Впрочем, особой заминки это не вызвало. Я сжалилась над смущенным мальчонкой и разжала пальцы, выпустив его ручищу из своей ладошки. Ничего не подозревающий жертвенный барашек был временно отпущен на свободу. Но только на время. Андрюша наконец с трудом оторвал от меня взгляд, развернулся и легко, без видимых усилий вскинул на оба плеча два самых больших рюкзака.
- Ну что, ребята, двигаемся? - радостно заорал он, ни к кому конкретно не обращаясь. - Я готов.
- Ну и здоров же ты, Андрюха, - глядя снизу на мальчонку, с изрядной долей ехидства усмехнулся мой однокурсник - рыжеволосый тощий Мишаня. - Слушай, а может, ты еще на каждый рюкзак по барышне посадишь?
Андрюша не заметил скрытой иронии в Мишанином голосе. Да он и не мог заметить - уж больно простодушен этот мальчонка-боксер.
- Легко и просто. Нет проблем, - сгоряча заявил Андрюша, с ходу купившись на незатейливый прикол. - Только вот лямки, боюсь, не выдержат.
Тут он и влип, бедняга.
- Меня бы вполне устроили твои плечи, - быстро сказала я.
- Нет вопросов. Можешь залезать, - недолго думая, ляпнул в ответ Андрюша, улыбаясь во весь рот.
Он принял мои слова за шутку и даже возгордился от своей неожиданной и довольно наглой находчивости.
Мишаня выразительно покосился на меня - мол, чего тянешь, давай. Я сощурилась и вкрадчиво осведомилась у ничего не подозревающего мальчонки:
- А как ты хочешь - сзади или спереди?
- В смысле? - растерялся бедняга.
- Сейчас покажу.
Мой народ тут же замер, предвкушая бесплатное представление.
Я медленно подошла спереди к остолбеневшему Андрюше и, привстав на цыпочки, крепко обвила его руками за круглую теплую шею. Потом так же медленно и легко подтянулась (все же я не зря трачу каждое божье утро полчаса на шейпинг) на руках. Мое лицо оказалось почти вровень с его, и я повисла на нем, плотно прижавшись к мальчонке грудью и животом. К чести его надо сказать, что он даже не шелохнулся. Впрочем, во мне всего сорок восемь килограммов - не вес для такого бугая. Я смотрела на него чуть снизу, загадочно (знаю!) улыбаясь.
Мальчонка растерянно заморгал, и у него мигом покраснели уши. Народ одобрительно засвистел и бурно зааплодировал.
- Знаете, люди, таким способом я готова передвигаться всю оставшуюся жизнь, - громко сказала я все тем же мягким грудным голосом. - Мне нравится. А тебе? - спросила я Андрюшу.
Он попытался что-то из себя выдавить. Не получилось.
- Лезть дальше? - поинтересовалась я у мальчонки.
- Конечно, за чем же дело стало, - завистливо сказала Анюта.
- Залезай, залезай, - Анюту поддержала Манечка. - Кавалер вроде как не против. Ты ж не против, Андрюша?
Бедный мальчонка окончательно потерял дар речи и только отрицательно помотал головой.
- Так я не поняла - да или нет? - спросила я его.
- Нет, я вовсе не против, - прохрипел он наконец.
- Ловлю тебя на слове, - нежно проворковала я. - Потом не вздумай отказываться.
- А я и не отказываюсь, - раздался все тот же хрип.
- И не пожалеешь? - не унималась я.
Андрюша не успел ответить. Мишаня, которому затянувшееся представление уже надоело, проворчал:
- Ладно, пошли, пошли. Эксперименты будете на озере проводить. Где лес погуще.
С показной неохотой я скользнула вниз, проехавшись по Андрюше всем телом. Чтобы он до конца (того самого) прочувствовал сей момент. И, разжав руки, легко от него отстранилась. У бедного мальчонки покраснели уже не только уши, но и все лицо, и шея.
- Не любят они меня, Андрюша, ох, не любят, - вздохнула я. - Завидуют. Ну ладно, пойдем.
