Более взрослые ребята играли в ножички, к ним подсел и Юрка. Минут через десять он услышал хруст велосипедных шин на песке и тяжелое дыхание Сереги. Тот подкатил к нему и спрыгнул на землю. Лицо у него было мокрое, тонкие губы странно дергались, прыгали и кривились.
- Там… Васек… - невнятно забормотал он. - Упали мы с мостков… Он кричит - встать не может…
Юрка вскочил с песка.
- У бани… Я поднимаю, а он не встает…
Юрка побежал. За ним, ведя рядом велосипед, припустил Серега. Под ногами прогибались и скрипели доски мостков; овцы и куры, бродившие поблизости, отбегали в сторону.
Васек лежал на песке и негромко плакал. Юрка склонился над ним, взялся за плечи и хотел посадить, но Васек резко вскрикнул.
- Ну что ты, маленький? - Юрка встал на корточки. - Что с тобой? Ушибся?
Васек мотнул головой. Лицо у него было очень бледное, осунувшееся. К мокрым от слез щекам прилип песок, песком были забиты и светлые волосы, и вельветовая курточка, и брюки из "чертовой кожи" тоже были облеплены песком.
- Больно? - спросил Юрка. - Где?
- Нога… - простонал Васек. - Нога…
Рядом стоял Серега, держал велосипед, и лицо его было такое яге бледное, как и у Васька. Серега чуть оправился от испуга и говорил более членораздельно:
- Вот тут… Ехали мы… Коза разлеглась на досках. Звоню. Оглохла, что ли, - ни с места. Хотел спрыгнуть, запутался штаниной в педали - и полетели. О край мостка ударились… Ну и вот…
Юрка просунул под Васька руки и оторвал от песка. Васек закричал:
- Нога!.. Нога болит…
- Ты за плечо держись, - сказал Юрка. - Сейчас я тебя домой отнесу, полежишь - и все пройдет.
Юрка осторожно понес его. Ваську, видно, было очень больно. Он закрывал глаза и вскрикивал.
Юрка прижимал его к себе, старался держать так, чтобы ноги не болтались. Нес и говорил:
- Ну потерпи немного, уже недалеко. Ты ведь будешь капитаном, а капитаны не плачут. Ну еще немного. Сейчас будет дом.
Васек терпел. Морщил лоб, кусал губы и закрывал глаза. Его тонкие, горячие как огонь пальцы впились в Юркину шею, и, когда Юрка принес брата к дому, тот был в полузабытьи и никак не хотел разжимать на шее пальцы.
Серега все время шел следом, достал из потайного места - из-под бочки - ключ, открыл дверь и придерживал ее, когда Юрка вносил брата.
- Побудь здесь. - Юрка бросился в контору правления колхоза, где был телефон.
Дул сильный ветер. Он крутил над поселком песчаные смерчи, подбрасывал выше крыш клочья бумаг, мусор. На зубах хрустел песок.
Через полчаса из Шнякова примчалась пограничная моторка; из нее вышли два человека в белых халатах. Один - полный, лысый, в очках - терапевт Андрей Игнатьевич, второй - санитар с носилками.
- Пустяки, - сказал врач, осмотрев Васька, - сильный ушиб… Скоро заживет…
Юрке он сказал другое, когда они вышли из дому: перелом голени левой ноги: хирурга сегодня в больнице нет и завтра не будет - ушел до понедельника на дальнее озеро порыбачить. Придется наложить на ногу шину и вызвать по радио врача из какого-нибудь другого места.
Санитар на той же моторке съездил в больницу за шиной, а Андрей Игнатьевич с Юркой остались у койки с Васьком.
- Погода испортилась, - сказал врач, - видишь, как песок сечет окно… Боюсь, Мурманск не выпустит самолет.
Андрей Игнатьевич не ошибся. Скоро стало известно, что райком партии связался по радио со штабом Северного флота и штаб обещал в самое короткое время прислать хирурга.
Весь поселок уже знал о случившемся. С фермы прибежала мать, отец тоже приехал на дорке с фактории.
