Светка пришла на сбор в новом платье, а волосы причесала под "лошадиный хвост". И села против зеркала, чтоб весь сбор любоваться своей причёской. Вот и сейчас она выбежала в переднюю последней. Хотела, чтобы все видели, как у неё на затылке хвост подпрыгивает. Через минуту девочки вернулись с большим тортом, который пекли дома у Ани по заданию отряда. На торте было написано кремом: "Н. М. 50 лет".
- Ура! - закричали мы и набросились на торт. Хорошо, что он был предусмотрительно нарезан. Когда от торта осталось, как говорит моя мама, одно воспоминание, Генька сказал Командировочному Витьке:
- Севрюгин, распаковывай наш багаж.
Витька открыл отцовский чемоданчик и стал выкладывать на стол пачки ваты, бинты, марлю и жёлтую вощёную бумагу для компрессов.
- Это тебе!
- Лечись как следует.
- В компресс больше ваты клади. Не жалей.
- Надо будет, ещё принесём.
- Вот возьми, - достав из кармана баночку с мазью, сказал Женька Рогов, - у бабушки выпросил. Будет нога ныть - натри!
Федька от неожиданности даже растерялся.
- Спасибо! Куда мне столько! Тут бинтов на сто ног хватит, - моргая ресницами, бормотал он.
Опустошив чемоданчик, Витька звонко захлопнул его, и все стали прощаться с Принцем.
- Ты ложись, отдыхай, - сказал ему председатель Генька, - а мы на боевое задание пойдём. Решили в память Нади собрать тысячу килограммов железного лома. Мошкин, Хохолков, не задерживайтесь!
Последние слова Геньки были условным сигналом. Настало время приводить в действие наш план. Я шагнул к Геньке и решительно сказал:
- Мы с Павликом не можем собирать сегодня металлолом.
- Как это - не можете? - не совсем естественно закричал на нас Генька. - В такой особенный день никакие отказы не действительны.
- Мы всё равно не пойдём, - поддержал меня Павлик, - у нас очень уважительная причина.
- Какая? - спросили вместе Игорь и Генька.
Я нарочно помедлил и переглянулся с Павликом. Дождавшись, когда он отрицательно затрясёт головой, я сказал:
- Хоть жгите нас на костре, сказать не можем. Но причина важная.
- Большого государственного значения, - добавил Павлик.
- Уж сказали бы - мирового, - очень кстати прыснул Борька-Кочевник, доедая второй кусок торта, который он прихватил вместе с первым.
- Вечно Мошкин с Хохолковым что-то выдумывают, - тряхнула своим хвостом Светка.
- Игорь, - обратился я к вожатому, - разреши нам не идти сегодня собирать металлолом.
- Никаких разрешений! - запротестовал Генька, хотя хорошо знал, что нас всё равно должны отпустить.
- Давайте условимся так, - остановил его Игорь, - мы вас отпустим, но завтра вы принесёте в школу пятьдесят килограммов лома.
- Согласны! - выпалил Павлик.
- Мы и больше принесём. Только не сегодня, - добавил я.
Попрощавшись с Федькой, ребята стали выходить на улицу, мы же с Павликом нарочно задержались в прихожей, а когда все ушли, вернулись к Федьке в комнату.
- Забыли что? - пробурчал он.
- Ничего не забыли, - сказал я, - разговор у нас к тебе есть.
- Что за разговор? - нахмурился Федька.
- Слушай, Петь, а может, не стоит с ним говорить об этом? - остановил меня Павлик.
- Вот те раз! - воскликнул я. - Ты же сам это предложил.
- А вдруг подведёт, нам же достанется? - Павлик сделал вид, что сомневается в Батове.
- А Марс? - напомнил я. - Разве этого мало?
- Марс хорошо. Только ещё не всё…
- Мы же обещали…
- Тогда говори, - подумав, согласился Павлик, - только пусть он сначала даст слово, что никому ничего не скажет. Даже своим дружкам.
- Даёшь слово? - спросил я Федьку, который слушал нас, точно иностранец, ничего не понимая.
- А что говорить-то? - спросил Федька. - Я пока ничего не знаю.
