– Да соберись же ты, таракашка! Ты не захотела лететь сюда, потому что считала, что этот самолет потерпит катастрофу. Теперь ты не хочешь ехать на машине, потому что… а что ты вообще хочешь делать? Остаться здесь до скончания своих дней?
Они вместе вышли к машине, и он протянул ей ключи.
– Тебе будет легче, если сама поведешь машину?
– Нет.
Сэм забралась внутрь, и Ричард захлопнул за ней дверцу.
Они в полном молчании выехали из Монтре, обогнули озеро и направились к долине Рейна. События последних недель и многочисленные советы, которые ей давали, назидательные объяснения все еще бурлили в сознании Сэм.
ВАЖНО, ЧТОБЫ ВЫ ПОПЫТАЛИСЬ РАЗОБРАТЬСЯ В ПРОИСХОДЯЩЕМ. ПОПЫТАЛИСЬ БЫ ОТЫСКАТЬ ЗНАЧЕНИЕ ЭТОГО.
Зеленый "мерседес", исчезающий в пасти джаггернаута…
Очень уж по-фрейдистски.
В самом деле?
Да, именно так.
Думаешь, это может символизировать страстное желание родиться снова?
Да, определенно так.
МЕНЯ ОЧЕНЬ ВОЛНУЕТ ПОЛОВОЙ АКТ, СЭМ.
ЭТО РЕЗОНИРУЕТ?
И это постоянное "динь-дон"…
Она наблюдала, как солнечный свет пляшет на трехконечной звездочке, украшающей радиатор "мерседеса". В автомобиле даже пахло точно так же, как в том сне. Кожа. Густой, сочный, острый запах кожи. Как у Кена в его "бентли" или как в "ровере" ее дяди.
Как в том сне. Как в том сне. Как в том сне.
Приборная доска сияла новехонькой лакированной поверхностью.
Как маленький гробик.
Ричард сидел слева от нее, тоже как в том сне. И этот отвратительный зеленый цвет. Тот же самый. Выпендреж дизайнера.
Он вытянул руку и положил ей на бедро, нежно похлопав.
– Андреас сказал, что снег там сейчас потрясный. Он был там в прошлые выходные.
– Хорошо, – сказала она. – Хорошо.
Слева из долины Рейна крупными уступами поднимались вверх виноградные поля, а справа возвышались Альпы, словно стены гигантской крепости. Мимо промелькнул деревянный фруктовый ларек, а потом – гигантский мебельный торговый центр. Она почувствовала, что горло у нее сжимается и нарастает тупое ощущение страха, оттого что она сидит в этом автомобиле. Хотелось остановиться и выскочить из него, но вместо этого она сидела молча и думала, пытаясь, как ей советовал Хэйр, разобраться во всем.
Зеленый "мерседес", исчезающий в пасти джаггернаута. Разумеется. Множество интерпретаций. Бэмфорд О'Коннел и Таня Якобсон и любой из этой группы сна могли бы провести целый рабочий день, разбирая этот сон.
Если бы только не…
Не ощущение, предчувствие опасности. С каждым разом все ближе. Круг все сужается, петля затягивается все туже.
Ей предстоит встретиться с монстром?
Она открыла бардачок и заглянула внутрь, нет ли там каких-нибудь следов присутствия Андреаса. Ничего. Только большой выбор классической музыки на кассетах, справочник-памятка для владельца машины и чистенькая, аккуратно сложенная тряпка для протирки пыли. Андреас… она машинально теребила заусеницу. Андреас… у него нет ни жены, ни семьи. Ричард говорит, что однажды он был когда-то женат и что его жена умерла, но он не был уверен в этом. Андреас… Загадочка. Так это ты там выглядывал из кабинки моторного катера? Это ты пытался переехать нас? Смешно: ведь документы еще не были подписаны. Почему же ты не вышел и не поговорил со своим другом, а? Почему ты стоял там и самодовольно ухмылялся? Если, конечно, это был ты?
А может быть, Ричард прав, может, Андреас милый человек, и она возводит на него напраслину. Может быть…
Дорога сузилась и побежала вдоль мелководной горной речушки. У воды, на берегу стояли мужчина и маленький мальчик с рыболовными удочками. Какая-то кассета высовывалась из магнитофона, и она толкнула ее внутрь. Из звуковых колонок лилась мелодия фортепьянной сонаты Бетховена, навевая печальные мысли об осени.
