- Александр, ты понимаешь, что работающий радиомаяк облегчил бы нам выполнение задачи? - раздражение проскользнуло в интонации Агеева.
- Извини, Алексей, какой именно задачи? Разве вы со спецслужбами имеете разные конечные цели? - Иванов перевёл взгляд с Агеева на Быстрова, потом снова посмотрел на Агеева. - Колонну с оружием задержали. Исполнителей взяли. Теперь надо найти и обезвредить тех, кто стоит во главе организации на местном уровне и выше. Или я чего-то недопонимаю?
- Всё правильно, - согласился Агеев. - Задача-то у нас одна, только немного разные пути её решения. - Он бросил короткий взгляд в сторону Быстрова. Тот никак не прокомментировал выпад милиционера.
- Про исполнителей ты тоже прав, - помолчав, Агеев достал сигареты и предложил присутствующим. Быстров и Иванов отказались, Агеев закурил и глубоко затянулся. - Только всё это - мелкая рыбёшка. - Сидя за столом, он выпустил через ноздри густое облако белого дыма. - Из всех задержанных один только Сизов кое-что значит. И тот уже всё рассказал и молчит. Кстати, тебя покрывать не стал, и покаялся, что это не он, а ты четверых застрелил. Но не беспокойся: по нашей легенде выходит, что это Батурин четверых спецназовцев положил. Если поймаем - ни за что не отвертится!
- А в том, что стрелял в пацанов в лесу, Сизов тоже покаялся? - поинтересовался Иванов.
- Нет, - удивлённо поднял брови милиционер, - про это он ничего не говорил.
- А вы ему напомните про этот расстрел, - посоветовал Иванов. - Я в рапорте не указал, так как лично Сизова там не видел, но по некоторым фразам Батурина и самого Дмитрия я понял, что тот участвовал в расстреле пацанов из "наци" и землекопов. Возможно, что он был в маске. Даже, скорее всего. Сизов ведь не отрицает своего участия в спецназе Чугуна? Скажите, что есть свидетели его участия в расстреле, что эти свидетели дали показания, и добавьте, что Чугун уже "приговорил" Сизова как предателя.
- Спасибо за ценную информацию, - Агеев сделал пометку на листе бумаги. Иванов посмотрел на молчавшего Быстрова. Тот одобрительно кивнул головой.
- Мужики, - поинтересовался Иванов, - а почему вы меня не расспрашиваете о том расстреле? Я многое могу рассказать. Мне эти пацаны до сих пор снятся!
- То, что нужно, мы уже знаем, - сказал молчавший до этого Быстров. - Но "сверху" решено не поднимать этого дела.
- Что? - не поверил Иванов.
- Национализм - тема очень скользкая, - вступил в разговор Агеев. - А для многонациональной России - ещё и очень опасная. Поэтому официально мы не знаем ни о каком расстреле.
- Но там же больше сорока человек "положили"! - воскликнул Иванов. - Большинству из убитых от семнадцати до двадцати лет! Коллеги, как же вы с таким камнем на душе жить-то станете?
- Люди каждый день пропадают, - спокойно возразил Агеев. - Будем считать, что и эти сорок пропали без вести. И чтобы сразу развеять все иллюзии, предупреждаю, если кто захочет в мутной воде рыбку половить, тоже может пропасть без вести. Тема закрыта!
- Вот это я понимаю - система! - тихо проговорил раздавленный услышанным Иванов. - Но не думал, Алексей, что ты такая сволочь!
- Вопрос второй, - как ни в чём не бывало продолжил Агеев, заглядывая в папку с документами, - почему ты, гражданин Иванов, дал возможность уйти преступнику Батурину? Мы же с тобой договорились обо всём! Тебе с ним нужно было только сесть в машину! и всё…
- Уже и "гражданин"! - глядя в пол, медленно произнёс Иванов и громко хмыкнул. - "Гражданин"!.. А не пошёл бы ты… гражданин начальник!
- Тихо, тихо, - стал успокаивать их Быстров. - Распетушились! О деле лучше думайте!
Иванов нехорошо посмотрел на листающего документы Агеева и, снова опустив взгляд себе под ноги, сказал:
- Батурин, словно волк перед западнёй, почуял опасность. При виде подъехавшей "Волги" заметался, как дикий зверь в клетке. Интуиция, что ли, такая? Глупо было разубеждать его. Мог бы заподозрить и меня. Я решил ему не мешать.
