Повесть о приключениях башкирских пионеров в Индии.
Содержание:
-
Меня зовут Шаура 1
-
Почему мой брат оказался не моим братом 1
-
Поневоле задумаешься… 2
-
Мама узнала нашу тайну 3
-
Мои друзья 4
-
Трудная неделя 4
-
Препятствия на каждом шагу 5
-
Мама - "за" 5
-
Прощание 6
-
Дежурный по станции Кинель 6
-
У меня отсутствует чувство юмора 7
-
Земля Индии 7
-
Первые шаги 8
-
"Столб счастья" 8
-
Самое слезливое место в мире 9
-
Орел караулит наш дворец 10
-
Загадочная буровая 11
-
Ссора 11
-
Инженер дядя Серафим 12
-
Подслушанный помимо моей воли разговор 12
-
Муссон 13
-
Трудная ночь 13
-
Такое не забывается 14
-
Я назначила свидание 14
-
Лал 15
-
Плот как плот 15
-
Меня мучает совесть 16
-
Что я натворила 16
-
Лал дарит цветы 16
-
Сон на дереве 17
-
Рукав правый, рукав левый 18
-
Старая деревня 18
-
Легенда 19
-
Я спасаю утопающего 19
-
"Откуда ты взялась?" 20
-
Подозрение 21
-
Милая Бульбули 22
-
Отшельник 22
-
Заброшенные храмы 23
-
В лесном поселке 24
-
Наказание 24
Анвер Гадеевич Бикчентаев
Дочь посла
Меня зовут Шаура
Вот вам моя рука! Давайте сразу познакомимся, меня зовут Шаура. Я терпеть не могу девочек, которые задаются, задирают нос, не желают ни с кем знаться, одним словом - важничают.
Такая уж у меня натура - люблю знакомиться. Ужасно люблю! Если бы я могла, то перезнакомилась бы со всеми людьми на белом свете… "Но это невозможно, - говорит мама. - Всей твоей жизни не хватит даже для того, чтобы только пожать руку каждому, кто живет в нашей стране".
Я всегда рассказываю о себе не таясь, наверное потому, что мне, собственно говоря, нечего и скрывать… В нашем дворе ни одна тетя не сознается, пожалуй, сколько ей лет. Не понимаю, зачем скрывать свой возраст?
Мне, например, двенадцать лет. Родилась я в такое время, когда почти никого не бывает в городе, когда люди еще отдыхают в пионерских лагерях или в деревне, - девятого августа. Поэтому ни один день моего рождения не отмечали как следует: то меня дома нет, то нет моих друзей.
Я живу в городе Уфе, на Лунном проспекте, дом номер пять. Проспект наш совсем новый, его назвали в честь той самой ракеты, которая пролетала близко от Луны, сфотографировала ее с обратной стороны и направилась куда-то дальше, в сторону Солнца.
Вы не думайте, что я всегда жила в Уфе. Раньше мы были жителями небольшого города Ишимбая, об этом все соседи знают, потом переехали в рабочий поселок Серафимовка. Так было, когда мой папа работал в Башкирии.
Но как только стало известно, что ему придется поехать в командировку в далекую страну, папа перевез нас в город Уфу, где мы жили, оказывается, и раньше, когда еще меня не было на свете… А сейчас папы опять нет дома, его командировали на этот раз в Индию. Вы, возможно, догадались, что он у меня нефтяник и поехал за Гималайские горы открывать нефть.
Моя мама частенько называет папу "нашим кочевником". Я на это не обижаюсь. Как же иначе назовешь его, если он кочует с одной буровой на вторую, из одной страны в другую!
А мама работает поваром в столовой номер пять. И выходит, что у нас все на пять: номер столовой, где работает мама, номер дома, где мы живем, даже номер нашей квартиры… Только вот наши отметки не всегда нам удается дотянуть до пяти…
Произнося слово "наши", я, конечно, имела в виду своего брата Урака. Такое имя ему дали не в честь того урака - серпа, которым раньше хлеба жали. Как объяснила мне мама, имя Урак произошло от сочетания двух слов: Урал и Ак-Идель - так по-башкирски называют реку Белую; мои родители взяли от этих слов по две начальные буквы, и получилось красивое имя.
Раньше, оказывается, среди взрослых была такая мода: каждый придумывал своему ребенку имя, которого нет ни у кого другого. У нас во дворе есть мальчик - Дальвос. Это означает Дальний Восток.
Ребята с нашей улицы никак не хотели считаться с Уралом и Ак-Иделью, продолжая дразнить моего брата серпом.
Брату моему это надоело, и он сам себя переименовал в Мусу. А это имя в нашем народе очень почитается: его носил поэт Муса Джалиль и носит дважды Герой Советского Союза военный летчик Муса Гареев, наш земляк.
