- Ну, если думать и мечтать - это работа, тогда я тоже кое-что намечтал, - сказал Олег. - Я вот мечтаю: если бы изобрести такой суперприбор, который бы мог напоминать мне, что надо выключить свет и плотно закрыть воду. Который бы даже регулировал напор воды, и всякое такое. А я бы носил в кармане маленький датчик, который бы соединялся по спутниковой связи с этим прибором, и датчик бы мне всё сигнализировал, что надо. Вот бы такой изобрести.
- У меня есть такой прибор, и даже гораздо более мощный и даже самообучающийся, - насмешливо заметил Яшка. - И главное, энергии мало потребляет.
- У тебя? Где это - у тебя? Что ж ты до сих пор молчишь?! Такого даже в интернете нет! Где ты его купил?! - взбудоражился Олег.
- Здесь, - сказал Яшка и себя по голове постучал. - Мне его Бог подарил. Бесплатно.
- Сказал тоже! - обиделся Олег. - Таких приборов хоть пруд пруди, да только практика показывает, что они плохо работают.
- У кого как, - возразил Яшка. - Я на свой не жалуюсь.
Между тем Игорь Рудольфович очень старательно записал то, что они говорили, и сказал:
- Ну, братцы, с такими делами мы точно ещё один кружок сможем организовать. И пригласим в него многих ребят. Вместе мы сила, правда? Я тут подумаю, что из этого можно сделать, и на другой раз вам расскажу.
На том все закончилось, и они отправились по домам.
- Не нравится мне это, - почему-то наморщился Костя, когда они вышли. - Этак получится, что это не мы восстание заготовили, а он нас в кружок организовал. Он будет зарплату получать, наберёт каких-то там детей, вовсе не тех, кого мы ищем… Вот сейчас мы все заодно, и поэтому мы сила. А если нас будет двадцать, тогда какой порядок и какое энергосбережение? Каждый в свою сторону начнёт тянуть.
- Но наша-то тайная организация будет продолжать существовать, только уже под прикрытием, - сказала Света.
- А в чем её тайность-то? - спросил Олег. - Наоборот надо громче кричать!
- Действовать надо, а не кричать, - недовольно сказал Костик. И домой ушёл, а Олег к бабушке поехал. А Света с Яшкой не торопились и пошли по улице погулять.
- У меня плохая идея про порядок? - спросил Яшка.
- Я думаю, что хорошая, - ответила Света. - Я помню, что папа как-то жаловался: "Они даже не знают, сколько у них котельных в районе, какое уж тут энергосбережение!" Так что думаю, что ты прав.
- А тебе смешно, что я рождён для великих дел? - опять спросил Яшка.
- Немножко смешно, но это здорово, - сказала Света.
- Они тоже так думают, что они великие, но они это скрывают, потому и смеются. А я не скрываю. Я думаю, что каждый человек рождён для великих дел! Почему мы вместо этого мелкими делами занимаемся? Складываем тапки с баночками под шкаф… Ой, смотри, какие хитрые качели во дворе! Пойдём покачаемся? Я никогда на таких не качался!
Качели в самом деле были хитрые - вместо одного сиденья там была такая лодочка, что в неё два человека могут забраться. Света подсадила Яшку, потом сама забралась, только ей пришлось сидеть не на сиденье, а на бортике лодочки поближе к середине, чтоб лодочка не перевернулась, а то Яшка маленький был и не весил ничего. Потом они с горки покатались и на карусели повертелись, устали и на лавочку сели.
- Хороший двор, у нас не такой, - сказал Яшка. - И ты хорошая, а моя сестра не такая. Она бы только и кричала: "Яша, не перевернись! Яша, осторожнее! Яша, не лезь! Яша, отвяжись!".. А я ужасно одинокий человек. Меня никто не понимает.
- Ничего-ничего, я тебя понимаю, - успокоила его Света.
- Да как ты можешь понимать меня, когда я сам себя не понимаю? Ах, как мне хочется великих дел! Не просто больших, а самых-самых великих. Я бы всё отдал, только бы понять, что для всего мира надо. Вот ты говоришь, что закроешь кран - рыбку спасёшь, закроешь ещё раз - ещё одну рыбку спасёшь… А мне этого мало.
- Яшка, но ведь все великие дела складываются из маленьких, - ответила Света. - Вот сразу академиком не станешь, а если учиться каждый день, то через двадцать лет станешь.
- Нет, ты меня не понимаешь. Всё это я знаю. Мне надо то знать, зачем мне рыбок спасать и зачем быть академиком. Самое главное надо знать. А может быть, академики не нужны, а надо стать бродячим музыкантом, пойти по дороге и песни петь, и на скрипке играть, и это лучше будет. Ты смотрела фильм про скрипача Паганини? "Дорога без конца, дорога без начала и конца. Свисти, как птица, и не жди награды…" Ай, пойдём, я тебе покажу! - он соскочил с лавочки и побежал, Света за ним.
