Оля посмотрела в трещину печи, увидела огонь и дрожала. Тогда обнял её за плечи и прижал к себе, как это всегда делала бабушка, когда ему было плохо.
Пришли мамы, начали мыть и варить кишки. От вонючего пара нечем было детям дышать. Их отправили на кровать, укутали одеялами, открыли дверь. Незаметно уснули. Не видели, как кишки порубили с луком и перловой крупой, наполнили сырые кишки и поместили в духовку. Игорь смутно помнит, как сонную Ольгу собирала тётя Катя домой, как девочка хныкала.
- Оставь ты её, пусть спит, - говорила мама Игоря. - Утром они поедят.
- Васька один, нужно его покормить. Нельзя оставлять. Могут забраться мародёры, - возражала тётя Катя. Игорь, услышав страшное слово "мародёры", понял, что плохие люди могут Ваську надрать, и унести пряничную кружку.
Как только в комнате стало светло, Игорь принялся строить санки. Он поел вкусной кишковочной колбасы с картошкой, прислушивался к скрипу двери, которую мотал ветер. Обычно её закрывал на крючок, как только уходила мама, но сегодня ждал Ольгу. Она пришла. Принесла кусок хлеба. Они ещё поели колбасы. Хлеб оказался горьким. Игорь с трудом его глотал, а Ольга пояснила:
- Это - Васькин хлеб. Он тебя угостил. У них в колхозе дают горькую муку, а его мама печёт такой хлеб. У нас на станции хлеб не горький, но кислый.
- Такого хлеба много не съешь, - сказал по-взрослому Игорь, приколачивая последнюю дощечку. Ольга принесла поясок от материного платья.
- Санки должны всегда быть с верёвочками. Мы покатаемся. Я положу поясок обратно. - Убеждала Оля Игоря и себя в том, что они ничего плохого не делают.
Дети вышли на улицу, повесив на дверь замок, как говорит бабушка - "от честных людей". Санки получились большими и удобными. Их легко тянуть за поясок. На горке катался Яшка и ещё несколько мальчиков. У одного была ледянка, а второй скатывался на самокате - это такая согнутая штука, на которую можно становиться ногами, а держаться нужно за дугу. Два других мальчугана ждали очереди. Увидев Игоря и Ольгу, они внимательно осмотрели санки, показали место, где горка была полита водой. Придерживая санки, Игорь помог сесть Ольге, с трудом уместился сам. Мальчики принялись их толкать, но ледяное покрытие оказалось очень тонким, а полозья узкими. Санки врезались в горку и не хотели катиться. Игорь понял, что нужно слезть, чтобы Ольга могла покатиться вниз. Но и одна девочка докатилась только до середины. Игорь вытянул санки на вершину горки, попытался с разбегу скатиться вниз. Ничего не получилось. Мальчики начали подсмеиваться. Громче всех смеялся Яшка. Он придумал дразнилку и стал её распевать во всё горло:
Жених с невестой поехали за тестом.
Санки застряли, тесто украли.
Игорь бросился за Яшкой, чтобы дать ему хорошенько.
- Пусть смеются, - остановила его Ольга, - они же дураки без санков. Пойдём на дорогу, там твёрдо.
Они не любили Яшку, не здоровались с его мамой и отцом.
- Когда наши папы приедут с войны, они Яшкиному отцу все ноги повыдергают, чтобы не шлялся со своей портфелей, - говорила девочка, глядя, как Игорь второй раз привязывает поясок.
- Нужно крепкую верёвку, - сказал мальчик с ледянкой. - У меня длинная верёвка. Как-нибудь отрежьте кусок, чтобы вам хватило.
Ольга попыталась перекусить прочную верёвку, но не смогла.
- У Славки есть складник, а он ещё в школе, - сказал Игорь. - Идти домой за ножом придётся.
- Мне пора, - сказал обладатель длинной верёвки, - меня может заругать брат. Это его ледянка. Я должен спросить.