Если бы всем детям разрешили самим себе выбирать имена, будьте уверены, я бы тоже не растерялась - ведь так много красивых имен на свете! Но и Шаура вовсе не такое имя, за которое приходится краснеть.
Мы оба учимся в тридцать девятой школе, в пятом классе, хотя Муса и старше меня на десять месяцев и одну неделю. Школу нашу я не променяю ни на какую другую, потому что мы выпускаем печатный журнал под названием "Уфимская весна". На четвертом этаже в большом классе открыли швейную мастерскую, где мы учимся шить и вышивать. К тому же мы собираем грузовую машину из старых частей. Некоторые говорят, что она у нас не будет ходить, но я этому не верю. Мальчишки тоже.
У себя во дворе, да и в школе, мы частенько болтали о том, что наш папа работает в далекой Индии и помогает индийцам открывать нефть.
При случае мы не упускали возможности и похвастаться этим. Иной раз я важно говорила:
- Стоит нам с Мусой захотеть, и мы тоже поедем в Индию…
Девочки, понятно, завидовали, им тоже хотелось иметь такого папу, чтобы можно было к нему поехать. Мальчишки поддразнивали меня, снисходительно спрашивали:
- Кто вас туда пустит?
- Папа затребует, и все тут! - с достоинством отвечала я, хотя мама и утверждала, что это невозможно.
Дальвос, сузив свои хитрые карие глаза, бывало, говорил:
- Ну, допустим, вы попали в Индию. А чем же вы там, скажите, займетесь?
Но мы сами не знали, чем мы займемся в Индии.
- Индия - это такая страна… - неопределенно тянула я, а Муса, если оказывался тут, пытаясь спасти меня, а возможно, и себя, важно замечал:
- Не будем гадать, там увидим!
Вот как будто и все о себе. Теперь я вам расскажу о том, почему мой брат оказался не моим братом.
Почему мой брат оказался не моим братом
Если бы к нам в то утро не заглянула недобрая старуха, быть может, тайна моего брата так и осталась бы тайной и нам, конечно, никогда не пришлось бы помышлять о побеге из родного дома… Однако расскажу все по порядку.
В то утро - кажется, это был понедельник - я сидела за круглым столом и писала сочинение на английском языке… А мой брат стоял в соседней комнате у окна. Я видела его в зеркало. Меня очень занимало, почему он так долго стоит возле окна и что он такое интересное заметил, но я боялась шевельнуться. Стоит мне подняться из-за стола, потом мне уже ни за что снова не сесть за уроки.
Вдруг он громко прошептал:
- Наконец-то!
Тут, возможно, кто и усидел бы, но только не я. Хочешь не хочешь, пришлось выглянуть в окно. Как это я сразу не догадалась - в наш скворечник прилетели скворцы! Проворные птицы с махонькими крыльями то кружились у своего будущего островерхого новенького дома, то взмывали ввысь. Вот один из них сел на крышу скворечника, а второй юркнул внутрь. Они суетились, как девочки перед экзаменом.
- Весна пришла! - обрадовалась я, краешком глаза следя за озорными птицами.
Моего брата подчас невозможно заставить разговориться, иногда он молчит, словно в рот воды набрал; но иногда с ним что-то происходит, и он болтает почем зря.
- Кругом вон сколько снега! - буркнул он, указав на почерневшие слоеные бугорки. - Какая еще тебе весна!
Разве я могла с ним согласиться?
- В тени, конечно, растает не скоро, - не сдавалась я, - а ты взгляни на крыши - ни одного белого пятна! Все давным-давно растаяло…
Я не знаю, чем бы закончился наш спор, может быть и потасовкой, но в этот миг кто-то постучал в нашу дверь. Я сразу догадалась, что стучится посторонний: свой бы нажал на кнопку звонка.
- Ступай открой! - приказал Муса.
- Иди сам, - ответила я, на всякий случай отодвигаясь от него. - Твой черед.
Да разве его переспоришь! Пришлось-таки мне открывать дверь.
Я была права: в дверях стояла незнакомая старуха, невысокая, укутанная в большую черную шаль, какую обычно носят в самые злые январские морозы. Неужели она зябнет в апреле? Просто невероятно!
- Вам кого? - спросила я, совершенно уверенная, что она перепутала двери. Почему-то все чужие люди сперва стучатся к нам, хотя мы и живем на втором этаже.
- Не тут ли живет Шамсикамар-килен? - спросила она и, не дожидаясь моего ответа, шмыгнула в комнату.
Шамсикамар - наша мама, но эту старуху мы никогда в глаза не видали, поэтому больше всего удивила нас уверенность, с какой она вошла в нашу квартиру, точно в родной дом вернулась. Не спросив разрешения, бросила платок на спинку стула, повесила пальто на вешалку и, сняв подшитые валенки, поставила их рядышком возле двери.
