Тут и все остальные наши противники принимались подпрыгивать, раздувать щеки, таращить глаза, наперебой кричать и называть себя кто Воителем, кто Храбрым солдатом, похваляться, что вот наконец-то захватят всех моих "генералов" в плен.
- Сопляки, на губах еще молоко не обсохло! Как осмеливаетесь вы заноситься перед нами, храбрыми генералами! - старался я подбодрить себя и своих друзей.
Но Воитель, не давая мне договорить, выскакивал вперед и принимался кривляться и издевательски хохотать:
- Я-то думаю, какой это такой Грозный? А оказывается - это просто-напросто Кук! Нгуéн Ван Кук, который ворует в чужом саду гуайяву! Ты только похваляться горазд, а сам даже от собаки побежишь так, что ноги переломаешь, а не переломаешь сам, так я тебе их выдерну! А вон тот, рядом, тот, что называет себя Стремительным, это Ке - толстобрюхий, у него всегда живот болит и кожа от этого желтая, как шафран! А ты - Непобедимый, с прыщами на носу, у тебя сил столько, что с цыпленком не сладишь! И этот тут, - он ткнул пальцем в сторону Неодолимого, - известный обжора!
Свое бессовестное вранье он завершал воплем: "Вперед, мои храбрые солдаты! За мной!" И вся эта свора бросалась на нас…
Бой, который нам пришлось принять от них, на этот раз оказался особенно суровым. Пыль на берегу реки Тхубóн поднялась тучей. Кличи наших двух армий сотрясали землю. Непобедимый изо всех сил пытался отражать атаку бритоголового Тхана. Сбитый с ног, поддерживая спадающие брюки, Непобедимый снова и снова поднимался, рывком сбрасывал с себя врага, и тот всякий раз кубарем летел в сторону. Яростный тоже подтвердил свою славу отважного генерала. Несколько ловких маневров, и вот он уже прижал противника к дереву.
Я подал сигнал своим "генералам" отступить, подождать, пока неприятель бросится вперед, разделиться на два фланга и взять его в клещи. Но неприятелю, оказывается, ничего другого и не требовалось, как только разделить моих генералов. Неожиданно споткнулся Непобедимый и, конечно, тут же остался без "головы".
- Убит! Непобедимый убит! - орал неприятель. - Вперед за головой Грозного!
Воитель, издав пронзительный крик, бросился прямо на меня. Я не успел увернуться, как его руки крепко ухватили меня за бока, и он попытался свалить меня на землю. Обеими руками я изо всех сил удерживал ветку, заткнутую сзади за пояс.
- Маршал готов! Руби ему голову! - стоял крик.
Я попытался поднять голову и взглянуть, что делается вокруг.
Непобедимый отбивался из последних сил. Победитель Тигра, одной рукой цепко ухватив его за рубаху, другой сдавил ему горло. Стремительный уже спасался бегством. Положение становилось настолько серьезным, что о победе нечего было и помышлять. Поражение было явным.
Неожиданно руки Воителя разжались, и он отпустил меня. Распрямившись, он несколько минут вглядывался куда-то в даль и вдруг бросился бежать во все лопатки.
- Ребята! - крикнул он уже на бегу. - Там морской дикарь, скорей бежим посмотрим!
Все наши "генералы", и живые и "убитые", бросились бежать за ним и окружили новенького - необычного вида и дочерна загорелого мальчишку. Я не мог определить точно его возраст: ему могло быть десять, а могло быть и двенадцать-тринадцать лет. Он был страшно тощий. На голове у него торчало что-то похожее на берет, сшитый из разноцветных ярких клинышков. В нашем селе иногда появлялся кто-нибудь из Сайгона, и мы всякого насмотрелись, но такого дурацкого берета я еще не видал.
Ребята тесным кольцом окружили мальчишку, несколько человек вертелись рядом с ним, бесцеремонно разглядывая со всех сторон.
- До чего чернокожий! - громко заметил один из нас, и все захохотали.
- Тебя как звать? - спросил кто-то.
