Джереми Квик увидел обоих совершенно случайно. С некоторых пор он полюбил гулять по вечерам. Сначала, после убийства Николь Ниммс, он решил, что будет стараться не выходить по ночам из дома, чтобы избежать соблазна повторить преступление. Затем он решил, что иногда выходить все же нужно, и при этом нужно постараться побороть желание, если оно возникнет. Однажды он поборол его, после чего его стошнило в канаву, и он долго дрожал и потел. После этого случая он снова назначил себе комендантский час. Но однажды, когда еще даже не начало темнеть, он задушил Ребекку Милсом в Риджентс-парке. Это означало, что он может убивать в любое время, темнота не была обязательным условием. Так он снова стал гулять, когда ему вздумается.
В этот вечер он прошелся к Паддингтон-Бассейн и погулял среди новостроек Хотя от вымышленной Белинды Гилдон он избавился, но переехать на новое место ему все же не мешало бы. Пора. В этих новостройках как раз уже продаются новые квартиры. Оба имеющихся у него дома слишком старые, и их так сложно привести в полный порядок.
Жаль, что на стройку не пробраться. Она закрыта, пускают только строителей. Джереми расстроился. Ему стоит договориться с агентом по недвижимости, чтобы войти в один из домов и осмотреть квартиры. Или лучше переехать куда-нибудь подальше, на юг Лондона, например? Пытаясь пройти между Паддингтон и Бишопс-бридж, он вышел в обход по боковой улице и столкнулся почти нос к носу с этим тупицей, Уиллом Коббеттом.
Коббетт уставился на Джереми так словно в первый раз видит и не очень этому рад. А сам он выглядел… Господи, да он напуган! Джереми это позабавило: Уилл не того пола и роста, чтобы бояться встречаться с Джереми в темноте. Однако Уилл продолжал смотреть на него как пришибленный, и Квика это разозлило. Он обратился к нему довольно жестко, почти с предостережением: "Добрый вечер".
Коббетт не ответил. Оставив Джереми у автобусной остановки, он, оглядываясь, бросился бежать по направлению к Эджвер-роуд. Джереми пришел в ярость. Этот мужчина вел себя с ним, как десятилетний мальчишка, столкнувшийся с убийцей детей. Он медленно повернул к подземному переходу. Там, где Уорвик-авеню встречается с Харроу-роуд, вдруг обнаружился еще один знакомый. Сержант Зулуета.
Они поздоровались. Джереми решил не объяснять, как оказался в этом безлюдном месте, иначе Зулуета что-то заподозрил бы. Поэтому Джереми сказал лишь: "Апрель, а так тепло!"
Все еще думая о странных криминальных похождениях Уилла Коббетта, Зулуета рассеянно кивнул и ответил, что спешит. Они расстались на углу, и Джереми выбрал кратчайший путь до Эджвер-роуд. Он планировал погулять подольше, но ему никак не хотелось идти в компании Зулуеты. Он проводил полицейского взглядом. Тот перешел мост и исчез из вида на Бломфилд-роуд.
Глава 12
Джереми Квик и его альтер-эго Александр Гиббонс ни разу в жизни не покупали женские украшения или одежду. Когда он женился, то был слишком беден, ему не хватило бы даже на обручальное кольцо, пожелай он его купить. А когда жил с девушкой, то ему в голову не приходило делать ей подарки. С тех пор ему как-то не доводилось заходить в дамские магазины. Теперь время пришло.
Он давно уже решил использовать в своей игре серьги Джеки Миллер, но обнаружил, что не может этого сделать. Рано утром он вынул их из сейфа, вместе с кольцом для ключей и зажигалкой, и почувствовал, что не хочет расставаться с этими вещами. Они вдруг показались ему очень дорогими, словно какой-нибудь владелице фамильных драгоценностей, которая боится их потерять, а носит копии. И хоть серьги Джеки были серебряными с полудрагоценными камнями и стоили не больше пятнадцати фунтов, Джереми решил, что "играть" лучше с копией. Нет, он не будет делать копии, он купит такие же. Это несложно, такие серьги сейчас в моде, даже Зейнаб носит похожие, только золотые.
