Глава 11
Джек сел спиной к окну, раскрыл папку и принялся доставать ее содержимое, раскладывая его, словно на выставке. Утреннее солнце появилось над верхушками деревьев, и мягкие лучи упали на его затылок и на стол.
– А что говорит база данных жестоких преступлений? – спросил Флетчер.
Он сидел, поставив локти на стол и уткнувшись подбородком в переплетенные пальцы. Он не моргал.
– Я не смотрел в базе.
– Почему нет?
– Я не слишком верю в компьютеры, – ответил Джек и отвернулся.
Он положил возле локтя Флетчера диктофон "Олимпус" с записанным разговором с Песочным человеком.
– Удивительно. Обычно ваше поколение приносит оригинальную идею на алтарь технологии. Вы знаете, сколько дел удалось раскрыть благодаря этой базе данных?
Джек откинулся на стуле.
– Ноль.
– Не слишком впечатляюще для системы, в которую вложили миллионы.
Пылинки, яркие словно алмазы, танцевали в луче солнца, освещавшем лицо Флетчера. Но даже сейчас его глаза оставались черными и блестящими.
Джек положил руку на пачку фотографий Доланов, которые нашел на тумбочке. Флетчер на них не взглянул. Он по-прежнему смотрел прямо перед собой безжизненным взглядом.
– Это вторая семья, Доланы, – сообщил Джек. – К счастью, бомба не взорвалась, поэтому мы смогли исследовать место преступления. Эти фотографии я нашел возле кровати. Я думаю, что Песочный человек просмотрел их, но оставил.
– Песочный человек… – рассмеялся Флетчер глубоким неприятным смехом. – Вы сами придумали это идиотское прозвище?
– Нет. Так он себя называет. Я говорил с ним вчера вечером. Глаза Флетчера сузились.
– У меня есть запись разговора. – Джек положил руку на диктофон.
– У вас есть девушка?
Джек попытался проследить образ мыслей Флетчера.
– Девушка?
– Да, девушка… или парень. Кто-то, кого вы трахаете на эксклюзивных правах.
– У меня связь с женщиной. А что?
– Вы были в доме этой женщины, когда он звонил?
Джек удивился.
– Да. Как вы угадали?
– Он решил позвонить вам, когда вы в таком месте, где чувствуете себя в безопасности, чтобы продемонстрировать вам свои возможности контролировать ситуацию. И готов поспорить, что он угрожал причинить вред девушке, если вы не отступитесь.
– Ваши догадки впечатляют.
– Но вы здесь не потому, правда? – ухмыльнулся Флетчер.
Джек постучал пальцем по верхней фотографии. На ней была Вероника Долан, стоящая в воде в красном бикини, которое выгодно подчеркивало ее пышные формы. Она обнимала сына. Алекс Долан смеялся, а мать ласково улыбалась.
Джек специально выбрал это фото, потому что оно вызывало соответствующие эмоции. Он надеялся, что вид Вероники и ее сына, а может, красота ее тела или улыбка, заставят Флетчера просмотреть другие фотографии и разбудят в нем определенные чувства или воспоминания.
Но Флетчер не посмотрел на фото. Тогда Джек взял снимок и поднял на уровень его глаз.
– Веронику Долан привязали к кровати и заставили смотреть, как умирает ее семья.
Флетчер смотрел на него. Джек ждал. С улицы доносились крики Чарли.
– Вы не посмотрите на фото?
– Вы предлагаете мне посмотреть на него в надежде на эмоциональный отклик, – заметил Флетчер. – Как скучно и шаблонно!
– Я думал, вы увидите в них что-то, чего не разглядел я.
– У человека вашего круга должен быть более тонкий подход.
Джек пытался понять, что Флетчер имеет в виду. Он положил фото назад в пачку.
– Как она умерла?
– Ее задушили, – ответил Джек.
– А тот случай, в прошлом месяце?
– Он взорвался.
– Он. Ага, жертвы мужчина и женщина. Нетипично. А члены другой семьи? Что с ними случилось?