Игорь помнил, где хранится бельевая верёвка. Можно отрезать небольшой кусок, мама не заметит. Санки нуждались в ремонте. Ольга пыталась прокатить по дороге Игоря, но сил у неё хватило на несколько метров. Ей помогала Валя. Санки окончательно развалились. Он понял, что нужно забивать длинные гвозди, нужно усилить крепление полозьев, чтобы они не подгибались.
- Нужно всё делать по-другому, - сказал Игорь, заметив, что всегда бледное лицо девочки порозовело. Она радостно улыбалась.
- Всеравно мы сами их сделали. - Говорила она счастливо. Валя завидовала. У них были салазки, но очень тяжелые и большие. Её братья - Славка и Валерка возили на них бакулки от пилорамы, а кататься на них трудно. Они как-то пробовали, но металлические полозья глубоко врезались в горку.
- Валя, я сделаю другие санки. Надо мне доску. Мы будем скатываться с горки втроём.
- У Славки есть доски, - радостно сказала Валя. - Пойдем в сарай.
- Зачем тебе доски? У нас есть санки. Ты поремонтируй немного, чтобы они не раскорячивались на дороге, - горячо заговорила Оля, видя, как Игорь намеревается идти с белокурой тихой Валей за досками в тёмный претёмный сарай, которой стоял перед бараком. В нём Соломины держали корову, кур. Охранял их пёстрый Шарик, умевший громко лаять.
- Игорь, у меня замёрзли ноги, потому что я начерпала снег.
- Я тебе говорю, чтобы ты штаны натягивала на валенки. Иди, а мы сейчас быстро сходим.
- Я замок не открою. Открой мне.
В самый неподходящий момент Ольга вдруг замёрзла. Игорь не мог понять, почему она не может открыть замок. Раньше всегда открывала.
- Мы быстро, - сказала Валя, пытаясь успокоить разволновавшуюся отчего-то девочку. - Пошли с нами. Игорь выберет доски для санков.
- Я могу простыть и опять заболеть. Никому не скажу, что Игорь не открыл замок, чтобы я погрелась. Идите, - печально проговорила Оля. Игорю показалось, что она вот-вот заплачет. Вздохнув, зашагал к бараку. За ним пошли девочки. Двери Бабушкиных и Соломиных напротив.
- Пойдём к нам играть, - предложил Игорь, снимая тяжелый замок.
- Мы сейчас пойдём к нам, - строго проговорила Оля. - Вася занимается, ему нужна тишина, а вы будете кричать и ему мешать.
- Идите, - скривила от обиды полненькие губки Валя. - Я же хотела как лучше, говорила она, помогая Игорю обмести снег с валенок. Ольга вдруг выхватила голик и плавными движениями стала обметать пальто Игоря, сшитое из дядиной шинели. Валя поднялась на своё крыльцо, своим веником старательно подметала снег со ступенек.
- Я и ваше крыльцо подмету.
- Уж не стоит. Мы сами без тебя, правда, Игорь?
С Валей он чувствует себя почти взрослым. Она всегда поддерживает его, а когда вечером играют всем бараком в прятки, прячется с ним. Когда их случайно находит водящий, то старается "вадить" вместо Игоря, но быстро уступает, если он идёт к стене сарая, чтобы говорить: "Раз, два, четыре пять, я иду искать, кто не спрятался, то я не виноват". Не спорит и не кричит, если что-то ей не нравится. У неё нет красивой куклы, зато она сама шьёт платья для своей одноногой "дочки". Раньше они никогда не ругались, - подумал Игорь. - Началась с того случая, когда купались в ручье за огородами. Валя сказала, чтобы он снял трусики, потому что они намокнут, мама узнает, что купался, обязательно заругает или поставит в угол. "Не стесняйся, я тоже сниму", - сказала тогда Валя. А Оля не стала снимать плавочки. Они барахтались в мутной воде, потом грелись, лёжа на песке. "Зачем ты всё время смотришь на Игоря?" - спросила Оля. "И ты смотришь", - сказала Валя, переворачиваясь на спину. "Так нельзя девочкам купаться! - воскликнула Оля, - Ну вас. Делайте, как вам нравится. Я никому не скажу. Эх вы, предатели", - тихо проговорила она и вдруг заплакала.
