Какие у Аскольда мускулы! Кажется, вот-вот разорвут белую рубаху. Она словно приклеилась к его телу. Наверняка Аскольд штангист, или боксер, или культурист, или кто-нибудь в этом духе.
Вожатый поглядел по сторонам. Но никто к нам не торопился.
- Давай покричим вместе, а? - предложил мне вожатый.
- Давайте, - согласился я.
Мы сложили руки рупором и дружно закричали:
- 9-й отряд, сюда! Сюда, 9-й отряд!
Никто и не думал откликаться.
Колонны других отрядов, затягивая песни, бодро шли куда-то. Вообще, ясно куда - в столовую.
- Ну, я им покажу, - пригрозил вожатый кулаком невесть куда пропавшим ребятам. - Пошли обедать. Пусть им хуже будет.
ГЛАВА ШЕСТАЯ,
В КОТОРОЙ Я ОБЕДАЮ
Мы уселись за длинным дощатым столом, на котором был прикреплен флажок с цифрой "9". Это означало, что здесь должен питаться 9-й отряд. Но 9-й отряд не питался, он исчез в неизвестном направлении. Зато за другими столами шла дружная работа. По-моему, очень приятно смотреть, как люди едят. Конечно, если ты сам только что основательно подкрепился.
На нашем столе в тарелках, налитых до краев, соблазнительно дымился борщ, гордо высилась горка от чистого сердца нарезанных кусков хлеба.
- Пусть им будет хуже, - еще раз сердито сказал вожатый. - Ешь!
- Все? - я испуганно оглядел стол.
- Сколько сможешь, - разрешил вожатый.
Я почувствовал, что на свежем воздухе здорово проголодался. Вспомнил мамино наставление: "Поправляйся, а то отощал за зиму, лица на тебе нет" - и налег на борщ.
После третьей тарелки я остановился.
А куда второе девать?
Вожатый не отставал от меня. Опустошив тарелку борща, он, приговаривая "пусть им будет хуже", приступал к новой порции. Изредка Аскольд отрывался от еды, старательно поправлял флажок с цифрой "9", чтобы он лучше был виден. Но 9-й отряд, наверное, еще не проголодался, потому что к нашему столу, кроме дежурных, притащивших четырнадцать порций котлет, никто не подходил.
В дальнем конце столовой возникла приземистая фигура Капитолины Петровны. Аскольд расправил широкие плечи, глубоко вздохнул и в считанные секунды одолел две порции котлет.
- Помогай, - показал вожатый глазами на тарелки. Говорить с набитым ртом он был не в силах.
- Не могу, - прохрипел я и похлопал по туго набитому животу. Мой довод, то есть живот, убедил Аскольда. Продолжать сражаться с обедом даже в одиночку было уже поздно. Ведь каждую минуту к нашему столику могла подойти Капитолина Петровна и поинтересоваться, где находится 9-й отряд пионерлагеря "Лесная сказка".
Тогда, не сговариваясь, мы с Аскольдом начали прятать под стол оставшиеся тарелки с борщом и котлетами.
Когда к нам, блестя очками, приблизилась Капитолина Петровна, дело было сделано.
- А где остальные ребята? - удивленно спросила старшая вожатая.
- Они… они уже пообедали, - робко соврал Аскольд.
Я подтвердил его слова решительным кивком головы.
- Тогда почему вы сидите? - еще раз удивилась Капитолина Петровна.
- Мы обсуждали план работы, - уже уверенно соврал Аскольд. - Валерий Коробухин - председатель совета нашего отряда.
Капитолина Петровна на этот раз ни капельки не удивилась, а крепко тряхнула мою руку:
- Поздравляю. Желаю успеха.
Когда старшая вожатая ушла, настала очередь удивляться мне. Я - председатель совета отряда? Это же просто смешно. Ведь всегда главными моими недругами были эти самые председатели. Они обычно хотели, чтобы я был ни рыба ни мясо, а я этого не хотел. Они хотели, чтобы я получал одни пятерки, а я не хотел. Вернее, я не хотел, чтобы за меня другие хотели.
Вы вообще поняли, что я тут наплел? Если нет, то простите, ведь вы понимаете, как я удивился и к тому же объелся.