Яшка прибежал к большому гастроному, и Света увидела, что сверху на гастрономе идёт бортик, а под бортиком живут воробьи, они оттуда вылетали по одному - по два. А когда Яшка подбежал ближе, они вдруг вылетели оттуда целой стаей, как будто поток водопада из-под крыши вылился, полетели через широкий тротуар и уселись по другую его сторону на куст боярышника. Это было очень красиво, как они вылетели. Света так и замерла от восхищения. А Яшка достал из кармана булку и начал крошить, и тогда все воробьи (и с ними ещё несколько других подлетевших маленьких птичек) слетелись с куста к нему. Они совсем Яшку не боялись, они сидели у него под ногами, на плечах, на ладошках, они летали вокруг него, как будто он был какой-то волшебный. А Яшка смеялся и крошил булку.
- Я их всё время кормлю, почти каждый день, они меня знают, - улыбаясь, звонко говорил он, оборачиваясь к Свете. - Смотри, какой я им дружок! А если бы мы все так дружили, все со всеми, ах, какая была бы красота!
А прохожие шли и оглядывались на мальчика-короля в воробьиной мантии. Улыбались и показывали на него своим спутникам, качали головой. Но вдруг из арки вышел какой-то серый господин в пальто и с палочкой и пошёл мимо Яшки. Воробьи разлетелись в разные стороны, а господин потряс палочкой и сердито сказал:
- Давайте, давайте, кормите! Мышей ещё только нет! - и ушёл.
Воробьи больше не вылетали, только один-два остались на кусте. Яшка докрошил булку, а в глазах у него стояли слёзы.
- За что они такие злые? - заплакал он и ткнулся Свете в плечо. - За что? За что? Какое энергосбережение, когда люди такие злые? Какие академики? Они любить никого не умеют! Ах, если бы знать, как научить людей любить, я бы сто раз умер, чтобы их научить! Сестра говорит, что я ещё маленький, а когда я вырасту, я перестану быть такой глупый; тогда - как я не хочу вырастать, как я не хочу вырастать! Лучше бы я умер, чем стать таким серым и с палкой!
- Нет-нет, ты ни за что не станешь таким серым, ведь это же от тебя зависит, каким ты станешь, - пыталась успокоить его Света.
- Света, я не стану таким, но я всё равно стану взрослым! У меня будут взрослые мысли и заботы, я буду работать, я буду папой, я же не смогу больше кормить воробьёв, валяться в траве, я не смогу! Света, я в этом году узнал, что в траве валяться нельзя, потому что там бывают клещи, и человек может умереть от укуса, причем не сразу умереть, а даже хуже, у него мозги заболят, и он на всю жизнь станет дураком. Как же я теперь смогу в траве валяться? Я ведь раньше думал, что каждый дядя, каждая тётя - хорошие, они мои друзья, я их любил, я их всех любил, а теперь я их не могу любить, потому что я знаю - они злые! Я думал, мои мама и папа - самые умные в мире, и учительница - самая чудесная, а потом так получилось, что мама и учительница стали спорить, а я-то в коридоре был, я всё слышал, и я понял, я вдруг понял, что взрослые сами ничего не знают, как жить! Они не знают! Я ведь думал: я мало знаю, но они-то меня научат. А теперь я не верю, что они научат меня. Они научат меня быть взрослым, а я не хочу быть взрослым. Я хочу, чтобы всё-всё вокруг радовалось. А ещё… а ещё я тебе вот что скажу, пойдём, - Яшка вытер слёзы и побежал к большим газонам посередине проспекта, на которые дворники снег сбрасывали. Перебрался через потемневшие глыбы слежавшегося снега, спрятался там внизу, и снаружи его стало не видно. Света тоже к нему туда забралась.
