"И пятнадцать миллионов лейтенанту Ковальскому, чтобы помалкивал" – про себя добавил Шептун, не имея к больным деньгам этого перекошенного мира абсолютно никакой тяги.
– Что мне передать в Центр? – уже гораздо более миролюбиво спросил полковник.
– Похоже, что Вы прикупили пустышку – также, более миролюбивым тоном ответил ему Ипполит Пантелеевич.
"Пустышку!?" – замер Дюбер, на миг, представив разборки в финансовом отделе.
– Пока все говорит о том, что этот процессор не от мира сего. Чужой это процессор! – Шептун сделал знак рукой, чтобы полковник покинул центральную залу пещеры, а сам решил провести еще парочку тестов и устало зашептал…
"Пустышка!" – Николас, выйдя из пещеры, и снова попав на линию дождя, сник духом. Он даже на краткий миг не мог себе представить диалог в кабинете шефа. Хмурые Уральские горы давили на психику, и ему вдруг сильно захотелось выпить. Не знал полковник Дюбер, не выходящий четвертые сутки подряд на связь, что в Минск уже давно вылетел начальник его отдела, Кит Бейтс с самыми полными полномочиями и более свежей и достоверной информацией об искомом камне.
Вдали мерцали тусклые огоньки небольшого поселка, где он позавчера наблюдал, как двое русских мужиков зашли в магазин, взяли по бутылке водки и тут же, далеко не отходя от крыльца, их и оприходовали. Гениально! Вчера это ему показалось чересчур, но сегодня он был готов поступить точно так же.
"Фары!" – оживился Николас, когда внизу, где вместо дороги угадывалось направление, послышался звук грузового автомобиля.
Забежав в пещеру, полковник воровато залез под матрас, где у него хранились русские деньги и ужом выскользнул в вечернюю мглу. Боязнь разминуться с попутной машиной, гнала его напролом через непроходимые чащи, местами он кубарем скатывался с крутых склонов, больно ударяясь о камни и редкие пни. Но специальная подготовка, бывшего сержанта морской пехоты США, помогла ему вовремя сгруппироваться и выскочить на еле различимую лесную дорогу буквально в десяти метрах от колес тяжело груженного лесовоза. Скорость автомобиля на этой местности едва ли превышала скорость пешего человека, но полковник был рад приглашению радушного водителя занять место в кабине.
"В поселок?" – спросил водитель КРАЗа, сверкнув двумя золотыми коронками на передних зубах.
"О Кей!" – кратко и интуитивно правильно, ответил Дюрер, с благодарностью посмотрев на своего соседа, который в душу с глупыми разговорами лезть не собирался. И мысли его плавно перешли на господина Шептунова, так нагло и цинично заговаривающего средства порядочных американских налогоплательщиков.
"Шепчи, малыш, шепчи! Пока не задохнешься!" – злорадно засмеялся полковник, сжимая в руке купюру, на которую можно было купить целых два ящика водки.
– Что Вы сказали? – спросил его водитель лесовоза, так как последнюю фразу Николас произнес по-английски.
– Все о Кей! – почти по-русски ответил полковник, подняв вверх большой палец.
"Вот ты мне и пожелал зла!" – прошептал Двуязыкий Шива, лишь на миг, взглянув на красный песок, рассыпанный на гранитной плите, на котором самым чудесным образом визуализировалась самая последняя мысль Николаса Дюбера.
"Ты че творишь, чудила!?" – водитель лесовоза чуть было не въехал в толстую придорожную сосну, напуганный внезапным преображением попутчика.
– Я есть гражданин… – пыталось было качать права быстро трансформируемое тело полковника.
"Пошел вон!" – обладатель золотых коронок резко затормозил и с большим трудом вытолкал в туман своего пассажира, который уже успел превратиться в жирного и шипастого ежика.