Когда Капитолина Петровна удалилась, Аскольд, облегченно вздохнув, произнес:
- Не волнуйся, старик! Мы еще с тобой покажем этой чертовой дюжине, где раки проводят свои каникулы.
Аскольда рассмешила собственная шутка, и он немножко похохотал, но вскоре его лицо озабоченно вытянулось.
- Но куда же они могли деваться? Может, в город укатили? - Вожатый забеспокоился. - Нет, не могли. Чего им лагерь бросать, здесь все-таки природа - лес, река… - И потом, обеды, завтраки, ужины… А может, они на речку сиганули?
Аскольд заерзал на лавке, а потом решительно поднялся и мы направились к домику нашего отряда.
- Сегодня мертвого часа не будет, - сообщил Аскольд, когда мы вошли в нашу палату. - Капитолина Петровна сказала, чтобы вместо мертвого часа мы провели беседу о дружбе и товариществе. Ты подожди меня здесь, я - мигом. - И вожатый заторопился из палаты.
Я развалился на кровати, вытянул ноги, зевнул. Ну что ж, жизнь в лагере начинается неплохо. Вот только где остальные ребята? Этот проклятый вопрос не давал мне спокойно заснуть. Неужели удрали на речку? Тут наверняка должна быть речка.
Я выбежал из домика и увидел вожатого, который спешил ко мне проводить беседу о дружбе и товариществе. Решение пришло мгновенно.
Прячась от него за деревьями, я быстрыми перебежками достиг забора. Перелезть через него было плевым делом, хотя забор построили на совесть, наверное, в два моих роста. Оглядевшись, я потопал наугад, насвистывая "А у нас во дворе…" Вскоре сосен стало меньше. А на обрыве - раз-два и обчелся. Только три самых любопытных сосны вытянули длинные шеи, разглядывая речку.
И я тоже все увидел. И широкую реку в зарослях кустарника, и песчаные пляжи и ребят. Одни плескались в речке, другие загорали на берегу.
Я сразу догадался, что это пропавший 9-й отряд! Вот он, в полном сборе! Пропавший отряд нашелся!
Да, между прочим, я же председатель совета отряда. Они мои подчиненные и должны меня беспрекословно слушаться.
В моей голове рождались идеи одна заманчивее другой.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ,
В КОТОРОЙ Я БЕРУ ВЛАСТЬ В СВОИ РУКИ
Я подкрался к 9-му отряду с тыла. Ребята были так заняты собой, рекой, солнышком и песочком на берегу, что меня никто не заметил.
Я заложил два пальца в рот, набрал побольше воздуха и свистнул. Ребята испуганно уставились на меня. Несколько секунд полюбовавшись на их удивленные физиономии, я крикнул:
- Вожатая с милицией! Спасайся, кто может!
Что тут началось! Кто плескался в речке - как пробка вылетел на сушу. Кто зарылся по уши в песок - выскочил, подняв фонтан этого самого песка.
Сломя голову отряд устремился за мной. Некоторое время я бежал в гордом одиночестве, но вскоре меня догнали сразу двое ребят.
Один, смуглый, дочерна загорелый, бежал в оранжевых плавках, прижимая к груди скомканную рубашку с брюками. Он ловко перебирал ногами, словно всю жизнь только и делал, что участвовал в кроссах. Другой, коренастый парень, бежал с трудом, пыхтел, тяжело дыша ртом, в котором не хватало одного зуба.
Не сбавляя темпа, мы переговаривались.
- Много милиционеров? - поинтересовался щербатый.
- Целое отделение, - не моргнув соврал я.
- Ни за что им нас не догнать, - улыбнулся загорелый и перебросил одежду с левой руки на правую.
Мы продолжали бег по пересеченной местности.
Вскоре ельник кончился, снова показался луг, и в зарослях кустарника блеснула еще одна речушка. На ее берегу мы остановились. Загорелый и щербатый вопросительно глянули на меня.
- Форсируем водную преграду, - твердо сказал я.