- Нет, - снова запротестовал Павлик, - для Федьки дать слово всё равно что лишний раз подножку подставить. Пусть произнесёт клятву. Самую страшную!
- Это ещё зачем? - опешил Федька.
- Чтоб государственную тайну не разболтал, - пояснил я.
Павлик вдруг снова потянул меня к двери:
- Пошли лучше. Не верю я ему.
- Стойте! - рассердился Принц-Федька, которого наш разговор уже заинтересовал. - Вы меня ещё не знаете. Если какая тайна, я могу камнем быть. Не беспокойтесь.
Я переглянулся с Павликом и, получив его молчаливое согласие, сказал Принцу:
- Надень пионерский галстук!
Он послушно надел.
- А теперь сделай салют и повторяй за мной, - приказал я и, оглядевшись по сторонам, таинственно заговорил: - "Если я, ученик четвёртого класса "А" Фёдор Батов, нарушу эту клятву… - Я остановился, чтобы Федька повторил сказанные мной слова. Он повторил, и я продолжал: -…и пророню хоть одно слово из того, что услышу сейчас от ЮНСОТов ГИНМа Павлика Хохолкова и Пети Мошкина…"
- Что такое ГИНМ и ЮНСОТы? - остановил меня Федька.
- ГИНМ - это Государственный институт научной мысли, - объяснил я, - а ЮНСОТы - его юные сотрудники.
- Вы его сотрудники?! - изумился Федька. - Почему?
- "Почему да отчего"! - сердито перебил его Павлик. - Сначала дай клятву, а потом расспрашивай.
Я ещё раз повторил для Федьки то, что уже сказал, и задумался. Нужно было придумать такую страшную клятву, какую Федька ни за что бы не нарушил. Я напряг все свои мысли и сказал:
- Если выдашь эту тайну, то обязуйся у всех на виду съесть дохлую лягушку и забраться по водосточной трубе на крышу нашего дома.
- Кому это нужно! - недовольным тоном оборвал меня Павлик и покачал головой. - Младенец ты, Мошкин! Лягушки у восточных народов считаются лучшим блюдом, а лазить по водосточной трубе дворник не позволит. - И, напустив на себя загадочно-строгий вид, он сказал Принцу-Федьке шёпотом: - Повторяй за мной: "Если с моих губ сорвётся хоть одно слово из того, что я узнаю… (Федька повторил), то первую же ночь, которая наступит после моей подлой измены, я проведу на городском кладбище… (Федька повторил.) А с наступлением весенних дней и до поздней осени я ни разу не сыграю в футбол и не искупаюсь".
Это, конечно, была очень сильная клятва. Всё лето не играть в футбол и не купаться - поневоле будешь держать язык за зубами. Я думал, Федька начнёт спорить, но он повторил эти два обязательства, даже глазом не моргнув, а в конце ещё добавил от себя громким шёпотом: "Клянусь, клянусь, клянусь!" После этого Федька немедленно потребовал, чтобы мы открыли ему нашу тайну.
Павлик наклонился к нему и заговорщически произнёс:
- Пришло время, о котором ты мечтал.
- Какое время? - вздрогнул Федька.
- Самое подходящее, - сказал я, - ты слышал про то, как люди во сне учат иностранные языки?
- Как же, - закивал головой Принц-Федька, - об этом по радио рассказывали. Вот бы нам так уроки делать!
- Один инженер за четырнадцать ночей во время сна весь английский язык выучил, - сообщил я Федьке и развил свою мысль: - Учёные, как известно, никогда не останавливаются на достигнутом. Во все века продолжают свои поиски…
- Скажи, - перебил меня Павлик, обращаясь к Федьке, - ты слышал что-нибудь про "скоростную умнетику"?
- Ничего, - честно признался Федька. Он и не мог что-нибудь слышать о такой науке. Ведь её придумал наш вожатый Игорь.
- Это система самого быстрого изучения всех наук, - сказал Павлик. - Занимаясь по ней всего один месяц, совсем неграмотный человек может сдать экзамены на аттестат зрелости.