Мальчишка не ответил.
Похоже было, что он растерялся, а может, он даже побаивался нас. И не мудрено: ведь все мы после игры в "дергача" еще не успели остыть и вид у нас, наверное, был самый воинственный.
Вперед выскочил бритоголовый Тхан, тот самый, что жил возле рынка.
- Его звать Островитянин! Я знаю! - закричал он и, размахивая руками, принялся рассказывать: - Он с острова Тям, этот остров прямо в открытом море стоит. Его так и зовут - Островитянин! Вот имя так имя! Слышали когда-нибудь такое? Он только вчера приехал. Там у них в море есть такие рыбы огромные, киты, они величиной с целую площадь! Тот, кто рыбе-кит поклоняется, может ничего не бояться! Его джонке никакой ураган не страшен. Зато когда рыба-кит помирает, все небо темнеет…
Тхан долго еще продолжал бы разглагольствовать в этом духе, но один из ребят, сгорая от нетерпения, прервал его и спросил у странного мальчишки:
- Это правда? Правда, что тебя так зовут?
Мальчишка, не отвечая, начал пятиться, потом повернулся спиной и пошел от нас прочь. На ходу он оглянулся, вдруг почему-то втянул голову в плечи и бросился бежать.
Мы улюлюкали ему вслед. Бритоголовый Тхан старался перекричать всех:
- Чудо морское! На твоем острове из моря солнце поднимается, и оттого вода вокруг горячая, как кипяток!
- Ничего удивительного, что он такой черный! Это он там на солнышке подкоптился!
- Я его хорошо рассмотрел, - убежденно доказывал Тхан. - Этот тип - самый настоящий морской дикарь. Все морские дикари черные, как чугунки, некоторые попадаются даже с хвостами!
Тут же он сочинил историю про то, как отец однажды брал его с собой к верховьям реки и там им встретился хвостатый дикарь. Счастье, что ют не околдовал их. Колдовство хвостатых дикарей самое опасное - живот раздувается, пока не лопнет, а когда лопается - это как выстрел из миномета…
Но мы не хотели слушать про то, как лопается живот, это было не так интересно, как история про хвостатого дикаря.
- А откуда у них хвост растет? - нетерпеливо перебил Тхана кто-то. - Большой хвост? На чей похож - на свинячий или на буйволиный? И потом хвост ведь торчит, сидеть мешает?
- Хвостик вот такой маленький. - Тхан показал свой мизинец. - В скамейках, наверное, специальные дырочки.
Мы пожалели, что не догадались тут же на месте посмотреть, есть ли у нашего морского дикаря хвост или нет.
- Нет, у него хвоста нет, - решительно заявил Тхан. - Но, может, он умеет пить воду носом? Или пьет одну только соленую морскую воду?
- А я вчера его на рынке видел! - вставил один из пастушат с нижней улицы. Он давно уже пытался что-то сказать, но Тхан не давал ему и рта открыть. - Такой чудной он, просто смехота! Чугунок называет котелком, а горшок - покрышкой! Говорит торговке горшками: "Продайте мне покрышку!" Про морскую воду это точно: наверняка он только ее и пьет, и оттого-то у него язык твердый, слова путает!
- А я вчера у него дома был! - подхватил другой. - Он комара убил, а потом взял его, вынес во двор и принялся разглядывать, словно это невидаль какая!
- А я видел, как он покупал на рынке сахар и рыбный соус!
- И правда ничего не знает! Может, он их вместе есть собирается?!
Несколько мальчишек даже сплюнули, точно они наелись сахару с рыбным соусом.
- На гуся смотрел и спрашивал, что это такое! Буйвола увидел, отскочил подальше и вытаращил глаза. Значит, трусливый, словно краб. Вот встречу его, как крикну! Увидите, одного моего крика насмерть перепугается!
- Очень странный, очень! - заметил кто-то из нас глубокомысленно. - К тому же он с моря, где солнце всходит. Помните, учитель Ле Тáо говорил, что японские фашисты - из Страны восходящего солнца? Выходит, он тоже оттуда? Ребята, нужно будет за ним приглядывать!