Время тянулось медленно. Васек лежал, закрыв глаза, на койке. Левая нога его была в белой шине, толстая, огромная, и мать ходила по дому, вытирая платком глаза, прикладывая кончик его к подбородку.
- Катер! - закричал кто-то во дворе, где собралась кучка ребят.
Юрка выскочил из дому.
Высоко вскинув нос, отводя в стороны - слева и справа - волны, к берегу мчался торпедный катер. Юрка увидел белый помер на его борту, трубы торпедных аппаратов и командира на мостике. Катер сбавил скорость. Нос его опустился, рев моторов приутих, волны опали.
Несколько взмахов весел, и шлюпка доставила на берег военного с чемоданом. Двое матросов вынесли носилки, и минут через десять на них очутился Васек. Слабо покачиваясь, плыл он через поселок к губе.
Сбоку шли отец с матерью и Юрка, сзади валила гурьба ребят.
Матросы на шлюпке осторожно приняли носилки, поудобней установили их, чтобы не мешать гребцам, и весла взлетели вверх.
Ветер швырял в лицо брызги, толкал в грудь, мешал дышать. Юрка с отцом и матерью стояли на самом берегу и, не замечая, как волны хлещут по ногам, смотрели на губу.
Шлюпка быстро долетела до катера. Вот носилки с Васьком подняты вверх; взревели моторы, и торпедный катер, бросив на берег высокую волну, полетел к выходу из Якорной губы, к тонкой свечке маяка на краю мыса. Катер уже исчез за грядой сопки, утонул в дымке Баренцева моря, а три человека все еще стояли на песчаном берегу губы…
Через два дня ушел на промысел отец, и Юрка так и не сказал ему о случае на падуне. И без того хватало у отца забот и неприятностей. В самый последний момент, когда Юрка остался с ним наедине в каюте на сейнере, он даже открыл уже рот, чтобы рассказать.
Раскрыл, но губы произнесли совсем другое.
Юрка вдруг понял, что это не по-мужски и не по-товарищески - выдавать родного брата. Сказать, так уж сказать при нем. Юрке вдруг вспомнилось серое, нервное лицо Валерия и жест, которым он снял с гвоздя ружье: "На, стреляй…"
Нет, нельзя выдавать его… Никого нельзя предавать. А тем более брата.
Хватило ему и того, что произошло. Теперь небось раскаивается. И близко не подпускает к тайникам браконьеров.
И Юрка ничего не сказал.
Неделю спустя он увидел Валерия. Тот вылез из колхозной дорки с ружьем за плечами и большим узлом в руке.
- Совсем? - спросил Юрка, сидевший на причале.
- Ага, - Валерий улыбнулся. - Месяц производственного стажа набрал… Для начала ничего. А?
Юрка промолчал.
Он все вспомнил, и спина его неприятно похолодела.
- Теперь на сейнер… Глотку перегрызу бате, если не возьмет. - Валерий весело осклабился.
Юрка подозрительно посмотрел на брата:
- Сам ушел или как?
- Сам… Опротивело мне все. Уши от грохота заложило. Думал - оглох. Ну я потопал…
- Иди, - Юрка продолжал сидеть на причале.
Он глядел вниз, в воду. Небольшие боты беломорской экспедиции покачивались на малой волне, и Юрка видел сквозь просвеченную солнцем воду их винты на корме.
На лючинах первого бота "Олонка" рыбаки дулись в карты, ветер трепал развешанное на веревке белье. Из рубки гремела норвежская музыка: кто-то поймал волну и мотивы соседней северной страны неслись над устьем реки, путаясь в мачтах и снастях ботов.
Вода убывала, суда опускались, и, чтоб взобраться с них на причал, нужно было карабкаться по веревочному трапу на фок-мачте…
Глава 14. Конец
До вечера не видел Юрка брата. Встретил он его возле продовольственного магазина. Валерий, придерживая дядю Федю за локоть, шел по пыльной улице и говорил:
- Ничего… Я уже не маленький… Сам за себя отвечаю. Не бойсь, дядя… Да к тому же и батя в море…
"О чем это они?" - подумал Юрка, шагавший сзади.