- А за год он проходит курс всего университета, - подлил я масла в огонь.
Павлик перешёл на шёпот:
- Эту систему изобрела группа учёных под руководством Григория Михайловича Полозова.
- Аниного отца?! - ахнул Федька.
- Да, - подтвердил Павлик, - он крупный инженер, а в детстве, как я, увлекался медициной. Знание этих наук и позволило ему сделать такое замечательное открытие.
- Представляешь, как нам повезло! - воскликнул я. - Ведь сейчас Григорий Михайлович ищет человека для испытаний.
- Он хотел произвести сбои эксперименты на нас, да мы не выдержали экзамен, - огорчённо признался Павлик.
- Не ответили что-нибудь? - спросил Федька, с интересом.
- Наоборот, - с сожалением вздохнул Павлик, - очень много ответили правильно. Вот и не подошли.
- Нужен совсем незнающий человек, - сказал я, - а то чему же его учить.
- Как Григорий Михайлович объяснил нам это, мы сразу про тебя вспомнили, - вставил Павлик, - есть, говорим, у нас такой человек!
- Ну, я тоже кое-что знаю, - запротестовал Федька и тут же с сожалением добавил: - Наверное, не сгожусь.
- А ты попытайся, поэкзаменуйся, - принялись мы уговаривать Федьку, - вдруг подойдёшь? Тогда через месяц первым учеником станешь. А через год - профессором. Науку вперёд двинешь и на весь мир прославишься.
- Как же я к нему на экзамен-то пойду? - заволновался Федька. - Мне ещё ходить не разрешили.
- Ты только согласись, он сам к тебе придёт.
- Сейчас ты ему нужнее, чем он тебе, - одновременно сказали мы с Павликом.
- Ладно, - решился Принц-Федька и махнул рукой, - зовите. Может, я и сдам экзамен.
Мы вихрем выскочили на улицу. Нас так и распирал смех. Но Федька мог следить за нами из окна. Поэтому мы с самым серьёзным видом прошли по его двору и только на улице, весело подмигнув друг другу, залились смехом. И не переставали смеяться до Аниного дома.
Григорий Михайлович ждал нас у себя в кабинете.
- Ну, как успехи? - спросил он. - Что сказал ваш подшефный?
- Согласен экзаменоваться, - выпалили мы.
- Тогда едем! - скомандовал Григорий Михайлович, надевая пальто.
Вот это человек! Другой бы мог и не согласиться помочь нам. Тогда что бы мы делали? А Григорий Михайлович даже в план Игоря внёс очень ценное замечание. Всё научно обосновал, чтоб никто не мог подкопаться. Настоящий друг ребят. Не то что Анина мама. Хорошо, что её дома не оказалось. А то ещё решила бы с нами ехать, всё бы испортила.
Мы сели в машину и через каких-нибудь пять минут были снова у Принца.
Экзамен наоборот
- Вот, Григорий Михайлович, самая подходящая для вас кандидатура, - кивнув головой в сторону Федьки, сказал Павлик.
- А! Старый знакомый! - приветствовал Принца Григорий Михайлович.
- Я всё-таки кое-что знаю, - робко предупредил Федька, - может, и не подойду…
- Это мы сейчас выясним, - сказал Григорий Михайлович, - будешь знать что-то из того, чему учит моя программа, не подойдёшь. Мне нужен полный неуч и невежда. Вроде Митрофанушки из "Недоросля", знаешь?
- Не-ет, - растерянно протянул Федька.
- Уже хорошо! - заметил Григорий Михайлович и, сев против Федьки на стул, приказал ему: - Слушай меня внимательно. Сколько будет семью семь?
- Э… э… - засопел Федька и схватился за пальцы.
- Так, - махнул рукой Григорий Михайлович, - можешь не считать. А восемью семь?
- Н-н-н… сорок два! - бухнул Федька.
- Неплохо, - кивнул головой Григорий Михайлович. - Скажи мне теперь, сколько будет два плюс три?
Федька испуганно заморгал глазами:
- Знаю! Честное слово, знаю!
- Это ничего, - успокоил его Григорий Михайлович, - курс первого класса в мою программу не входит. Так сколько же будет два плюс три?