С Ковальским было гораздо проще. Он был груб и туп, а его мысли так сильно распирали лейтенантскую голову, что Шива еще утром без особого труда и лишних технологий расшифровал все его примитивные грезы. Сегодняшней ночью лейтенант Стивен Ковальский собирался убить его, Шептуна, а затем завалить и своего шефа, полковника Дюбера. Где прятал деньги полковник, лейтенант вычислил неделю назад, а Двуязыкий Шива даже не считал нужным прикрывать тряпкой большой деревянный ящик от снарядов, куда он ежедневно складывал свой гонорар.
Перед делом Стив Ковальский решил немного поспать и сейчас досматривал свой последний в жизни сон.
"Яхта, мулатки…" – покачал головой Двуязыкий Шива и прошептал что-то вроде колыбельной песенки. Лейтенант сделал во сне несколько конвульсивных движений и затих. Навсегда.
"Почему молчит Анунакий?" – Шептун, собрав в рюкзак свои пожитки, еще несколько раз рассыпал на гранитном столе бурый песок. Мелко смолотые песчинки упорно не хотели завихряться и укладываться в затейливые узоры.
"Пора ехать в Минск!" – Шива достал из потайной ниши штатив и закрепил на нем свой именной калейдоскоп. Наведя инструмент на бесполезный камень, он убедился, что в поле зрения трубки сформировалось не менее десяти копий его изображения. Усмехнувшись, Двуязыкий Шива подошел к мерцающим камням. Взяв в руки бревно и используя его в качестве рычага, он столкнул с постамента тот, который был самым контрастным. Шива знал, что определить оригинал можно только в самую первую минуту после генерации параллельных реальностей.
Порывшись в сундуке полковника Дюрера, который был примерно одного с ним роста, он достал вполне приличный теплый армейский камуфляжный костюмчик без знаков различия. Переодевшись, Шива поджег ящик для снарядов, в котором хранился его весь гонорар, на всякий случай, сунув в карман пару пачек с банкнотами. Довольный собой, он бросил в пещеру связку противопехотных гранат и завалил вход несколькими валунами.
"Ты уверен, что поступаешь правильно?" – раздался позади знакомый голос.
– Ты!? – Шептун был готов сейчас увидеть кого угодно, но только не Устина Рокотановича Фляйшмана, ловко загнавшего им липовый камень.
Шептун не любил, чтобы кто-то шарил в его сознании, но от этого маленького ростом Рокотана, исходила великая сила. Причем, не опознанной фибрами Двуязыкого Шивы, природы.
– Не парься! Разбери-ка обратно завал, я решил забрать процессор – Устин Рокотанович всем своим видом давал понять, что трудиться физически, он лично не намерен.
– Вы продали американцам пустышку, господин Фляйшман! Лучше подумайте, что Вы им скажете – Ипполит Пантелеевич уже оправился от наезда, этого настырного существа.
Карлик задумался. Было, похоже, что Шептун не врал, тем более, что за всю дорогу, пока Рокотан тащил камень, тот подозрительно молчал, не отзываясь на пароли. На агентов ЦРУ, которые шли по его следу, ему было решительно наплевать, Так как полученные от Дюбера деньги, он так и не смог конвертировать в энергию. Американские купюры были вроде как подлинные, но генератор заткнулся почти сразу, не обнаружив эквивалента. "Надо было брать евро, иены или, на худой конец, российские рубли" – задним умом размышлял сейчас Рокотан.
– Ладно, Устин, отдыхай, а я пошел! Провожать не обязательно – Ипполит плотнее запахнул армейскую курточку и двинулся вниз, по еле заметной лесной тропинке.
"Тебе же в Минск "сорок семь" заказана дорога! Что ты задумал, Шива Двуязыкий?" – Рокотан, выкинув пустую пачку сигарет и, вытащив из нагрудного кармана трубку, долго смотрел тому вслед…
Часть 2. "Земля номер один"
Глава 1. Шеф
Федор Карлович положил себе на рабочий стол два личных дела. Оба были в добротных картонных переплетах, он открыл то, что лежало сверху: "Аристарх Петрович Ярких. Специальный агент Отдела безопасности Директории, специалист высшей категории" – и чувство вины перед одним из лучших своих оперативников вновь накатило на стареющего с годами шефа.
