– Это было очень кинематографично, – внезапно сказала девушка-американка. – Первая часть очень в духе Бунюэля. А потом, когда вы спустились по этим ступенькам, вроде в какой-то туннель, я вспомнила… знаете что? Фильм "Третий человек".
Антея, распрямившись в своем углу, подняла руку.
– Канализация, – медленно произнесла она, четко выговаривая слово по слогам, как на уроке дикции.
– Канализация? – эхом отозвалась Таня Якобсон.
– Канализация, – повторила Антея. – Гэйл неверно запомнила. Это были не туннели, а канализация.
– Я не чувствую связи с тобой, Антея, – сказала Таня.
– О бог мой! – Голос Антеи стал громче и высокомернее. – В том фильме. "Третий человек". Они там спускались в канализацию, а не в туннели.
Она опустила голову и снова свернулась в кольцо.
– Это был хороший фильм, – заговорил Барри, не открывая глаз. Он поскреб свою левую ногу пальцами правой ступни. – С Орсоном Уэллсом.
– И с Джозефом Коттеном, – сказала девушка-американка.
– Влагалище, – хрипло проговорил мужчина в мешковатом джемпере. – Я получил образ влагалища. – Он выпрямился и сцепил руки, уставившись на Сэм. Его лицо, возможно, когда-то было приятным, но теперь на нем словно застыло озлобленное выражение. – Вы спускаетесь вниз, внутрь этого влагалища, и находите там нечто ужасающее. Там тот мужчина, который хватает вас, тащит в темную комнату, где нет никакого света, и пытается задушить и изнасиловать вас. У меня такое ощущение, что вы ненавидите мужчин.
– А ты не думаешь, Клайв, что это могло быть прежнее существование? – спросила Таня Якобсон.
Он нахмурился, потом откинулся назад и засунул руки в карманы.
– Прежнее существование, – повторил он. – Хм-хм.
Таня Якобсон отвела голову назад, потом опять наклонила вперед:
– А знаете, что приходит в голову мне? Сон Сэм состоит как бы из нескольких разных снов. Путешествие. Покупка билета. Сошествие вниз по тем ступенькам… Итак, сошествие вниз, как вы понимаете, я связываю с прежним вашим существованием. Вроде обратного рождения.
Сэм попыталась извлечь смысл из этого словесного нагромождения. Она пристально смотрела на гравюру с мальчиком, разглядывающим безделушку. Он тоже казался озадаченным.
– Вы имеете в виду, что она направляется обратно, в лоно своей матери? – спросила девушка-американка.
Таня трижды резко мотнула головой, словно пытаясь вытряхнуть воду из своих волос.
– Она направляется вниз, в своего рода туннель, а потом внезапно ее втягивают в эту темную комнату. А при рождении это было бы наоборот. – Таня пристально смотрела на Сэм. – При рождении вы сначала находитесь внутри лона, а потом движетесь по туннелю, ну а потом врач или кто там… принимает роды, вытаскивает вас наружу. – Она хлопнула себя по груди. – У меня сильное ощущение, что вам снятся сны о возвращении обратно, в материнское лоно. Там, внутри, замечательное и безопасное место, вы не должны там ничего делать. Там приятно, тепло и уютно. Это хорошее место, чтобы сбежать туда. Никаких травм там, внутри. Никаких предвидений. Вы улавливаете связь, Сэм?
– Я не уверена, – ответила она нерешительно.
– Каким было ваше рождение, Сэм? Травматическое? Кесарево сечение или что-то в этом роде? Или же оно было нормальным?
Сэм пожала плечами:
– Я не знаю. Я никогда… – Она умолкла, и Таня ободряюще улыбнулась.
– Это сильный шок – рождаться на свет, – заметила Таня. – Он никогда не оставляет нас и продолжает постоянно возвращаться к нам в наших снах.
"Далеко, – подумала Сэм. – Слишком далеко от мишени".
– Нет, – извиняющимся тоном сказала она.
– Вы знаете этого мужчину? – спросил Барри. Его глаза все еще были закрыты.
