- Куда нам, наследнички, тягаться с замполитом. Он, смотрите-ка, высокий, плечистый… На нем спортивный костюм синий с белыми полосками, а мы кто - голь перекатная.
- Щеголь, - буркнул Порошкин. - Ему бы не на рыбалку - в крокет играть…
- Не идет, а плывет, - кто-то поддакнул Сергею.
Не по нутру Сергею оттого, что Дегтярев пришел на пристань с Галиной Андреевной. А ребятня подпевала Порошкину просто так, из мальчишеской солидарности, не держа никакого зла на Илью.
- Доброе утро, парни! - голосом Дегтярева воскликнул Петя и будто взялся на своих плечах за лямки рюкзака - точно так же брался и Дегтярев.
- Новый спектакль начинается! - крикнул Сергей. - Образ замполита в исполнении Петьки Гомозова. Спешите посмотреть премьеру. Билеты продаются по коллективным заявкам… Гомозов, я твой коллега. Подмечаю смешное в Дегтяреве и передаю тебе. Гонорара не надо. Буду стараться на добровольных началах.
Теплоход "Хрусталь" вобрал в себя нескончаемую вереницу рыбаков, цепляющихся друг за друга удочками, спиннингами, неслышно поплыл вниз по течению Амура.
Поздняя осень. С деревьев и кустов уже осыпались листья, и сопки ощетинились темно-серыми голиками. От встречного ветра Амур волновался и колобродил. На палубе прохладно, все забрались в многоместную каюту. Мастер Парков, замполит и Галина Андреевна сидели на лавках, ребята устроились кто где смог. Неумолчно болтали, смеялись, перешучивались с Дегтяревым и воспитательницей. Кто-то уже закусывал, пил лимонад, мостился в углу на рюкзаках вздремнуть. Петя Гомозов не оставлял в покое воспитательницу:
- Вы мешок под рыбку взяли или баржа придет?.. А если на вашу удочку калуга клюнет, тогда что делать будете? Кого позовете тянуть? - и ревниво посмотрел на замполита. Тот перехватил его взгляд, сдержанно улыбнулся.
Парков уткнулся в какой-то технический журнал, ребят будто не слышал, не замечал. Они к нему тоже не обращались.
- А что, Вадим Павлович! - Дегтяреву было тягостно чувствовать натянутое отношение между ребятами и мастером, он старался как-то сблизить, растормошить их. - Объявим рыбацкое соревнование?.. С одной стороны вы, Галина Андреевна и я, с другой - наследнички.
- Я тоже с мальчишками, - поспешила отказаться от приглашения Дегтярева воспитательница. - Уж с ними-то не буду в отстающих.
- Какое там состязание! - недовольно поморщился Вадим Павлович. - Еще неизвестно, куда замполит везет меня, может, попусту время тратить…
- Что, обязательно полный рюкзак рыбой забункеровать? - возразил мастеру Петя Гомозов. - А ночной костер разве пустое времяпровождение?..
Дегтярев внимательно следил за ребятами и мастером. Как только разговор между ними истощался, вставлял реплику, подбрасывал хворосту в огонь…
Да, ему очень хотелось рассеять ту отчужденность, которая была заметна в отношениях между мастером и ребятами. Потому и затеял эту рыбалку. Группа сразу согласилась, - не испугалась холодной долгой ночи. Парков было заупрямился:
- Ехать с чижами!.. С ними одна канитель. Я уж как-нибудь один…
Илья красочно расписал ему уловистое место, где осенью ходят косяками, нагуливая жир, сиги, налимы, красноперы. Исподволь внушал Вадиму Павловичу: мастер-воспитатель должен, обязан бывать с подростками не только в мастерской, а и за пределами училища, ну вот хотя бы на природе. Парков, наконец, хотя и неохотно, но согласился ехать. Галину Андреевну Илья не звал. О рыбалке узнала от ребят и сказала Илье:
- Мастеру, конечно, надо везде и всюду бывать с мальчишками, а воспитательнице - и подавно.
Пока новички копали колхозную картошку, директор училища не торопился ввести Дегтярева в курс его служебных обязанностей, лишь обнадеживал: "Скоро вернется из колхоза Галина Андреевна Елисеева, она вам поможет разобраться во всем".
