Но, рассуждая логически, я все время возвращался к убийству, крови, звукам и крикам умирающего человека. Я понимал, что все это должно волновать меня больше, что меня должно рвать, я должен заплакать или попытаться забыть то, что видел. Но вместо этого я съел тарелку овсянки и теперь думал, что делать дальше. Сообщить в полицию? Но какие улики они смогут найти? Последний убитый был бродягой, которого никто не запомнил. Я уж не говорю о том, что никто его не хватится. К тому же Кроули утопил тело и все улики в озере. Он становился все изворотливее. Станут ли они прочесывать местность из-за анонимного сообщения? Будут ли обыскивать дом уважаемого человека по наводке пятнадцатилетнего мальчишки? Я не мог себе такое представить. Если бы я хотел, чтобы полиция мне поверила, то должен был привести их на место убийства, чтобы они схватили его, когда он своими когтистыми руками разрывал жертву. Но как это было сделать?
- Джон, ты поможешь мне с фаршем?
Мама стояла у стола, нарезала сельдерей и смотрела парад в соседней комнате.
- Конечно, - сказал я и поднялся.
Она протянула мне нож и две луковицы из холодильника. Нож был почти точной копией того, которым бродяга хотел убить Кроули. Я взвесил его в руке и вонзил в луковицу.
- Пора заняться подливкой, - сказала мама и вытащила индейку из духовки.
Взяла большой шприц, воткнула его в индейку и надавила на поршень.
- Я видела это вчера по телевизору, - сказала она. - Куриный бульон, соль, базилик и розмарин. Должно быть очень вкусно.
По привычке он ввела шприц ровно над ключицей индейки, куда обычно вставляла трубку насоса мертвецу. Я смотрел, как она накачивает индейку бульоном, и представлял, как жидкость заполняет тело птицы, бальзамируя его солью и приправами, придавая ему искусственное совершенство, в то время как из гузки выдавливается стекающая в землю струя крови и ужаса. Я снял сухую ломкую кожуру со второй луковицы и разрезал ее пополам.
Мама накрыла индейку фольгой и снова сунула ее в духовку.
- Ты про фарш не забыла? - спросил я.
- Фарш не готовится внутри индейки, - ответила она, роясь в буфете. - Кто так поступает, тот напрашивается на пищевое отравление.
Она вытащила маленькую стеклянную бутылочку с коричневатым порошком на донышке.
- О господи, почти ничего нет. Малыш, может, сбегаешь?
Опять "малыш".
- Ну…
- Добеги до Уотсонов и одолжи немного ванили. У Пег наверняка есть. Должен же быть на этой улице хоть один нормальный человек.
Она имела в виду дом Уотсонов. Я не позволял себе думать о Брук с того времени, когда Неблин спрашивал меня о ней, - чувствовал, что она становится моей навязчивой идеей. Я слишком много о ней думал, и мои правила потребовали, чтобы я прекратил это делать. Я хотел сказать матери, что не пойду, но тогда пришлось бы объяснить причину.
- Хорошо.
- Надень пальто. Снова снег пошел.
Я натянул куртку и спустился по лестнице в морг. Там было темно и тихо - мне нравилось, когда там такая обстановка. Нужно будет вернуться сюда позднее, если получится сделать так, чтобы у мамы не возникло подозрений. Я вышел через боковую дверь и посмотрел на дом мистера Кроули по другую сторону улицы. Снег покрыл все вокруг двухдюймовым одеялом. После снегопада все было чистым, - по крайней мере, грязь стала не видна. Белели поверхности машин, домов и крышек сточных люков. Я протопал по снегу к Уотсонам - через два дома от нашего - и позвонил.
Из-за двери донесся приглушенный крик:
- Я открою!
Потом я услышал шаги, и Брук Уотсон распахнула дверь. На ней были джинсы и свитер, светлые волосы закручены в узел и заколоты карандашом. Я избегал встреч с ней после дискотеки, когда она отошла от меня с опаской. Теперь она, увидев меня, улыбнулась:
- Привет, Джон.
- Привет. Моей матери понадобилась ваниль или что-то такое. У вас не найдется немного?
- Это как для мороженого?
- Нет, она такая коричневая - для готовки.
- Ма, - крикнула она, - у нас есть ваниль?
В прихожую, вытирая руки полотенцем, вышла мама Брук и помахала мне: заходи.
- Давай заходи - не держи его там, Брук, заморозишь до смерти, - улыбаясь, сказала она, и Брук рассмеялась.
- Тебе лучше зайти, - сказала она с улыбкой.
Я потопал ногами, стряхивая с ботинок снег, вошел внутрь, и Брук закрыла дверь.
- Брук, давай, теперь твоя очередь! - крикнул кто-то высоким голосом, и я увидел младшего братишку Брук и ее отца - они лежали на полу и играли в "Монополию".
