Дело кончилось тем, что Сью не смогла поехать, и Лоуренс начал ныть, что никогда не получит обратно свою несчастную машину. Однако Тони вернулся через несколько дней и познакомил Сью со своими планами. "Весь кокаин поступает сюда через Галисию, не удивительно, что здесь налажены отличные связи с Южной Америкой, и забавно, что этим занимаются не только мужчины, но и женщины, - а что им остается делать, когда жандармы сажают их мужей за решетку? Вся наркота идет через юг Испании - в конце концов, оттуда можно добраться до Африки всего за полчаса на хорошем катере. А вот героина у них нет, потому что у них нет связей ни с Турцией, ни с Афганистаном. К тому же на побережье сейчас обосновались русские, которые собираются транспортировать его сюда в горы. Так вот, у меня появилась возможность получить партию по приемлемой цене, и думаю, ребятам здесь понравится героин".
У Сью был только один вопрос: "А у тебя есть деньги на это?"
- Кое-что есть, но именно по этой причине я к тебе и обращаюсь. Мне нужно больше.
- А тебя не волнует, как к этому отнесутся местные?
- Эти несчастные ослы? - спросил Тони. - Они это заслужили. К тому же мы знаем, что они недолюбливают жандармов, так что же они смогут сделать? Даже если они догадаются, что этим занимаюсь я. Так ты будешь участвовать в деле?
Сью отдала ему все свои накопленные деньги и еще украла часы у Лоуренса. "Ролекс" на золотом браслете, за который Тони получил в Альмунекаре тысячу долларов. Это не могло стать для Лоуренса большой потерей, человек ведь может носить только одни часы (если не считать знакомого диджея Сью, который носил сразу шесть штук), а Сью никогда не видела, чтобы Лоуренс надевал их на руку, так что, если как следует поразмыслить, он вполне мог с ними расстаться.
И вскоре по всей долине испанская молодежь пристрастилась к героину. Что касается выпивки, они сызмальства были знакомы с ее свойствами и последствиями ее употребления, героин же был беспощаден - его нельзя было бросить, он не признавал никаких поблажек. И вот пацан из пекарни, который еще недавно был улыбчив и разговорчив, с бледным лицом часами простаивал над квашней, погрузив по локоть руки в тесто. В соседней деревне бармену пришлось запереть двери бара, чтобы спасти его от неистовствовавшей толпы, а в апельсиновой роще нашли труп мальчика, застреленного из охотничьей винтовки.
Через полтора месяца Тони вернул Сью ее сбережения вместе с огромными процентами, а потом поехал в Гранаду и купил в крупном агентстве на кольцевой дороге БМВ с откидным верхом.
Как-то июльским утром, когда солнце еще не начало жечь беленые улочки, Сью с Найдж возвращались из магазина Анны с сумками в руках. Им потребовалось полтора часа на то, чтобы купить все необходимое, и они считали, что им еще повезло, учитывая летаргию, в которую впадали местные обитатели в жаркий период года. Найдж окликнула своих собак, выбежавших из-за угла с висящими языками, за ними в облаке пыли появилась еще целая свора вместе со Псом, который, казалось, руководил всем происходящим. Лохматый ураган промчался мимо и исчез в глубине улицы Иглесиас, шедшей в сторону церкви.
- Я уже три дня не видела своих собак, - заметила Найдж. - Похоже, этот здоровяк с городскими замашками захватил лидерство в стае.
- Однако у него так и нет хозяина. Почему-то его никто не берет, - откликнулась Сью.
- И не возьмет - он слишком одичал, и у него слишком много блох.
- Так что же с ним будет?
- То, что всегда бывает в Испании. Летом на бродячих собак не обращают внимания, а потом, когда сезон жары проходит, в один прекрасный день приезжает живодер и…
- Отвозит их в приют?
- Глупышка. Пристреливает.
- Нет!
- Местные считают, что уже то, что они позволяют им провести здесь лето, является проявлением доброты. Впрочем, это полностью согласуется с их представлениями, - после чего Найдж перешла к другой теме: - Скажи мне, Сью, а как ты оказалась в Испании?