Перед тем как ринуться в воду, я оглянулся. Длинная цепочка бегунов вытянулась по всему лугу. Я про себя сосчитал их. Никто не потерялся, и бегут неплохо. Лишь двое еле-еле плетутся в самом хвосте. Но ничего, догонят, подумал я и, закасав штанины, с криком "Вперед!" бросился в воду. За мной - загорелый и щербатый. Нам повезло, речушка оказалась мелкой. Не замочив брюк, мы достигли противоположного берега.
Не давая ни секунды передышки ни себе, ни другим, я помчался дальше. Когда мы - тройка лидеров - добежали до березовой рощи, нас остановил далекий отчаянный возглас:
- Подождите!
- Это Юрка кричит, - объяснил загорелый, - выдохся, очкарик.
К нам подтягивались отставшие бегуны.
- Привал, - объявил я, и все дружно повалились на траву.
Я внимательно вглядывался в усталые лица. Симпатичные ребята. Чем-то похожи на моих друзей. И почти все выдержали проверку, которую я им устроил. Пройти длинную дистанцию, да еще по пересеченной местности, не всякому удается. Такое под силу только настоящему парню. Потому как единственное, что он умеет превосходно делать, - это бегать. С уроков, со сборов, от родителей, учителей, милиционеров, от дворника дяди Васи и его собаки Дика, а также еще от очень многого и от многих.
Лишь двое бегунов из дюжины оказались не на высоте. Они появились, шатаясь и подпирая друг друга плечами, когда мы уже хорошо отдохнули.
Очкарик Юрка оказался белобрысым толстяком в длинных до колен черных трусах. Его друг был совершенно рыжим. Словно огненный шар, сверкала на солнце его голова.
Белобрысый бухнулся на траву и, толком не отдышавшись, полез спорить:
- Я сто раз оглядывался и никакой милиции не видел.
- Значит, мы удачно запутали следы, - ответил я.
Но белобрысый не собирался так быстро сдаваться:
- А зачем милиции вообще за нами гнаться?
- Как - зачем? - я постарался изобразить на лице искреннее удивление. - Вы ушли без спроса из лагеря?
- Ушли, - гордо и хором ответили ребята. И белобрысый вместе с ними.
- А в лагере начался переполох, - терпеливо придумывал я, - вызвали милицию. Приехало три грузовика с милиционерами. Сейчас они прочесывают лес.
Белобрысый Юрка затих, но продолжал подозрительно ко мне приглядываться. А я решил, что хватит ребят испытывать, надо знакомиться.
- Меня зовут Валерка Коробухин, - сказал я.
- Анатолий Прокопенко, - подал мне руку щербатый.
- Юрий Трофименко, - вежливо представился белобрысый.
- Блохин Василий Васильевич, - важно сказал рыжий.
- Марик Кривошеев, - протянул мускулистую руку загорелый.
Вскоре я всех ребят знал по имени. Еще раз внимательно их оглядев, я сказал:
- Ребята, мы все - 9-й отряд. Нас - тринадцать человек.
- Чертова дюжина, - вставил Юрка.
- Не чертова, а веселая, - поправил я его.
Уставшие ребята зашевелились.
- Я предлагаю, - продолжал я, - чтобы веселая дюжина была самым лучшим отрядом в лагере, чтобы с нас все брали пример…
- А как же милиция? - не отставал дотошный Юрка.
- Да брось ты, - дернул его за рукав Толька.
Я заметил, как он подмигнул ребятам. Наверно, они уже поняли, что всю эту историю с милицией я придумал, но вида решили не подавать.
- В общем, вот что, - сказал Толька. - Мы сюда приехали отдыхать, и надо, чтобы никто нам не мешал поправляться.
- А давайте завтра не будем вставать с постели, - неожиданно предложил Вася Блохин.
- Ну и что? - фыркнул Толька. - Без жратвы останешься, и все.
- Погоди. - Я мгновенно уловил идею Васи Блохина. - Мы все притворимся, что заболели, что у нас повальная эпидемия. Тогда нам в палату принесут и завтрак, и обед, и ужин.
- Замечательно! - восхитился Марик. - Будем жить, как в санатории.
- Во лафа будет, - дошло наконец до Тольки.
- А какую болезнь лучше придумать? - спросил Марик. - Я только корь и свинку знаю.