Брук опустилась на пол, кинула кость, отсчитала свой ход и застонала. Ее младший брат Итан захихикал от радости, когда она отсчитала стопку игральных денег.
- Ну что, холодно там? - спросил отец Брук.
Он все еще был в пижаме и теплых шерстяных носках, чтобы не мерзли ноги.
- Давай, па, твоя очередь, - попросил Итан.
- Не страшно, - сказал я, вспоминая предыдущий вечер. - Хотя бы ветра нет.
И я не прячусь среди деревьев, пока мой сосед вырывает легкие у бродяги, так что и в этом смысле тоже неплохо.
Мать Брук вернулась в комнату с упаковкой ванили.
- Этого вам должно хватить, - сказала она. - Хочешь чашечку горячего шоколада?
- Я хочу! - крикнул Итан, вскочил на ноги и бросился на кухню.
- Нет, спасибо, - ответил я. - Маме это для чего-то нужно, так что я лучше побегу.
- Если понадобится что-то еще - пожалуйста, - сказала она все с той же улыбкой. - Счастливого Дня благодарения!
- Счастливого Дня благодарения, Джон! - повторила Брук.
Я открыл дверь, и она пошла проводить меня. Мне показалось, Брук хочет что-то сказать, но она наклонила голову и рассмеялась.
- Увидимся в школе, - сказала она, и я кивнул:
- Увидимся в школе.
Я спускался по ступенькам, и она помахала мне, широко улыбнувшись и сверкнув скобками на зубах. Это было так мучительно-красиво, что я заставил себя улыбнуться. Мои правила неколебимы. Так она в большей безопасности.
Поспешив домой, я запихал ваниль поглубже в карман и сжал руки в кулаки, чтобы было теплее. Все дома, когда их укутал снег, стали похожи друг на друга: белая лужайка, белая подъездная дорожка, белая крыша, углы скруглены, все очертания утратили резкость. Никто, проезжая мимо, не смог бы догадаться, что в одном доме живет счастливая семья, в другом - несчастная и неполная, а в третьем - логово демона.
Праздничный обед закончился настолько хорошо, насколько этого можно было ожидать в нашем доме. На всех каналах шли семейные фильмы или транслировались футбольные матчи, и за едой мама с Маргарет без особого любопытства поглядывали на экран. Я поставил стул так, чтобы видеть дом Кроули, и за обедом не сводил глаз с окна.
Мама без конца переключала каналы. До того как отец ушел от нас, День благодарения был футбольным днем с самого утра и до вечера, и мама каждый год негодовала по этому поводу. Теперь она, попав на футбольный матч, со злостью переключала канал, а на фильмах задерживалась, словно придавая им более высокий статус. Эти каналы не напоминали ей об отце, а потому были лучше других.
Родители никогда не ладили, но их отношения совсем испортились в последний год перед его уходом. В конце концов он переехал в квартиру на другом конце города, где прожил почти пять месяцев, пока шел бракоразводный процесс. Неделю я жил с матерью, а неделю с ним, но даже те короткие встречи, которые происходили между ними во время этих обменов, были для них невыносимы, и ближе к концу они уже останавливали свои машины на разных концах парковки у супермаркета поздно вечером, когда там было пусто, и я тащил в темноту подушку и рюкзак из одной машины в другую. Мне тогда было семь. Однажды, пройдя половину пути от машины матери, я услышал, как взревел двигатель отцовского автомобиля. Он включил фары и дал газ, выезжая на дорогу, завернул за угол и исчез под рев двигателя. С тех пор я его больше не видел. Он присылал подарки на Рождество, иногда на мой день рождения, но обратного адреса на посылках никогда не было. Он для меня все равно что умер.
Праздничный обед завершился покупным тыквенным пирогом со взбитыми сливками из баллончика. Остов индейки замер в середине стола, словно паук. Я вспомнил про мертвеца на озере, протянул руку и щелкнул индейку по ребру. Тихонько щебетал телевизор. За столом явно ощущалось отсутствие конфликта - максимальное приближение к тому счастливому состоянию, которого только удавалось достичь в нашем доме.
"Добрый вечер, приветствую вас на канале "Файв лайв ньюс". Меня зовут Уолт Дейнс".
"А я Сара Беллоу. Многие люди предпочитают праздновать День благодарения с хорошо прожаренной индейкой за столом, но глубокая прожарка может быть опасной. Мы поговорим об этом через минуту, а сначала новости о Клейтонском убийце, на счету которого сегодня уже три жертвы, включая репортера "Файв лайв ньюс" Теда Раска. Слушайте репортаж Кэрри Уолш".
Мы все насторожились и уставились в телевизор.