- Шесть! - выпалил Федька и тут же поправился. - Это я от волнения. Пять будет. Пять!
- Верно, - сказал Григорий Михайлович, - по математике ты мне подходишь. Перейдём к русскому. Скажи, пожалуйста, что такое запятая?
Федька думал, наверное, с минуту. Потом неуверенно сказал:
- Точка с хвостиком.
- Очень своеобразный ответ, - отметил Григорий Михайлович и обратился к нам: - Вы замечаете, как остро воспринимает у него мозг мои вопросы? Правильных ответов он не знает, а отвечает чисто зрительно. И, я бы сказал, оригинально. Перед нами запущенная форма одарённой личности.
Мы дружно закивали головами. А Принц-Федька зачем-то пощупал рукой свой лоб.
- Следующий вопрос такой, - сказал Григорий Михайлович, - назови мне какое-нибудь местоимение.
- Корова, - быстро "сообразил" Принц.
Мы с Павликом чуть не прыснули.
- Объясни, почему ты так считаешь? - попросил Григорий Михайлович, строго посмотрев на нас.
Федька ответил обстоятельно:
- Ведь я же не назвал эту корову по имени - Бурёнка там или Пеструха, а вместо имени сказал просто "корова", потому и получилось вместоимение.
- Ну, брат, в твоих незнаниях я убедился полностью! - всплеснул руками Григорий Михайлович. - Теперь мне нужно выяснить, как ты соображаешь в обычной жизни. Для этого я попрошу тебя решить одну задачу. Задача эта будет не арифметическая, но тоже на одно крайне необходимое вам действие. Какое именно, ты и должен определить. Слушай условие: ученик решал примеры на сложение, умножение, вычитание и деление. Всё решил правильно. Но на первой страничке он поставил две кляксы, а на второй пятёрку написал так, что все путали её с тройкой. Вот и спрашивается: какого действия не хватало в работе этого ученика?
- Прилежания, - гаркнул сияющий Федька.
- Молодец! Экзамен ты выдержал блестяще! - сказал Григорий Михайлович и пожал Федьке руку. - Ручаюсь, что дней через пятнадцать ты так же хорошо ответишь учительнице. А потом сможешь участвовать в математических и литературных олимпиадах своей школы и получать призы.
- Когда мы начнём заниматься? - загоревшись, спросил Федька.
- С завтрашнего дня, - ответил Григорий Михайлович и предупредил Принца: - Помни, Федя, о наших занятиях пока никто не должен знать. Проводить их с тобой будут мои ассистенты. Ты должен выполнять всё, что они скажут.
- Всё сделаю, как нужно, не сомневайтесь, - пообещал Федька и гордо посмотрел на нас.
Я сделал вид, что ужасно завидую Федьке (глубоко вздохнул и безнадёжно махнул рукой). После этого мы с Павликом бросились к Аниному отцу и наперебой стали просить его:
- Григорий Михайлович, возьмите нас в ассистенты! Очень вас просим! Возьмите, пожалуйста!
- Чудаки вы! - снисходительно, точно профессор, усмехнулся Принц-Федька. - Чего просите? Ассистенты Григория Михайловича - научные сотрудники.
- Да! - сказал Григорий Михайлович Федьке и, как бы обдумывая что-то, продолжал: - Но будет неплохо, если первые две недели, пока мои помощники в командировке, с тобой займутся Петя и Павлик. Тем более, что они в курсе моей системы. За эти дни ты узнаешь всё, что проходят в школе за первые четыре года обучения. А потом, - Григорий Михайлович обратился ко мне и Павлику, - вы уж не обижайтесь, но придётся вас заменить.
Мы согласно закивали головами.
- Значит, сделаем так, - распорядился Григорий Михайлович, - пока Федя не может приходить ко мне, я буду давать вам ежедневно комплекс тех упражнений, в которых вы обязаны с ним разобраться. Уроки делать не надо. Занимайтесь только по системе "скоростной умнетики".
Принц-Федька сразу оживился. Последние две фразы особенно ему понравились.