Знаю ли я Слайдера? Да Слайдер ли это был? Лук? Бог мой, неужели я и в самом деле хочу влезть во все это? Так поэтому ты и находишься здесь. Я знаю. Однако…
– Нет. Не знаю, – вслух сказала Сэм.
– Он мог быть вашим предубеждением, – предположила девушка-американка.
– А вы знаете что-нибудь о предубеждениях? – спросила Таня.
– Нет, – ответила Сэм.
– Юнг считал, что в нас существует противоположное начало "я", которое порой проявляется в наших снах. Если вы мужчина, то видите незнакомую женщину, которая и есть ваше "я" во сне, если же женщина, тогда вы видите незнакомого мужчину. Он мог быть вашим предубеждением. Вы испытываете ярость к кому-нибудь? В отношении, скажем, себя самой?
Сэм покачала головой. Последовало довольно продолжительное молчание. Таня Якобсон откинулась назад с закрытыми глазами, потом открыла их снова.
– Давайте попытаемся поискать свободные ассоциации чуточку подальше. Этот человек пытался изнасиловать вас во сне. Подумайте об изнасиловании. Ищите свободные ассоциации. Просто скажите все, что вам придет в голову.
Сэм осмотрелась по сторонам, еще раз взглянула на картину. Почувствовала тяжесть на сердце. Нагреватель продолжал назойливо гудеть, откуда-то сверху донесся приглушенный визг дверного звонка.
– Слайдер, – произнесла Сэм.
Мужчина в мешковатом джемпере повернул к Сэм голову, глубокомысленно изучая ее, а девушка-американка улыбнулась.
– А кто такой Слайдер, Сэм? – спросила Таня Якобсон. – Не хотите ли вы рассказать нам о Слайдере?
И она рассказала им о том, как узнала Слайдера, о том, как он умер и даже после смерти все снился и снился ей – до тех пор, пока не погибли ее родители. Когда она кончила говорить, вокруг стояла тишина, которая, казалось, воцарилась тут навсегда.
– Ужасно, – сказала девушка-американка. – Это действительно ужасно. У меня прямо по всему телу мурашки поползли.
Потом опять надолго все замолчали.
– Ну и что же вы чувствовали в связи с этим, Сэм? – заговорила Таня Якобсон.
Эти слова прозвучали будто издали, как эхо. Сэм осмотрелась, озадаченная, не поняв, к ней ли они были обращены. Ее взгляд наткнулся на Сади, сидящую на своем пуфике, как на горном выступе.
– Я не могу припомнить, правда. Пожалуй, оцепенение, и довольно долгое время. Я чувствовала, что это сделал он, он убил их. Потом он мне не снился довольно долго.
– А почему, по-вашему, так произошло? – спросила Таня.
– Потому, что смерть моих родителей – самое страшное из всего случившегося. Хуже он уже ничего не мог бы сделать.
Таня кивнула.
– И кто же растил и воспитывал вас потом, Сэм? – поинтересовалась она.
– Дядя с тетей.
– Они к вам хорошо относились?
– Нет. Они обижали меня. Они были очень холодными людьми.
– Вы когда-нибудь рассказывали им о Слайдере?
– Нет.
– А вообще кому-нибудь когда-то рассказывали, Сэм? – спросила Таня.
– Нет, – ответила она, немного поколебавшись, поскольку вспомнила, что рассказала Бэмфорду О'Коннелу.
– А как насчет вашего мужа?
– Нет. Ему – нет.
– А что произошло, когда он приснился вам снова? – спросила Гэйл. – Через какое время это случилось?
Сэм внимательно посмотрела на нее:
– Спустя двадцать пять лет. Две недели назад.