- Ты в какую игру играешь, Саша? - серьёзно спросил Агеев, строго поглядев на Иванова. Тот медленно оторвал взгляд от пола:
- Это вы тут в игры играете! - зло бросил он в лицо милиционеру. - А у меня жена и дочь! Подставляться, чтобы вы свои месячные плановые показатели не понизили, я не собираюсь! Батурин - боец! Голыми руками его не возьмёшь! И "фирма" ему верит! И если он дошёл до Чугуна, значит, с меня подозрения сняты! Теперь и мне можно показаться в "фирме". И пользы от меня живого, думаю, для вас будет больше, нежели от мёртвого. Я лично сдам вам Чугуна. Или, может, вы уже знаете, кто стоит за всей этой организацией, и моя помощь вам не нужна?
- Нервы побереги, - холодно посоветовал Агеев. - Не ты один у нас такой герой. Все рискуют.
- Но не все рискуют семьями, - Иванов жёстко смотрел оперативнику в глаза. - А меня лично предупредил президент компании, что головой отвечу не только я, но и жена и дочь. А тебе всё игры мерещатся. Лучше выпускай меня скорее отсюда!
На лице Агеева недовольство сменилось озабоченностью.
- Тут идёт бумажная волокита, - понизив тон, будто извиняясь, произнёс он. - Ты ведь не сотрудник органов и не агент… Надо подумать, как тебя оформить.
- Оформить куда? - не понял Иванов.
- Оформить по бумагам, - уточнил Агеев. - Задержали тебя мы. Но у меня с тобой только устные договорённости. Сейчас подам рапорт начальству о твоём освобождении из-под стражи. Обосную. Думаю, что решат быстро.
- Как быстро? - Иванов не мог скрыть досады и раздражения.
- Ещё день, максимум два…
- А может, и все три, - вступил в разговор Быстров. - Это как их начальство посмотрит.
- Нет, ребята, я в такие ваши игры не играю! - возмутился Иванов. - Я и так у вас тут три дня отдыхаю. Делайте что-нибудь! Давайте, выпускайте меня сегодня!
- Сделаю всё, что в моих силах, - пообещал Агеев и стал складывать документы в портфель. - Я сейчас в министерство. А ты, Александр, подумай насчёт агентурной работы. Мы с тобой уже об этом говорили. Теперь считай это моим официальным предложением. Оформим быстро. И прикрытие в случае чего…
- Я подумаю, - равнодушно пообещал Иванов.
- Да уж, подумай. - Агеев направился к двери. - Пора определяться.
Сидя в своей камере, - хотя камерой эту уютную комнату со всеми удобствами и телевизором назвать можно было с большой натяжкой, учитывая лишь то, что металлическая дверь надёжно запиралась с внешней стороны и на окне стояла решётка, - Иванов думал о своей жизни. Вначале он вспомнил детство, мать, их уютную квартиру в Волгограде. Потом подумал о жене с дочкой и понял, что сильно соскучился. Потом мысли плавно перетекли к Юле. Вспоминая эту женщину, Иванов подсел ближе к столу и стал писать. Он написал стихотворение. Затем, прочитав его и кое-что подправив в тексте, Иванов, не раздеваясь, лёг на кровать и стал размышлять о предложении Быстрова подписать контракт на агентурную работу с Главным разведывательным управлением Генерального штаба Вооружённых Сил. Быстров сделал это предложение сразу после ухода Алексея Агеева. И Иванов сердцем принимал убеждения своего боевого товарища, его веру в обновляющуюся Россию, в её армию, в офицерский долг перед Родиной, но у подполковника запаса Иванова ещё были жена и дочь. Он и так рисковал ими. А как раз на это он не имел права. Но и находиться в стороне от разворачивающихся событий или бежать с переднего края борьбы было не в характере Иванова. Подполковник запаса Иванов думал. Думал долго. К утру он принял решение…
- Моя война закончилась там, под снарядами наших пушек в чеченских горах, - ответил он Быстрову на утренней беседе. - Систему не пересилить.