С этой минуты настроение у нас резко переменилось, стало тревожно, точно на реку Тхубон и вправду внезапно высадился японский шпионский десант.
В полдень, приведя буйволицу домой, я рассказал моей сестре о том, что видел морского дикаря. Его зовут Островитянин, он только что приехал с острова Тям. Заметив, что сестра насторожилась, я прибавил еще несколько будоражащих подробностей: этот Островитянин, мол, выглядит очень странно, пьет носом, разноглазый - один глаз большой, другого почти не видно!
Сестра хмыкнула:
- Откуда ты таких глупостей набрался! Нет никаких дикарей, все люди одинаковы. А твой Островитянин - просто сын Туáна, который жил на острове Тям и только вчера вернулся. Туан нашему соседу Бон Линю дядей приходится и теперь вместе с мальчиком будет жить у него.
Сестра говорила так уверенно, что все, что мы насочиняли об Островитянине, разом рассеялось словно дым.
Она велела набрать кукурузы и пойти ее растолочь. Я зачерпнул из плетенки кукурузу, аккуратно засыпал ее в ступку, к краю ступки приставил корзиночку - чтобы кукуруза не летела на пол.
Сестра, заметив, как я стараюсь, пообещала приготовить кашу из кукурузной муки, и я принялся за работу с удвоенной энергией. Ба тоже стала мне помогать. Вдруг она махнула рукой, останавливая меня, и сказала:
- Тихо, дай послушать!
Я прислушался. Мне показалось, что из дома Бон Линя доносятся рыдания.
Сестра прислонила пест к ступке и выбежала из дома. Я бросился за ней следом.
Перед домом Бон Линя уже толпились все наши ребята.
- На кого ты нас покинула, на кого ты нас оставила… - неслось из открытых дверей.
Я ничего не мог понять. Я знал, что жена Бон Линя вчера простудилась, попросила соседку растереть ее тигровой мазью и выпила несколько чашек крепкого лукового отвара. Но не могла же она так неожиданно умереть, оставив Бон Линя в полном одиночестве?
Я заглянул в дом: ни гроба, ни накрытого циновкой тела покойницы нигде не было видно. На топчане сидел и ухмылялся дедушка Ук, рядом сидел веселый учитель Ле Тао, даже Нам Мой тихонько хихикал. Там был и Бай Хоá, и он тоже смеялся, хотя смех его всегда больше походил на кашель. Сейчас он вдобавок с довольным видом поглаживал бороду. Борода у него была густая и длинная - по бокам до плеч, а в середине чуть не до пупа. Когда он принимался ее поглаживать, мне всегда казалось, что он хочет сделать ее еще длиннее, вытянуть до самой земли. Рядом со старым Уком сидел незнакомый человек с густыми, но уже сильно тронутыми сединой волосами.
- Дорогая наша сестрица! Вот твой муж вернулся, где же ты, на кого его покинула?.. - Плач и вопли стали еще громче.
Это причитала тетушка Киéн. Она голосила громче всех, а вокруг сидели соседки и вторили ей. Я ничего не понимал: женщины плакали, а мужчины, не обращая на них внимания, смеялись и переговаривались между собой. Что за диковина! И все это в одном доме! Такого я никогда не видел. Обычно смеялись на праздниках, а плакали на похоронах, - ну если и не плакали, так делали грустный вид, а такого, чтобы и смеялись и плакали одновременно, я никогда не видал.
- Мы с детства с тобой все пополам делили, как мне тебя не поминать, как по тебе не плакать? - голосила Киен. - А твой муж и село и тебя бросил, ушел…
- Ну и женщина! - покачал головой Бай Хоа. - Ведь Туан не по своей охоте отсюда ушел, такой здесь жизнь была, что вынести не мог! А когда земля успокоилась, тогда и птица в свое гнездо может вернуться. Вот и Туан вернулся на землю отцов и дедов своих! Радоваться надо, не пойму, с чего это вы, женщины, плакать принялись? А то, что Туан на острове другую женщину встретил, так ведь она ему наследника родила! Вот он, посмотрите-ка на него! - Бай Хоа показал в угол комнаты.