- Лучше всего, - взял я бразды правления в свои руки, - лучше всего говорить, что у нас грипп - голова раскалывается, болит горло, ломит кости…
- А если температуру померяют? - засомневался Юрка. - Нас сразу же разоблачат.
- Не волнуйся, - успокоил я его, - сейчас грипп бывает и без температуры. А теперь - подъем, и побежали в столовку. Сегодня был такой борщ, - я закатил глаза, - сплошное объедение.
Мы быстро дошагали до забора и запросто перемахнули через него. Только белобрысый любитель поспорить замешкался, повис на верху забора - и ни туда и ни сюда.
Пришлось его стаскивать.
Ребята сразу было хотели двинуться в столовую, но я отправил их в наш домик.
Первым делом я разыскал вожатого. Аскольд набросился на меня:
- Куда ты сбежал?
- Я нашел и привел пропавший 9-й отряд, - гордо сказал я.
Вожатый сменил гнев на милость.
- Они, наверное, голодные как черти.
- Как волки, - нашел я точное слово.
На стене нашего домика нарисован Серый Волк с длинным, яичного цвета языком и Красная Шапочка с нарумяненными щечками. Я подумал, что если тот волк был голоден, как наши двенадцать веселых ребят, он слопал, конечно, Красную Шапочку без особых угрызений совести.
- У меня есть идея, - сказал я. - Только вы мне должны помочь.
И я поделился с Аскольдом своим планом. Вожатый его одобрил и зашагал к ребятам, а я понесся в столовую. Там готовились к полднику. Наливали в граненые стаканы кипяченое молоко с желтой пенкой. Я направился прямо к краснолицей, похожей на индианку, поварихе.
- Здравствуйте, тетя Маруся, - сказал я и расплылся в улыбке.
- Какая я тебе Маруся, - хохотнула повариха, - когда я с детских лет Рая, Раиса Павловна.
- Тетя Рая, - нашелся я, - сейчас тут делегация придет из соседнего лагеря. Так они говорят, что у них обеды вкусней. А я им сказал, что наша тетя Рая готовит самые вкусные борщи на свете.
Я правильно задумал. Повара очень любят, когда их хвалят. И тетя Рая решила не ударить лицом в грязь.
Когда в столовую ввалилась "делегация" во главе с вожатым, их ждали на столе тарелки с аппетитным борщом. В общем, все остались довольны - и тетя Рая, и "делегаты".
За столом состоялся первый сбор 9-го отряда. Меня единогласно избрали председателем. Все подняли вверх вылизанные до блеска ложки.
Первая серия моих снов
…Рыжее солнце бьет прямо в глаза.
Нажимая на педали, несутся на велосипедах мои друзья.
- Ребята, - кричу я, - остановитесь!
Друзья спешиваются и обступают меня. От них пахнет рыжим солнцем, веселым ветром и расплавившимся асфальтом.
- Как тебе в лагере? - спрашивает Семка.
- Что-то Коробухин нос повесил? - гогочет Горох.
- Не выдумывай, - отмахиваюсь я.
- Нелегкое дело затеял, Валера, - сомневается Генка.
- Это еще цветочки, - отшучиваюсь я.
- Если бы мы с тобой были, - загорается Семка, - мы бы такое завернули…
- Лагерь бы ахнул, - басом произносит Горох.
Мы смеемся, и ребята, оседлав велосипеды, катят по шоссе. Я смотрю им вслед и вижу, как друзья оборачиваются и машут мне руками.
- Держись, Валерка! - долетает до меня голос Семки.
И тут рыжее солнце внезапно гаснет, как будто кто-то нажал на небесный выключатель, и наступает ночь.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ,
В КОТОРОЙ МЫ ЗДОРОВО БОЛЕЕМ
Звуки горна прогнали прочь мой сон, и я открыл глаза. Горн дудел, не переставая, и быстро разбудил всех. Юрка вскочил с постели и стал торопливо натягивать рубашку.
- Ты куда? - Марик схватил его за длинные черные трусы.
- Мы ведь договорились, - напомнил я.
- А-а! - вспомнил Юрка. Он рухнул на кровать и застонал, как настоящий больной: - А-а-а!