- Отчаянная ты душа, - заплетающимся языком проговорил дядя, - далеко шагнешь… Только с меня не учись… Не касайся горлышка… А то все вот так пойдет. - Дядя рукой прочертил в воздухе спираль.
- Все можно умеючи, - сказал Валерий. - В нашем поселке мягко, песочек, свалишься с ног - не разобьешься, даже приятно полежать… Не то что в Нерпино… Камень.
- Но-но! - Дядя протестующе замахал руками.
Но Юрка-то отлично знал: Валерий нарочно напускает на себя ухарство.
Юрка замедлил шаг. Неловко было обгонять брата с дядей - еще скажут, что шпионит. Идти медленно тоже не мог - поневоле подслушиваешь их разговор. Юрка хотел уже нырнуть в проулок, но здесь Валерий заметил его:
- А… братишка! Ну иди-иди сюда! Бери дядьку с другого борта…
- Напоил? - шепнул Юрка, подойдя. - Денежками разжился?
- Ну-ну, Папуас… Поосторожней, - сказал Валерий и, словно спохватившись, шутливым, изменившимся голосом добавил: - Одна чекушка… Соблюдение морских традиций… С приходом, так сказать. Да и я уже ребенок старшего школьного возраста…
Валерий был чуточку навеселе.
Дядя неплохо соблюдал равновесие, и Юрке не пришлось особенно поддерживать его.
- Васька скоро выпишут? - спросил Валерий.
- А я откуда знаю?
- Ай-яй-яй, как нехорошо получилось, - сказал Валерий, - такой маленький - и уже перелом ноги. Не уследил?
- Я что, бегать за ним обязан? - Юрка угрюмо глядел в загорелое, повзрослевшее лицо брата.
- Вот и оставь вас одних, вот и покинь вас на месяц!.. До чего беспомощный народ!
Юрка промолчал.
Из-за угла стремительно вышли два пограничника с пистолетами-автоматами на плечах.
- Привет труженикам Заполярья, - сказал Иван Тополь, придержав шаг.
- Здоро́во, - ответил Валерий. - Здорово, отважные защитники рубежей! Сколько шпиёнов выудили?
- Энное количество. Дядюшку буксируешь к пирсу?
- Так точно, товарищ сержант! - выпалил Валерий.
Юрка тихонько вздохнул: ай да брат, никогда не растеряется, не полезет в карман за словом, и все с него как с гуся вода… Даже с пограничниками на "ты".
- Ну пока. - Иван Тополь поудобней приладил на плече оружие.
- Пока, - бросил Валерий.
Ночью Юрка вдруг проснулся. И сразу увидел на подушке койки, стоявшей рядом, лицо спящего Валерия. Все то же, кажется, лицо - спокойное, уверенное, все то же лицо, и все-таки что-то хорошее, прежнее ушло с него. Стерлось, исчезло. Что-то чужое и непонятное появилось в этом лице.
Юрка отвернулся к стене.
До чего же все не просто, как все запутанно и сложно в жизни! И, пока докопаешься до всего и поймешь, что к чему, седина на висках появится.
Юрка уснул, и до утра не сходило с его губ выражение обиды и горечи.
Отца дома не было, и за Васьком поехала мать. Она привезла его с военно-морской базы на попутном рыбацком боте, и у Юрки что-то стиснулось внутри, когда он увидел, как рядом с матерью на костылях ковыляет Васек. Юрка выскочил из дому, бросился к брату, хотел обнять, затормошить. Но на улице были посторонние, и Юрка застыдился.
Васек побледнел, осунулся и показался еще меньше ростом. Руки его упирались в два маленьких костыля, опирался он на правую ногу и левую, все еще забинтованную ногу нес, выставив вперед.
- Здравствуй, Васек. - Юрка почувствовал, что рот его готов разорваться от улыбки.