Незваная гостья мне совсем не понравилась. Я даже подумала, что не стоило, пожалуй, и открывать ей.
Лицо у нее было совсем крошечное, с блюдечко, нос маленький и красненький, точно раздавленная земляника, а изо рта, когда она шамкала, торчал один-единственный желтый и кривой зуб с черной макушкой.
Надо было что-то сказать ей. Мама, встречая односельчан, обычно говорила: "Какой добрый ветер забросил вас в наши края?" - или просто спрашивала: "Как живем-поживаем?.."
Мне тоже хотелось быть вежливой и гостеприимной хозяйкой, как мама. Поэтому я мягко спросила:
- Скажите, пожалуйста, какой ветер задул вас к нам?
Старуха протерла слезящиеся глаза краешком белого платка, со стула пересела на диван и только после этого обратила внимание на меня.
- Ты, доченька, спрашиваешь, кто я такая? Я, моя милая, из того же аула, что и твоя мама. Значит, из Султанмурата… Приехала я сюда к сыну, он у меня по торговой части служит, да вспомнила про вас. До поезда у меня есть время - дай-ка, думаю, загляну к Шамсикамар-килен! Разве ее нет дома?
- Она на работе, - сказала я. - Вот-вот должна вернуться.
Моя мама всегда была рада односельчанам, не знала, куда их посадить, чем угостить… и разговорам не было конца! Я тоже решила занять гостью беседой, стала расспрашивать о том о сем, о житье-бытье. Но я никого в ауле не знаю, поэтому беседа у нас не клеилась.
Мама, когда уставала от разговоров, начинала угощать чаем. Мне тоже оставалось одно - вскипятить чайник. Обращаясь к Мусе, который все еще молча следил за гостьей, я сказала:
- За булкой сбегаешь или чайник поставишь?
Сами понимаете, не могла же я все это сделать одна! Муса, конечно, согласился сходить за булкой. Тем более что до булочной рукой подать: перейти улицу и войти в угловую дверь. Самое большее - три минуты.
Через четверть часа мы втроем уселись за стол. Брату и себе я поставила стаканы, а старуха потребовала чашку. Наверное, не привыкла пить чай из стакана. И пила-то она по-своему, по-деревенски: блюдечко держала в левой руке, а правой макала в чай кусок сахару.
Мама запаздывала. Может быть, у нее собрание. Мы все еще сидели за столом.
К счастью, выручила сама гостья. Вспомнив, что поезд уходит ровно в пять, а до вокзала надо шагать и шагать, она заспешила. Одеваясь, притворно укоряла себя:
- За чаем забываю все на свете. И надо же было так засидеться!
Оставалось ей сказать нам спасибо, распрощаться, взяться за ручку двери… Но, к сожалению, вместо этого она, как-то странно взглянув на моего брата, сказала:
- Сиротинушка ты мой, Урак, сиротинушка! Не могу без слез глядеть на тебя.
Муса, вытаращив глаза, уставился на нее.
- Почему вы считаете меня сиротой? - с улыбкой спросил он.
Старуха смахнула крупные слезы, неожиданно брызнувшие из ее маленьких глаз.
- Сиротой называют, мой мальчик, всякого, кто воспитывается у чужих людей. Если хочешь знать, твой настоящий отец умер, не пережила этого горя и твоя мать…
- Неправда! - гневно воскликнул Муса. - У меня есть и папа и мама!
Я сделала предостерегающий жест, чтобы Муса еще не вздумал сказать: "Глупости!" - как он частенько отвечал мне.
Но старуха не унималась.
- Атнагул и Шамсикамар - чужие для тебя люди, - продолжала она. - Они усыновили тебя, могли приютить и другие.
Щелкнув языком, я сердито возразила:
- Может, я тоже не настоящая?
- Нет, ты ихняя, настоящая, - спокойно ответила старуха. - Но вот Урак - не ихний. Что ни говори, сиротская жизнь есть сиротская жизнь. Одно только утешение, что ты попал к хорошим людям.
Как только за ней захлопнулась дверь, Муса, насупившись, молча начал одеваться.
- Куда ты собрался? - забеспокоилась я.
- Не твое дело!
Нет, не в моем характере отступать.
- Все-таки куда же ты собираешься? - переспросила я.
- Ухожу… совсем!
Этого я не ожидала, сразу даже не нашлась что и сказать. Но его-то я хорошо знаю, он человек слова. Я струхнула не на шутку. Куда же он? Почему так внезапно? Нет, нет, еще раз нет! Я его не отпущу.
- А вдруг старуха соврала?
- Она сказала правду, - ответил он, собирая свои вещи, которые очень любил: ручку-самописку, серую кепку, растрепанную книжку "Тигр снегов".
- Неужели ты не дождешься мамы?
- Нет.
- Почему?