"Город Клейтон погрузился в страх, - сказала молодая женщина-репортер, стоявшая у прачечной. Ей, видимо, навязали эту работу, потому что она была слишком молода и она не могла передать это задание кому-то другому. Картинка в телевизоре была гораздо светлее, чем на улице, и я предположил, что они снимали этот репортаж часа в два дня. - Полицейские машины круглые сутки патрулируют улицы города, и даже теперь, средь бела дня, меня сопровождают вооруженные полицейские. - Оператор взял общий план, и мы увидели, что с двух сторон от женщины-репортера стоят двое полицейских. - Чего же все боятся? - спросила она. - Три нераскрытых убийства за три месяца. У полиции очень мало улик, но репортер Тед Раск, проводивший журналистское расследование, обнаружил свидетельства столь красноречивые, что убийца убрал его. - Голос ее звучал ровно, но глаза были красны, а костяшки пальцев, сжимавших микрофон, побелели. Она была в ужасе. - Сегодня с помощью агента Формана из ФБР мы предоставляем вам эти улики, которые могут вывести следствие на убийцу".
Последовала перебивка, на экране возник какой-то архив, и голос агента ФБР за кадром поведал историю некоего Эммета Т. Опеншоу, жителя Аризоны, который исчез из дому сорок два года назад. На экране появилась его фотография - еще не старый мужчина, лет сорока. Я плохо умею определять возраст. Лицо его казалось смутно знакомым, у старых фотографий есть такое свойство: когда смотришь на них, возникает неопределенное ощущение, что, если бы этого человека постричь и переодеть в более современную одежду, получится кто-то, кого ты встречаешь каждый день. Полиция нашла кровь и следы насилия, но тело так и не было обнаружено. Но (самое главное и причина, по которой то дело связали с убийствами в Клейтоне) тогда тоже были обнаружены следы какого-то черного вещества на кухне жертвы. У полиции были свои версии - о них девушка-корреспондент нервно сказала несколько слов, - но они нисколько не соответствовали тому, что я видел. Да и как они могли соответствовать?
Я смотрел на экран телевизора и представлял себе мистера Кроули в Аризоне. Он постучал в дверь, этот человек открыл ему, и Кроули рассказал ему что-нибудь про сломавшуюся машину или потерянную карту. Попросил впустить, человек не возражал, а когда повернулся к гостю спиной, Кроули разодрал ему горло и взял… что? Полиция так и не нашла тело, а потому никто не узнал, что убийца забрал какую-то его часть.
Но почему тогда он прятал тела своих жертв, а первых трех убитых сейчас оставил на месте преступления? Что-то тут не так. По классификации ФБР, он вроде был собранным убийцей, а потом стал несобранным. А нападение на бродягу снова делало его собранным. Почему?
На экране появился агент ФБР за офисным столом. Интервью, видимо, было записано раньше.
"В "клейтонском" деле анализы ДНК производятся в каждом случае, - сказал агент Форман, - и оказалось, что вещества, найденные рядом с тремя жертвами, имеют одинаковую ДНК, и хотя ФБР не может сказать, кому она принадлежит, мы определенно знаем, что одному и тому же человеку".
Одному и тому же человеку? Нет, в этом тоже было мало смысла. Если это вещество истекает из выброшенных органов, а каждый орган принадлежит другому телу, разве ДНК не должна в каждом случае быть другой? К сожалению, мне не хватало знаний, так что я не мог сделать никаких выводов самостоятельно, а поскольку я основывал мои теории на информации, которой не владел агент ФБР, то он и не мог предложить никакого объяснения.
"Эммет Т. Опеншоу, к сожалению, умер очень давно - тесты на ДНК тогда не проводились, - сказал агент Форман, - а вещество, найденное в его доме, не было сохранено в качестве улики. Говоря откровенно, мы не знаем, чем важны эти сведения и важны ли они вообще, но только убийца не хотел, чтобы они стали достоянием гласности. Если эта информация что-то вам говорит или если у вас есть какие-либо соображения на этот счет, прошу вас, обратитесь в полицию. Анонимность гарантирована. Спасибо".
На экране снова появилась девушка-репортер в прямом эфире, она слегка кивнула и посмотрела в камеру.
"С вами Кэрри Уолш на канале "Файв лайв ньюс". Снова передаю вам слово, Сара".
Какие-либо соображения? Даже самые нелепые?
Было очевидно, что демон представляет собой нечто большее, чем совокупность своих составных частей. Он мог превращать собственные руки (одна из которых всего два месяца назад принадлежала фермеру) в лапы с дьявольскими когтями. Ему были необходимы части тел обычных людей - это не вызывало сомнений, - но, когда он трансплантировал их, они приживались. Подлаживались под его свойства, приобретали его силу и, судя по всему, его ДНК.
Но если так, почему эта ДНК распознавалась как человеческая? И вообще, разве у демонов есть ДНК?