Я повернулся в ту сторону, куда он показывал, и увидел, что там в углу прячется тот самый странный мальчишка с диковинным именем - Островитянин.
Бай Хоа жестом подозвал его:
- Иди сюда, хочу получше рассмотреть, какой ты из себя! Ага, высокий лоб, уголки глаз вверх приподняты, ничего, собой хорош! И загорелый, совсем черный. А какой у тебя берет! Дай-ка мне его примерить, уважь старика! - Бай Хоа повернулся к его отцу: - Слушай, Туан, что ты позволяешь ему такую странную одежду носить? Брюки не брюки, трусы не трусы, не поймешь что. Нужно ему настоящий костюм справить, пусть даже с галстуком будет, и шляпу на него нормальную надеть. А то что у него на голове такое?
Островитянин, воспользовавшись моментом, снова спрятался в угол.
- Парень, а такой боязливый! Смелее надо быть! Нужно о его обучении подумать. Революция победила, теперь перед всеми дорога открыта.
Бай Хоа повернулся к учителю Ле Тао и продолжал:
- Вот и учитель у нас есть, верно, Ле Тао? Ты, Туан, должен хорошенько попросить Ле Тао о твоем сыне позаботиться, обучить книжной премудрости. По успехам ученика и учителю слава!
- Да, наши ребята теперь станут учиться, - подхватил Бон Линь, который только что вошел в дом, - их ждет счастливая жизнь. Мальчик наш тоже в школу пойдет. И вообще вы, дядя, раз вернулись к нам, больше ни о чем не беспокойтесь. Вы мне теперь все равно что отец родной. Как отца вас и почитать станем. Мы с женой все заботы возьмем на себя, и о вас и о мальчике.
- Так и надо! - довольно улыбнулся Бай Хоа. - А отмечать его возвращение собираетесь?
- Просим, просим сегодня к нам, мы вам всегда рады, но последнее время что-то редко видимся! Сегодня угощение, правда, скромное, но вот в хлеву у меня есть кабанчик, жена пожирнее откормит, тогда и всех остальных позовем.
Залаял пес Вэн. Следом за ним подняли лай соседские собаки. С ближней улицы прибежали Киéм Шань и с нижней улицы - Хыóнг Кы.
Кием Шань уже с порога закричал:
- Туан, ты ли это? А я думаю, что это птица тео-бео так кричит - не иначе, к гостям!
- А я сегодня все утро чихаю и чихаю. - Бай Хоа погладил бороду. - Вот, думаю, примета хорошая, так оно и вышло.
- Предрассудки все это, - недовольно заметил дедушка Ук. - Вас послушать, так совсем вы темные люди…
- Ну уж, - полушутя-полусерьезно сказал Бай Хоа. - А вспомни-ка, как когда нашего Шáу, друга Бон Линя, в тюрьму забрали, я по чертам его лица предсказал, что он станет большим человеком. Сейчас, слышал, он высокий пост занимает, верно?
Бай Хоа повернулся к Туану, показывая на его подбородок:
- Книги говорят, что того, у кого такой длинный и острый подбородок, в жизни большие трудности ждут. Однако правильность черт верхней части лица обещает, что в последующем рождении вас ожидают богатство и счастье.
- Революция победила, - рассмеялся дедушка Ук, - страна стала независимой, теперь кто ж не будет счастлив! Прямо как тот гадальщик: ваша жена женщина, а не мужчина!
Все расхохотались, и тетушка Киен, которая только что причитала, тоже.
- А у меня какая судьба? - спросила она.
- У тебя-то? Так, большие уши, толстые щеки… Совсем как у Будды. Будда, прежде чем появиться на земле, всю горечь познал. Остальные святые тоже прошли через всякие несправедливости: трудности испытывают силу, а камень - золото. Значит, и ты в этой жизни радости особой не жди, хотя… благодаря твоей почтительности и верности тебя ожидают благоприятные перемены! Через несколько дней у тебя будет новый дом с двумя пристройками.