– Блеск! – восхитилась Таня Якобсон. – Вы ведь многое держите внутри себя, не так ли? Варитесь в собственном соку. Не могли рассказать дяде и тете. Не могли рассказать мужу. Но это прорывается наружу в ваших снах. Сэм, это всегда так будет. – Она наклонилась вперед. – Понимаете ли, Сэм, не имеет значения, что именно мы пытаемся спрятать от мира, ведь мы не можем спрятать это от самих себя. Все обнаруживается в наших снах и будет продолжать обнаруживаться, пока мы не разберемся в себе и не разделаемся с этим. Но так лучше, Сэм. Хорошо, что все выходит на поверхность, потому что теперь вы сможете бороться. Вам предстоит встретиться с этим лицом к лицу, рассказать об этом подробно, – и тогда он уберется прочь. – Таня театральным жестом сцепила руки. – Вы должны встретиться со своим монстром, Сэм. У всех у нас есть личные монстры, которые являются нам в наших снах. Одно из того, что мы пытаемся проделать здесь, – это встретиться с ними и понять их. И тогда они уберутся прочь.
Сэм уставилась на нее, потом мельком взглянула на свои часы. "Не проявляют ли и остальные нетерпение?" – поинтересовалась она. И увидела, что и Сади со свирепым видом посмотрела на свои часы, а потом – снова на Сэм, сердито попыхивая сигаретой.
– А не хочет ли кто-нибудь еще рассказать о… Я отняла у всех довольно много времени.
– Не беспокойтесь пока об остальных, Сэм. Это же ваш сон. Так что давайте-ка побеспокоимся о вас. Я думаю, что пока мы не готовы двигаться дальше. Верно?
Внезапно Сэм страшно разволновалась, рыдания подступили к горлу. Она оглянулась и увидела, что на нее смотрят друзья. Даже враждебность пристального взгляда Сади, казалось, немного смягчилась. Безопасность. Здесь она находилась в безопасности.
– У вас есть еще какие-нибудь другие ассоциации?
Сэм закрыла глаза, раздумывая, отважится ли она на это. Потом открыла глаза и посмотрела вокруг. Вдруг ей стало необычайно легко.
– Да… с моим мужем. – Она почувствовала, что краснеет. – От того мужчины во сне пахло луком. А когда я проснулась, я почувствовала запах лука в дыхании моего мужа.
– И вы ассоциировали его с насильником? – спросила Таня.
Сэм прикусила губу.
– У него сейчас любовная интрижка…
– Блеск! – Таня хлопнула в ладоши. – Я думаю, что вы по-настоящему начинаете контактировать! – Она раскачивалась взад-вперед. – У нас тут набрался всего полный мешок, не так ли? Мужчина в капюшоне, Слайдер, вот он по-настоящему загадочен для меня. Я это связываю с капюшоном, ну, вроде маски. Я думаю, часть того, что вы видите в нем, – это какая-то темная сторона в вас самой. Понимаете? Вы не можете позволить своему истинному "я" проявиться, не можете позволить проявиться своим чувствам, вы держите все их надежно спрятанными под этой маской. Я думаю, он воплощает для вас довольно много. Какая-то часть его – это отвратительные взрослые, то есть ваши холодные дядя и тетя, они стали угрозой для вас, забрали куда-то ваших милых, заботливых, добрых родителей, а взамен вы получили от них только холодное осуждение, полное отсутствие любви. – Она покачала головой, а потом пристально и безжалостно посмотрела на Сэм. – Подумайте-ка о том, как вы описываете его, Сэм. Капюшон, один глаз… о чем еще это вам напоминает? Вы меня понимаете? На что это вас наводит?
Сэм пыталась подумать, но не могла сосредоточиться.
– Старая одноглазая змея, прячущаяся в брюках, а? Меня это заставляет думать о пенисе, Сэм. О гигантском пенисе.
Сердце у Сэм так и упало. Неужели любой анализ сворачивает на одну дорожку, к одному и тому же месту? Неужели все оканчивается пенисом?
– Вы ведь были изнасилованы, Сэм, не так ли? Ваше детство было изнасиловано этим мужчиной, а теперь вот и ваша взрослая жизнь снова насилуется вашим мужем. Ну как, соответствует?
Внезапно Сэм почувствовала раздражение. Чепуха. Все это чепуха.