Он боялся хранить в сейфе газетные вырезки об убийствах, но все же вырезал из газеты фотографию серег, которые были на Джеки в день исчезновения.
Джереми изучил картинку. В диаметре они около дюйма, кажется, серебряные, со сколькими камнями? Около двадцати, наверное.
Куда же пойти за покупкой? В этом районе искать их точно не стоит. Рисковать приятно, но слишком опасно. Он знал только дорогие магазины, где покупал себе одежду и все остальное, но понятия не имел, где можно купить дешевую бижутерию. Найтсбридж не пойдет, Бонд-стрит тоже. Еще раз припомнив, как выглядели серьги, он решил пойти на Кенсингтон-Хай-стрит. Но сначала заглянул к Инес. Утро было солнечным, обещало не по сезону теплый день, и Фредди надел свой новый темно-серый костюм в еле видимую голубую полоску, белоснежную рубашку, только что из прачечной, и синий галстук в фиолетовую полоску. Александр обычно одевался намного проще, правда, исключительно от "Армани".
Инес посмотрела на него с одобрением. Или ему это показалось, потому что он привык о ней так думать. Долгое время, с чувством удовлетворения, смешанного с легким презрением, он замечал, что нравится ей – нашла о чем мечтать! Но когда она вышла на кухню, чтобы поставить чайник, он вспомнил ее настороженный взгляд, брошенный на него в прошлый раз. Последние несколько дней в ее голосе звучали сухие нотки, а взгляд стал не таким дружелюбным, как обычно. Но он знал, когда все это началось. Сразу после того, как он рассказал о своем разрыве с Белиндой. Вероятно, он сделал это не так изящно и тонко, как обычно.
Нелегко признавать, но он очень болезненно воспринимал критику в свой адрес, даже если критиковал себя сам. Но ведь он так блестяще разыграл этот спектакль про Белинду, вынужденную выбирать между ним и матерью! Возможно, он даже перестарался. А может, Инес просто обижена на него за то, что он дважды отказался от ее приглашения в гости. Как же она глупа, раз думает, что такой мужчина, как он, станет терять целый вечер в ее компании.
Ягуар смотрел на него своими недобрыми золотистыми глазами. Его жесткие усы заставили Джереми вздрогнуть. Инес вернулась с чаем, все еще не улыбаясь. Раньше она рассказывала ему о разных людях, с которыми общалась, о визитах полицейских, о новостях про Джеки Миллер. В это утро ничего подобного. Она долго молчала, а после наконец поинтересовалась, что он собирается делать на Праздник весны.
Джереми и забыл об этом празднике, который будет уже в ближайший понедельник Он ничего не планировал на этот день, но когда Инес спросила, вспомнил, что давно не навещал мать. Из всего населения Соединенного Королевства, да и целого мира, Александр Гиббонс любил одного-единственного человека – Дороти Маргарет Гиббонс. Он уже несколько недель не видел ее и с удивлением обнаружил, что не был в Окстоне с марта.
– Я навещу мать, – сказал он.
– Ах да, она ведь живет где-то в Мидлендс?
– В Маркет Харборо, – сказал Джереми, частично солгав. Его мать жила в пригороде Ноттингемшира, но пусть Инес считает, что мать Джереми Квика живет в другом месте. Все равно она не узнает правду. – А вы?
– Я обычно езжу в гости к сестре и ее мужу. Они живут в Хайгейте.
Поговорив о том, где, скорее всего, будут отдыхать Зейнаб, Уилл с его тетей, Людмила Гоголь, Фредди Перфект, Мортон Фиблинг, Роули Вудхауз и мистер Хори, они замолчали, потому что говорить стало не о чем. Джереми допил чай, поблагодарил Инес и отправился к метро, где сел на кольцевую линию, чтобы доехать до Кенсингтон-Хай-стрит.
Подозрения Джереми насчет того, что Инес изменила свое отношение к нему, имели под собой основание. Она, конечно, не догадывалась, кто он на самом деле, но была уверена, что он обманывал ее относительно Белинды и ее матери. Инес решила, что он фантазер не меньший, чем Зейнаб, и даже похлеще Людмилы. В самом начале их знакомства она действительно допускала возможность романтических отношений с ним. Она решила тогда, да и сейчас продолжала думать, что он выделяет ее среди остальных. Как-то раз он даже заинтересовался ее необычным именем. Возможно, она переоценила его знаки внимания. Она, выражаясь старомодно, посчитала его человеком достойным во всех отношениях, и вскоре поняла, что ошиблась.