- Слышите, - предупредил он нас, - заниматься буду только так, как велит Григорий Михайлович.
- Только так! - строго повторил Анин отец. - А если что-то будет неясно, сразу вызывай меня.
Григорий Михайлович ещё раз пожал Федьке руку и ушёл. Как только за ним хлопнула парадная дверь, Принц-Федька надулся, точно уже стал президентом Академии наук, и важно сказал нам:
- Что не говорите, а экзамен сдать не так просто. Вы-то вот засыпались.
- Да, мы провалились, - пряча улыбку, подтвердили мы с Павликом.
"Умнетика" действует
Прошло всего три дня, а Принца-Федьку мы просто не узнавали. Так он изменился.
В первый день наших занятий "скоростной умнетикой" Федька сделал нам строгое предупреждение за то, что мы опоздали к нему на семь минут.
- Что ж тут такого? - возмутился Павлик.
- Как - что? - закричал Принц-Федька. - Семь минут теперь для нас те же семь дней. А где вы видели, чтобы учителя не приходили на занятия целую неделю?!
Мы не стали спорить и сели заниматься.
На второй день Федька сказал, что, если мы будем во время занятий отвлекаться и смотреть в окно, он потребует у Григория Михайловича немедленно заменить нас. А на третий день, после двух часов занятий, Федька признался, что не всё хорошо понял, и прозанимался ещё целый час. Перед нашим уходом он попросил:
- Вы уж не говорите Григорию Михайловичу, что я в делении трёхзначных чисел путался.
Мы дали слово молчать. И это было нетрудно. Ведь мы не виделись с Григорием Михайловичем со дня Федькиного экзамена. Задачи и всякие упражнения готовила для него Ираида Кондратьевна.
Так прошли первые три дня. На четвёртый обычно довольный нашим приходом Принц-Федька встретил нас злой-презлой.
Мы насторожились. С чего бы это?
- Передайте Борьке-Кочевнику, что он дурак! - потребовал Федька.
- Он сегодня пятёрку получил, - возразил Павлик, - какой же он дурак?
- Круглый! - уточнил Федька и протянул нам исписанный листок бумаги. Это было письмо от бывшей учительницы Нади Матвеевой, Елизаветы Павловны, к которой мы недавно ездили. Мы очень удивились, почему Елизавета Павловна написала письмо Федьке, а не всем нам, и принялись скорее читать его.
"Дорогой Федя, через день после того, как ты с ребятами был у меня, - писала Елизавета Павловна, - я виделась с Николаем Ивановичем, тем самым моим учеником, который в десятом классе дружил с Надей. Я выяснила, где они сидели, и хотела написать вам об этом на адрес школы, но получила письмо от тебя, в котором ты просишь, чтобы я не забыла твою просьбу. Вот я и отвечаю тебе: Надя сидела на четвёртой парте крайнего к окнам ряда. Но не у окон, а к проходу…"
- На Борькином месте сидела, - отбирая у нас письмо, сердито сказал Федька, - а он с этого места чуть ли не каждый день пересаживается. Болван!
- Глупец! Осёл! - принялись мы с Павликом ругать Борьку, хотя он был ни в чём не виноват. Ведь он ещё не знал об этом.
Но Принц не дал нам как следует обсудить это удивительное известие и призвал к порядку. Мы сели заниматься. И тут Павлик, посмотрев на Федьку, совсем неожиданно для меня сказал:
- Вчера Григорий Михайлович спрашивал нас, в каком виде ты занимаешься.
- Что значит "в каком виде"? - удивился Федька.
- А то, что "скоростную умнетику" очень трудно воспринимать неумытым и растрёпанным. Посмотри, какой у тебя вид! Ужас!
- Теперь понятно, почему ты в прошлый раз в делении путался, - подхватил я, - у тебя даже руки грязные.
- И уши, - заметил Павлик. - Григорий Михайлович велел, перед тем как садиться изучать его систему, приводить себя в полный порядок.
- Для чего это? - засомневался Федька.
Я не знал, что ответить, но Павлик ответил замечательно, по-научному. Бессменному санитару помогли его знания.