оба независимые, умные, великодушные.
Я поведал ей о прошедшем рабочем дне, о разочаровавшей нас встрече с Раскином и Сайксом, а она рассказала о том, как прошел день в больнице, даже процитировала нам кое-что из своих внеслужебных заметок.
- Похоже, кроме черного пояса, вы еще обладаете превосходной памятью, - сказал Сэмпсон, вскинув от удивления брови. - Не удивительно, что доктор Алекс такого высокого о вас мнения.
- Это правда? - Кейт взглянула на меня. - Мне ты этого никогда не говорил.
- Хочешь верь, хочешь нет, но Кейт не слишком эгоцентрична, - сказал я Сэмпсону. - Удивительное и уникальное заболевание в наше время. А все потому, что она редко смотрит телевизор. Зато много читает.
- Не очень-то вежливо обсуждать друзей в присутствии других, - возмутилась Кейт и шлепнула меня по руке.
Мы еще поговорили немного о деле. О докторе Вике Саксе и его излюбленных играх. О гаремах. О масках. Об "исчезающем" доме. О моей последней версии, к которой подключился доктор Луи Фрид.
- Я тут перед вашим приходом почитывала кое-что, - сообщила Кейт. - Некое эссе о мужских сексуальных порывах, об их природной естественной красоте и силе. Там рассказывается о современных мужчинах, стремящихся отгородиться от матерей, разорвать удушающую космологическую пуповину. Идея состоит в том, что мужчины жаждут свободы для утверждения своего мужского начала, а современное общество постоянно подавляет их. Какие будут комментарии, джентльмены?
- Мужчины останутся мужчинами. - Сэмпсон продемонстрировал крупные белые зубы. - В душе мы все львы и тигры. Космологической пуповины я никогда в глаза не видывал, поэтому от комментариев по этой части эссе воздержусь.
- А ты что думаешь, Алекс? - спросила меня Кейт. - Кто ты, лев или тигр?
- В большинстве мужчин мне всегда определенно кое-что не нравилось, - сказал я. - Мы и в самом деле невероятно подавлены. И от этого монохромны. Не уверены в себе, вечно обороняемся. Рудольф и Сакс довели свое мужское самоутверждение до чрезмерности. Они не желают признавать законы и мораль общества.
- Трам-та-ра-рам, - пробарабанил Сэмпсон, имитируя заставку телевизионного ток-шоу.
- Они считают себя умнее всех, - сказала Кейт. - Во всяком случае Казанова. Он смеется над нами. Он мерзкий сукин сын.
- Вот поэтому я здесь, - обратился к ней Сэмпсон. - Чтобы поймать его, посадить в клетку, запереть, а ключ закинуть на вершину горы. Но в клетку он попадет уже жмуриком.
Время шло, вернее, летело. Уже наступила ночь, и нам пора было уходить. Я пытался уговорить Кейт переночевать в гостинице. Мы уже не раз обсуждали этот вопрос, но ответ был всегда один.
- Благодарю за заботу, но нет, - сказала она, провожая нас на крыльцо. - Я не позволю ему выгнать меня из собственного дома. Этого он не дождется. Пусть попробует сунуться, посмотрим, кто кого.
- Алекс прав насчет гостиницы, - проговорил Сэмпсон тем ласковым тоном, какой приберегал только для близких друзей. - Это настоятельная рекомендация от самых лихих легавых округи.
Кейт отрицательно покачала головой, и я понял, что спорить с ней бесполезно.
- Ничего не случится. Со мной все будет в порядке, обещаю, - проговорила она.
Я не спросил у Кейт разрешения остаться, хотя мне очень этого хотелось. Я не понимал, хочет ли этого она. Все несколько осложнялось присутствием Сэмпсона. Я, конечно, мог бы отдать ему машину, чтобы он отправился восвояси, но было уже половина второго, и нам всем требовался отдых. Наконец мы с Сэмпсоном уехали.
- Замечательная. Необычная. Умная женщина. И совершенно тебе не подходит, - заметил Сэмпсон, когда мы отъехали от дома. Он весьма редко отзывался о ком-нибудь столь восторженно. - Она мне подходит, - добавил он.
Доехав до конца квартала, я оглянулся. Жара спала градусов до двадцати. Кейт уже выключила фонарь над крыльцом и вошла в дом. Она упряма, но умна. Это позволило ей получить медицинское образование. А потом пережить смерть близких. С ней все будет в порядке. С ней всегда все было в порядке.
И все-таки, добравшись до гостиницы, я позвонил Кайлу Крейгу.
- Как там наш Сакс? - спросил я.
- Прекрасно. На всю ночь упакован. Можешь не волноваться.
Глава 92
Оставшись после отбытия Алекса и Сэмпсона в прекрасном настроении, Кейт тщательно проверила и перепроверила все замки на дверях и окнах. Полный порядок. Сэмпсон ей сразу понравился. Он был огромный, ужасно симпатичный и ласковый. Алекс привел к ней своего ближайшего друга, и это замечательно.