Дорога все круче спускалась к реке, и теперь по обе стороны ее обступали деревья, словно шеренга почетного караула, склоняясь навстречу друг другу. Заходящее солнце вспыхивало сквозь них, точно блиц фотовспышки.
Как в том сне.
Она взглянула на дорогу впереди. Деревья закончились. Деревья были совсем другими. Во сне она видела пихты. Да и пейзаж тоже был другим.
– А как ты познакомился с Андреасом?
– Ну, он мне позвонил, сказал, что меня ему рекомендовали… хотел, чтобы я провернул кое-какие операции для его банка.
– А почему он так услужлив?
Ричард характерным жестом потер указательный палец о большой.
– Денежки. Швейцарцы всегда окажут услугу ради денежек… ну и к тому же он просто отличный малый.
– А тебе не кажется, что он слишком уж услужлив?
– Что ты имеешь в виду?
– Тебе не кажется, что у него есть какие-то… ну, я не знаю… какие-то иные побуждения?
– Какие же, например? Господи, как ты чертовски подозрительна!
– Он участвует во всех ваших делишках?
Ричард покачал головой.
– Выходит, он втянул тебя, а сам держится в сторонке?
– Это же… – он мгновение колебался, – не был только он, таракашка, ты же знаешь. Думаю, что мне и платили… за то, что я рисковал.
– Надеюсь, тебе не платят за то, чтобы ты нарушал закон? Или он тебе за это платил?
Ричард покраснел.
– Так оттуда это денежки? Покупка дома и всего прочего?
Он нервно шмыгнул носом, поискал свои сигареты.
– Нет, я же говорил тебе. Мы… я… довольно ловко провернули несколько сделок.
– Какие сделки?
– Ох, ну, видишь ли… получил раза два хорошие чаевые. В связи с переходом имущества к новому владельцу, – пояснил он уклончиво, снова шмыгнул носом, а потом притормозил – они приближались к крутому повороту дороги.
Когда миновали его, она увидела небольшой домик с вывеской, рекламирующей мороженое, а потом они пересекли узкий каменный мостик. Желтый автобус ПТТ проехал мимо по встречной полосе. Горло сжал спазм. Ричард с сердитым выражением лица резко увеличил скорость. Покрышки заскрежетали по неплотно уложенному гравию, а потом перешли на визг, сцепляясь с полосой свежего гудрона, и "мерседес" слегка завилял. Двигатель взревел, и автомобиль стал взбираться вверх по холму, мимо придорожного столбика и ряда деревьев с побеленными стволами.
– Ты очень глупо относишься ко всему этому, – сказал он, вытряхивая из пачки сигарету. – Я же делаю это для нас.
Слева от машины, у самого края дороги, круто поднималась вверх огромная скала, а справа тянулся ничем не огороженный откос, спускающийся вниз, прямо в эту стремительную реку, уменьшающуюся на глазах.
Сбывается.
Теперь ее сон сбывается.
В точности.
Спокойно. Сохраняй спокойствие. Сохраняй спокойствие.
Они сдвинулись еще ближе к краю, и массивный грузовик прогромыхал мимо них. Мощный воздушный поток тряханул "мерседес".
– Ричард, пожалуйста, помедленнее.
– Да все в порядке. Я еду не быстро. – Он закурил сигарету. – Нам еще ехать и ехать, а потом ведь нам еще добираться по чертовой подвесной дороге в ту деревню в горах.
"Не добраться нам с тобой туда, – хотелось ей сказать. – Нас раздавит джаггернаут. Через минутку-другую мы погибнем. Совсем. Финита ля комедия! Занавес. Раздавят нас – и все тут".
Внезапно ее охватило неуместное ощущение эйфории. Власти.
И свободы.
Как будто кто-то велел ей расслабиться, сказал, что несколько минут ничего не значат, ничего больше не имеет значения, выбор – жить или умереть – в ее руках. И умереть приятнее. Так забавно. Заново пережить собственный сон! Так действуй же! Освобождайся!
Она засмеялась. Нелепо. Глупо. Стоило ли так беспокоиться?
– Ну, что тебя рассмешило?