– Их привязали к стульям, расставленным вокруг кровати. И перерезали горло.
– Одним ударом или несколькими?
– Насколько я могу судить, одним.
– Чем они были убиты?
– Не знаю. Их тела уничтожил взрыв, – ответил Джек. – То немногое, что удалось найти, вымыло на берег приливом, но толку от этого мало.
– В таком случае включите воображение!
– Это должно было быть что-то вроде охотничьего ножа с длинным широким лезвием.
– Почему не кухонный нож?
– Это означало бы, что он не подготовился, что он не контролирует ситуацию. Он представлял этот момент тысячи раз. Все было продумано.
– Почему он привязывал их?
– Унижение. Страх. Безнадежность. – Джек отогнал ужасные воспоминания. – Это высшая форма наказания.
– Я задел вас за живое, детектив Кейси?
– Как по-вашему, почему он их привязывал к кровати?
– По тем же причинам, что я только что упомянул. Первая жертва, чем он занимался?
– Психиатр из больницы штата Бриджуотер для опасных душевнобольных. Мы проверяем его пациентов, ищем связь.
– А женщина?
– Насколько я знаю, была домохозяйкой. Все еще роем.
– А что с бомбами?
– Первая была сделана с применением С-4. Спусковым механизмом послужил инфракрасный луч, направленный на дверь. Когда я открыл ее, включился таймер обратного отсчета.
– А вторая бомба не сработала.
– Да.
– Что это было?
– Ноутбук, подключенный к телефонной линии. Один звонок должен был взорвать шесть ящиков семтекса. К счастью, механизм дал сбой, и мы смогли обработать место преступления.
– Взрыв по телефону, – сказал Флетчер. – Очень изощренно. Вы знакомы с семтексом?
– Это взрывчатка, которую делают в России. Ее любят использовать террористы.
– Кто вам об этом сказал?
– Специалист-сапер, с которым я работаю над этим делом.
– Бюро тоже вовлечено?
– Я связался с отделением по взрывам. Я уверен, что они пройдутся по своей системе быстрого запуска и…
– Как вы думаете, что скажет специалист из Бюро относительно чрезмерного количества взрывчатки на месте преступления?
– Я еще с ним об этом не говорил.
– Тогда поразите меня своими аналитическими способностями.
– Я думаю, что дополнительные ящики нужны были, чтобы наверняка уничтожить все улики. И еще я думаю, что у него на полицию зуб.
– Потому что он звонил в 911?
– И поэтому, и еще потому, что он ждет, пока мы прибудем, чтобы взорвать бомбу.
– Бомбы привлекают внимание. Не самый лучший способ остаться в тени.
– Я думаю, он как раз хочет внимания.
– Почему?
– Он убивает людей из мести. Мне кажется, он хочет привлечь внимание СМИ, чтобы показать, что эти люди причинили ему боль.
Флетчер опустил руки на стол и подался вперед.
– Обычно засранцы из захолустных городков не блещут оригинальностью, но только не вы. Вы, детектив Кейси, определенно другой.
Флетчер вежливо улыбнулся. Джек ждал, что Флетчер продолжит свою мысль. Когда он ничего не добавил, Джек сказал:
– Я не совсем понимаю, о чем вы.
– У вас есть воображение. Вы можете думать. При этом вы проехали столько километров, чтобы встретиться с человеком, с которым даже не знакомы. Вы вламываетесь в дом…
– Я не вламывался в ваш дом.
– …и просите помощи, хотя сами в состоянии поймать этого человека. Так действуют от отчаяния, но в вас не чувствуется отчаяния. Вы, детектив Кейси, приехали сюда совсем с другой целью.
– Я уже сказал, что хочу нанять вас в качестве консультанта. Я могу использовать человека с вашим опытом и знаниями.
– Это не все. Некоторые шрамы, детектив Кейси, видны лучше других.
Взгляд Флетчера, казалось, проникал в самые глубины сознания. Джек почувствовал, как внутри появляются неприступные стены.
"Сначала Песочный человек, теперь этот парень. Неужели я весь как на ладони?"