- Ты не понял, - стал разубеждать его Виктор. - Всё меняется. Я уже говорил: во власть идут новые люди. Всё будет по-другому! А Систему эту гнилую - под корень!.. Но нужны те, кто будет работать по-новому.
- Витя, ты же умный мужик, - устало улыбнулся Иванов. - Ну как эта Система даст себя сломать? Она может, соответственно обстоятельствам, поменять окрас, но будет оставаться всё той же нерушимой Системой с прикормленными стаями чиновников, которые, как вороны на помойке, засидели все "тёплые" места. Ворон можно попытаться вспугнуть, но они тут же перелетят на другую помойку. И ничего не поменяется, кроме названия. Чтобы сломать эту Систему, потребуется революция. А ещё одной революции Россия не переживёт.
- Но я же с тобой тут сейчас беседую о том, о чём ещё год назад нельзя было даже заикаться! - не сдавался Быстров. - Я знаю многих из тех "новых", что совсем скоро придут в Кремль. Это люди, в большинстве своём, порядочные!
- Интересно! Порядочные - во власти! - искренне усмехнулся Иванов. - Это действительно что-то новое. Только, по-моему, мы с тобой даже сейчас беседуем о том, что выгодно Системе сегодня и о чём она позволяет нам говорить. Да, ей надо измениться соответственно духу времени, так сказать, поменять оттенки окраса соответственно обстоятельствам, чтобы выжить. И она меняется - не спорю. Но, несмотря ни на что, остаётся незыблемой Системой. И имя этой Системы - Государство! А в России Государство - в первую очередь не аппарат, гарантирующий безопасность и равные права всем гражданам, а аппарат принуждения большинства во благо жирующему меньшинству! Значит, по сути своей эта Система несправедливая. Поэтому служить ей я больше не хочу. И погоны я снял уже три года назад.
- Ты пессимист, Саня, - вздохнул Быстров, не имея желания спорить дальше. - Но я понимаю: Система больно ударила тебя. Так борись! Добивайся того, что считаешь справедливым!
- Я решил просто жить, - сообщил Иванов. - Хватит борьбы. У меня семья, которая имеет право быть счастливой, несмотря ни на что. А пессимист - это тот же информированный оптимист, товарищ подполковник.
- Так я не понял, ты станешь нам помогать?
- Помогать буду. Надо закончить с делами "фирмы". Но никаких контрактов ни с кем подписывать не стану, - твёрдо сказал Иванов.
- Ну, это тоже немало! - улыбнулся Быстров.
- Организуй мне встречу с Сизовым… - потребовал Иванов.
- Зачем?
- Мне нужны фамилии и данные бойцов Чугуновского спецназа.
- И что ты думаешь с этим списком делать?
- Есть одна идейка…
В сопровождении офицера охраны Иванова привели в камеру к Дмитрию Сизову. За повидавшими не одну покраску железными дверями находилась самая настоящая тюремная камера-одиночка - с нарами и "парашей". Небритый и растрёпанный Сизов напомнил Иванову образ "зэка" из фильмов про политических заключённых.
Они поздоровались сурово, пожав друг другу руки.
После ухода сопровождающего, убедившись, что дверь закрыта и за ними никто не наблюдает, Иванов присел на старый деревянный табурет серого цвета, одиноко стоявший посередине камеры, а Сизов - на застеленные солдатским одеялом откидные нары. Иванов осмотрелся:
- Мрачновато тут у тебя. Мебели никакой.
- А у тебя весело? - Сизов окинул побритого и причёсанного Иванова нехорошим взглядом. - Где Батурин?
- Не знаю, - пожал плечами Иванов. - Мы с ним расстались на дороге, после того, как нас чуть не взяли в посёлке. Решили, что каждый пойдёт самостоятельно. Может, сумел уйти?
- А как тебя повязали?
- На посту ГАИ остановили машину, в которой я ехал. Дальше - проверка, установление личности…
- Понятно. Видно, тебе здесь хорошо.
- Как бы ни было, Дима, а контроля над собой терять нельзя, даже в мелочах, - философски заметил Иванов. - Почему не бреешься?
- Чего тебе надо? - грубо прервал Сизов.
- Ты что такой невежливый? - улыбнулся Иванов. - Не рад гостю?