- Пусть так, - сказал Игорь, видя, что Оля закрывает дверь на крючок.
- Ветром не станет стучать.
- Мы быстро сделаем санки и пойдём на улицу.
- Ты с ней лучше не играй. Она плохая.
- Хорошая. Она с нами играет.
- С тобой играет, а я не хочу с ней играть. И ты не играй. …Потому. Незнаю почему. Валька со всеми мальчишками играет, а я - только с тобой. Значит, и ты должен только со мной играть. Больше ни с кем.
- Что тут такого? Мы же соседи.
- Я же не играю ни с Ванькой, ни с Петькой. Они тоже соседи наши.
- Так играй. Кто тебе не разрешает? Мама? - удивился Игорь.
- Ничего ты не понимаешь. Я ведь жду, когда начнётся день, когда ты придёшь к нам. Я только тебя жду и ещё маму. Папу я совсем забыла, но тоже жду. Незнаю как тебе объяснить, чтобы тебе было понятней. Когда вырастешь, тогда и я стану большая. Тогда тебе всё будет понятно.
Он делал санки и думал над словами Ольги. Она сидела спиной к печи, закутавшись в шаль, и молчала. Валька бы подавала дощечки, искала отлетевший гвоздь, а Ольга только смотрит, а могла бы нажарить картофельных пластиков. Печка не остыла. Делать санки одному не очень просто. А даже трудно. Игорь терпеливо забивает гнучие гвозди, выпрямляет кривые. Вот он опять ударил себя молотком по пальцу и хотел заплакать от боли, но, вспомнив слова дяди Григория, потерпел, сдерживая слёзы. А он говорил: "Ты не девичьей породы".
Знакомство
Только на следующий день Игорь доделал санки. Ему никто не помогал. Валя - нянчилась с малышом. "Когда Витя уснёт, - пообещала она, - я приду на горку". Он только сошел с крыльца Соломиных, как увидел Ольгу. Брюки у неё натянуты на валенки, а старая белая шаль делала её голову неестественно большой. Он пошел ей навстречу, но она прошла мимо, сделав лицо строгим и независимым. Ему надо было идти дальше к мальчишкам и девчонкам, катающимся с железнодорожной насыпи на кусках картона, но почему-то побрёл за Ольгой, волоча санки. Неожиданно она остановилась и строго спросила:
- Ты ходил к ней?
- Ходил, но Валя водится с малышом. Как он уснёт, так она выйдет на улку.
- Я же тебе говорила, что она плохая? Мы должны играть только вместе.
- А кто станет с ней играть? - удивился Игорь.
- А хоть кто. Хоть Яшка, хоть Колька, хоть Ванька. А только не ты.
- Ты запрещаешь мне играть с Ваней и Колей?
- Играй, но когда я болею.
- Значит, с ними можно, а с ней нельзя? …А с Юлей? А с Тоней?
- Играй. У Юли конопушки и всегда под носом мокро. Тоня уже большая, но она почему-то даёт тебе конфеты и угощает жмыхом. Лучше ты с ней тоже не водись.
- Почему ты всё время командуешь? Почему я всегда должен тебя слушать?
- Потому что мы с тобой жених и невеста, - прошептала девочка и оглянулась.
- Ты у меня спросила? Я согласен быть женихом твоим?
- Твоя мама и моя - так решили. Я слышала.
- Тётя Катя шутит, когда так говорит, а ты веришь.
- Твоя мама говорит, когда я прихожу: "вот и твоя невеста пришла".
- Ну и что из этого. Взрослые всегда так говорят, чтобы было смешно, а не по правде.
- Давай тогда по правде?
- Ты лучше садись, я прокачу тебя.
Санки не застревали. Игорь вёз Олю, не заметил, как от станции из-за чайной вынеслась кошева. Свернуть ей некуда. По сторонам дороги высились сугробы. Возчик что-то кричал, но шум поезда и громкий гудок заглотили все другие звуки. Состав шёл напроход. Что-то сильно толкнуло мальчика в плечо. Он упал лицом в снег. "Ну, я ей задам", - вскакивая, решил мальчик, но увидел лежащую на снегу Ольгу и стоящего на дороге одноногого сапожника, грозившего кулаком куда-то вперёд. Его лицо было в коричневых пятнах. Ноги у Игоря онемели. Ольга уже бежала к бараку.