Зазвонил телефон.
– Возможно, я получу ответ, который ищу, – заметил Флетчер.
Он достал из-за спины и положил на стол мобильный телефон "Самсунг". По крайней мере, предмет был похож на телефон. Он нажал кнопку, и телефон раскрылся. Со своего места Джек видел часть экрана и небольшую клавиатуру. Телефон на самом деле оказался мини-компьютером.
Флетчер читал что-то на экране. Потом убрал со стола правую руку.
– Специальный агент Джек Кейси, – сказал Флетчер. Он смотрел на Джека, улыбаясь уголками губ. Глаза его оставались широко открытыми и абсолютно неподвижными. – Вы судебный психолог.
– Был. Я покинул ФБР много лет назад.
В глазах Флетчера вспыхнул огонек.
– Зачем вы здесь, детектив Кейси?
– Я уже говорил, что хочу нанять вас консультантом.
Правая рука Флетчера мгновенно появилась из-под стола, и следующее, что почувствовал Джек, было дуло пистолета, крепко прижатое к его лбу. Девятимиллиметровый "глок".
– Не делайте резких движений, пожалуйста. Сейчас жарко, а прибирать не хочется, – все тем же спокойным, вежливым тоном попросил Флетчер.
– Как скажете, – ответил Джек скорее сердито, чем испуганно.
– Достаньте свой пистолет.
Джек положил руку на пистолет и снял его с предохранителя. "Спокойно, – сказал внутренний голос. – .Веди себя спокойно и убирайся отсюда к чертовой матери".
– Положите его на стол, но руки со стола не убирайте. Очень хорошо, – продолжал Флетчер. – Так, кто еще здесь?
– Я приехал один.
– Не верю.
– Ну и хрен с вами!
Флетчер взвел курок. Пульс Джека участился.
"Ты в глубокой заднице, парень! Никто не знает, что ты поехал сюда, а у этого маньяка в руках пистолет, который он наставил на тебя. Боже, только не задирай его, просто говори, что он велит!"
– Я уже сказал, что приехал один. Если не верите, позвоните в полицейский участок Марблхеда. Они знают, что я здесь. Попросите их описать меня. Я могу дать номер.
Внимание Флетчера было словно сосредоточено на чем-то внутри. Джек не был уверен, но на какое-то мгновение ему почудилось, будто в темных глазах Флетчера что-то вспыхнуло. Изумление?
– Позвоните, – продолжал Джек. – Вы же не хотите ошибиться.
Джек смотрел, как указательный палец Флетчера скользит по спусковому крючку. Его сердце екнуло.
– Вы в ловушке в роли прозелита, – изрек Флетчер. – Все еще ищете тот единственный акт обращения, который исцеляет все раны.
– Послушайте, я не знаю, о чем вы говорите, но вы…
– Попробуйте почитать Камю "Миф о Сизифе". Вас поразит количество совпадений.
Джек открыл рот, чтобы продолжить, но Флетчер прижал палец к его губам, заставляя молчать.
– Теперь вам пора сойти со сцены.
Глава 12
Исследовательский комплекс в Ла-Хойе представлял собой шестиэтажное здание из зеркального стекла, что придавало ему современный, футуристический вид, который обычно ассоциируется с Лос-Анджелесом. Здание было спрятано в конце пустынной дороги, в нескольких километрах от центра города. Кафетерий, примостившийся рядом, находился на утесе, с которого открывался вид на выветренные скалы и Тихий океан. Бетонные лестницы вели к закрытой стоянке, рассчитанной примерно на двести сотрудников комплекса, но всего лишь несколько из них имели отношение к программе изменения поведения, прочие были наняты компаниями, которые работали над проектами, финансируемыми из федерального бюджета. Большая часть из этих проектов была засекречена.