"Рассмешило". Это слово эхом разнеслось кругом. Она больше не смеялась. Ее охватила дрожь. Казалось, что миллион насосов закачивает ледяную воду прямо ей в живот. Машина с пронзительным визгом тормозов одолела крутой вираж дороги, и Сэм увидала то самое низкое каменное ограждение по краю дороги.
"Я должна проснуться через минуту, – подумала она. – Это же просто призрачный сон. Я могу контролировать его".
Она услышала негромкие звуки гудков – потом красный "фольксваген" стремительно промчался вниз во встречном направлении, следом за ними – мопед, его мотор завывал по-кошачьи, а за ними проследовал белый фургончик.
И все они – те же самые, что она видела во сне. Точно такие. И цвета те же самые.
Ее трясло от ужаса.
Ричард… Она пыталась заговорить, но ничего не получалось.
– Ричард! – хотела было крикнуть она, но изо рта вылетал лишь беззвучный шепот.
Она снова услышала эти гудки, теперь уже ближе, трубные звуки. Она отстегнула ремень безопасности.
А вот и придорожная площадка для стоянки транспорта. Они подъехали к той самой площадке.
– Стоп!
Она бросилась к Ричарду, вцепилась в рулевое колесо и почувствовала, что "мерседес" бешено завихлял. Ричард что есть силы вдавил тормоза, и автомобиль с жутким визгом остановился.
– Господи, да ты что, черт подери, совсем рехнулась? – завопил он.
– Съезжай с дороги, – просила она. – Бога ради! – Ее голос превратился в задыхающийся шепот. – Скорее!
Ричард свирепо посмотрел на нее и резко увеличил скорость, снова взвизгнули тормоза, он въехал на эту площадку и остановился. Ее швырнуло вперед.
– Во что ты играешь-то, черт тебя побери?
– Вылезай! Вылезай! Выскакивай!
Она распахнула дверцу со своей стороны, кинулась наружу, споткнулась, вцепилась в раскачивающуюся дверцу и широко открытыми глазами уставилась вниз, где простиралось поросшее деревьями узкое ущелье, спускающееся к реке.
Издали донесся рев джаггернаута. Двух джаггернаутов. Ближе, все ближе, они неслись вниз по дороге и в любой момент могли появиться вон из-за того угла, и один будет обгонять другой. Едут, едут, едут… Она повернулась и увидела, что Ричард стоит около "мерседеса" и пристально смотрит на нее.
Они едут. Сейчас ты сам увидишь. Ты увидишь, что я была права.
Ну, где же вы там?
А рев нарастал. Ближе. Он становился все ближе.
Ричард обошел "мерседес" сзади и подошел к ней. Какой-то автомобиль появился из-за того самого угла, затем другой, красный "порше" с лыжами на крыше, маленький "рено", БМВ, "ауди" с грудой чемоданов на крыше.
Ну, давайте же, где вы?
И по-прежнему этот рев…
А потом до нее дошло, что это не рев джаггернаутов. И шум доносится совсем с другой стороны.
Это вода ревела в том узком ущелье.
Сэм прошлась вдоль площадки, под ногами похрустывали, осыпаясь, камушки. Маленький грузовичок протарахтел мимо вверх по дороге, за ним проехало еще несколько машин, потом воцарилась тишина, только шум воды доносился из ущелья. Она дошла до каменного ограждения и внимательно посмотрела вниз, вдоль отвесной скалы, сквозь деревья, на пенящуюся белую воду реки. Она услышала шаги за спиной, Ричард рукой обвил ее талию.
– Наверное, пока они решили оставить меня в покое, – сказала она.
– Наверное, ты должна просто взять и забыть о своих снах, таракашечка.
42
Последние десять миль достались особенно тяжело. Чтобы их проехать, им пришлось остановиться и надеть цепи на колеса "мерседеса". Ричард с трудом пробивался вперед, Сэм, ежась от холода, пыталась помочь ему, но проку от нее было немного. Ну лучше так, чем просто сидеть и ждать у моря погоды. Все лучше, чем это.
Может быть, Кен и прав.
ТЫ ЗАГНАЛА СЕБЯ В ОПРЕДЕЛЕННОЕ СОСТОЯНИЕ, И ТЫ ДОЛЖНА САМА ВЫБРАТЬСЯ ИЗ НЕГО… ПОПЫТАЙСЯ ЗАБЫТЬ ОБО ВСЕМ ЭТОМ.