После минутного молчания взгляд Сизова смягчился, он расслабил напряжённую позу и тоже попытался улыбнуться:
- Извини. Допросы все нервы вымотали.
- Часто вызывают?
- Два раза регулярно: утром и после обеда. Часа по три выспрашивают, писать заставляют. Ведь про всё знают, суки! Откуда? - Взгляд Сизова снова стал тяжёлым и подозрительным. - Ты не раскололся случаем?
Иванов выдержал направленный на него взгляд. К этому разговору он был готов.
- Я так же, как и ты, стал давать показания, - спокойно произнёс он. - Передо мной поставили два условия: или я начинаю сотрудничать, или никогда больше не увижу жену и ребёнка.
- И ты что?.. - напрягся Сизов. - Ссучился?!
- Ты так это называешь? - зло бросил в лицо собеседнику Иванов. - Убивать безоружных, грабить и обворовывать Родину, помогать террористам - это не ссучился! А как это, по-твоему, называется? Не отворачивай морду, ответь мне, товарищ старший лейтенант! Как это называется: служить в милиции и работать на бандитов? Расстреливать в лесу пацанов, а через день призывать их родителей к порядку?
Сизов, опустив взгляд, молчал.
- Я сам попросил свидания с тобой, - спокойно продолжил Иванов.
- Зачем? - не поднимая взгляда, Сизов сидел тихо.
- Посоветоваться нужно.
- О чём?
- Обо всём, что произошло и что может ещё произойти.
- Что ты им успел рассказать? - Сизов поднял глаза. Иванов понял, что тот не поверил ему.
- Всё, - глядя в глаза собеседнику, Иванов притронулся указательным пальцем правой руки к уху. Сизов еле заметно кивнул. Они понимали, что их могут прослушивать. - Всё, что знал.
- А чего от меня хочешь? - теперь Сизов внимательно следил за выражением глаз Иванова.
- Мой следователь оказался нормальным человеком, - тихо продолжил Иванов. - Он сообщил, что ты тоже тут, рядом со мной, и что тоже не молчишь. Но они нам не верят. Думают, что мы не всё рассказываем и покрываем главного. Следователь велел подумать, потому что уже на следующем допросе к нам применят спецсредства. Вот я и попросил свидания с тобой.
- Что за спецсредства? - во взгляде Сизова промелькнуло беспокойство.
- Психотропные. Дураков из нас с тобой сделают, Дима. И мы им сами всё расскажем, что знаем, и даже то, о чём давно забыли.
Сизов заметался на нарах:
- А потом?
- А что потом?
- Что они потом с нами сделают?
- Обычно отсюда в "психушку" не отправляют, - Иванов говорил серьёзно. - Канем в неизвестность, как и тысячи других. Поэтому я и пришёл посоветоваться с тобой. Что делать будем?
Сизов, опустив взгляд в пол, не отвечал.
- Дима, ты меня слышишь? - напомнил о себе Иванов. Сизов поднял глаза:
- Меня уже спрашивали. Я из главарей только Чугуна знал да Сашку Батурина. Кто стоит за всей организацией в области - понятия не имею. Может, оно и лучше? Может, "фирма" нас с тобой и наши семьи не сразу "спишет" из этой жизни! - Дальше Сизов заговорил быстро. - Ты видел Чугуна в деле? Поверь, таких, как он, у "фирмы" много. Нет, я лучше сам сдохну здесь! А мои жена и дети пусть ещё поживут. Может, "фирма" зачтёт мне это и моих не обидит.
- Не уверен, - возразил Иванов. - Просто так, как ты говоришь - "сдохнуть", здесь нам с тобой не дадут. Сначала мы им всё расскажем. Уж в этом ты будь уверен. А что потом сделает "фирма" с твоей семьёй, ты подумал? Если Батурин дошёл до Чугуна, то уже сейчас там знают о твоём предательстве. Ты ведь Батурину звонил.
- Я себе башку разобью! - воскликнул Сизов и выразительно поглядел на серые каменные стены.
- Не будь дураком, Дима, выход для нас должен быть.
- Какой? - Сизов с надеждой посмотрел на товарища. Иванов еле заметно кивнул головой и приложил палец к уху. Батурин понял.
- Выйти на свободу и самому защитить своих. Только так! - Иванов говорил тихо, но искренне.