- Прилетела на самолете. Рейсом из Ливерпуля на Малагу.
- Ну понятно, теперь все летают самолетами. Но, понимаешь, когда я ушла от мужа и уехала из Девона, я приехала сюда в старом почтовом фургоне. Никогда не забуду этого путешествия. Горы и пастбища Страны Басков - такое ощущение, что находишься в Швейцарии. Плато Ла-Манчи, которые тянутся до бесконечности, - знаешь, на них когда-то росли леса, которые повырубали. А к югу от Мадрида, до того как проложили шоссе, тянулась прямая как стрела дорога через пустыню. Потом минуешь подножия Сьерры-Морены и попадаешь к вратам, ведущим в Андалусию. Это - дефиле, естественное ущелье в горах. Знаешь, как оно называется? Деспенаперрос, в буквальном переводе "Место для сбрасывания собак со скал". Кое-кто утверждает, что под собаками имелись в виду неверные, приезжие, чужаки. Однако мне больше нравится другое объяснение. Что разбойники, несомненно наводнявшие это ущелье в девятнадцатом веке, травили путешественников собаками, которых сбрасывали на них сверху.
- Ты меня разыгрываешь, - сказала Сью.
- Вовсе нет. Как бы там ни было, название этого ущелья говорит нам по крайней мере о двух вещах. Во-первых, что собак здесь как грязи, а во-вторых, что при наличии выбора между собакой и камнем испанец предпочтет сбросить вниз собаку. Не знаю, может, в этом и есть какой-то разумный смысл. Может, путешественников действительно охватывал панический ужас, когда они видели над головой своры летящих собак, однако это не повод игнорировать бессмысленный садизм, свойственный испанцам.
Они подошли к дому Найдж - еще одни кованые ворота в бесконечной белой стене.
- Зайдешь? - спросила она.
- Конечно, почему бы и нет. - Сью никогда еще не была у Найдж. Та открыла ворота, и они вошли внутрь. Однако, в отличие от дома Лоуренса, они оказались не в открытом дворике, а в крытом пространстве, которое представляло собой мастерскую Найдж. Ее скульптуры были расставлены повсюду. Сью ожидала увидеть совсем другое - что-нибудь старомодное, например, картины маслом, как те, что продают в Севилье и Гранаде. Зарисовки с натуры беленых домиков с крестьянами, сидящими у стен в плетеных креслах, натюрморты с оловянными блюдами, ломящимися от ветчины и андалусских фиг, изображения ферм с выводками цыплят и долин Кастильи со стороны Толедо. Что-нибудь в духе всех этих картин, подписанных именами Чавеса, Милагро или Ромеро, или тех, что изготавливаются на фабриках в Южном Китае с поточными линиями, регулируемыми так же, как на заводах Тойоты, где китайские рабочие фабрикуют пейзажи страны, которую никогда не видели и никогда не увидят, причем каждый специализируется на изображении отдельного фрагмента картины - один на цыплятах, другой на небе, а третий является лучшим живописцем печальных ослиных глаз во всей провинции Ханчжоу.
То, что делала Найдж, не имело к этому никакого отношения. Огромное помещение было завалено мусором, и трудно было разобрать, где заканчивается хлам и начинается скульптура; повсюду возвышались кучи земли, соломы, глины, штукатурки и краски, и из этого беспорядка вздымались фигуры, сделанные из этого же материала. Скалящиеся и рычащие друг на друга собаки, мужчины с бычьими головами и огромными изгибающимися пенисами, свиньи, утки, прыгающие из воды рыбы - одни белого цвета, другие серого, третьи с примесью горной пыли, четвертые кроваво-красные, пятые угольно-черные.
Переходя от одной скульптуры к другой, Сью рассматривала их несколько минут, прежде чем открыть рот.
- Зашибись. Ничего более улетного я еще не видела. Кто бы мог подумать, что за этими дверями окажется такое!
Найдж рассмеялась, сочтя это за комплимент, каковым эти слова, возможно, и являлись, и провела Сью в темную боковую комнату, стены которой были покрыты крупнозернистой штукатуркой и увешаны медными чеканками, кафельный пол завален восточными подушками, а выложенные разноцветными стеклышками арабские светильники источали тусклый свет.