Да-да.
ВЗГЛЯНИ ХОРОШЕНЬКО НА ВСЕ ЭТО, И ВОТ ПОСМОТРИШЬ, БУДЕТ ЛИ ЭТО ВПОСЛЕДСТВИИ ПО-ПРЕЖНЕМУ ВЫГЛЯДЕТЬ ТАК ЖЕ… Я ДУМАЮ, ТЫ ОБНАРУЖИШЬ, ЧТО НЕ БУДЕТ.
Да. Так точно, босс. О, именно так, сэр.
"Господи, как бы я хотела, чтобы ты оказался прав".
Подвесная дорога находилась там, где оканчивалось шоссе. Ричард вытащил чемоданы из "мерседеса" и положил их на багажную тележку. Сэм стояла в снегу и наблюдала, как он заруливает на гигантскую автомобильную стоянку. Выхлопной дым, густой и тяжелый, стелился позади машины в ветреном и холодном воздухе, освещаемом послеполуденным солнцем. Клацали колесные цепи, а покрышки неприятно повизгивали на плотно утрамбованном снегу.
Снег, вкусно пахнущий свежестью и чистотой, уже лежал повсюду, но все еще продолжал падать, придавая всему вокруг вид рождественской открытки. Он щекотал ей лицо и навевал мысли об уютно горящих поленьях в камине, о жарко́м, готовящемся на вертеле, о вине и смехе…
Итак, они были здесь. Они добрались сюда. А почему именно сюда? Потому что сны рассказали обо всем. Что тот самолет разбился бы, если бы они были на нем? И если бы она не заставила Ричарда грести изо всех сил, то их бы попросту переехали в той утлой лодчонке?
Два джаггернаута обязательно выскочили бы из-за поворота дороги, если бы она не заставила Ричарда с нее съехать?
Разумеется, Сэм, все это случилось бы. По волшебству, что ли?
Но ведь мы остались живы, потому что остановились.
Ах, черт подери.
А знаешь, Ричард, почему ты отказываешься поверить в это? Да потому, что ты боишься, вот почему!
А я не сумасшедшая, нет. Это Слайдер играет со мной в эти игры. "Вот сейчас ты меня видишь, а теперь не видишь". "Вот он стоит прямо у тебя за спиной… ах нет, никто там не стоит". "Какие-то сны сбываются, а какие-то – нет". Это же игра, только и всего, игра, в которой ты должна выиграть.
Если ты ее проиграешь, то умрешь.
Она потопала ногами, чтобы согреться, и засунула руки в перчатках глубоко в карманы. Ричард в красной куртке с капюшоном и в белых сапогах-"луноходах" торопился обратно к ней, и они вместе дотолкали багажную тележку до наклонного ската, а потом дальше – к фуникулеру, который вез до Зерматта.
Носильщик поставил их вещи позади вагонетки и подержал для них дверь открытой. Фуникулер с резким толчком тронулся в дорогу, держа курс вверх, по узкому подвесному туннельчику. Вагонетка пронзительно завывала. Вереница саней, запряженных лошадьми, двигалась мимо них в противоположном направлении, колокольчики нестройно позванивали.
"Деньги", – подумала она. Их присутствие ощущалось повсюду: в толстых шубах, в дорогих часах, в дымке от сигар и кофе, в аромате толстых плиток шоколада, который смешивался в морозном воздухе с запахами конского навоза и пота, в этой суете, в толкотне, в названиях знаменитых марок – "Конфисьер", "Бэргенер", "Шассуре", "Сайлер", "Патэ Филипп", "Лонжин", в фирменных лыжах, дребезжащих на столь же фирменных плечах – розовые и зеленые, гоночные, для слалома и для слалома-гиганта, даже в постукивании и скрипе незакрепленных лыжных ботинок… Гора Маттерхорн вздымалась монолитом над крышами гостиниц, позади нее опускалось солнце, слабое и тусклое, словно поблекшая безделушка, которую требовалось отполировать.