Увлечение мифологией мира пятой Земли слишком далеко завело Аристарха. И в этом не было бы ничего криминального, многие жители Директории, ввиду скупой и академичной мифологии собственного мира, тайно почитывали книжки и посматривали кинофильмы, тайком привезенные с "пятого" мира.
Степан Махлюк, например, втихаря подтаскивал из своих "командировок" коньяк. И чего там греха таить, угощал всех сотрудников Отдела, включая и самого шефа. Но Аристарх давно вышел за рамки чтения мифологии, он строил на ней всю оперативную работу и в какой-то момент заигрался парень. Мало того, он и всех жителей Директории стал считать выходцами из далекой и загадочной Этрурии. Конечно, Аристарх Петрович был специалистом в этой области, но все же, подавляющее большинство сотрудников Отдела считали его чудаком. Одна лишь Николь Николаевна слушала его байки, широко раскрыв рот.
"Злоупотребление служебным положением" – вот тот вердикт, который вынес ему лично Директор, назначив два года исправительных работ в темнице Директории. Впрочем, специальным Указом, Директор вскоре заменил наказание условным сроком, но тут уж сам Аристарх опротестовал помилование, изъявив желание отсидеть в темнице и одновременно понаблюдать там за Анунакием.
Сотрудники хоть и покрутили пальцем у виска, но в душе согласились, что лучшего способа раскусить Анунакия, все-таки не существовало.
Вздохнув, шеф открыл вторую папку: "Анунакий Семенович Чужих. Специалист первой категории синоптической службы. Соучастник ряда преступлений против человечности. На контакт с товарищами по темнице идет неохотно…" – шеф пробежал рассеянным взглядом по первым строчкам личного дела второй папки.
Эту папку можно было бы и не открывать, ничего нового там не добавилось, но на руках у Федора Карловича была копия разрешения на посещение сокамерника Анунакия, некоего Устина Силантьевича Фляйшмана, подписанная самим Директором. Посещение узников темницы было делом таким незаурядным, что шеф взял его под свой личный контроль. Экспертиза почти на сто процентов подтвердила подлинность подписи Директора и этим привела в полное замешательство Федора Карловича.
Странным было уже то, что сам Устин Силантьевич Фляйшман, за примерное поведение был освобожден еще два месяца тому назад. Вопросы вызывали и отсутствие личного дела господина Фляйшмана, включая протоколы его допросов и собственно статья, по которой он отбывал наказание. Такого разгильдяйства со стороны службы наказаний он не ожидал и хотел на эту тему серьезно поговорить с Директором. Но чуть позже…
Из папки выпала очень короткая докладная записка Сары Александровны, которую она успела приложить к делу, перед самым убытием в командировку в пятый Минск.
"Доминик Фомич Хвостовский" и "Драган Янович Зубович", на которых были выписаны пропуска в темницу, поселились в номере люкс отеля "Малахитовая шкатулка" – этот абзац был набран на компьютере.
"Странные парни. Доминик Фомич никогда не снимает обувь, а Драган Янович, неизменно и всюду носит на носу очки с темными стеклами. В общении с персоналом отеля ведут себя на редкость неучтиво" – это было дописано уже рукой Сары.
"Надо безотлагательно заняться этим делом!" – размышляя, шеф побрел в сторону буфета. По овальному и спиралевидному коридору уже появились первые сотрудники, спешащие на обед. За время своих длительных командировок, проведенных им на пятой Земле, Федор Карлович почти отвык от полуобнаженного вида одномирян и в последнее время стал немного стесняться своего дряхлеющего оригинального тела.
"Ты, Карлыч, как-то "оземлепятился" – пошутил однажды по этому поводу его заместитель, Степан Павлович Махлюк.
"Ты сам, Степан, "оземлепятился" – подумал тогда шеф, уловив знакомый выхлоп дорогого коньяка, который довольно часто витал вокруг его заместителя.