- Как же я теперь подниму глаза на человека, который мне так долго лгал?
Тут со мной что-то случилось. Сердце будто перестало биться.
Сами понимаете, не так-то много времени требуется, чтобы собрать в один узелок мальчишеское добро. Я следила за каждым движением Мусы.
Но как только он схватился за ручку двери, я решила, что мешкать нельзя. Шаура я или не Шаура?
- Постой, - сказала я твердо. - Я с тобой.
- Глупости! - сухо усмехнулся он.
- Ты меня знаешь?
- Знаю, - ответил брат, покосившись на меня.
Конечно, он отлично знал мой характер, поэтому не на шутку встревожился.
Я тоже стала собирать свои вещи; коли уж решено уходить насовсем, то не оставлять же зимнее пальто, да и демисезонное нужно забрать. Я сложила в узелок все свои платья. Не забыла и чулки и носовые платки. В дороге пригодятся и ножницы и иголка с ниткой. Взяла две вилки и нож. Отсыпала в бумажку соли. Ботинки летние, ботинки теплые…
- А где же мои валенки?
Увидев целую груду узелков, маленьких и больших, Муса не выдержал. Как заорет:
- Хватит! Развязывай свои узлы и узелочки! Никуда не пойдешь!
- Отчего же? - совершенно спокойно спросила я.
- Куда я денусь с тобой, дурья голова? Не хватало только тебя с этим барахлом.
- Ах, вон что! - проговорила я. - Значит, ты обо мне беспокоишься? А ты не беспокойся, я как-нибудь за себя постою!
Но храбрилась я только для виду. Разве я сумею оставить маму одну, бросить родной дом? Говорить легко, можно и погорячиться, но, если коснется дела, я ни за что не смогу сбежать из дому. Это ясно как день.
Собрав все узелки, нагрузив себя сколько можно, я взглянула на брата. Мне вдруг показалось, что он растерялся, испугался по-настоящему, увидев меня собравшейся в дорогу.
Отшвырнув свою полевую сумку, подарок папы, он с удрученным видом опустился на стул.
- Ты-то чего сходишь с ума? - спросил он с горечью. - Тебе чего не хватает в этом доме?
Я искренне созналась:
- Тебя не хватает.
В другое время Муса, услышав от меня что-нибудь подобное, только криво усмехнулся бы, но на этот раз он расширенными от удивления глазами уставился на меня. Сразу даже не нашелся что ответить.
Воспользовавшись паузой, я успела сказать:
- Стоит ли, Муса, торопиться… Это же не раз плюнул и пошел! - Я подбирала подходящие к обстановке выражения. - Убежать никогда не поздно. А любое путешествие планируется. Об этом написано во всех книгах. Без плана никто не убегал. Даже Том Сойер.
Это я сказала на всякий случай, чтобы успокоить брата. А что касается Тома Сойера, я уже не припомню, как он убежал: с планом или без плана.
Я говорила и говорила, боясь, что Муса не станет меня слушать; мне хотелось выиграть время. "Хоть бы скорее мама вернулась!" - думала я.
Но, к моему великому удивлению, брат не вступил в перебранку, даже не стал защищаться и как-то быстро согласился со мной. Мне показалось, что он тоже не смог бы так легко бросить дом, хотя и пытался скрыть это от меня.
- Ладно, - вяло проговорил он, - пусть будет по-твоему… Но предупреждаю: маме ни слова. Попадет как миленькой!
Я понимающе кивнула. Но не одному ему заручаться моим словом, я тоже потребовала клятву:
- Поклянись, что не убежишь без меня!
Он отмахнулся с досадой, но все же буркнул:
- Честное слово.
- Пионерское?
- Пионерское.
Поневоле задумаешься…
Мне не хочется верить, что Муса не мой родной брат. Однако после того, как у нас побывала злая старуха, в душу вкралось сомнение. Все чаще и чаще я себе говорю: ну конечно, Муса совсем другой человек, чем я, он совсем не похож на меня ни характером, ни внешностью.
У меня глаза, например, не то серые, не то зеленоватые, одним словом ни то ни се. "Две капли озерной воды", - говорит о них моя мама. А волосы густые и черные, я даже не знаю, на что они похожи - может быть, только на тот лак, каким выкрасил свои стулья отец Дальвоса; нос у меня тоже не удался: он меньше пуговки.
Мусе повезло. У него нос большой и острый, как надо! Волосы редкие, каштановые, как говорит о них моя подруга Асия. Но она и сама не знает, почему такие волосы называют каштановыми, я - тоже. Глаза у брата карие, золотистые, вот бы и мне такие!
И в школе мы совсем не похожи. На каждом родительском собрании Мусу хвалят, классный руководитель Даима-апай называет его и усидчивым, и серьезным, и старательным. Такого обо мне никогда не говорят.
И в смысле отметок ему везет.