И вот Елисеева приехала, вслед за мальчишками вышла из автобуса. Светло-русые волосы на затылке тяжелым свитком, лицо смугло, обветренно, сама быстра, легка в движениях. Дегтярев видел в ней что-то от непоседливых ребят.
- Вот и мы! - Галина Андреевна, закинув за плечо полупустой рюкзак, здоровалась за руку с мастерами, с директором, завучем. Она приветливо улыбалась, и Илья невольно приметил в середине верхнего ряда ее красивых, плотных зубов тонкую, ниточную проеминку…
С утра до вечера Галина Андреевна металась по мастерским и общежитию, по кабинетам эстетики и обществоведения - спорила, доказывала, смеялась… Каждый день поведывала замполиту о своих делах и хлопотах, о преподавателях и подростках. Серьезно говорила о их достоинствах, вышучивала слабости. Ни за советом, ни за практической помощью к Илье не обращалась. И как бы само собой получалось, что день за днем она ненавязчиво вводила Илью в круг его многочисленных замполитских забот.
…Теплоход причалил в устье Осиновой речки. Рыбаки кинулись вдоль берегов Осиновой и Амура - все стремились забраться в самую глушь. И мастер, подхватив рюкзак, удочки, тоже куда-то припустил.
- Остановитесь! - крикнул ему Дегтярев. Посоветовал: - Ягоду и грибы надо собирать за околицей деревни. А то ведь иные, не глядя под ноги, бегут в даль, до самого горизонта, а что под боком - не видят… Располагайтесь, Вадим Павлович, здесь. И ловите большую рыбу сразу с берегов двух речек.
- Да вы-то сами удили тут? - Парков колебался, тоскливо глядел вслед быстро уходящим рыбакам. Помолчал, подумал… и все-таки ушел метров за триста от шумных ребят.
Солнце быстро клонилось к закату, холодало. Подростки занялись закидушками, спиннингами. Торопился размотать свои снасти и Дегтярев; закинул в воду металлическую круглую сетку с хлебной приманкой для мальков. Он знал: осенью сиги, чебаки, щуки, таймени, ленки носятся по отмелям, толкутся у мелких речек и ручьев - пасутся на мелюзге. Минут через пятнадцать вытянул сетку с прыгающими синявками, гальянами, роздал их ребятам и сам наживил свои крючки.
Одна Галина Андреевна не кинулась в погоню за рыбацкой удачей. Выбрала бугор для палаток, звала ребят основательно устраивать табор, собирать дрова, чтобы в тепле переждать долгую инистую ночь. Да где там дозовешься! Разве послушаются, каждому верилось: вот-вот потянет леску в глубину, поведет в сторону - и тогда!.. И Дегтяреву не хотелось оставлять спиннинги, но пришлось, не то, глядя на него, замполита, ребята не оторвутся от берега, - так и будут до ночи голодные, озябшие сидеть у воды. Илья заставил одних костер разжигать, других чистить картошку на уху, третьих ставить палатки. Подростки работали споро, весело, никто и не думал лениться. Лишь медлительный Кузнецов долго бродил по тальникам и, наконец, притянул к табору всего одну палку.
- Забирай свой прут, - сказал ему Порошкин, - и чтоб ноги твоей не было у нашего шалаша.
- Он прутик будет ломать и свечкой жечь. - Гомозов показал, как сядет Кузнецов. Съежился, сцепил на груди руки. - Ему одной палки, глядишь, и до утра хватит…
Кузнецов, что-то недовольно бормоча, снова ушел в кусты и приволок к табору охапку хвороста.
В одном ведре вскипятили чай, круто заварили, в другом ключом бурлила вода, а рыба на уху никак не ловилась. Порошкин, правда, вытянул юркого сомика, Дегтярев - сига. На закидушках Галины Андреевны вовсе не клевало, хотя помогали ей наживлять самые мастеровитые в рыбалке ребята.
- Сбегайте к Вадиму Павловичу, - сказал подросткам Илья. - Он-то, наверно, поймал; слышу - то и дело хлопает грузилами.
Мальчишки начали препираться, никто не хотел идти к мастеру: у одних вроде клевало, другие взялись усердно дрова рубить.
- Нам и своего улова хватит, - сказал Порошкин. - Лишь бы зюзька была и дух рыбный.