Делая обход своего любимого дома, она размышляла о новой жизни вдалеке от Чепел-Хилла, вдали от всех ужасов и несчастий, приключившихся здесь. "Черт, живу словно в фильме Хичкока", - думала Кейт. Как будто Альфред Хичкок дожил до ужасов девяностых годов двадцатого века и изобразил их.
Устав до полного изнеможения, она наконец легла в постель. Ух! Она почувствовала на простыне крошки от хлеба или пирога. Даже постель с утра не перестилала.
Немногого она добилась за последнее время. Эта мысль тоже злила Кейт. Раньше все шло по плану, и весной она должна была закончить практику. А теперь и к концу лета может не успеть.
Кейт натянула одеяло до самого подбородка - и это в начале июня. Какая же она стала психопатка. И не успокоится до тех пор, пока чудовище Казанова рыщет на свободе. Она снова подумала о том, что хотела бы его убить. Постоянное и самое сильное желание. Она представляла себе, как входит в дом Вика Сакса. И остается с ним с глазу на глаз. Она вспомнила подходящую цитату из Исхода. Превосходная память. Это точно.
Ей на самом деле очень хотелось, чтобы Алекс остался, но она боялась поставить его в неловкое положение в присутствии Сэмпсона. Ей хотелось поговорить с Алексом так, как они обычно разговаривали, хотелось, чтобы он был рядом. Хотелось, чтобы он обнял ее. А может быть, не только чтобы обнял. Вероятно, она уже готова к большему. Понемногу вперед, ночь за ночью.
Она не знала, верит еще во что-нибудь или не верит больше ни во что. Правда, еще недавно молилась, значит, все-таки верит. Молитвы зазубренные, но все же молитвы. "Отче наш, иже еси…" "Пресвятая Дева Мария…" "Интересно, как это бывает у других", - думала Кейт.
- Мне нравится думать, что ты есть. Господи, - прошептала Кейт. - Прошу тебя, думай и обо мне тоже.
Мысли о Казанове, о докторе Вике Саксе, о загадочном "исчезающем" доме ужасов, о несчастных женщинах, по-прежнему запертых там, не покидали ее. Но она так привыкла к этим постоянным неотступным ночным кошмарам, что все-таки заснула.
И поэтому не слышала, как он вошел в дом.
Глава 93
Тик-трах, тик-трах.
Трах-тибидох-тарарах.
Кейт все-таки разбудил шум. В правом углу комнаты скрипнула половица.
Звук тихий-тихий… но вполне определенный.
И это не в мыслях, не во сне. Она почувствовала, что он снова у нее в спальне.
"Пусть это мне только кажется, пусть это будет страшный сон. Пусть весь последний месяц - всего лишь ночной кошмар, который мне видится в эту минуту. О Господи Боже мой", - мысленно молилась она.
Он у нее в комнате. Он вернулся! Это было так страшно, что она не могла себя заставить поверить в это.
Кейт так надолго затаила дыхание, что грудь готова была разорваться от боли. На самом деле она никогда не допускала мысли, что он может вернуться. И теперь поняла, что это было с ее стороны ужасной ошибкой. Самой ужасной в ее жизни, но не последней, которую ей суждено допустить, как она в тот момент надеялась.
Кто этот жуткий безумец? Неужели он так страстно ненавидит ее, что готов рисковать жизнью? Или, наоборот, уверен, что любит ее, этот чокнутый сентиментальный подонок?
Она села на край постели, напряженно прислушиваясь. Она готовилась к тому, чтобы броситься на него. И вот снова… слабый скрип. Он раздается в правом углу.
И тогда она увидела его темный силуэт во весь рост. Она с такой жадностью вдохнула воздух, что чуть не поперхнулась.
Вот он, пропади ты пропадом.
Мощный заряд ненависти, словно вольтова дуга, вспыхнул между ними. Их глаза встретились. Даже в темноте ей казалось, что его взгляд пронзает ее насквозь. Как отчетливо она помнила этот его пронзительный взгляд!
Кейт попыталась увернуться от него, от его первого удара…
Удар был сильный и внезапный. Он не утратил былой ловкости. Острая боль обожгла плечо и левый бок.
Но занятия каратэ не прошли даром, и она все же удержалась на ногах. А может быть, только в силу собственного упрямства, жажды жизни, ставшей ее знаменем. Она соскочила с кровати. Она на ногах, готовая к бою.
- Ошибка, - шепнула Кейт. - На этот раз твоя.
Она снова увидела очертания тела. Теперь на фоне лунного света, проникавшего сквозь окно спальни. Ужас и отвращение охватили Кейт. Ей казалось, что сердце вот-вот остановится, не вынесет.
Она размахнулась и нанесла мощный удар ногой. Удар пришелся по лицу, и послышался хруст кости. Звук страшный и восхитительный одновременно.
За ним последовал болезненный вопль. Она причинила ему боль!
Ну, Кейт, еще раз! Она подпрыгнула, рванулась вперед и снова ударила ногой в темный зыбкий силуэт, целясь в живот. И снова болезненный стон.