- Да, ловкий вы гадальщик, ничего не скажешь! Только что сельский комитет выделил мне вдоволь соломы, бамбука и балок на постройку. Вот скоро и поставят новый дом!
И снова все весело расхохотались.
2
Дядя Туан родился в нашем селе - Хоафыоке. Село наше раскинулось вдоль берега реки Тхубон и издали по своим очертаниям похоже на черепаху, которая прилегла отдохнуть неподалеку от большого зеленого бассейна. Только на самом деле зеленое - это никакой не бассейн, а густые заросли тутовника.
Есть у нас старинная легенда. Рассказывается в ней про то, как появились на свете и наша река Тхубон, и заросли тутовника на ее берегах, и почему баньяновая роща Ли такое дремучее, страшное место.
Давным-давно, говорит эта легенда, когда еще и людей здесь не было, жил в этих краях огромный дракон, которого постоянно мучила жажда. Всю воду он выпивал до капли, и постепенно пруды и озера высохли начисто, деревья и травы пожухли и съежились. И тогда от великой засухи заплясали над всем языки огня. Все, что умело летать или ползать, все, что росло и зеленело, превратилось теперь в серую золу и пепел.
А в горах, на одной из самых высоких вершин, жил добрый дух. Увидел он, какое бедствие постигло эти края, и поспешил на поиски дракона. Подкараулил его в одном месте, а когда дракон появился и, как всегда, жадно открыл пасть, схватил в пригоршню несколько гор побольше да и засунул их дракону в глотку. Тут дракон в корчах забился с такой силой, что разверзлась земля и полетели во все стороны огромные камни, а потом растянулся и издох.
Воды теперь было очень много, ведь никто ее больше не заглатывал, и она грозила все вокруг затопить. Но добрый дух и об этом позаботился - проложил русла рек. Поскольку воды было много, то и рек тоже оказалось более чем достаточно, и тогда добрый дух соединил несколько малых рек в одну большую. После этого и людям здесь стало вольготно жить - дракона больше нет и воды вдоволь.
В это время повелитель подземного царства, царства мертвых, Зиéм Выóнг задумал дворец строить и послал своих демонов на землю нарубить бревен. Демоны кликнули себе в помощь дождь и ветер, поднялась буря и стала валить даже самые крепкие деревья. Но добрый дух и тут людям помог: сбросил на демонов гору - и подавила она их столько, что весь Тхубон запрудили. Появились от упавшей горы на земле холмы и горы причудливой формы. Гора Нге, например, похожа на ставшего на дыбы над морем льва, горы Нгуханьшóн - на пять гигантских пальцев, устремленных к небесам, гора Куáп - на тигриный коготь, а гряда Фонáм - на стадо бьющих хвостами китов…
Так вот, благодаря заступничеству доброго духа людям удалось избежать гибели. Но тут пришли эпидемии и болезни, и смерть пошла косить людей, что траву. В подземном царстве не успевали всем умершим давать пристанище. Те, кто не мог в это царство попасть, стали чертями и бесами и принялись чинить живым всяческий вред. Однако добрый дух и с ними расправился: загнал силой в самое глухое, мрачное место - баньяновую рощу Ли.
Там и теперь было страшно. Стояли высоченные густые баньяны, их спутанные шершавые корни извивались по земле, как змеи, а густые мощные ветви тесно переплетались между собой, образуя сплошную крону, через которую не пробиться было даже самому тоненькому лучику света. Поговаривали, что по ночам, не стесняясь, резвились там черти - прыгали с ветки на ветку, раскачивались на них, как на качелях. У тех, кто становился свидетелем этого зрелища, говорили, кровь в жилах стыла!
Роща была от нашего дома хорошо видна: кущи баньянов, словно холм, темнели среди ровного поля.
Место это для нас, ребят, было запретным.