- Вот так. Теперь нас видит только небо, - сказал Яшка. - А для людей нас нет. Мы есть только для неба. Я тебе скажу. Когда я был маленький, я был необыкновенный. Я столько понимал. Я столько знал, как будто я был мудрец. Я даже не помню, что я знал. Как будто бы у меня был третий глаз, и я всё знал, а теперь осталось только два. Я помню, что что-то было, и это был не сон, но я уже не могу вспомнить, что. Не могу. Но я птиц понимал, и я даже знал, что внутри камня живет. Я только не помню, что. Так вот чего я боюсь, Света. Я забыл это, потому что вырос. А если ещё через семь лет у меня останется только один добрый глаз? А ещё через семь - ни одного? И я пойду мимо воробьев, которым я был дружок, и я толкну их палкой не оттого, что я злой, а оттого, что я даже не увижу, какие они живые и красивые! Может быть, мне покажется, что это грязь какая-то лишняя, такая же, как драные тапки у мамы под шкафом. Вот чего я боюсь. Я сказал маме, что капельки живые, она так улыбалась, она соглашалась, она меня похвалила, а сама точно так же воду льёт, она думает, я так играю. Она не видит. Света, ты понимаешь, какая тайна - взрослые не видят ни капелек, ни волшебных колокольчиков! Вот почему они такие! Они берегут только кошелёк, потому что только его они видят. Вот так. И мы их не исправим. То есть нет, их можно заставить за все платить, и тогда они будут тратить поменьше воду и свет. Но чуть только у них будет побольше денег, они скажут: а ничего, у нас денег много, нам не жалко! И они не полюбят воду и свет. А если не полюбят, то зачем тогда всё, что мы делаем?
- Яшка, а тебе не холодно в снегу лежать?
- Холодно, - сказал он. - Ну и что. Зато я здесь есть только для неба. А только я встану, опять попаду к людям. А что я говорю, это тайна. Только для тебя. Потому что ты капельки живые понимаешь.
- Яш, - сказала Света. - А может, ты вправду пророк какой-нибудь? Который для великих дел родился?
- Мы все для великих дел рождаемся, - сказал Яшка. - Все. Но потом мы вырастаем и не помним про это, - он помолчал и стал петь песню из фильма:
- Ну а если спросят вдруг, где любимая и друг, промолчи в ответ с улыбкой, пусть никто не видит сердце поседевшим от разлук… Паганини был такой одинокий, и его не любили. Почему меня не было рядом? Я бы его так любил… Я бы с ним так дружил… Света, у тебя есть немного денег? Мне очень леденца хочется. Они недорогие, леденцы.
- Есть, пойдем, - закивала Света, и они пошли в гастроном. Яшка пошёл вдоль рядов с товарами и говорит:
- Ну вот смотри, смотри, что они делают! Все в пенопластовые коробочки упаковали! Ну ладно - торт, да? Чтоб не помялась красота. Ну даже изюм - пускай, чтоб он не рассыпался. Ну зачем они кабачок-то в коробочку положили, зачем коробочка одному кабачку, ну зачем? Чтобы выкинуть её, только чтобы выкинуть. Сделали - выкинули, ну и что, она же дешевая, вот им и не жалко выкинуть… Света, пойдем вот туда, там у них ящик для пожеланий прибит, но он высоко, я не дотянусь. Дотянись до него, возьми листочек, я отзыв напишу. Ну вдруг они поймут. Ну вдруг!
Он написал на листочке про то, что надо беречь ресурсы земли и не тратить коробочки под кабачки. И ещё написал, что вот если бы они организовали пункт приёма обратно всех этих коробочек. И Света этот листок опустила в ящик для отзывов.
- У меня папа каждый вечер покупает печенье в таких коробочках, - сказал Яшка, облизывая леденец. - А днем он покупает обед в полиэтиленовых коробочках. В месяц у нас шестьдесят коробочек получается, а в год - даже не сосчитаешь, сколько! Это же просто невыносимо! Ты когда-нибудь была на городской свалке?
- Нет. А где это?
- Да не знаю, далеко, там, ехать долго. Мы с папой ехали один раз летом на машине мимо свалки. И я видел смерч. Ты видела смерч?
- Нет, это что, ураган?
- Нет. Это такой крутящийся столб из ветра, пыли и грязи. Он сам по себе возникает, когда в природе что-то неладно. Вот я видел там смерч. А тамошние люди рядом стояли и почти не смотрели на него. Наверное, там часто бывает смерч. Он мне долго снился… А Олег говорит, что в других странах мусор перерабатывают. Собирают гнутые коробочки и делают из них новые. А мы вот живём далеко от свалки и даже не знаем, как сильно мы намусорили в мире и какие мы создали смерчи… Дружок, дружок! - закричал Яшка и побежал к какой-то дворовой собаке. Совсем это был не его Дружок. Но пёс Яшку узнал и стал хвостом вилять, а Яшка его погладил.
А Света стояла, смотрела на Яшку и удивлялась, кто же он такой, этот Яшка-граф, рождённый для великих дел?
Глава одиннадцатая, в которой Костя придумывает план "Энергоспор" и тренируется носить Свету на руках, чтобы она не была похожа на мешок картошки
- Светка! Ну все, караул! - сказал Костик по телефону и засмеялся.
- А что такое?