– Я уверена, что все соответствует очень четко, но думаю, что это побочный вопрос. Суть в том, что у меня было предвидение… ну, по поводу этой авиакатастрофы в Болгарии. Я видела это во сне в ночь накануне перед тем, как она случилась. И там был кто-то в этом сне с капюшоном Слайдера на голове. А на следующий день он приснился мне снова, в такси. Получается, что он связан с каждым из этих предвидений. Ну, я не знаю… ну что-то вроде предвестника. Я чувствую, вот-вот может произойти что-то еще более страшное. У меня было и второе предвидение несколько дней спустя, он появился снова.
Таня приподняла брови.
– Сэм, отделаться от сна, считая его предвидением, – это легкий путь. Я думаю, вы используете это как предлог для того, чтобы не встречаться лицом к лицу с истинным значением своих снов. Я не говорю, что у вас нет предвидений или того, что вы считаете предвидениями, но я не нахожу связи с ними. Не думаю, что они имеют значение.
– Для меня имеют.
– Отлично! Они имеют значение для вас. – Таня мельком взглянула на свои часы. – Есть еще одна вещь, о которой мне хотелось бы, чтобы вы подумали, и это может быть важным. Почему этот человек преследует вас? Вы пытались убежать от него вверх по лестнице и не могли пошевелиться. А преследование лицом противоположного пола может означать, что вам нравится кто-то, но вы испытываете по этому поводу чувство вины… и вы не осмеливаетесь отвечать на попытки ухаживания. Не коснулась ли я чего-то чувствительного?
– Я… я не знаю. Не думаю.
– Вы будете удовлетворены, если мы оставим все это как есть на какое-то время?
Сэм пожала плечами.
– Ну хорошо, вам есть над чем подумать, – сказала Таня. – Принес ли кто-нибудь еще свой сон?
– Да! – воскликнула Сади, едва не взорвавшись.
– Хочешь рассказать нам, Сади?
– Это еще один мой сексуальный сон.
Сэм уловила слегка раздраженный вздох мужчины в мешковатом свитере и попыталась припомнить его имя. Ян? Колин? А Сади залезла в свою сумочку и вытащила оттуда толстую записную книжку, перелистала исписанные от руки страницы, нашла нужное место и принялась рассказывать:
– Это было ночью в прошлый понедельник, после занятий группы. Я находилась в большой комнате наверху, в старой мансарде… похоже, это был дом моих родителей, только значительно больше, а в углу там сидела маленькая старая дама, вся в морщинах, и она вроде бы как наблюдала за мной. Она ткала гобелен, но пыталась сделать вышивку на листе металла с помощью дрели.
Ну, так или иначе, я лежала на постели голая, в наручниках. Я догадалась, что эта дама и надела на меня наручники, а металлический лист вдруг превратился в доску, на которой указывают счет в спортивных играх, и старуха собиралась что-то записывать на ней. – Сади самодовольно осмотрелась по сторонам и достала сигарету из своей пачки.
В комнату вошел Клайв. Сначала я не узнала его, а потом сообразила, что это он, на нем был его свитер, который он всегда носит.
Сэм посмотрела на него и увидела, что тот почти дымится от ярости. Клайв – вот как его звали!
– Он принялся заниматься со мной любовью, только он не удовлетворял меня, ну я ему и сказала, чтобы он, так сказать, отправлялся в хвост очереди и попытался попозже снова. Потом вошел молодой паренек из моей конторы и сказал мне, что он уже несколько месяцев безумно в меня влюблен и ему очень хотелось бы стать моим малышом для игр…
Казалось, сон Сади бесконечен. Молодой паренек из ее конторы. Роберт Редфорд. Принц Филип. Джек Николсон. Джон Макэнрое. Пол Хоган. Ричард Гир. И все они, естественно, тайно вожделели ее большую часть своей жизни. Но все были не способны удовлетворить ее.
Прошло два часа. Все встали. Сэм сказали, что она контактировала хорошо.
– Надеюсь, вы теперь лучше разберетесь в своих чувствах? – спросила ее Таня.
– Да, думаю, что так, – сказала она с сомнением.
Все явно смущались, молча доставая деньги, которые путешествовали по рукам быстро, почти тайком, как контрабанда, будто их присутствие каким-то образом принижало ценность того, чем они так старательно занимались.