- Не нравится? - крикнула Кейт во весь голос. - Не нравится?
Кейт брала верх и клялась себе, что на этот раз не проиграет. Она собиралась расправиться с Казановой сама. Он, по всей видимости, уже не в силах противостоять ей. Но на всякий случай надо еще разок стукнуть как следует.
И она нанесла удар - короткий, точный, быстрый, как молния, и сильный. Радости ее не было границ. Он шатался и громко стонал.
Голова откинулась назад. Волосы рассыпались. Вот сейчас он упадет, потеряет сознание. И тогда она включит свет. А потом снова ударит, уже лежачего.
- Это было всего лишь ласковое похлопывание, - сказала она ему. - Только начало.
Она видела, как он споткнулся. Сейчас рухнет.
У-у-ух! Что-то или кто-то со всего размаха ударил ее по спине. От этого удара Кейт задохнулась. Ее ударили исподтишка. Как же так? Боль такая, как будто в нее стреляли.
У-у-ух. Еще удар.
Их было двое у нее в комнате.
Глава 94
Боль была страшная, но Кейт удержалась на ногах. И тогда она увидела второго. Он размахнулся и нанес удар в лоб. Она услышала, как что-то звякнуло, и почувствовала, что падает, опрокидывается. И как будто испаряется. Самым настоящим образом. И затем повалилась на деревянный пол.
Два голоса витали над ней. Два чудовища забрались к ней в дом. Стереокошмар.
- Ты не должен был приходить. - Она узнала голос Казановы. Он разговаривал со вторым пришельцем. Таинственный демон под номером два. Доктор Уилл. Рудольф?
- Нет, именно мне положено здесь быть. Мне наплевать на эту безмозглую суку. Она меня не волнует. Подумай над этим. Пораскинь мозгами.
- Ладно, ладно, Уилл. Что же ты собираешься с ней сделать? - Это снова говорил Казанова. - Она твоя. Ты этого хотел?
- Я бы с удовольствием съел ее. Отгрызал бы по кусочку, - сказал доктор Уилл Рудольф. - Или это чересчур?
Они шутили и смеялись, словно два приятеля в закусочной у спортплощадки. Кейт чувствовала, что удаляется. Уходит. Но куда?
Уилл Рудольф сказал, что купил ей цветы. Они оба рассмеялись шутке. Они снова охотились на пару. И никто не мог остановить их. Кейт чувствовала запах, исходивший от их тел. Крепкий мужской мускус, неотступный, непреодолимый, подавляющий.
Она долгое время оставалась в сознании. Боролась всеми силами. Она была упрямая, своенравная и гордая, как дьяволица. Но все-таки свет в конце концов для нее померк, как гаснет отслуживший свое кинескоп в старомодном телевизоре. Сначала туманная картинка, потом крошечная световая точка, а потом чернота. Как просто, какая проза.
Они включили свет в спальне, когда все было кончено, чтобы все поклонники Кейт Мактирнан могли всласть наглядеться на нее в последний раз.
Хладнокровное убийство.
Глава 95
Всю дорогу от Дарема до Чепел-Хилла, расстояние между которыми около пяти миль, я не мог унять дрожь в руках и ногах. Даже зубы выбивали тяжелую барабанную дробь.
Наконец на повороте с Чепел-Хилл-стрит на Даремский бульвар мне пришлось съехать на обочину, иначе я бы наверняка влетел в аварию.
Совершенно опустошенный, без сил, я сидел в машине, не выключая фар и тупо уставившись на пляшущую в лучах света пыль и обезумевших насекомых, тучами носившихся в утреннем воздухе.
Я старался дышать глубоко и ровно, пытался хоть как-то взять себя в руки. Было начало шестого, и птицы уже распевали вовсю. Я зажал ладонями уши, чтобы не слышать их веселого гомона. Сэмпсон все еще спал в гостинице. Я про него совсем забыл.
Кейт никогда не боялась Казановы. Даже после похищения она была полностью уверена, что сможет за себя постоять.
Я понимал, что винить себя бессмысленно и глупо, и все же винил. С каких-то пор в течение последних нескольких лет я вдруг перестал вести себя как профессиональный следователь. В чем-то это было неплохо, а в чем-то наоборот. С моей работой сопряжено столько боли и страданий, что пропускать их через себя просто невыносимо. Это был самый надежный и прямой способ поставить на себе крест.
Наконец я заставил себя вывести машину на дорогу и пятнадцать минут спустя подъехал к знакомому дощатому дому в Чепел-Хилле.
Старушкиным закоулком называла Кейт эту улицу. Перед глазами у меня стояло ее лицо, ее милая открытая улыбка, я вспоминал ее горячность и неравнодушие к тому, что она считала для себя важным. В ушах у меня до сих пор звучал ее голос.
Мы с Сэмпсоном были в этом доме менее трех часов назад. Слезы душили меня, душа кричала. Я не мог побороть отчаяние.