- Не горюй, - сказал молодым голосом сапожник, - будут тебе новые салазки.
Игорь поднял поясок. Он был целым, а санки раздавлены сильной и злой лошадью. Он посмотрел в лицо сапожника, но уже без страха. Гудел маневровый паровоз на станции, визжал под костылями снег. Прошли две женщины в промасленных брюках. Горячая вода плескалась в вёдрах. Протаивались дымящиеся дырочки. Игорь знает, что брать паровозную воду нельзя, но все берут, стирают бельё, купают ребятишек, потому что вода мягкая. Когда их однажды по очереди купали с Ольгой, он попробовал воду. Вода оказалась ни мягкой, ни жесткой - просто водяной. Он быстро перестал думать о воде и начал думать о новых санках, ведь сапожник пообещал, но может быть и забыл. Взрослые забывчивы, пообещают взять в кино, купить чёрный фруктовый чай, который вкусно грызть, сидя на полу вагонклуба, куда они тайно проскальзывают с братьями Соломиными, чтобы посмотреть кинофильм о смелом разведчике. А дети ничего не забывают, ну разве что заправить свою постель или помыть посуду. Игорь решил проверить - помнит ли сапожник о санках. Пообещал вгорячах, а тут же и забыл.
- У вас доски есть? - спросил Игорь.
- Доски. А мы без досок.
- Без досок. - Скрывая радость, притворно удивляясь, сказал мальчик.
- А что. Это просто. Хотя не делал, но видел.
- И они с горки поедут, и не будут застревать?
- Само собой.
Мальчик посмотрел в лицо сапожника, и ему показалось, что оно и не страшное вовсе, а только не очень красивое. "Он же добрый и, наверное, хороший".
- Мне папа сам бы сделал санки, но ему некогда. У меня санки не получились. Горка в них застревает. Если я Ольгу катаю, они не подкашиваются, а как я сяду, так раскорячиваются в разные стороны. Приходится всё время выпрямлять.
- Пока твой отец доколачивает фашистов, мы сделаем самые лёгкие и прочные салазки. Часто пишет?
- Совсем не часто, - подавляя вздох, Игорь глядел на костыли. Ему хотелось говорить с этим человеком, идти рядом с ним. Где же Ольга? Куда убежала. Поясок надо отдать. Некоторое время они шли молча. Встречные люди смотрели на них. Кое-кто спрашивал: "Евсееч, как там мои ботинки? Сапоги весной ещё походят?" Мужчина отвечал весело и уверенно. Игорь догадался, что сапожника зовут "Евсеечем". Фамилия это или имя такое, а может быть, только отчество. Словно угадав его мысли, мужчина сказал:
- Меня можешь звать дядя Стёпа, хотя какой я дядя. Мне всего-то двадцать два года. Тебя дома не хватятся?
- Мама на работе. Я к ней хочу зайти, но она не любит, когда прихожу на вокзал. Я никогда не прошу в буфете ничего, но она всеравно ругается. …Алла Петровна Бабушкина. В кассе в билетной работает. Один? Нет. С Ольгой. Её мама стрелочница. Она - тётя Катя. - Игорь ещё ни с кем так хорошо не разговаривал. Мама не разрешает ничего брать у чужих, запрещает рассказывать о чем-либо, что касается семьи. Семья у Игоря большая. У него есть бабушка, которая иногда приезжает, привозит вязаные варежки и носки, передаёт с дядей Ваней круглое холодное молоко. Дядя Ваня недавно приехал с войны, работает на паровозе кочегаром. Из его шинели бабушка с мамой сшили ему пальто. Изо всех паровозных гудков Игорь помнит гудок дядиваниного паровоза. Когда он его слышит, радостно спешит на линию, чтобы увидеть его, но мама запрещает ходить на станцию и залезать к нему в паровозную кабину. Но к сапожнику заходить она не запрещала ещё. Он хотел рассказать, что у него есть дядя Григорий, который работает агрономом в колхозе, а ещё есть тётя Тася - она работает библиотекарем, а вот тётю Женю, он не помнит, но знает, что она скоро должна приехать из дальнего города, где работает на восстановлении железнодорожных путей. Она и тётя Варя редко присылают письма. Когда эти письма мама получает, то читает ему вслух и пишет ответ.