И не оборачиваясь, зная что он уже никуда от меня не денется, я уверенно зашагала вперед. Я пошла по протоптанной тропинке, которая вела от края платформы прямо в сосновый бор. Дорогу от станции к Марьину озеру я знала как свои пять пальцев - ведь не в первый раз приехала к Стасюне. Разумеется, никаких рюкзаков умная девочка Алена не взяла - только небольшую корзинку с бутербродами и минералкой "виши".
Понятно дело, Андрюша, как застоявшийся слон, с энтузиазмом двинулся следом за мной.
Пока остальные разбирали вещи и ждали друг друга, мы с Андрюшей углубились в нагретый солнцем сосняк. Я слышала, как мальчонка бодро топает по усыпанной сосновыми иглами, слегка пружинящей тропинке. Я шла чуть впереди и насвистывала битловскую "Каждый нуждается в любви", в такт мелодии помахивая сорванной длинной травинкой. На затылке у меня подпрыгивали стянутые в пони-тейл волосы.
Тут я обернулась на ходу - вроде как обеспокоилась за отставших ребят. На самом же деле меня интересовал исключительно Андрюша.
Не надо забывать, что сзади на майке у меня был глубокий, до самого ремня джинсов вырез, открывающий загорелую спину с идеально гладкой кожей. Кожей своей я очень горжусь. А джинсы, в свою очередь, туго обтягивали все, что должны были обтягивать. Поэтому мальчонка, в чем я убедилась оглянувшись, при всем желании не мог отвести от меня глаз. И он, бедняга, загипнотизированный зрелищем ритмичного покачивания моих круглых ягодиц, окончательно обалдел. Смотреть со спины на девушку с хорошей фигурой, и тем более когда она хочет, чтобы ее как следует разглядели, - занятие увлекательное и для молодых неиспорченных людей, а тем более девственников, весьма опасное.
Думаю, что о Стасе мальчонка забыл напрочь. Скорее всего, у него вообще сейчас мысли выше пояса не поднимались.
Понятное дело.
Внезапно я остановилась так резко, что Андрюша чуть на меня не налетел. Я повернулась к нему. Бросила взгляд на приотставших, мелькающих за оранжевыми стволами сосен ребят.
- Слушай, Андрюша, - сказала я, - кажется, я слегка подзабыла дорогу к озеру. Пожалуй, так мы можем и заблудиться.
Я самым бессовестным образом врала.
- Поэтому давай лучше ты меня поведешь, а я, чтобы не потеряться, буду за тебя держаться. - И с этими словами я положила свою ладошку на сгиб его правой руки. И легонько-легонько ее пожала. - Хорошо?
И тогда я увидела, что враз вспотевший Андрюша Скоков пропал окончательно и бесповоротно.
Глава 11. УБИЙЦА
Комната была большая, неухоженная.
Она находилась в одном из деревянных дачных домов, похожем на любой другой дом в академпоселке. Расположена она была на самой верхотуре, на чердаке, превращенном в жилое помещение. Хозяин мог попасть в нее только через квадратный люк в потолке второго этажа, из небольшой кладовки. Края люка были так искусно подогнаны к доскам потолка, что постороннему взгляду он практически был незаметен. Хозяин забирался на чердак, придвигая к люку небольшую приставную лестницу, хранившуюся здесь же, в кладовке.
В этой комнате на чердаке никто никогда не бывал, кроме самого хозяина.
Дом стоял практически у самого леса. Верхушки деревьев четко выделялись на фоне уже начинающего темнеть небосвода. Лес был виден в единственное небольшое и очень узкое окно, похожее на бойницу средневекового замка. К тому же окно было задернуто черными плотными шторами так, что оставалась лишь небольшая щель.
Снаружи никто не мог разглядеть, что делалось в этой чердачной комнате.
Комната выглядела совершенно обыденно - простенькие неприметные обои, скудная обстановка: старомодный трехстворчатый шкаф, широкая низкая тахта и в изголовье тахты - тумбочка с включенной настольной лампой под узким колпаком. И больше ничего.
В комнате царил полумрак.
Тахта почему-то стояла посреди комнаты. На ней было постелено покрывало из хорошо выделанных медвежьих шкур. В изголовье тахты валялись две подушки в цветастых ситцевых наволочках.