- Ты не очень старайся, - посоветовал ему Толька, - береги силы.
Дверь с шумом распахнулась, и в палату влетел рассерженный Аскольд.
- Что случилось? Вы разве горн не слыхали?
- Мы не можем подняться, - ответил за всех я. - Наверное, вчера на речке простудились.
- Горло болит, - прохрипел Толька.
Вожатый повернулся к нему.
- Голова раскалывается, - заныл Марик.
Вожатый уставился на него.
- Нет сил подняться, - на глазах у Васи Блохина заблестели слезы.
- Кости ломит, - застонал Юрка с такой неподдельной искренностью, что я испугался, не заболел ли он на самом деле. Вожатый тоже, наверное, испугался.
- Вы, ребята, лежите спокойно, пожалуйста, - засуетился он, - я в один момент доктора доставлю.
Когда за вожатым захлопнулась дверь, Юрка уверенно и мрачно произнес:
- Сейчас придет доктор, и от нас останутся рожки да ножки.
Я облегченно вздохнул: значит, белобрысый жив-здоров и даже пророчествует:
- Придет доктор и все узнает. Это так просто узнать, болен ты или здоров. И чем ты болен, легко узнать.
- Тихо! - прошептал я. - Идут.
Я из окна наблюдал за тропинкой, которая вела к нашему домику. По ней торопливо шли вожатый и врачиха. Аскольд, размахивая руками, что-то ей объяснял, а врачиха, сжав губы, кивала головой.
Когда она вместе с вожатым показалась на пороге и сказала: "Здравствуйте, ребята! Как вы себя чувствуете?", мы в ответ дружно застонали. В слаженном хоре "гриппующих" выделялся Юрка. Он стонал просто замечательно - не подкопаешься.
Маленькая, похожая на девчонку, врачиха в белом халате сразу направилась к Юрке.
- Что у тебя болит, мальчик? - ласково спросила врачиха.
- Все, - простонал Юрка с такой силой, что врачиха тут же стала его обстукивать и обслушивать. Мы, затаив дыхание, следили за ее манипуляциями.
- Хрипов в легких нет, температуры - тоже, - пробормотала она. Потом одного за другим врачиха внимательно осмотрела всю веселую дюжину.
- Да, сейчас грипп такой коварный, - обратилась врачиха к вожатому, - главное, надо их всех изолировать. И ни в коем случае не подниматься с постели. Я сейчас приду к вам, ребята.
Они торопливо вышли. 9-й отряд ликовал.
- Ага, а ты не верил, - набросился я на Юрку.
- Я и сейчас не верю, - флегматично промолвил тот. - Она просто не настоящая врачиха. Может, еще студентка. Моя мама, когда я устраиваю ей такое представление, сразу все разгадывает: "До Аркадия Райкина ты еще не дорос, а потому вставай скоренько и марш в школу".
- У тебя замечательные стоны получаются, - похвалил я его.
- Когда-то и мама мне верила, - вздохнул белобрысый очкарик.
Настроение у всех было в кубе, то есть превосходное. Кто-то где-то строится, кто-то куда-то идет, а мы лежим себе спокойно.
Отдыхаем.
Поправляемся.
Настроение еще улучшилось, когда нам принесли завтрак. Не успели дежурные раздать все порции, как щербатый, проглотив в одну секунду манную кашу, воскликнул:
- А теперь тащите добавку. Мы - больные. Нам поправляться надо.
Не испортила нашего светлого, солнечного настроения и врачиха. Он заставила нас съесть какую-то гадость в таблетках, которую называла тетрациклином, и, снова повторив, чтобы мы ни в коем случае не вставали, ушла.
Аскольд отворил двери ногой, потому что руки у него были заняты. Он нес две огромные охапки книг.
- Самые интересные взял в библиотеке, - гордо сказал он.
Это были книги приключенческие и про шпионов. Только мы погрузились в чтение, как на пороге возникла Капитолина Петровна. Руки она держала за спиной.
- Как здоровье? - нараспев протянула старшая вожатая.
- Спасибо, хорошее, - откликнулся вежливый Юрка и тут же спохватился. - Плохое то есть, очень плохое.