Наварили полное ведро ухи из скудного улова. Галина Андреевна расстелила на свету костра целлофан, нарезала хлеба. Ребята достали из рюкзаков домашней снеди, чашки, ложки. Гомозов черпал из глубины парящего ведра консервной банкой, притороченной к палке, и разливал уху по чашкам.
- А мастера своего пригласить на уху мы забыли! - спохватился Дегтярев.
- Это он не помнит о нас, - буркнул Порошкин.
Дегтярев сделал вид, что не слышал Сергея.
- Нет, неспроста Вадим Павлович сидит там так долго, пойду узнаю.
С тальников штопором летели длинные листья, похожие на перья птиц. Слышно было, как где-то в густой поросли, залитой водой, звонко хлесталась крупная рыба. "Верхогляд гуляет", - подумал Илья, продолжая шагать к тому месту, где расположился мастер.
Вадим Павлович натянул под крутояром, с северной стороны, клеенку, разжег костер и грел воду в солдатском алюминиевом котелке.
- Зачем еще я? - ответил на приглашение Ильи. - Вы, замполит, и воспитательница с чижами…
- Посидеть вместе, ухи похлебать, чаю попить… Да за одно ваше доброе слово, услышанное здесь, за улыбку мальчишки потом одарят вдесятеро… А то что ж получается: приехали вместе, а ночевать каждый в своей норе?..
- Да я уж устроился. - Вадим Павлович с сожалением глядел на костерок и закидушки.
- Идемте, - мягко настаивал Дегтярев. - Гомозов разливает уху. Чего доброго, нам и не достанется…
Парков взял из ниши рюкзак, с видимой неохотой подался за Ильей.
- Не люблю, вот уж не люблю рыбалку толпой. Что поймаешь? И разве отдохнешь?..
- Я же говорил, парни! - подойдя к табору, воскликнул Дегтярев. - Говорил я вам сбегать к Вадиму Павловичу за рыбой, так вы поленились. У него в садке три сига, налим, а чебаков - не счесть. Вот кто, я понимаю, рыбак!
Восторженные слова Дегтярева повисли в безмолвии. Ребята не выразили вслух ни зависти, ни удивления.
- И здесь вы, Вадим Павлович, - не растерялся Илья, - высоко держите звание мастера… Ну-ка, Петя, наполни до краев наши чашки ухой…
Парков достал из рюкзака хлеб, еще что-то в стеклянной баночке, примостился в дальних отблесках костра. Ребячий гомон утих. Мальчишки навострились к воде - проверить снасти.
- Вадим Павлович, - Дегтярев пытался задержать ребят у костра, - вы ЛЭП строили… Вот где было, уверен, разных случаев и приключений!..
- Случаев хватало, - рассеянно ответил Парков. - Тянули провода через мари, болота, сопки… А ушица получилась ничего себе, нормальная, хотя и улов у вас маловат. Лавровый лист и лук есть, посолена в меру. Укропу бы… У меня есть укроп сухой… На-ка, Порошкин, высыпь в ведро…
"Ну-ну, Вадим Павлович! - Илью радовало, что мастер, наконец, разговорился. - Только не осекись на полуслове. Видишь, как прислушиваются к тебе твои чижи, смотрят на тебя внимательно, с любопытством…"
- Я в газете, помню, читал, - Дегтярев не давал ослабнуть интересу ребят к мастеру, - как вы по тонкому льду горной речки, когда и под ногами трещало, переправили гусеничный экскаватор, тягач. Как вам удалось?..
Но тут на берегу тревожно, взахлеб задзинькал колокольчик.
"Вот не вовремя тебя прорвало, - огорчился Дегтярев, - такому нужному разговору помешал…"
- На моей! - Порошкин убежал к снастям.
- Тяни, тяни!.. - закричали из потемок.
- Не дергай, уйдет…
Даже Галина Андреевна и та помчалась за Порошкиным, вслед за ней и Дегтярев с Парковым.
На закидушку попался кто-то большой, неподатливый. Сергей в своих резиновых, с длинными голенищами сапогах уже стоял по колено в воде и еще дальше подавался в глубину.
- Таймень, нельма, осетр!.. - спорили между собой ребята, пытаясь ухватиться за тугую, как струна, жилку. Сергей злился на помощников.