Взяв на раздаче две чашки кофе и четыре булочки, которые были жалкими подобиями тех, которые он любил покупать в "пятом" Минске, Федор Карлович присел за дальний столик, за которым доедал свой обед Махлюк.
– Потянешь, Карлыч? – Степан кивнул под стол, где у него в руках томилась еще не завинченная емкость.
– А, давай! – шеф давно перешел со своим заместителем на доверительные отношения, а кроме того их связывала не одна успешно проведенная операция в соседних мирах. А флягу он узнал, это была знаменитая баклажка Аристарха Петровича, которая вмещала в три раза больше спиртного, чем это могло показаться с первого раза неискушенному собеседнику.
– Кстати, вот информация по визитерам – Степан подтолкнул в сторону шефа смятую пластиковую карточку.
– Читал? – строго посмотрел на своего подчиненного Федор Карлович.
– На моем аппарате такую рвань не прочтешь. Тут нужна спецтехника – с легкой обидой в голосе ответил Степан, удивившись такой постановке вопроса. Хотя понять шефа было можно, назревал катаклизм и все службы пытались перевести стрелки на их Отдел. Хотя справедливости ради надо было отметить, что общий надзор за Шептуном был все же в их компетенции.
Федор Карлович достал свою знаменитую на весь Отдел универсальную губную гармошку, и несколько раз протянув о край стола мятый пластик, вставил карточку в специальное гнездо, скрытое в корпусе этого удивительного инструмента.
Махлюк знал, что еще одна, точно такая же гармошка была в руках самого Директора. Да злые языки трепали, что у директорской любовницы была еще одна игрушка, но на то они и злые языки. Причем, никто, включая и самого Федора Карловича, не знал, кто переделывал эти банальные вещицы в сверхумную специальную технику. Самая последняя версия очень осторожно предполагала, что их мастерит некий умелец, пришедший в Директорию из неоткрытого пока мира под кодовым названием "Земля 9", что в принципе не особо противоречило теории. "Девятую" Землю ученые с большими натяжками все-таки предполагали, хотя это еще не было подтверждено экспериментальными данными. Более того, в последние годы появились ученые смело заявляющие, что существуют еще "десятая" Земля. А один лихой профессор договорился до того, что отодвинул их "первый" мир, заявив о "нулевом". Но простые граждане Директории на эти темы старались даже не думать. Ибо такие мысли могли снести разум сразу всей цивилизации. Хотя в кулуарах отдельные интеллектуалы, нет-нет, да и использовали понятие "ноль".
– Читай вслух! – шеф решил дожевать последнюю булочку и одновременно смыть тень недоверия, которая проявилась у него минутой раньше.
Доминик Хвостовский и Драган Зубович, уроженцы Земли, под номером… – замялся Степан.
– Не томи! – шеф нервно мял в руках остатки своей булочки.
– Земли под номером "пять" – выдохнул Махлюк, сам не веря в написанное.
– Автор докладной? – слишком громко хлопнул ладонью по столу Федор Карлович.
– Устин Силантьевич Фляйшман – воскликнул Махлюк, еле успевая ухватить исчезающие инициалы буквально за хвост. Так как вся информация уже бесследно исчезала с их карточки.
– Куда не плюнь, везде этот Фляйшман! – Махлюк почесал затылок.
– Степан! А что если этот Фляйшман и не Фляйшман вовсе! – озарило Федора Карловича свежая мысль.
– Что ты хочешь этим сказать? – Степан Павлович вопросительно посмотрел на шефа.
– Я как-то читал докладную записку Аристарха. Ты же знаешь, любитель он всякой старины. Так вот, в одной из них есть упоминание жителей "второй" Земли о Великом Сказителе – вспомнил Федор Карлович.
– Ну и что? – Степан пока не улавливал сути.
– Так вот, сказителя, звали Устин Рокотанович Разгуляев! – у шефа заблестели потухшие, было глаза.
– Ты думаешь, что это одно и то же лицо? – Махлюк пока не разделял оптимизма шефа.
– Думаю, что да! Но не это главное. Главное то, что господин Устин Рокотанович Разгуляев, является пришельцем именно с пятой Земли – усмехнулся своему открытию Федор Карлович.