Алан не шутил, когда говорил, что здание напоминает бункер. Когда Манн вышел из лифта, то оказался в ящике, освещенном единственной лампой. Его приветствовала толстая стальная дверь около двух метров высотой с пультом доступа размером с небольшую книжку с клавиатурой и щелью для магнитных карт. Он сунул в щель карточку, ввел универсальный код из восьми цифр, который должен был разрешить ему полный доступ ко всем помещениям в здании и выключить термальные датчики, которые измеряли тепловую сигнатуру каждого человека и искали ее в базе данных. Он открыл дверь и направился по длинному коридору, гадая, какие исследовательские проекты потребовали столь изощренной системы безопасности.
Манну пришлось пройти бессчетным количеством запутанных коридоров, открыть массу дверей, а для этого следовало каждый раз использовать магнитную карту и код доступа. В коридорах не было окон, пахло рециркулирующим воздухом и очистителем для ковров. Мужчины и женщины, вооруженные дипломатами, мобильными телефонами, пейджерами, идентификационными значками и магнитными картами, висящими на шнурках или прикрепленными к поясу, с озабоченными лицами проходили мимо Манна.
"Чтобы отлить, наверное, тоже нужен специальный код, – подумал Манн. – Один код, чтобы спустить воду, и другой, чтобы взять туалетную бумагу".
Манн шел по четвертому этажу. Ему нужно было найти кабинет доктора. Пол ДеВитт, компьютерный гений, который ведал сложной компьютерной сетью в графстве Харрис, находился на шестом этаже и направлялся в оперативное помещение, где располагались основные компьютерные и защитные системы. У каждого сотрудника был код доступа, занесенный в базу данных. Генри хотел понять, ходил ли доктор в какие-либо закрытые части комплекса.
Ему следовало сосредоточиться на работе. От этого многое зависело, и он это знал, но думал совсем не об обширных особняках. Его жена Анни (точнее говоря, бывшая жена, напомнил он себе) теперь жила в одном таком доме в Палм-Бич, штат Флорида, трахалась с парнем, у которого была компьютерная компания, выкупленная "Майкрософт" за баснословные деньги. Она пять лет крутила с этим парнем, Дейлом Пинклом. Каждый раз, когда Манн вспоминал о нем, его охватывала ярость. Как только этот задрот разбогател, она мгновенно сменила прописку, чтобы тусоваться красиво. Это произошло восемь месяцев назад. Собрала вещички, взяла билет в первый класс до Флориды и, не предупредив Манна ни звонком, ни письмом, попросту исчезла. Частные сыщики, которых он нанял, нашли ее два месяца спустя. Анни домой возвращаться не собиралась. Это все, что она сказала. После двадцати одного года брака он думал, что имеет право на объяснение, на что-то большее, чем просто "не вернусь домой".
Коридор закончился, и он вспомнил о работе. Манн вытащил из кармана пиджака лист бумаги и сверился с картой. Это был последний зал. Здесь находились три пронумерованные двери, все с правой стороны. Кабинет Гарднера, под номером 496, был последним.
На листе был записан код доступа в его кабинет. Манн подошел к двери, сунул карту в щель и набрал код.
Загорелась зеленая лампочка, и дверь, щелкнув, приоткрылась.
– Вот мы и в деле, – сказал Манн и толкнул ее плечом.
Выключатель был как раз возле двери. Он щелкнул им, и галогеновые напольные лампы осветили дальнюю стену комнаты. Он оказался в приемной. Тяжелая дверь захлопнулась за ним.
Шесть синих пластиковых стульев были расставлены вокруг низкого стеклянного кофейного столика, на котором лежали журналы, по крайней мере, двухлетней давности. На светлых стенах были развешаны фотографии Ансела Адамса в рамках. Над дверью, ведущей в кабинет доктора, висела камера слежения с замкнутой цепью.
Манн поставил кейс на пол и достал из кармана латексные перчатки. Если учесть, что Гарднер жил на широкую ногу, он мог бы вложить немного деньжат в какие-нибудь цветные картины или хотя бы покупать свежие журналы. Но дешевая обстановка не удивила Манна. Богачи тратили большие деньги на личные нужды, а когда дело доходило до подчиненных, они были очень прижимистыми и с неохотой расставались с каждой копейкой. Как прослойка общества богачи казались Манну весьма скучными, и он никак не мог взять в толк, почему Анни решила потратить на них жизнь.