- По сравнению с твоими фигурами в этом уже почти не видишь ничего необычного, - сказала Сью, падая плашмя на подушки. Найдж опустилась рядом.
- Я купила все это, когда занималась альпинизмом в Северном Пакистане и Афганистане, а потом привезла сюда. Пешаварские рынки - это просто фантастика.
Найдж открыла резную коробочку, достала оттуда опиум и папиросную бумагу и, не переставая говорить, начала скручивать косяк.
- Там можно купить буквально все - краденые рейнджроверы из Англии, любые наркотики, они вручную изготавливают любые марки оружия - позолоченные дробовики, автоматы Калашникова, винтовки М-16, там есть пиратские программы по сбору разведывательной информации и компакт-диски - и все это бок о бок с изумительными по красоте местными изделиями, коврами и светильниками.
Найдж прикурила, глубоко затянулась, томно выдохнула и передала косяк Сью.
Та тоже сделала глубокую затяжку, и, прежде чем она успела выдохнуть, Найдж склонилась к ней и, широко открыв рот, прильнула к ее губам. Сью выдохнула дым, и Найдж вобрала его в собственные легкие, после чего обе хохоча откинулись на подушки.
Сью повернулась на бок и начала покрывать поцелуями длинную шею Найдж, одновременно скользя рукой вниз и расстегивая ее джинсы. Затем ее пальцы проскользнули внутрь, и она начала ласкать промежность Найдж. Потом они разделись донага, и уже трудно было определить, где заканчивается одна женщина и начинается другая.
Август в Испании обжигал, как раскаленная сковорода, все виллы были заняты постояльцами, и раньше одиннадцати вечера выйти на улицу было невозможно. Стояла такая жара, что дон Пако даже снял свой кардиган, и уж тем паче ему больше не приходилось приносить с собой мыло, так как ложбинка между грудей Сью была настолько мокра от пота, что никакой другой смазки им уже не требовалось.
Героин продолжал течь в долину, как вода по ирригационным каналам со Сьерра-Невады. Несмотря на полное отсутствие совести, сочувствия или доброты, Тони считал себя хорошим человеком, который сделал необходимое дело. Он полагал, что при других обстоятельствах мог бы стать врачом или пожарником и помогать людям, вместо того чтобы отравлять местную молодежь наркотиками. Отчасти для того, чтобы убедить себя в собственном благородстве, он интуитивно совершал добрые поступки. Например, он был добр к Сью и регулярно делился с ней своими заработками, несмотря на то что к этому времени уже находился на самообеспечении. Он предложил ей перестать обслуживать стариков, если ей этого не хочется, и перебраться к нему в дом Макса.
Сью отказалась, сказав, что оказывает городку важную услугу. Жены стариков обращались с ней не хуже, чем с любой другой иностранкой, и было ясно, что никто не держит на нее зла, хотя она не обольщалась и понимала, что все знают, чем она занимается. К тому же ей нравилось, что она доставляет удовольствие старым развалинам, а заодно ее клиенты делились с ней своими познаниями в области сельского хозяйства. Например, все они были абсолютно убеждены в том, что определенные дела и обязанности должны выполняться в точно определенные дни или в течение какого-то определенного отрезка времени: виноградники нужно обрезать двадцать пятого января, а забивать свиней между Рождеством и Новым годом. Может, когда-нибудь и она станет фермершей, Водолеи очень расположены к ведению сельского хозяйства.
А потом наступил сентябрь, и жара растворилась в пространстве, как трусливый должник. Туристы разъехались, урожай был собран. По дороге в бар Сью слышала, как ругается Пако, пытаясь чистить кукурузу с помощью ручного початкоочистителя.
Казалось, городок готовится к зиме - за два дня до этого перестал приходить автобус из Гранады, и местные уже не так часто спускались в долину.
Как-то днем Лоуренс попросил Сью сходить за марками. Она не испытывала ни малейшего желания куда-то идти, но она не платила ему уже шесть недель и не хотела ссориться, поэтому с надутым видом натянула ботинки и вышла за ворота на тенистую улицу.