И еще: все стены комнаты были сверху донизу увешаны фотографиями. Маленькими и большими, цветными и черно-белыми. И на всех снимках были только волки. Поодиночке, парами, стаями. Стоящие и бегущие. Отовсюду смотрели оскаленные пасти и сверкающие узкие глаза.
Горящая лампа освещала лежащего ничком на кровати обнаженного человека. Лица его не было видно.
Он спал.
Сегодня, в полнолуние, ему впервые снился сон о смерти волка. Громадный серый вожак бежал впереди небольшой стаи по искрящемуся в лунном свете снегу и гасил игру снежных кристаллов, проминая мощными лапами неглубокий снег. А следом за ним и стая неотвратимо, как рок, догоняла розвальни, торжествуя и предчувствуя кровавое наслаждение. Но огромный человек в розвальнях остановил смертоносный прыжок волка, одним взмахом сверкающей металлом руки оборвав жизнь вожака. И мертвый волк остался лежать в розвальнях рядом с крошечным, беззащитным существом, нежное дыхание которого коснулось волчьей морды, вытянутой в последнем атакующем порыве.
Человек на тахте внезапно сжался в комок, потом выпрямился, нетерпеливо заелозил ногами. Пальцы его свело судорогой, и они впились в меховое покрывало. Человек страшно и отчаянно заскрипел во сне зубами. И сдавленно захрипел.
- Нет… Нет… Нет… - шептал он.
И вновь накатила судорога: тело его изогнулось, потом резко выпрямилось и скатилось с тахты. Человек грохнулся на пол, перевалился на живот и замер. Какое-то время он лежал неподвижно. Но вот он пошевелился, резко вскочил на ноги и шагнул к окну. И снова остановился, напряженно прислушиваясь к тому, что должно было вот-вот произойти внутри его организма; он замер в предчувствии той чудовищной перестройки, которая уже начиналась.
Он не хотел этого. Но не в его силах было уже что-либо изменить, а тем более остановить.
На западе опускалось к кромке леса солнце. А левее, над юго-западным краем горизонта восходила бледная на фоне ярко-синего неба круглая луна, на которую время от времени наползали медленно проплывающие прозрачные облака. Завороженно глядя на постепенно набирающий силу лунный диск, человек закинул голову и чуть слышно завыл - по-волчьи. Потом закрыл глаза и снова застыл возле узкого окна, выходившего на сумрачный лес.
Интуиция подсказывала человеку: на этот раз дело не обойдется одной только ночью. Ночью полнолуния. Он знал, что ему снова суждено не спать всю ночь. Как и вчера. И скорее всего - следующие две ночи тоже. Две страшные, мучительные ночи ему снова предстоит бодрствовать.
А значит - и снова убивать.
Глава 12. АНДРЮША
Я посмотрел наверх.
Наступал вечер, хотя солнце стояло еще довольно высоко над горизонтом. Но тени от деревьев уже стали длинными и глубокими. Мы с Аленой, а за нами и остальные московские гости топали уже долго, минут сорок.
А что поделаешь?
Наше Марьино озеро прячется в глухом лесу, позади академпоселка. И чтобы добраться до него от станции, надо по периметру обогнуть более чем половину академпоселка. Либо топать напрямик. Тогда ходьбы - всего минут пятнадцать. Но Стася строго-настрого запретила мне идти через поселок. Она сказала, что оторвет мне голову, если мы попадемся на глаза Елене Георгиевне и Федору Николаевичу - ее родителям. Или кому-нибудь из их знакомых или знакомых моих стариков. Я с ней согласился - нас бы тут же засекли и настучали Стасиным родителям. Уж я-то знаю: новости по поселку распространяются со сверхзвуковой скоростью. И тогда все наши планы насчет пикника на озере рухнут. А мне этого совсем не хотелось. Поэтому я и повел всех в обход: этой дорогой я мог пройти с завязанными глазами.
Алена всю дорогу держала меня за руку и что-то говорила. Веселое, наверное. Половины из того, что она тараторила, я даже не понял, не то что не запомнил. От смущения. Но к ее руке у меня на сгибе локтя понемногу привык. А еще мне ужасно нравилось, что Алена такая маленькая, мне до плеча. Ну просто Дюймовочка. Только волосы не золотые, а эти, как его, - каштановые.