"Вимперштубе". То есть гостиница "Вимпер". Названа в честь первого англичанина, поднявшегося на Маттерхорн. На кладбище под мостом лежит полным-полно таких смельчаков, их так много, что могилы уже выходят за территорию кладбища. Сэм охватила дрожь. Каменные плиты криво торчат из снега, словно зубы у стариков. Молодые англичане вперемешку со здешними торговцами и местными героями – все одинаково мертвы, как любой покойник, и у каждого своя эпитафия. "Я выбираю восхождение", – запомнилась Сэм одна из них, и ей стало интересно, а что напишут на ее собственной могиле?
– Тут мало что изменилось, – отметил Ричард.
Да, девять лет. Тогда все здесь выглядело волшебным. Путешествие в волшебную сказку. Снег, горячий шоколад, мягкие подушки и смех. Свобода. Можно было взять сани у булочника и кататься по улицам в три часа ночи. Ах, какой свободной чувствовала она себя в ту пору! Свободной, глупой, безумной…
Вагонетка свернула в узкий проезд, притормозила, чтобы не задеть двух пожилых женщин, а потом остановилась у гостиницы "Алекс". Они подошли к стойке регистрации, и Ричард заполнил формуляры, а носильщик отнес их вещи в номер, простенький и уютный, с современной деревянной мебелью, пухлыми подушками и большой глубокой постелью, мягкой, словно снег.
– Мы должны позвонить Ники, – сказала она.
– Ага.
Сэм подошла к окну и внимательно посмотрела на улицу. Напротив находилась школа, парты по случаю вечера пустовали. Она разглядела какую-то выставку рисунков, сделанных цветными карандашами и пришпиленных к доске объявлений. Она попыталась сосредоточиться. Подумать.
Существует ведь так много возможностей. Может быть, именно потому-то люди и не обращают внимания на свои предвидения, ведь стоит начать в них копаться, попытаться рассмотреть все варианты, как сразу либо превратишься в отшельницу, либо с ума сойдешь. Возможно, тебе уже не спастись. Все, что ты можешь сделать, – это получить отсрочку на несколько часов, дней или недель, которые будут полны ужаса и замешательства. Нет, такой подарочек и получать-то не стоило.
А снег падал все сильнее. От радиатора к лицу поднимался теплый воздух.
– Как ты себя чувствуешь, таракашка?
Она подняла брови.
"Я бы себя чувствовала куда лучше, если бы…
Если бы ты поверил мне, но ты не хочешь верить. И Кен тоже не хочет, ну то есть не совсем верит. Только два человека и поверили. Один погиб, а другой и знать меня не желает".
Ласло. Так поспешно уехал с железнодорожной станции, будто за ним гнались.
"Но тебе не суждено победить, Слайдер. Я тебе этого не позволю. – Она криво улыбнулась. – Я собираюсь победить тебя. Все ведь пока обходилось, а? Так что победа будет за мною. Обещаю тебе это".
Ричард перекатился на кровати и вытащил свои сигареты из кармана куртки с капюшоном.
– Чему это ты улыбаешься?
– А как тебе вот этот лимерик? – спросила она.
Одна очень юная дама
На тигре каталась упрямо.
Вот раз возвращается
Тигр, улыбается…
Позвольте, но где же та дама?
– Так ты себя чувствуешь той дамой, что ли?
– Жизнь – это тигр, – сказала она. – Вот это я чувствую.
– Твое здоровье!
– Твое, – ответила Сэм.
Они чокнулись бокалами. Ричард покрутил свой бокал и сделал большой глоток.
– Хорошо вот так уехать, просто вдвоем, правда?
– Да.
– Мы, кажется, никогда не разговариваем, когда находимся дома, так ведь?
Она отхлебнула немного вина.
– А о чем ты хочешь поговорить?
Он пожал плечами и зевнул.
– О нас с тобой, конечно. У меня такое ощущение, что мы идем сейчас по узкой тропочке…
Он глубоко затянулся сигаретой и внимательно посмотрел куда-то мимо нее. Она повернула голову. За соседним столиком сидела экстравагантная блондинка вместе с представительным мужчиной, лет на тридцать старше ее.
– Ничего особенного, – заметила Сэм.
– Сиськи у нее хороши.
– Мне очень приятно сидеть здесь и наблюдать, как ты балдеешь от другой женщины.
Ричард отпил еще немного вина, и вдруг его лицо внезапно оживилось, он вскочил с места.
– Андреас! А мы не ждали тебя раньше завтра!