- Здравствуй, - пискнул брат, получше ухватившись за ручку левого костыля.
- А я думал, тебя совсем починили.
- Уже давно гипс сняли, - уверил его Васек, - нога правильно срослась, и я даже ступать на нее пробовал… Чуточку больно. Приказали, чтоб походил еще с костылями…
- Ну и походи, - сказал Юрка. - Попрыгай себе, как кузнечик.
- Я вот как могу! - Васек так прыгнул вперед, оттолкнувшись от земли костылями, что у Юрки кровь отхлынула от лица.
Мать, стоявшая рядом, бросилась за ним, но Васек сделал второй прыжок, и третий, и четвертый, и мать так и не догнала его.
- Как кенгуру! - крикнул Юрка. - Ай да Васек! Отстань от него, мама… Готовь обед, а мы с ним поговорим на крылечке…
Мать погрозила пальцем Ваську; грузно колыхаясь, вошла в дом. Малыш, держа в правой руке костыли, на одной ноге подскакал к крылечку, уселся поудобней, вытянул больную ногу и принялся рассказывать о своем житье-бытье в госпитале, о врачах и соседях по палате, моряках с подводных лодок и торпедных катеров…
- Смотри, что мне подарил дядя Леша, - Васек хитро сверкнул большими глазами, извлек из кармана какой-то синий предмет из пластмассы, приложил к губам и, зажимая пальцами то один, то другой клапан, заиграл.
- Покажи-ка мне свою дудочку. - Юрка потянулся к брату.
- Это не дудочка, это кларнет.
- А кто это дядя Леша?
- Офицер он… С лодки… Торпедист… Рассказывал, как они стреляют на маневрах торпедами… По следу из пузырей определяют, попала в цель или нет…
Васек сидел на крылечке, покачивал вытянутой ногой и рассказывал ему такие вещи, о которых Юрка и не догадывался. А за время отсутствия Васек успел узнать невероятно много. Когда мать позвала их обедать, малыш развязал свой узелок, и здесь выяснилось, что не только кларнет подарили ему в больнице. Он привез настоящий военно-морской ремень с медной бляхой, на которой выбит якорь; правда, он был слишком велик и годился для трех Васьков, составленных вместе.
- Ничего, подрастешь, - утешал брата Юрка, - больше ешь, живот отращивай…
Васек улыбнулся, и неправильно растущий резец его смешно высунулся из-под верхней губы.
- Разумеется, - сказал он рассудительно и достал из узла книгу "Перископ в Акульей губе"; на переднем чистом листе было написано: "Василию Варзугину, будущему подводному волку, от экипажа энской подводной лодки - с моряцким приветом. Егор Куцыба".
Скрипнула дверь, и на пороге появился Валерий. Лицо его сразу оживилось, вспыхнуло.
- Васек! - закричал он. - Братишка! - подбежал к малышу, подхватил, поднял, стал тискать и целовать.
А Юрка смотрел на все это и вдруг понял, какой он все-таки, Юрка, чурбан и бесчувственный человек. Разве так он встретил Васька? Разве сказал ему хоть одно настоящее слово?
Весь этот день да и следующий Васек не отходил от Валерия, рассказывал ему о людях и базе, не спускал с него глаз.
Два дня спустя с падуна приехал дедушка Аристарх - помыться в бане и получить новый тайник. А тут пришел с моря отцовский сейнер. Вся семья была в сборе, и снова у матери был полон рот хлопот. У отца было хорошее настроение и потому, что с Васьком все окончилось благополучно, и потому, что сейнер пришел с тридцатью центнерами сверхплановой рыбы в трюме.
Утром следующего дня в губе раздалась музыка. Большой белопалубный рейсовый пароход отдал якорь, и к нему уже мчался пограничный катер, шла дорка за посылками и тюками газет и писем, небольшой буксирчик тащил железную баржу.
Ребята, зарыв в песок ноги, сидели на берегу и слушали музыку с парохода.
- Гляди! - вскрикнул Васек. - Гляди!