- Самому? - усмехнулся Сизов. - Силёнок не хватит.
- Нам помогут, - не повышая голоса, уверенно произнёс Иванов. - Следователь обещал.
Сизов поднял глаза:
- Что требуется от меня?
- Ты мне сейчас напишешь имена и фамилии всего Чугуновского спецназа и как их найти.
- Ты уже всё решил?! - процедил сквозь зубы Сизов.
- Решил, - не стал отрицать Иванов. - Этих головорезов надо нейтрализовать. И чем раньше, тем лучше. Подумав, ты придёшь к такому же выводу, Дима. Присягу на верность Родине, надеюсь, ты ещё не забыл?
- Причём тут Присяга? - Сизов до боли сжал кулаки.
- Мы с тобой, Дмитрий, русские офицеры, и наш долг - защищать свой народ, а выходит, что мы помогаем кавказским террористам уничтожать россиян. Вот это - настоящее предательство!
Сизов молчал, глядя в одну точку на стене.
- Напишешь? - уточнил Иванов.
- Подумаю, - тихо ответил Сизов.
- Думай пока. Но будь посговорчивее и силы побереги - у тебя семья. Ты им нужен живой, - громко произнёс Иванов и поднялся. - Хотелось, чтоб мы встретились с тобой по одну линию фронта, товарищ Сизов. Ну, прощай, старший лейтенант.
Иванов подошёл к двери и стукнул в неё кулаком несколько раз. Дверь отворилась.
- А как же убитые тобой "спецназы"? - Услышал Иванов у себя за спиной. - Органы тебе это прощают за сотрудничество?
- Это война, Дима, - не оборачиваясь, бросил Иванов. - И на ней стреляют. А ты думай, пока есть чем!
- Пока, - пробурчал Сизов и остался сидеть на нарах.
Инструктаж прошёл быстро. В самом конце Быстров, одетый в гражданский костюм, достал исписанный мелким почерком вырванный из блокнота листок и протянул через стол Иванову:
- Тут адрес и телефоны "Боевого Братства" в твоём городе. Это недавно образованное общественное движение ветеранов локальных войн. Ребята надёжные, проверенные. Отделение возглавляет наш бывший сотрудник, мой коллега. Там его телефон написан самым первым. Имя и фамилия - рядом. Передашь привет от меня. Советую вступить в их ряды. Получишь дополнительную надёжную защиту. У них закон такой: своих не бросать.
- Спасибо, - Иванов, прочитав, убрал листок в карман. - А они должны знать о моей миссии?
- Кое-что я сам объясню своему коллеге, - Быстров указал глазами на телефонный аппарат, стоящий на столе. - Больше этого ему знать не обязательно.
- Понял. - Иванов боролся с желанием скорее оказаться на свободе. - Что-то ещё?
- Ещё пистолет, как ты и просил, с глушителем. - Быстров выложил из чёрного кожаного портфеля "Макаров" в специальной кобуре с креплением для снятого глушителя. - Бери и пользуйся им только в самых крайних случаях. Возникнут осложнения с органами - связь со мной или моим отделом. Код свой знаешь.
- За такой подарок отдельное спасибо! - у Иванова загорелись глаза. Он взял в руку пистолет и с привычной тяжестью оружия ощутил прилив уверенности в том, что всё будет хорошо.
- Это не подарок, - сказал Быстров, доставая из портфеля журнал, похожий на большую общую тетрадь. - Распишись в получении. По окончании операции сдашь обратно.
- Ясно. Всё равно - спасибо! - Иванов поставил в указанной графе свою подпись.
- Вот и хорошо. - Быстров, убрав журнал, пытливо посмотрел Иванову в глаза. - А что ты думаешь по поводу Ларисы?
- Ларисы? - удивился Иванов.
- Ларисы Павловны, - утвердительно прикрыл веки Быстров и чуть кивнул головой. - Почему Батурин пошёл именно к ней?
- Потому что не побоялся "засветить", - уверенно произнёс Иванов. - Лариса - мелкая рыбёшка в крупной организации. Они с Есиным на пару какие-то делишки проворачивают.
- Можешь узнать, какие?
- Узнаю.
- А ты сам-то Ларису хорошо знаешь?
- Не то чтобы очень близко, но хорошо. А что тебя в ней смущает?