- Ну-ка все замолчите и отойдите! - шикнул на них мастер. - Ишь подняли базар. Тоже мне, рыбаки. Тут надо действовать одному, осмотрительно. Не торопись, Порошкин, - мастер подступил к Сергею. - Давай ему слабину… Вот так… Пусть он гуляет. А теперь подтягивай. Да не рывками!.. - Мастер, волнуясь не меньше Сергея, невольно тянулся к леске, чувствуя тяжесть, непокорность рыбы. - Сачок, сачок! - шаря за спиной рукой, потребовал Вадим Павлович.
Ни сачка, ни крюка у ребят не оказалось.
- Везде-то вы бестолочи, - сердился Вадим Павлович. - Живо бегите к моему биваку.
Рыба все ближе подавалась к берегу. И Сергей будто бы слышал ее усталое дыхание, хрипы, стоны… Вода, мерцая звездами, взбугривалась над рыбой, расходилась волнами. Один раз мастер не стерпел и схватил леску.
- Отпустите, - сказал ему Порошкин. - Я сам…
- Ну, давай сам, - недовольно пробормотал мастер. - Уйдет - не плачь.
Рыба захлесталась на мелководье. Парков, держа принесенный кем-то крюк наготове, забрел в реку, насколько позволяли резиновые сапоги, изловчился и подцепил за крышку жабер беснующуюся рыбу, выволок на берег.
Калужонок, килограммов на тридцать, головастый, остроносый, с шипами по бокам и спине, неистово бился о мокрый песок, утрамбованный волнами, и, тускло блестя маленькими глазками, сипло постанывал.
Сергей стоял над своей добычей, не выпуская из рук леску, и мысленно благодарил калужонка за то, что он именно на его закидушку попался и не сорвался. Да еще в присутствии Галины Андреевны! Кто-то подбежал с палкой оглушить калужонка. Сергей выхватил палку и швырнул в реку. Как можно убивать рыбу, которая подарила ему радость, высоко подняла перед товарищами и особенно в глазах Галины Андреевны?!
Сергей склонился над калужонком, трогал рукой твердые шипы, скользкий бесчешуйный бок, ощущая холод, принесенный рыбой из глубины Амура. При свете фонарика калужонок казался то черным, то темно-голубым, а то делался совсем белым - точно изнутри светился.
- Хоть и жалко, а надо отпустить, - сказала Галина Андреевна.
- Как отпустить?!
Ребята запротестовали в несколько голосов. Мастер и замполит молчали. Они, конечно, знали о запрете лова калуг, но эгоистичный рыбацкий азарт, чего там греха таить, в эти поистине неповторимые минуты добычливой удачи захватил и их. Впрочем, ненадолго - оба повторили то, о чем сказала Галина Андреевна.
Сергей, однако же, без чужих советов знал, что делать. Вытягивая калужонка, он тихонько нашептывал: "Не уходи… Покажись Галине Андреевне, и я тебя, невредимого, отпущу…" Рыба, может, послушалась Сергея, поверила ему, оттого не сорвалась с соминого крючка…
Крючок зацепился где-то глубоко в пасти, сомкнутой замком. Пришлось отрезать леску у самой губы.
- Плыви, расти великаном, - сказал Сергей калужонку. - Но больше не попадайся. - И начал сталкивать в реку засыпающую на воздухе рыбу. Ему помогали Галина Андреевна и Петя Гомозов.
Калужонок хлебнул воды, что-то просипел, задвигал хвостом, плавниками и медленно ушел в темноту.
Все молча провожали взглядами калужонка, как волшебное чудище, которое выплыло, показалось на мгновение и, оставшись загадочным, снова исчезло в неведомом мире глубины реки.
Ребята, рыбачившие на Осиновой речке, спешно переставляли свои снасти на берег Амура, поближе к Порошкину, - обставили его так, что и ступить некуда стало. Потом гурьбой подались к костру. Мастер Парков незаметно ушел к себе.
Взошла луна. От ее света все стало белым: засахарились тальники, верх палаток, песок, и сам Амур будто покрылся куржаком. После того, как Сергей поймал калужонка, ребята поутихли: прекратились беспечные, громкие разговоры, выкрики, смех, - все к чему-то прислушивались, подолгу, молча глядя на белый Амур.
Всю ночь дренькали колокольчики, мальчишки срывались от костра и мчались на звон.