Две темные усатые мордочки вынырнули из воды.
- Нерпы, - сказал Валерий, сидевший чуть в сторонке на выброшенном волной бревне. - Ужасно музыкальные существа… Смотрите, как танцуют.
Нерпы и в самом деле повертывались в воде с боку на бок, подныривали друг под друга, высовывали наружу свои собачьи мордочки. День был ясный, солнечный. Вода слабо набегала на желтый волнистый песок. Стало жарко. Валерий стащил с широких плеч рубаху, майку и стал загорать.
Васек, приложив к губам свой кларнет, заиграл какую-то нехитрую песенку.
- Это они от меня пляшут, а не от парохода, - сказал он.
К берегу спустился начальник почты Александров, высокий, краснолицый человек в начищенных сапогах и полувоенной форме.
- Эх, пивка бы, - проговорил он, глядя на пароход, - да коньяку бы бутылочку, "Арарат", четыре звездочки…
- Неплохо бы. - Валерий зевнул и потянулся.
- Где мои годы, - вздохнул Александров, - взял бы карбасок, два взмаха веслами - и там.
- Делать мне больше нечего, - сказал Валерий, подставляя солнцу спину.
Хрустя песком, к воде сбежали двое мужчин - командировочные из Дома приезжих: один ревизовал рыбкооп, другой приехал по делам Дома культуры. В руках у них было по большому чемодану.
- Будь он проклят! - выругался один, кулаком показывая на пароход. - Все опаздывал, а тут вовремя пришел.
- И билеты купили? - спросил Александров.
- В первый класс! - Мужчина в серой кепке хлопнул себя по груди. - Жди теперь следующего.
Пароход стоял метрах в трехстах от берега, большой, белопалубный, и гремевшая на нем музыка гулко отдавалась в сопках.
- А рейдовый катер больше не придет за пассажирами? - спросил один командировочный.
- Нет, - сказал Александров, - всех увез. Где вы были? Чаи распивали?
- Сколько времени простоит пароход?
- Думаю, час-полтора. Пока грузы примет… На катер нельзя опаздывать.
- Здесь с самого утра ждали парохода люди, - сказал Васек, - один дяденька, веселый такой, рассказывал, как отбирают в мореходку…
- Какой дяденька? - прервал его Валерий, сел и обхватил руками колени.
- В мичманке, со шрамом на лбу, он все рассказывал…
- Кто он такой? - спросил Валерий.
- А-а-а… - протянул Александров. - Это Потапов, преподаватель штурманского дела из Мурманской мореходки…
Валерий вскочил. Лицо его напряглось. Он отбросил со лба длинные волосы.
- Ты помнишь его? - спросил он у Васька.
- Кого, дяденьку этого? Только что говорил - и не помнить… - усмехнулся Васек. - А тебе-то что?
- Ничего. - Валерий смотрел на пароход.
Большой лоб его нахмурился. Светлая линия бровей проломилась внутрь.
- Свез бы кто, а? - попросил один из опоздавших. - Пять рублей плачу.
- Идем, - твердо сказал Валерий. - Юра, поможешь мне грести?
- Помогу. Надо выручать… А как же с пограничниками?
- У трапа проверят. Бежим…
- А мне пива захватите, - сказал Александров, давая деньги, - пять бутылок.
Впереди бежал Валерий, на ходу натягивая майку с рубахой, за ним Юрка с Васьком, сзади мужчины с кладью и остальные ребята.
С причала полезли в карбас.
- А я? - спросил Васек, опираясь на костыли. - А меня забыли? - Глаза его наполнились слезами.
- Тебя потом. Видишь, места нет, - сказал Юрка.
- Опять нет места! - Васек надулся и отвернулся от карбаса.
- Полезай, - сказал Валерий, прилаживая весла, - пусть прокатится, море сегодня тихое.
- Нет, - сказал Юрка.
- А я говорю - да, - отрезал Валерий, - он должен показать мне того человека. Ох, какой ты осторожненький стал!.. Я тут капитан, а не ты… Лезь, Васек.