- Светка, я тебе стихи написал! Ну прямо, знаешь, уж сидел-сидел, во, написал, ты прямо обхохочешься, чего я написал, почище Ромео! Взял такую открытку, ну, знаешь, приметную такую, чтоб если ты на столе положишь - чтоб твои родители непременно её увидали. Ну вот. Написал стих в открытку. А на стол-то пока что к себе положил, шляпа несчастная. И конверт подписал, что это тебе. Ну и нашёл-то её мой папаня, ха-ха-ха! А они-то с мамой у меня такие любопытные, с твоими вообще не сравнить. Ну и вот. У меня теперь тут полный караул.
- Тебя караулят? - спросила Света.
- Пока что нет, но они требуют тебя в гости привести. Так пока они с меня это требовали, они опять перессорились, потому что у них про всё на свете мнения разные. А я смотрел на них и вот придумал кое-что. Светка, помоги мне. Чего они все время ссорятся. У тебя мама с папой совсем не такие. Светка, а можно, я тебя на руках домой принесу? И будешь такая хорошая, и будешь меня обожать. Пусть им завидно станет. Можно? Чего ты молчишь? Я глупости говорю, да? Но ты же сама мне все это говорила.
- Ага, понесёшь и уронишь! Спасибо! - сказала Света.
- Нет, я же недолго понесу, только перед самой дверью, - объяснял Костик. - Чего ты думаешь - я слабак? Я сегодня дома кресло на руках носил, а ты-то уж полегче кресла будешь. Но это только полдела. Дальше вот что. Поскольку намерения у нас серьёзные, мы с тобой - запоминаешь? - задумали обеспечить свое будущее с юных лет. И хотим мы с тобой построить энергосберегающий дом! Ты не пугайся, что это за штука, я уже знаю, мне Олег нашел. Этот Олег - это просто клад со своей выделенкой. Ну так вот. Я тебе буду всякие решения технические предлагать, а ты, главное, кивай или спрашивай там меня, в общем, мне нужно, чтобы я с папой поспорил, что же лучше-то будет. Ведь он у меня въедливый, он если начнёт спорить, то ему уж непременно победить надо, а чтоб победить, так это он должен все прочитать от и до! Ну что, первый секретарь Воеводова, план "Энергоспор" тебе понятен?
- Понятен.
- Да, но сама смотри не спорь! - предупредил Костик. - Ты только глазками моргай, удивляйся и восхищайся, понятно? Ну, не как дурочка, конечно, ты как умная моргай, но спорить - это только я и папа будем спорить. Понятно?
Света положила трубку и пошла к зеркалу глазками моргать. Потом платья примерила - розовое и зелёное. В розовом она моргала как дурочка, а в зелёном как умная. Значит, надо идти в зелёном.
Костик не выдержал - сам к ней вечером за час до визита прибежал ещё раз инструкции зачитать. Потом за ухом почесал и говорит:
- Дай хоть потренироваться, невеста, а то в самом деле как бы я тебя не брякнул на лестнице. И чтобы это красиво было, как в балете, а не так, будто я кресло тащу или мешок с картошкой. Мероприятие-то очень ответственное.
- Ну что же, тренируйся, - сказала Света. - Только руки поди вымой, а то они у тебя вечно заляпанные, то чернилами, а то и вообще не поймёшь чем.
- Чего тут не понять, обычный солидол. Я сегодня велосипед к лету готовил.
- Заранее?
- Конечно, заранее! Ну то есть… То есть если честно, я его ещё с осени так и не вымыл, а вчера мне мама взбучку дала в твою честь, пришлось вот комнату убирать и велосипед чистить. Кто бы знал, сколько я на тебя стараний извожу, агент Воеводова! Никакому жениху не снилось.
Он вымыл руки и стал тренироваться носить Свету, как будто она не мешок с картошкой. Сначала у него не получалось, потом немного стало получаться, так что он стал в зеркало смотреться и говорить:
- Ну а ты чего не моргаешь? Веселится, веселится - а ты моргать должна! Чего, не знаешь, что ли? На предмет, на нос и вбок! Еще я тебя по-женски моргать не учил!
- Вот ещё вздумал, я так никогда моргать не буду, даже понарошку, - сказала Света. - Ты мне ещё винчестер на голову привинти и заставь из танка стрелять, чтоб твоего папу, как Яшку, дополнительно заинтересовать! Тут-то он нам обоим "скорую помощь" и вызовет!
- Ну какая же ты упрямая! Ну должна же невеста как-то выразить нежность к своему жениху или не должна?
- Хорошо, выражаю, - ответила Света и пристроилась по-домашнему, как когда её папа на руках носил.
- Воеводова, ты чего делаешь? - возмутился Костик и сгрузил её на диван.
- Нежность выражаю, - сказала она. - Ты велел, я выражаю.
- Я тебе ненастоящую велел! А ты чего делаешь?
- Я не умею по-ненастоящему, - сказала Света.