У самого дома Кузьма, несмотря на поздний час, встретил Алика. Сегодня Алик купил большие увеличительные стёкла и был полон замыслов и надежд. С помощью этих стёкол он переделает телескоп в ещё более мощный оптический прибор, который позволит ему увидеть чуть ли не бездонные глубины Вселенной, проникнуть в глубь космоса, приблизить его к нам, что под силу только ракете будущего.
Уставший и грустный Кузьма рассеянно слушал приятеля, уже не в состоянии чему-либо радоваться или огорчаться.
Дядя уехал…
Отец дочитывал "Известия", мать смотрела телевизор, бабушка убирала со стола, а Кузьма ещё не вернулся с улицы. Как ушёл из дому часов в семь, так и не показывался.
Наступил десятый час - Кузьма не возвращался. Отец отложил газету в сторону, провёл рукой по уставшим глазам и спросил:
- Коли нет?
- Нет, - ответила мать. - Нет твоего Коли…
Отец взглянул на жену и ничего не сказал.
Наконец Кузьма вернулся.
Мать на минутку оторвалась от телевизора и сурово проговорила:
- Поешь и немедленно ложись спать. Завтра поговорим.
Бабушка поднялась с постели и принесла в комнату стакан молока, хлеб, котлету.
- Пусть поест на кухне, - сказала бабушке мать. - Разве вы не знаете, что здесь свет зажигать нельзя? - И она недовольно фыркнула.
Отец снова взглянул на жену и снова ничего не сказал.
Бабушка взяла тарелки и стакан и понесла их на кухню. Шла она медленно, а руки у неё дрожали, и от этого дрожал стакан на тарелке: тук, тук, тук - и молоко в нём плескалось.
Кузьма быстро поел и лёг: поскорее с глаз долой. Перекрестившись, сейчас же легла и бабушка на свою постель за ситцевой занавеской.
Сон не приходил к Кузьме. Он вздыхал, ворочался, но какое положение ни принимал - все они оказывались неудобными.
- Ты что, внучек? - спросила бабушка.
Кузьма не отозвался. Он не часто говорил с ней: о чём?
- Случилось что-нибудь?
- Нет, - отмахнулся Кузьма.
Заснуть он не мог. Бабушка тоже не спала, он чувствовал это, слышал её неровное дыхание, слышал, как иногда она шептала какие-то слова.
По телевизору передавали что-то очень весёлое, мать смеялась. Голоса отца не было слышно, он, наверное, не смеялся, а если и смеялся, то тихо. Потом мать стала говорить о каких-то билетах… Новом платье… Отец глухо произносил всего два-три слона, наверное, соглашался. И опять говорила мать.
Прошло полчаса, телевизор выключили. Отец и мать стали ложиться.
Кузьма не спал, бабушка тоже.
- Ты почему не спишь, баб? - спросил Кузьма.
- Старый человек я, внучек… Всегда поздно засыпаю…
- Всегда? - удивился Кузьма. - Каждый день?
- Каждый день… А ты впервой так…
Кузьма помолчал и вдруг сказал:
- Я за ёжиком ходил…
- За каким ёжиком?
Кузьма стал рассказывать об Остроносике, как он его поймал в лесу, как потерял, о дяде, который, оказывается, мог из своего ёжика сделать чучело, и о том, что дядя, наверное, не один такой на свете; о том, как захотелось ему, Кузьме, найти Остроносика, быть может, спасти его от смерти.
Часа два, а то и три ходил он сегодня по городу. Сначала думал ехать на завод "Серп и молот", где работали ветераны труда Иван Петрович и Пётр Петрович, потом увидел "Зоомагазин" и завернул туда. Возле магазина толкались люди, продавали птиц, рыб в аквариумах, продавали и ежей… Может быть, один из них Остроносик? Может быть, да, а может быть, и нет.
Потом Кузьма шёл по какой-то узкой улице к метро и увидел в окне дома шкаф. Самый обыкновенный шкаф. На нём стоял глобус. А на каком-нибудь другом шкафу мог стоять Остроносик, вернее, уже не он, а его чучело.
Прошло двенадцать дней с тех пор, мало ли что могло произойти за эти двенадцать дней и двенадцать ночей? Остроносика могли сто раз убить, и стоит он где-нибудь на шкафу, о себе не напоминает, пить-есть не просит…
Кузьма кончил.
- Доброе у тебя сердце, внучек, - сказала бабушка. - Была бы не так плоха - поехали бы мы с тобой разыскивать этих мастеровых… Старый да малый…
- Каких мастеровых? Рабочих?
- Рабочих, рабочих… Ну, спи… Попробуй посчитать до ста или полтысячи…
- А ты, баб?
- И я засну, внучек…
- Когда?
- В час, в два…
- А встанешь?
- А встаю я в шесть…
- В шесть? Каждый день?
- Каждый день, внучек… Каждый божий день…
- Баб, как же так? Это же к вечеру с ног свалишься?
- Да нет, внучек, не валюсь… Не валюсь…
И бабушка неожиданно замолчала.
А перед Кузьмой вдруг с щемящей ясностью предстало всё. Всё - и "Баб, ужинать!"; и её частые, нетвёрдые шаги, вытянутая рука, словно на случай, если нужно будет опереться о стену; и это отчуждение и неприязнь, проявляемые его матерью в десятках и сотнях мелочей; и молчание отца; и письма, которые бабушка пишет своей дочери: десять писем туда, одно - в ответ; и ещё, и ещё…
- Бабушка… - вдруг воскликнул Кузьма. - Бабушка!..
- Ты что, внучек?
- Бабушка!..
- Что, что, милый?
Но Кузьма больше ничего не мог сказать. Ничего.
Содержание
Сибиряк … 3
Рубашка в полосочку … 14
Томка … 26
Лесник Иван и Братуха … 32
Пожары … 40
Глава семьи … 53
Плохое перо … 59
Яблоко в бутылке … 61
Мечтатель … 65
По следам … 73
Бабушкины сыновья … 83
Валет и Пушок … 94
Павлик и его заместитель … 104
Колючий подарок … 142