Но об этом нечего сожалеть, и обвинять никого не стоит. Она отнесла чашки на кухню, вымыла их, и вынесла стенд с книгами на улицу. Вчера купили около четырех – рекорд? Она очень надеялась, что сегодня не нагрянет полиция. Она уже так устала от них: от наглости Зулуеты и грубых манер Криппена.
Но никто не пришел, даже Зейнаб. Инес заметила на улице Фредди, гуляющего в компании своего друга Анкара, парня лет пятнадцати или шестнадцати. Она не сомневалась в том, что их дружба совершенно невинна – просто Фредди играет роль папаши. Интересно, как они познакомились и что их привлекло друг к другу. Они оба относились к той категории, которую довольно нелепо называют "этническим меньшинством". Но ведь не все азиаты так дружны, как Фредди с Анваром. То, что связывает людей друг с другом, всегда остается загадкой.
Шел уже одиннадцатый час, а Зейнаб все не появлялась. Инес набрала номер ее мобильного. Телефон оказался отключен. Она еще подождала. Потом вспомнила об адресе, который Зейнаб дала полиции, и поискала номер телефона ее родителей в адресной книге. Трубку взяла женщина. Инес предположила, что это ее мать, и поинтересовалась, где Зейнаб.
– Она все еще в кровати, – с набитым ртом ответила Рим Шариф. Она как раз ела шоколадное яйцо, оставшееся с Пасхи. – Говорят, вирус какой-то.
– То есть она больна и не придет на работу?
– Угадали. Я собираюсь поехать к ней позже. Все?
– Передайте ей, пожалуйста, чтобы перезвонила Инес.
– Ладно. Пока.
Что значит "собираюсь поехать к ней попозже?". Куда? Неужели Зейнаб успела переехать к Роули Вудхаузу или Мортону Фиблингу? Инес уже подумывала позвонить Мортону, если удастся найти его телефон в справочнике, но тут он явился собственной персоной, на своем зеленом "пежо". Сегодня Мортон надел белый костюм и черную рубашку, оставив расстегнутыми две пуговицы на груди. Шея у него была дряблая и похожа на куриную.
– Где же та, которую любит душа моя?
– Я бы сама хотела это знать. Кажется, она в кровати, с каким-то вирусом. – Инес сказала это так, словно у Зейнаб какая-то неприличная болезнь.
Обычно Инес не позволяла себе грубость, но ее настроение с самого утра было ужасным. Тем не менее она сдержалась и не стала советовать Мортону позвонить миссис Шариф.
– Не сомневаюсь, что она свяжется с вами, – печально сказал он и добавил: – А я собирался отвезти ее в Найтсбридж, на примерку свадебного платья.
"Все это в рабочее время. В мое время", – раздраженно подумала Инес.
– Боюсь, что ваш поход придется отложить. – Но Мортон выглядел таким несчастным, что Инес стало жаль его. – Я уверена, что с ней ничего серьезного.
– Вы очень добры, – сказал Мортон и добавил, впервые за все время: – Не буду вас задерживать.
Как только ядовито-зеленая машина отъехала, на улице показался Уилл Коббетт. Он нес в руках что-то, похожее на лопату, завернутую в два пакета. Инес услышала, как он поднимается по лестнице. Это не может быть лопатой, зачем она ему? Уж точно не для того, чтобы вскапывать эту пародию на палисадник перед ее домом, где не земля, а каменная глина. Может, у Бекки есть сад… Стоило Инес подумать, что она сидит в пустом магазине без дела, зашел покупатель. Он ничего не купил, зато следующий попросил отложить старые дедушкины часы и сказал, что вернется за ними через час, на машине.
Фредди явился уже без Анвара Гоша. Как обычно, не поздоровавшись, он пустился в описание своего утра. Начал с того, как он увидел в комнате солнечные лучи, напомнившие ему счастливое время, проведенное в Барбадосе, и закончил рассказом о том, как они с Анваром пили фруктовый коктейль в кафе.