Когда Сью добралась до магазина Анны, ей на мгновенье показалось, что он исчез, взлетел на воздух, как космический корабль, замаскированный под дом, какими иногда пользуются ангелы. Но она тут же поняла, чем вызвано это ощущение: магазин не исчез, просто его дверь была закрыта! До этого момента Сью даже не подозревала, что у Анны есть дверь! В течение всего того времени, что она провела в деревне, вход закрывали лишь цветные полоски пластиковой занавески, и вдруг в проеме появилась облезшая, но вполне основательная дверь из оливкового дерева. Сью постучала в нее кулаком, но ей никто не ответил. В легком недоумении она повернулась и пошла обратно к дому Лоуренса. Вокруг чего-то недоставало, она ощущала странную пустоту, что-то отсутствовало, но что именно, она не могла определить, пока ее вдруг не осенило. На улицах не было собак! Ни Джеки, ни Сальвадора, ни Пабло, ни Крошки Джанет. И их отсутствие вызывало ощущение странной пустоты.
Потом впереди она увидела Тони, который стоял с изумленным видом посередине маленькой площади на углу улиц Солана и Сантьяго.
- Нормалек, Сью, - сказал он, и в его голосе прозвучала неуверенность, которой она раньше никогда не слышала. - Я что-то не пойму - "Голубая ночь" закрыта. За все время, что я здесь, она еще ни разу не закрывалась. Лоуренс сказал, что хочет встретиться со мной здесь в одиннадцать и обсудить какое-то важное дело, а теперь этого старого пердуна нигде нет.
Сью уже собралась сообщить ему, что Лоуренс дома, а магазин Анны тоже закрыт, когда совсем рядом неожиданно раздался громкий хлопок, звук которого многократно усилился, отразившись от беленых каменных стен. Тони подпрыгнул.
- Это еще что такое? - взвизгнул он.
- Наверно, петарда или ракета, ты же знаешь, - предположила Сью.
- Знаю, - ответил Тони.
И тут на площадь вылетела маленькая желтая собачка, бегавшая раньше со стаей. Раздался еще один выстрел, на этот раз ближе, и собачка, перевернувшись в воздухе, шлепнулась на спину, раскинув лапы, как она это делала, когда хотела, чтобы ей почесали брюхо, только, когда она хотела, чтобы ее почесали, она довольно неприятно ерзала в пыли, а теперь лежала смирно.
Сью и Тони медленно подошли к тому месту, где она лежала, и увидели, что у нее отсутствует правая половина головы, а на землю медленно струится густая смоляная собачья кровь.
- Это Живодер, - сказала Сью. - Наверно, приехал Живодер.
- Кто? - переспросил Тони.
- Наверно, сегодня день Живодера. Ты что, не слышал о нем? В конце лета приезжает Живодер, который отстреливает всех бродячих собак. Я думала, он их куда-то увозит для этого. Поэтому-то все и позапирали двери! Наверно, держат своих собак дома, чтобы спасти от него.
- Ну это уже чересчур - устраивать стрельбу на улице. Это же чертовски опасно. В Англии Служба безопасности никогда бы этого не допустила.
- Ты же знаешь этих испанцев - как они относятся к опасности. Не случайно слово "мачо" выдумали именно испанцы. Они, наверно, считают, что это очень здорово, когда вокруг свищут пули. Опасность и убийство животных - странно, что они еще своих детей не вывели посмотреть на это.
Она окинула взглядом опустевшую улицу.
- Пошли. Давай вернемся к Лоуренсу.
Они бросились к дому Лоуренса, но когда добрались до него, оказалось, что маленькая дверца в кованых воротах закрыта и заперта изнутри.
- Лоренцо, дружище, впусти нас! - заорал Тони, пиная дверь ногами.
И тут раздался еще один выстрел, на этот раз гораздо ближе.
- Господи! - сказала Сью. - Ну это уже становится по меньшей мере глупо.
Но Тони ее не слышал, он смотрел на дыру, которая вдруг образовалась у него в животе.