– Так вы собираетесь прийти на следующей неделе, Сэм? – поинтересовалась Таня.
Барри с закрытыми глазами все еще валялся на полу в своем черном костюме каратиста. Он поднял правую руку:
– Пока. Приятно было познакомиться с вами.
Интересно, открывал ли он вообще глаза хоть раз, чтобы посмотреть на нее, и сможет ли он узнать ее в следующий раз.
– Да, – ответила Сэм.
– Вы многое держите в себе, не так ли?
– Полагаю, что так.
– Мы должны извлечь эту наружу, – заявила Таня. – На что, видимо, уйдет довольно много времени. Вы только не позволяйте себе отвлекаться на все эти ваши предвидения, Сэм. Мы не видим снов о будущем… – Она легонько похлопала себя по голове в кудряшках. – Но мы устанавливаем связи. Мы встречаемся со своими монстрами. Забудьте об очевидном, Сэм. Вы должны установить связь с глубинами своей души.
– Мне бы хотелось поверить вам, – сказала Сэм.
– Вы поверите, вы еще поверите мне.
Сэм вышла из комнаты и поднялась по ступенькам цокольного этажа, самые разные мысли вихрем проносились в ее голове. Уверенность. Приятно вновь обрести уверенность, получить ответы. Вот и школьные учителя тоже дают вам ответы. Уж они-то знают ответы на многие вопросы.
Только вот не всегда те, которые нужно.
ВЫ ДОЛЖНЫ ВСТРЕТИТЬСЯ СО СВОИМ МОНСТРОМ, СЭМ.
Надо убить дракона. Убить навсегда.
Она вышла на улицу, в темную ночь.
Вышла навстречу своему монстру.
21
Ночь оказалась теплой, больше похожей на летнюю, чем на зимнюю, в начале февраля. И группа молча растворилась в ней, едва попрощавшись друг с другом. Забираясь в свой "ягуар", Сэм посмотрела вверх, на небо. На фоне яркой полной луны ветви деревьев походили на вырезанные из картона силуэты.
Сэм повернула ключ зажигания, прислушалась на мгновение к тиканью подсоса горючего, потом включила стартер. Двигатель было заработал, но тут же заглох. Она дернула вверх рукоятку дросселя и попыталась снова завести машину, утопив вглубь кнопку стартера, вслушиваясь в тарахтение, шипение и завывание мотора.
Наконец отняла руку от кнопки, и шум сразу стих. Еще немного пощелкал храповик, и наступила тишина. Она опять подергала рукоятку дросселя, но безуспешно. Посмотрела на часы. Без четверти десять.
Она выключила зажигание, снова включила и опять выключила. Двигатель молчал.
– Ну, давай, давай, только не устраивай мне фокусов. Мне рано вставать.
Она выпрямилась и зажмурилась, чувствуя себя совершенно измотанной и поглупевшей. Господи, что она там наговорила? Что заставило ее все выболтать? Да еще совершенно незнакомым людям? Какой-то кучке чокнутых. Что же они должны были подумать о ней? А разве их заинтересовали ее сны? По всей вероятности, все же больше, чем Сади с ее идиотскими фантазиями.
Сэм попыталась снова, еще и еще раз завести машину, пока не услышала, что аккумулятор начал садиться, тогда она отказалась от тщетных попыток и посмотрела на часы. "Если позвонить в компанию техобслуживания, сколько придется ждать?" – раздумывала она. Как минимум час. А возможно, все два или три. Утром ей предстоял деловой завтрак без четверти восемь, и ей не хотелось быть на нем в разбитом состоянии. Автомобиль можно оставить здесь, все будет в порядке. А утром надо послать Драммонда, чтобы он посмотрел мотор.
Она задрожала, сама не зная отчего. Заперла автомобиль и тут услышала визг колес и рев двигателя. А подняв взгляд, увидела мчащийся прямо на нее автомобиль с включенными на полную мощь огнями.
"Как во сне", – ужаснулась она и, обогнув багажник "ягуара", ринулась на тротуар. Автомобиль с грохотом пронесся мимо.
Как в том проклятом сне. Ее вновь охватила дрожь.