Затем, заметив табличку "продано" на часах, он открыл дверцу, изучил устройство и спросил:
– А где наша вечно цветущая Зейнаб?
– Пожалуйста, не трогай маятник, Фредди. Она заболела. Какой-то вирус.
– О, бедняжка. Не одиноко теперь одной в магазине?
Инес поняла, что сейчас начнется, но была не в силах остановить его.
– У меня предложение. Что, если я займу ее место? – Он наверняка заметил испуганный взгляд Инес, но неправильно его истолковал. – Не надо беспокоиться. Мне можно не платить. – Фредди оглянулся, словно ожидая увидеть шпионов из Министерства социального обеспечения, лежащих на тротуаре и подслушивающих под дверью. – Только между нами: мне нельзя получать зарплату. Иначе потеряю пособие. – И добавил с надеждой: – Если только мы не придумаем способ их обмануть.
– Я и одна прекрасно справлюсь, Фредди, – слабо отозвалась Инес.
– Нет, не справишься.
Спор грозил перерасти в простое препирательство, и Инес замолчала.
– Сбегаю, поговорю с Людо, – сказал он и медленно побрел к двери, по пути разглядывая разные мелочи.
Инес захотелось глотнуть свежего воздуха, и она вышла на улицу. Мистер Хори тоже стоял на крыльце, покуривая сигару с сильным восточным ароматом. "Тубероза и нард, – подумала Инес, кашляя, – кардамон и кориандр". Превыспренний слог Мортона Фиблинга оказался заразительным.
– Вы заметили, мадам, что этот белый фургон опять здесь? – обратился к ней Хори. – Тот самый, грязный, над которым ставят эксперимент.
Фургон стал уже настолько грязным, что Инес ни за что не догадалась бы, что он белый, если бы не видела его раньше.
– Чей он, интересно?
Хори пожал плечами, попыхивая туберозой.
– Теперь на лобовом стекле не видно ПТ для жителя этого района. А если подойдет дорожный инспектор?
Сообразив, что ПТ означает "парковочный талон", Инес сказала, что хозяин, должно быть, сумасшедший.
– Да их полно, сумасшедших, – очень печально сказал мистер Хори. – Вон еще один.
Теперь он имел в виду не сумасшедшего, а еще один белый фургон. Прибыл покупатель часов, он широко улыбался. Инес пригласила его войти, очень надеясь, что Фредди не повредил маятник.
Уилл не взял отгул, он просто купил лопату, когда Кейт послал его заказать нужные инструменты у поставщика. Уилл отнес лопату домой и пошел на работу. Это был новый объект на Кендэл-стрит. Вечером он планировал начать свои раскопки.
Кейт всегда включал радио, и пока они что-нибудь штукатурили и красили, из приемника доносился однообразный ритм или человеческий голос. Многих звуков Уилл даже не замечал, он к ним привык. Но всегда обращал внимание на прогноз погоды и делал погромче. Он понимал не все, что слышал.
– Это значит, что у нас пойдет дождь? – спросил он у Кейта.
– Откуда я знаю? Юго-восток – это, наверное, здесь. Они же никогда не говорят напрямую – Лондон. То Норвич, то Кент, то Бристоль, но они никогда не скажут о том месте, где живет самое большое количество народа. Говорят, что дождь будет на юго-востоке.
– А сильный дождь или не очень?
– А зачем тебе? Тебя что, ждут веселые дела?
Уилл очень надеялся сделать одно веселое дело, может быть, самое веселое в жизни. Но Кейту нельзя говорить, куда он идет. Для всех это должно стать сюрпризом. Так что вместо ответа он доел свой бутерброд в тишине, и когда Кейт собрался сделать дежурный звонок жене, Уилл вернулся к работе – стал обрабатывать двери наждачной бумагой.
Домой вернулись, как обычно, в четыре. Проходя мимо витрины магазина, он не увидел там ни Инес, ни Зейнаб, а только сидящего за столом Фредди в коричневом халате. Уилл не удивился и даже не стал об этом думать. Поступки тех, кого он по привычке до сих пор называл "взрослыми", часто были ему непонятны, и он принимал их как ребенок без вопросов.