- Сью, кажется, я… кажется, я…
Но тут раздался еще один выстрел, и его рот превратился в кровавое месиво.
Сью бросилась бежать. Свернув на улицу Сантьяго, она увидела Пса, который, поджав хвост и распластав вдоль головы уши, несся ей навстречу. Когда Сью пробегала мимо, Пес повернул и последовал за ней. Они вместе миновали несколько улиц и пересекли несколько площадей, колотя в высокие безответные стены и нигде не получая убежища. Церковь была заперта, ворота в высокой укрепленной стене задвинуты на засов и непроницаемы. Женщина с собакой снова свернули к центру.
И вдруг, когда они неслись по одной из улиц, в стене открылась знакомая дверца и раздался голос: "Сюда, быстрее".
Они влетели внутрь и оказались в мастерской Найдж. Та поспешно захлопнула дверь и задвинула ее на засов.
Сью и Пес остановились, дрожа, среди глиняных фигур. Потом Сью подошла к Найдж и обняла ее.
- Спасибо, спасибо, спасибо. Там кто-то пытался убить меня. То есть нас, - добавила она, указывая на Пса.
- Да, - ответила Найдж. - Сегодня день Живодера.
- Но он застрелил Тони. А Тони ведь не собака.
- Серьезно? - осведомилась Найдж. - Тебе следовало быть повнимательнее. Я пыталась намекнуть тебе на это, когда рассказывала об ущелье Деспенаперрос. Для них нет разницы между собаками и чужаками. Если они мешают им, они избавляются и от тех, и от других, когда приходит время, в определенный день. Из-за Тони половина ребятишек в этой долине окочурится, когда зимой выпадет снег и отрежет их от остального мира. Тони был несчастной дворняжкой. А я тебе говорила, что они смотрят на собак сквозь пальцы только летом, а потом в назначенный день приезжает Живодер и расправляется с ними.
- А как же жандармерия?
- Ты же знаешь, что с ней здесь никто не считается. Это та самая смесь терпимости и жестокости, о которой как-то говорил Лоуренс. К тому же все местные - настоящие аборигены и осевшие здесь приезжие - всегда знают, когда наступит день Живодера. Они запираются вместе со своими собаками дома и чувствуют себя в полной безопасности.
- Черт бы побрал этого Лоуренса! Негодяй! Он выставил меня из дома сегодня утром. Он знал, что приедет Живодер! И отправил меня за марками, старая сука!
- Ну, ты ведь тоже дворняжка. А если спрятать у себя дворняжку, то за это придется отвечать. А ты украла у него его "Ролекс" и перестала платить за жилье. Это не очень-то хорошо. Он тебя пригрел, когда ты явно была в опасности, а ты его принялась обирать.
Справедливый гнев Сью на мгновенье сменился мимолетным чувством стыда. Однако Найдж не умолкала, и это начинало действовать на нервы.
- Давай будем откровенны, Сью. Чем ты занималась этим летом? Если человек держит у себя дворняжку, а она начинает душить овец, или красть, или набрасываться на детей, или торговать наркотиками, или обманывать, тогда за ее поведение отвечает ее хозяин, а не сама дворняжка… и наказанием служит - ну, наверно, тебе не захочется это слушать, потому что кое-что они переняли у инквизиции.
- Боже милостивый! Но ты же впустила меня, ты спасла меня… Господи, спасибо тебе, Найдж… я тебя не подведу, хотя на самом деле я не сделала ничего плохого. Значит, здесь со мной ничего не случится?
- Ну-у… Обычно, если ты находишься в доме… - откликнулась Найдж, роясь в дорожном сундуке.
- Да? Что ты имеешь в виду? - спросила Сью.
- Ну-у… Обычно человеку ничего не грозит, когда он находится за стенами дома, только, видишь ли, я и есть Живодер.
Найдж оторвалась от сундука и повернулась к Сью, небрежно держа в руках английскую армейскую винтовку с затвором марки "Энфилд-303", которые все еще можно купить в Пешаваре и которые сами пешаварцы называют "Британия-МКЗ". Она ловко вставила патрон в казенник и подняла винтовку к плечу.