"Анни ушла, Анни не вернется. Смирись и принимайся за работу".
Он взял кейс, подошел к последней двери и сунул карточку в консоль безопасности, встроенную в стену. Он опять использовал код доступа Гарднера. Снова загорелась зеленая лампочка, и дверь открылась.
Он включил свет. Если приемная была блеклой и строго функциональной, то кабинет доктора выглядел так, словно его дизайном занималась сама Марта Стюарт. Стол из красного дерева был длинным и широким, хоть в бильярд играй. В дальнем левом углу, за мягким кожаным диваном и стулом стояли два низких шкафа с восточными вазами и фигурками. Слева, как раз за дверью, был вход в личную ванную. Там магнитная карточка не требовалась.
Огромные окна во всю стену были закрыты. Он прошел по восточному ковру и отдернул шторы. В комнату ворвались ослепительные потоки света. Из окна были видны утесы и пенящийся прибой. Он прозябал всю жизнь в серых стенах Квонтико, спасал жизни, но ему никогда не предлагали такой кабинет… или такой образ жизни. Анни, которая всю свою жизнь была домохозяйкой, теперь трахала задрота, который показывал ей такие виды каждый день. Забавно, как иногда жизнь поворачивается и награждает за тяжелый труд.
"Не начинай, Генри…"
Он отмахнулся от этих мыслей. У него была работа, которую следовало выполнить.
Если верить Алану, в последние девять месяцев в кабинете убирали раз в неделю, по субботам: выносили мусор, драили ванную, чистили пылесосом ковер, протирали пыль, возможно, мыли окна. Все это означало, что любые улики вроде отпечатков пальцев были уничтожены. Он ожидал этого.
А вот чего он не ожидал, так это подозрительного порядка на столе доктора. Бумага в пресс-папье была абсолютно новой. То же касалось аккуратно сложенных блокнотов. Возле лампы Тиффани в идеальном порядке были разложены чехол для ручки и карандаша, диктофон и серебряный дырокол. Стол доктора выглядел словно рекламная картинка из буклета. Манн вытащил самый нижний ящик стола. Папки были пустые. Следующий ящик оказался набит записными книжками, коробочками с ручками и телефонными книгами. Все было аккуратно разложено.
Он уже видел один кабинет Гарднера – тот, где он принимал частных клиентов. По столу там, казалось, пронесся ураган. Наклейки с напоминаниями и обрывки бумаг были заложены между страницами толстого ежедневника и календаря, испещренного датами и именами. Блокноты были покрыты заметками Гарднера, написанными неразборчивыми каракулями. Металлическая корзина в углу, битком набитая папками, журналами по психиатрии, рецептами, салфетками и прочим дерьмом, напоминала мусорный бак.
Может, Гарднер и был психиатром с миллионным состоянием и роскошным особняком, в котором шкафы ломятся от дорогой одежды, но в деловой жизни этот человек был неорганизованной свиньей.
Уборщица не стала бы убирать в его ящиках. Кто-то другой постарался.
"Это означает, что когда этот пациент оказался в системе, то обнаружил, что здесь замешано ФБР, и понял, что рано или поздно мы придем за ним. Поэтому он прибрал в офисе, чтобы замести следы".
Только это не сработало. Вы заходите в помещение, садитесь, прикасаетесь к разным вещам. Неважно, насколько вы аккуратны, вы все равно оставляете следы. При современных технологиях судебной экспертизы попросту невозможно ничего не найти.
Манн поставил кейс на стол, собираясь приступить к работе. И тут он заметил нечто странное. Сиденье стула было покрыто мелкими белыми частичками, похожими на отслоившуюся краску. Он взял одну на палец и осмотрел ее в солнечном свете.
Частичка была размером в половину канцелярской кнопки. Но это не был кусок сухой отслоившейся краски. С другой стороны кусочек был покрыт нитями, напоминавшими картонное волокно. Откуда это взялось здесь?