У нас на сборах обычно все девки высокие, здоровые да накачанные; ну, понятное дело - академическая гребля там или копье. Почетные виды. Я уж не говорю про ядро, сами, небось, видели по телику. А если и бывают невысокие, то симпатичные редко-редко попадаются.
А эта такая маленькая и такая красивая. Ну, такая клевая девчонка, такая - я аж вспотел. И, ей-богу, не из-за рюкзаков. Рюкзаки мне - тьфу! А из-за нее. Фигурка, грудь, ножки - ну прямо статуэтка. И к тому же старше меня, я так понимаю, как минимум года на три. Уже взрослая совсем.
Хотя - убей меня на месте - не мог я понять, почему такая девчонка выбрала малолетнего обалдуя? Меня то есть. За что мне такой шанс выпал, считай, один на миллион? Я ведь все про свою внешность знаю. Куда мне с другими парнями тягаться: рожа, как из деревни Пупкино, глазки маленькие, как у кабана, и поддерживать разговор с девушками я не очень-то умею. И знакомиться тоже. Знакомиться с красивыми девушками - это тебе не на ринге буцкаться… А может, это все Стаська подстроила? Решила меня разыграть, да и подговорила Алену. Со Станиславы станется. Ох, уж эта Стаська! Она если дает, так дает!.. Ух!
Я тайком покосился на Алену. Нет, непохоже, чтобы она со Стаськиной подачи меня разыгрывала. Хорошая девушка. Не верю - и все тут!
Тут тропинка наконец вывела нас на большую прибрежную поляну. И Марьино озеро открылось во всей своей красе. Мне оно очень нравится, наше озеро. Оно правильной такой овальной формы, стадион напоминает. Не очень большое: примерно с километр в ширину и около двух в длину. Но красивое - аж дух захватывает, когда смотришь, как в почти черной воде, похожей на зеркало, плавают отражения длинных плоских облаков. Берега озера поросли камышом и густым кустарником, дальше - лес охотхозяйства. Но здесь, на нашей поляне, деревья отступают. Дно озера в этом месте долго и полого уходит в глубину и к тому же плотное, без ила - смесь песка с глиной.
Я оглянулся.
Вокруг - ни одной живой души. Наши поселковые - и дачники, и те, кто постоянно живет, да и местные из райцентра не очень то жалуют Марьино озеро. Потому что вода в нем довольно холодная, даже на небольшой глубине: со дна бьет куча родников. Это я на собственной шкуре однажды испытал, еще когда пацаном был. Заплыл подальше, потом понырял, а ногу и свело. Еле-еле выплыл - страху натерпелся на всю оставшуюся жизнь.
Выглядит Марьино довольно мрачно. Дачники предпочитают купаться в чистой и мелководной - в самом глубоком месте не больше двух с половиной метров - речке Сутянке. Она пересекает академпоселок, петляет по его окраине, сливаясь с ручьями. А еще это пограничная река: между нами и райцентровской шпаной, с которой мы, поселковые, выясняли отношения в детстве. Да и с детдомовскими тоже. Но когда райцентровские сами на нас нападали, то детдомовские становились на нашу сторону. И силы сразу уравнивались. Может, именно из-за этих драк я и подался в бокс. А еще наш академпоселок отделяет от райцентра железнодорожное полотно.
Ну, пришли мы, значит, и стали столбить место прямо на берегу да собирать дрова для костра. Мишаня - мы с ним уже год знакомы по университету - сразу же полез пробовать, теплая ли вода, и тут же с воплями вылетел на берег. Заорал, что вода ледяная, как весной. Это он приврал; просто после ходьбы был разгоряченный, вот ему и показалось, что вода холодная. А девчонки хором завопили, что проголодались. И тогда они прежде всего порешили на скорую руку перекусить. Палатка и шашлыки никуда не денутся.
Ничего себе перекусить!