– Рокотан? – воскликнул Степан Павлович.
– Именно! – шеф допил свой остывший кофе.
– Теперь, ты понял, почему один из них не снимает ботинки, а второй, очки? – шеф, повертев в руках флягу Махлюка, плеснул себе коньяка.
– Кентавр, недоэволюцианизировав, остался при копытах, а у дракона, что-то с глазками – Степан также промочил горло. Причем, выпили коньяк они уже открыто, больше не таясь от окружавших их сотрудников, за соседними столиками.
– Что будем делать, шеф? – Степан Павлович Махлюк, в последние годы любивший действовать самостоятельно, на этот раз был растерян.
– В темницу, дружище, в темницу – поднялся из-за стола Федор Карлович.
Глава 2. Темница
Единственное на всю Директорию исправительное учреждение находилось в жерле давно потухшего вулкана, и порядок его функционирования, за исключением нескольких, не принципиально важных бытовых мелочей, не менялся уже последние десять тысяч лет. Эта была одна из немногих традиций, которую аборигены первой Земли чтили свято.
Заключенные попадали туда по специальному путепроводу, промытому веками водой в горной породе. По гладким тоннелям жидкими потоками стекала мутная вода. Вот по этой спиралевидной "трассе" они и скользили вниз до самого конца, где их затем выбрасывало в огромный водоем. А там их и встречали сотрудники исправительного заведения.
Освобождаемые заключенные, в зависимости от тяжести былого наказания возвращались домой двумя путями. Один самый короткий, насколько помнил Федор Карлович, содержал три тысячи триста тридцать три вырубленных в горной породе ступеней. Второй, был на порядок длиннее.
"Два пути очищения" – вспомнил Федор Карлович их незатейливые названия.
Раз в месяц в недра вулкана ходил специальный лифт, доставляющий новую смену надзирателей. И все! Попасть туда можно было только с ними, но новая смена будет доставлена туда строго по расписанию, через три недели. Даже сам Директор, изъяви он желание проинспектировать темницу, был бы вынужден либо ждать пересменки, либо…
"Придется "ехать" как простым зекам? – рассмеялся Махлюк, когда они подходили к КПП.
– Неужели Вы, лично, будете нырять в бездну? – у дежурного надзирателя верхнего яруса темницы вытянулось лицо, когда он проверил у них предписание и выдал по гидрокостюму.
– Работа у нас такая – тихо проворчал Федор Карлович.
– Эх, прокатимся с ветерком, Карлыч! – Махлюк застегнул гидрокостюм и сделал несколько разминочных движений.
– Ты говорят, был в Минском аквапарке? – спросил Степана Федор Карлович.
"Неужели Николь проболталась?" – Махлюк точно помнил, что ничего и никому он не рассказывал, поддавшись на уговоры молодой сотрудницы посетить это местечко во время их последней командировки.
– Ладно, не парься! Задание выполнили, а это главное – шеф тоже застегнул гидрокостюм и приготовился к старту.
"По-моему это круче любого аквапарка!" – Степана увлек мутный поток, который довольно быстро разогнал его тело до немыслимой скорости. Где-то впереди мчался шеф.
Наконец, угол падения уменьшился, и они понеслись по более плавной траектории, а вскоре и вовсе их тела выбросило в большой подземный водоем, наполненный теплой и вязкой жижей.
"Брр! Не хотел бы я нарушать наши законы!" – Махлюк первым выбрался на мелководье и присел на плоский камень, разглядывая основание огромной металлической башни, добротно проклепанной по всему периметру. Башня уходила ввысь, но эта самая высь была скрыта мраком подземелья, а освещена была только самая нижняя ее площадка. Из недр башни исходил низкочастотный гул.
– Похоже на Эйфелевскую в пятом Париже – Федор Карлович также выбрался на камень и кивнул в сторону потайной двери в изогнутой ноге строения, откуда в их сторону уже трусцой бежал сотрудник нижнего яруса, предупрежденный о визите высоких гостей.