Галина Андреевна прилегла на куртку, подперев рукой щеку, глядела на языки костра, бесенятами пляшущие по сучьям. Сергей Порошкин, видя ее сосредоточенное выражение лица, пытался угадать, о чем она думала. Но, увы, мир Галины Андреевны для Сергея был далек и загадочен, как глубина Амура, из которой выплыл калужонок, как даль, откуда всходит солнце…
Дегтярев позвал воспитательницу сходить проведать мастера Паркова. Они пошли, а Сергей смотрел им в спины, слушал хруст мерзлого песка под их ногами. Без Галины Андреевны Порошкину стало как-то одиноко: будто и костер перестал греть, и колокольчики умолкли, и приятели наскучили… Сергей отправился в закидушкам, незряче смотрел на туго натянутые вниз по течению белые лески, на кружевную вязь быстрины. В котелке, булькая, шустро мелькали рыбки, словно для того, чтобы вода не застоялась и над ними не затянулся глухой крышкой ледок. Сергей опрокинул ногой котелок, и рыбки, прыгая, приплясывая, скатились в реку.
- Ребя! - закричал Петя Гомозов. - Остались мы без наживки. Пороша-то запнулся за котелок. Да он на ходу спит…
Вадим Павлович умостился под навесом клеенки. Перед ним теплились головешки. На тагане висел солдатский котелок с недопитым чаем.
- Напрасно вы ушли от нас, - сказал ему Дегтярев. - Жаль, что калужонок прервал наш разговор.
- Я удалился от чижей. - Парков присел, бросил несколько сухих палок на головешки. - И вам нечего делать с ними.
- Как это нечего? - недовольно спросила воспитательница. - Да я никогда так быстро не нахожу общего языка с ребятами, как у костра…
- Вам, Галина Андреевна, везде и всюду хочется быть в няньках… - укоризненно заметил мастер. - Присаживайтесь вот сюда, на сухую траву… Вы боитесь как бы чижи не остались без дров, без варева, да чтоб палатки там, где не надо, не поставили, так?
- Для чего ж я с ними? - воспитательница оглянулась на Дегтярева. Он слушал обоих внимательно, в разговор не встревал.
- Вот-вот, - усмехнулся Парков. Складка на его переносице виделась Дегтяреву глубокой. - В детсадике их нянчат, - кивнул в сторону табора ребят, - в школе учителя от них ни на шаг не отходят, в техническое пришли - тут их на руках носят… Ни минуты не дают чижам побыть самими собою. И вот приходят чижи - взрослые годами, а разумом дети - на производство - сидят, разинув рты, привычно ждут опеки…
Парков легко встал, выплеснул из котелка содержимое, зачерпнул свежей воды и повесил над костром.
- Что ж, по-вашему, - сдержанно сказал Дегтярев, - бросай ребят в речку, как слепых щенят, - кто выплывет, тот и пусть живет?..
- Да мы не то что человека на шестнадцатом году все воспитываем и воспитываем, - ответил мастер, - а иному забулдыге, лентяю и в тридцать, и в сорок лет упорно прививаем духовность, привычку к труду. А тому уж помирать скоро. Смешно, нелепо… - Парков, не договорив, подбежал к закидушке, дернул коротко на себя леску и быстро потянул. Сиг белым всплеском выкинулся на берег.
- Вот и поговорите с ним, - глядя на Паркова, вполголоса заметила Галина Андреевна. - Два года бьюсь и никак не могу внушить ему, что мастер производственного обучения - он же и воспитатель. А ему все равно: придет на занятие подросток - ладно, не явится - Парков и пальцем не шевельнет. Бывший до вас замполит на Паркова рукой махнул, и вы, наверное, скоро от него отступитесь…
Дегтярев смотрел, как рыбак наживлял крючки мальками. "А насчет того, - подумал, - чтобы больше приучать ребят к самостоятельности, Парков, пожалуй, прав".
- Такие-то дела. - Вадим Павлович вернулся к навесу, грел мокрые руки над костром. - Я - мастер. Кто хочет, того научу электрике, а спектакли художественной самодеятельности, разные посиделки с чижами не требуйте с меня.
- Да чем же плохи посиделки?! - возразил Илья. - Почему бы им, пятнадцатилетним, не послушать людей, лучше знающих жизнь, чем они? Ведь ребята открыты нараспашку всем ветрам. Не верите, Вадим Павлович? Пойдемте в группу, и я докажу вам на простом примере.