Нелепыми были мои соображения или нет, я не мог не пойти в полицию. У меня была альтернатива - попытаться остановить демона своими силами, но я даже не знал, с чего начать. Пристрелить его? Заколоть? Раны на нем, скорее всего, заживали очень быстро, и я сомневался, что от подобных попыток будет какая-то польза. И потом, я знал, что не должен так поступать. Я слишком давно защищал себя от мыслей о насилии, а потому не имел права прибегать к нему сейчас. Монстр за стеной насторожился и зарычал, он проснулся и хотел вырваться на свободу. Я не осмеливался его выпускать - кто знает, на что он способен.
И тогда единственная моя проблема опять же сводилась к тому, чтобы убедить полицию в правоте моих слов. Мне нужно было иметь что-нибудь более убедительное, чем мое слово, - какое-нибудь свидетельство. Если они войдут в дом мистера Кроули, то, возможно, ничего там не найдут. Он теперь проявляет крайнюю осторожность и тщательно заметает следы. Если я хочу, чтобы они мне поверили, они должны увидеть то же, что видел я. Должны схватить его на месте преступления, спасти его жертвы и своими глазами увидеть эти когти.
А сделать это я мог, только изучая его, следя за ним. Чтобы вызвать полицию, когда он сделает очередной ход. Я должен был стать тенью мистера Кроули.
Глава 9
Самым трудным был первый шаг: выйти за дверь, пересечь улицу и подойти к крыльцу мистера Кроули. Я помедлил, прежде чем постучать в дверь. Если он видел меня на озере (если подозревал, что мне известна его тайна), он мог тут же меня убить. Я постучал. Температура стояла ниже нуля, но я вытащил руки из карманов и, если потребуют обстоятельства, приготовился бежать.
Дверь открыла миссис Кроули. Неужели она тоже была демоном?
- Привет, Джон. Как твои дела?
- Спасибо, миссис Кроули, в полном порядке. Как вы поживаете?
Я услышал скрип половиц в доме - мистер Кроули медленно переходил из одной комнаты в другую. Знала ли она, кто он такой?
- Спасибо, дорогой, все хорошо. Что тебя привело к нам в такой холодный вечер?
Миссис Кроули была невысокой старушкой - самая типичная старая дама, каких я только видел. Она носила очки, и тут я подумал, что мистер Кроули очков не носит, - неужели каждый раз, когда его старые глаза начинают сдавать, он заменяет их на новые?
- Вчера вечером шел снег, - сказал я. - Хочу почистить у вас дорожки.
- В День благодарения?
- Да, - ответил я. - Я, в общем-то, ничем не занят.
Миссис Кроули лукаво улыбнулась.
- Ну, я-то знаю, почему ты здесь, - сказала она. - Хочешь горячего шоколада?
Я улыбнулся той выверенной, заученной улыбкой, которая должна была выдать во мне двенадцатилетнего мальчишку, пойманного в невинную ловушку. Я всю ночь тренировал эту улыбку. Миссис Кроули давала мне шоколад каждый раз, когда я расчищал у них дорожки, но в дом пригласила впервые. Я оказался внутри, потому что мне это было нужно - чтобы увидеть, здоров или болен мистер Кроули. И вообще в каком он состоянии. В конце концов ему все равно придется убивать, и если я собираюсь навести полицию на его след, то должен точно знать, когда мистер Кроули снова выйдет на охоту.
- Я сейчас поставлю его подогреваться, - сказала миссис Кроули. - Лопата в сарае.
Она закрыла дверь, а я пошел вокруг дома. Снег тихонько поскрипывал у меня под ногами. Начало было положено.
Несколько минут спустя на крыльцо вышел мистер Кроули, всем своим видом он излучал здоровье. Высокий, он шел не сутулясь и ни разу не кашлянул. Его новые органы хорошо ему служили. Мистер Кроули подошел к перилам и уставился на меня. Я старался делать вид, что не замечаю его, но слишком нервничал и не мог повернуться к нему спиной. Поэтому я выпрямился и поднял глаза.
- Добрый вечер, - сказал я.
- Добрый вечер, Джон, - ответил он таким веселым тоном, какого раньше я у него не слышал.
Подозревал он меня или нет - этого я сказать не мог.
- Как провели День благодарения - хорошо? - спросил я.
- Отлично. Просто отлично. Кей готовит великолепную индейку. Лучшую в штате, скажу я тебе.
Он не наблюдал за мной, а осматривал окрестности: снег, деревья, дома - всё. Я бы сказал, вид у него был совершенно счастливый, и, видимо, на это имелись основания. У него были новенькие легкие, он в буквальном смысле заключил новый договор с жизнью.
"Сколько это может продолжаться?" - спрашивал я себя.
Он не собирался меня убивать. Похоже, он и не подозревал, что я знаю его тайну. Убедившись, что мне ничто не грозит, я продолжил работать лопатой.