Я прямо поразился, как мгновенно из рюкзаков и корзинок были извлечены вареные яйца, помидоры, огурцы, ветчина, сыр и всякие импортные консервы, хлеб и зелень и еще куча всякой жратвы. Ну, побросали мы на траву пару одеял, которые они привезли, а поверх - большую полиэтиленовую скатерть, на которую и вывалили все припасы. В довершение ко всему мужики тут же бухнули на наш импровизированный стол четыре пузыря красной "Алазанской долины". Похоже, первые, но не единственные - в рюкзаках еще позвякивало стекло.
- А во сколько наша красотка Станислава грозилась подойти? - спросил Мишаня. А сам вытащил из кармана штопор и, как заправский бармен, стал одну за другой откупоривать бутылки.
- Точно не знаю, - говорю я. - Но обещала прийти.
- Ждать никого не будем! - сказала Алена, глядя на меня и как-то странно улыбаясь. - Я немедленно хочу выпить. Наливай, Мишенька.
И протянула ему свой стакан.
- Может, все-таки подождем ее, - заколебался Мишаня.
- Наливай, наливай, Михаил, - строго приказала Мишане высокая светловолосая Аня - как я понимаю, Мишанина девушка. - Вина у нас - море. Всем хватит. И Стаське, когда придет, тоже.
Ну, тут все, конечно, оживились, загомонили, стали друг другу передавать бутерброды, хватать закуску, потом Мишаня попытался произнести какой-то жутко умный и запутанный тост, используя латинские, насколько я понял, выражения. Мужики давай его подначивать и ржать над его эрудицией. Мишаня слегка обиделся и заткнулся. И мы, чокнувшись пластиковыми стаканчиками и проорав каждый свое, дружно выпили до дна.
И я, знаете, не отстал от других.
Просто общее настроение было таким офигительным, такой был кайф, что я временно решил наплевать на режим и тоже хлопнул стакан до дна. Да и Алена, которая рядом со мной пристроилась, глаз с меня не сводила - как тут было опозориться? Я постарался не думать, что пью всего третий раз в жизни, - у нас же строгий режим, а я с четырнадцати лет в боксе. Когда, скажите, мне было пить? Все время тренировки, соревнования, сборы. Да плюс учеба. А у нас так: если выпьешь да еще, не дай бог, кто-нибудь из тренеров застукает, что от тебя спиртным пахнет, - глазом моргнуть не успеешь, как из команды - раз, пинком под жопу. На фиг мне это надо, если я столько уже в спорте пашу и бросать его не собираюсь? Да и не очень-то люблю я это дело, выпивку.
Но тут, на травке, да в веселой компании, да с Аленой я хлопнул стаканюгу залпом, до дна. Как ханыга какой-то, точно. А про то, что пью всего третий раз, - промолчал. Ни за какие коврижки я бы не сказал об этом своим новым знакомым. Засмеют. Загрызут. Знаю я эту нашу университетскую тусовку. Только повод дай. А потом, не забывайте: они все старше меня, еще посчитают несамостоятельным, малолеткой - вот я и решил от них не отставать.
Только я стакан прикончил, только услышал, как Алена мне сбоку на ухо прошептала: "Молодец!", как в башке у меня немного зашумело и я почувствовал себя необыкновенно легко. И до одури весело. То ли от вина, то ли от Алениной похвалы. Но я не раз слышал, как в универе ребята постарше и поопытней говорили: не хочешь надраться в зюзю - как следует закусывай. И лучше всего чем-нибудь жирным, чтобы алкоголь в стенки желудка помедленнее всасывался. Я решил последовать этому совету и после выпитого стакана решительно навалился на ветчину. Тем более что Алена мне сама тарелку с бутербродами под нос сунула. Заботилась обо мне, значит. Это мне еще настроения прибавило. Ну, я тут же и слупил пару бутербродов, даже вкуса не успел почувствовать. На мой глаз, они для лилипутов были приготовлены или для детей - ужас какие крохотные. Я уже принялся было за третий, побольше размером, как Алена вдруг меня спрашивает:
- Андрюша, а грибы-то в вашем Лукоморье есть?
- Конечно, есть, - отвечаю с набитым ртом, стараясь при этом, чтобы куски ветчины на траву ненароком не полетели. - Полным-полно.