Оказавшись дома, он сделал себе чай и открыл пачку лимонных пирожных. Сладости были одним из главных наслаждений в его жизни, особенно если он ел их в компании Бекки. Ему хватало денег, чтобы питаться разнообразно, но он знал, что, отыскав сокровища, сможет позволить себе намного больше. Сейчас он не мог покупать дорогой бельгийский шоколад или кремовые пирожные (не каждый день, во всяком случае), и целые сырные торты или торты с клубникой в глазури, которые часто видел в витринах дорогих кондитерских. Уилл не мог пройти мимо них, не задержавшись перед стеклом. А когда у него будут сокровища, он сможет спокойно входить в такие магазины и покупать что угодно. Ведь после покупки дома, который он мысленно называл "дом для Бекки", останутся деньги и на сладости. Думая об этом, он тщательно вымыл чашку и тарелку. Вдруг зазвонил телефон. Ему почти никто, кроме Бекки, не звонил. Если бы он знал, что это не Бекки, то занервничал бы. Но Уилл был уверен, что звонит она, чтобы сказать, в какой день приходить, и, если повезет, то в какие два дня. Он поднял трубку со словами: "Привет, Бекки".
Женский голос сказал:
– Это не Бекки, я не знаю, кто она. Это Ким.
Конечно, он ее помнил. Это сестра Кейта. Она была с ним, когда он узнал о сокровищах.
– Да, – ответил он.
– Так вот, я думала… – Любой другой человек на его месте догадался бы, как неловко она сейчас себя чувствует и как нуждается в его поддержке. – Я подумала, знаешь, не так уж просто это сказать, но ты не… ты не хочешь пойти со мной на вечеринку? У меня есть подруга, ей исполняется двадцать один год. Она пригласила меня и разрешила привести кого-нибудь с собой. Вот я и подумала, почему бы не тебя? Вечеринка будет в субботу вечером.
– Я в субботу буду у Бекки, – этого он точно не знал, ведь Бекки могла его пригласить в воскресенье или даже в пятницу, но боялся рисковать.
– Я не могу никуда выходить по субботам.
В его словах было что-то детское. Он говорил, как подружка Ким много лет назад, когда не могла пойти гулять. Что с ним такое?
– Ладно, в другой раз, – вздохнула она с явным разочарованием в голосе.
– Ты мне нравишься, – честно сказал Уилл, потому что не хотел ее обижать. – Но я не должен выходить по воскресеньям.
Он помнил тот кошмарный день, когда Бекки его не пригласила – возможно, потому, что его не оказалось дома в субботу. И это могло повториться. Он с сожалением попрощался с Ким. Он был ей благодарен. Ведь если бы не она, он вообще не узнал бы, где зарыты сокровища.
Телефон зазвонил снова, как только Уилл положил трубку. В этот раз звонил Монти, предлагал выпить чего-нибудь в "Манки Паззл" как-нибудь на этой неделе.
– Я не могу выходить на этой неделе. Я занят, – проговорил Уилл.
– В другой раз, – точно как Ким ответил Монти, только, в отличие от нее, он сказал это с облегчением. Но Уилл не заметил.
Потом, час спустя, позвонила Бекки. Он как раз рассматривал свою новую лопату, потом смотрел в окно, на начинающийся дождь.
– Хочешь прийти в пятницу вечером, Уилл?
Он не любил пятницу, потому что времени в пятницу слишком мало, и он не успевает у нее пообедать, только поужинать. Однако он согласился, но тут же отважно спросил, боясь упустить возможность:
– А можно прийти и в воскресенье тоже?
В трубке воцарилась тишина. Потом вздох. Он подумал, что Бекки, должно быть, устала.
– Да, конечно, можно.
Итак, все складывалось отлично. Он мог три раза сходить на Шестую авеню и попробовать раскопать драгоценности, ведь если сокровище закопано глубоко, то за один раз Уиллу не управиться. То есть сегодня, в среду и в четверг, а в пятницу уже можно будет рассказать Бекки. Дождь все не прекращался.