Незаметно пришли в мастерскую Степана Евсеевича. Игорь решил побыть немного у него, чтобы убедиться, что сапожник, в самом деле, хороший человек, не сможет его обмануть и обязательно сделает санки. Он уже потрогал колодки, подобрал с пола два кусочка блестящей кожи. Он хотел, чтобы Оля и Валя видели, как он запросто разговаривает с ним о разных делах. "Ольга умрёт от зависти и страха", - подумал, и представил, как она умирает, и ему сделалось грустно. Он видел, как хоронят. Недавно осенью умерла Люба - тихая и красивая девочка. Он играл с ней, когда гостил у бабушки. Её семья жила за стенкой. Её папа ходил на работу в шинели и с большой саблей. Он много раз трогал саблю, когда тот спал. Люба не дразнилась, никого не обижала. Она жила, и зачем-то умерла. Он не мог понять зачем она это сделала. Он её не обижал. Очень любил с ней играть. Её положили в ящичек. Она лежала и не вставала. Игорю сделалось очень грустно, когда ему сказали, что пора проститься. Он не умел прощаться с Любой, но почему-то подошел и поцеловал её в лоб, который был гладкий и не тёплый. Чтобы как-то забыть свою печаль, обратился к сапожнику, но забыл его имя.
- Дядя, а почему взрослые говорят, что папа пропал без вестей? Врут же? Я - совсем не верю. Только что-то долго писем нет. Мама читала старые письма, но я понял, что-то не так.
- Бывает всяко - не до писем. И нельзя писать. Может, в госпитале. Я ж тоже долго не писал, когда по госпиталям меня возили. Пройдёт время, и он напишет. Я бы тоже писал, но некуда писать. Сожгли наше село. Тут я и остался.
Игорь узнал, что Евсеевич воевал на танке и несколько раз его подбивали. Последний раз танк загорелся, его вытащили подоспевшие танкисты. Вот почему он выглядит некрасиво. Руки у него тоже раненые и в шрамах. Но ловко работает ножом, вырезая из кожи подошву, выдаёт входящим железнодорожникам валенки и сапоги. Все его называют уважительно - Евсеевич. Никто не говорит - Степан.
Игорь увидел веник и принялся подметать пол, как он всегда делает у себя дома. Сора в мастерской мало. Никто не выстригает из старых журналов картинки, не пытается делать снежинки из конфетных фантиков. Он быстро навел порядок, сел в углу у печи и долго смотрел, как дядя Степан прокалывает шилом отверстия, потом зацепляет концом, на котором есть маленький крючок, дратву и осторожно протягивает чёрную от вара нитку. Он прикинул, что смог бы так работать, но не был уверен - получится ли ровным шов. У Ольги валенки продырявились. Она затыкает носок тряпкой, чтобы не попадал снег. Входят люди, замечают Игоря и даже пытаются с ним заговаривать, но он молчит и не берёт протягиваемые кусочки сахара. Сахар лежит на столике у топчана, где на узорном одеяле дремлет чёрный котёнок с белыми лапками.
- Не верь никому. Это те, кто не умеет ждать, придумывают невесть что, не разобравшись, пишут, что пропал без вести. Ты жди. Отец непременно приедет, - Евсеевич задумался, а потом добавил: - Скидывай катанки, я им техуход сделаю.
- Что-то он долго не едет. Война вся кончилась.
- Это говорят по радио, что кончилась, а война продолжаться будет долго. Ещё прячутся по лесам недобитые враги, устраивают диверсии, - говорил Евсеевич, выбрасывая из валенок стельки, которые мама вырезала, чтобы они закрыли проносившиеся пятки.