Не отыскав в вопросе скрытого подвоха, комэск, глядя на Иванова, проворчал:
- Ну, чем-чем? Наверное, как и тебя - хером.
- Нет, - спокойно возразил Иванов. - Меня мой отец сделал человеком.
Дружное мужское ржание через открытые окна далеко разнеслось по ночному городу. Поймав на себе злой взгляд, Иванов видел, как краска залила лицо командира эскадрильи.
- Иванов, выйди! - заглушая хохот, закричал замполит. Оба начальника быстро направились к двери. Вслед им нёсся несмолкающий мужской смех.
В коридоре, проходя мимо застывшего в напряжённой позе комэска, Иванов тихо бросил:
- Если хочешь подраться - когда угодно. Хоть сейчас.
У выхода на лестницу Иванова поджидал замполит.
- Анатолий Иванович, Вы сейчас идите отдыхать, - обратился он к комэску. - Завтра с утра напишите рапорт о произошедшем. А я доложу о поведении Иванова командиру.
- Александр, ты об этом пожалеешь! - перед тем, как уйти, пообещал комэск.
- И вам не хворать! - попрощался с ним Иванов.
Замполит решил провести беседу на лестничной площадке между этажами.
- Ну всё, Иванов, допрыгался, - прохрипел Косачаный, прикуривая сигарету "Кэмэл" от одноразовой зажигалки. - Завтра тебе "завернут ласты", и закончатся твои "фокусы". За оскорбление начальника, да ещё в присутствии подчинённых я тебе обещаю, как минимум, суд офицерской чести. И слетишь ты с командиров звеньев.
- О каком оскорблении начальника вы говорите, товарищ подполковник? - Иванов сделал непонимающее лицо.
- О том самом, что произошло только что в присутствии всего звена!
- Товарищ подполковник, у меня в свидетелях всё звено - я ни одного грубого слова не произнёс. Никого не обзывал.
На упитанном лице замполита выражение задумчивости постепенно менялось на выражение растерянности.
- Очень умный, да? - выдавил из себя замполит.
- Уж, извините, - пожал плечами Иванов.
- Ничего, - Косачаный стал нервно тушить сигарету о стену, - там тобой служба безопасности интересуется. Будет прокурорская проверка. Уж я-то дам на тебя соответствующую характеристику. Посмотрим, как ты тогда "запоёшь"!
- Умные люди разберутся, - Иванов поздно понял, что в его положении дразнить врага сейчас совсем ни к чему.
В этот момент на лестничную площадку с пачкой сигарет вышел молодой лётчик из соседнего звена.
- Вон отсюда! - заорал на него Косачаный.
Через секунду послышался звук хлопнувшей двери.
- Выйдем на улицу? - уже спокойно предложил замполит.
Иванова удивила произошедшая перемена, за которой что-то скрывалось. "Что ему ещё надо? - думал Иванов, следуя за Косачаным. - Драться он, точно, не будет".
Они отошли от подъезда метров двадцать, замполит остановился и предложил Иванову сигареты.
- Спасибо, не курю, - отказался Иванов. Некоторое время они стояли молча. Иванов рассматривал усыпанное звёздами небо, ожидая, что скажет начальник. Тот курил и не спешил с началом разговора. "Не спится же ему сегодня!" - с раздражением подумал Иванов. Наконец Косачаный произнёс:
- Александр, я вот о чём хочу спросить…
Голос замполита звучал неуверенно, и Иванов насторожился.
- Ты ведь летал хоронить Наташу? - Замполит стоял в пол-оборота, и Иванов не видел его глаз, но почувствовал, что этот вопрос для Косачаного очень важен.
- Да. Летал, - тихо ответил Иванов, ожидая следующего вопроса.
- Расскажи, как там всё было? - попросил Косачаный.
Иванов, стараясь не упускать подробностей, рассказал о похоронах. Когда он закончил, замполит, ничего не сказав, сел в машину и уехал.
Иванов остался один. Настроение совсем испортилось. Подниматься обратно к своим не хотелось, и он побрел куда глаза глядят. Через час ноги принесли его к дому Ковалёва. Часы показывали начало второго, и в окнах квартиры не горел свет. Испытывая неловкость за вторжение в столь поздний час, Иванов несколько раз нажал кнопку звонка. Ему долго не открывали. Иванов собрался было уходить, когда услышал из-за двери сонное:
- Кто там?
- Миша, это я - Иванов.
Щёлкнул замок, и в проёме приоткрытой двери показалось заспанное лицо товарища.
- Ты один? - спросил Ковалёв.
- Один.
Ковалёв открыл дверь и впустил Иванова. В коридоре светилась лампочка. Михаил стоял в семейных трусах и босиком.
- Что стряслось? - поинтересовался он, потерев лицо руками и сбрасывая остатки сна.
- Ничего. Просто проходил мимо… - Иванов не знал, зачем ему понадобилось будить товарища. - Если помешал, то сейчас уйду.
- Ладно, - улыбнулся Ковалёв. - Проходи на кухню. Я тоже один.
На кухне под ярким светом лампочки стоял неубранный стол.
- Не хило погуляли! - воскликнул Иванов, рассматривая начатую бутылку водки и гору грязных тарелок.
- Два дня стоит - всё руки не доходят, - как бы извиняясь, сообщил Михаил. - Утром уберу.
- Прости, что разбудил. - Иванов присел на стул, - но мне захотелось с тобой поговорить.
- Хорошо, что пришёл, - Ковалёв поставил на плиту чайник. - Сейчас чайку сообразим. Так о чём ты хотел поговорить?
- Знаешь, Миша, никому не могу об этом сказать, а тебе скажу. Не в первый раз ловлю себя на мысли, что я не такой, как все, - глядя в окно, произнёс Иванов.
- Наверное, каждый человек в чём-то не такой как все, - Ковалёв присел за стол.
- Может быть, - согласился Иванов, взглянув на Михаила. - Но я уже на пределе… Недавно понял, что мне ничего не стоит убить человека. Ярость какая-то звериная во мне проснулась. В экстремальных ситуациях будто кто-то другой управляет мной. И страха нет…
Михаил пристально посмотрел товарищу в глаза:
- Я знаю, почему ты пришёл.
- Почему же? - Иванов выдержал взгляд.
- Тебе сейчас плохо.
- Как ты догадался? - усмехнулся Иванов.
- Это из-за Наташи?
- И из-за Наташи тоже. - Иванов поднялся со стула и подошёл к окну. - А сегодня я вдруг остро почувствовал, что устал жить. Устал, понимаешь? Устал быть один. Нет, друзья у меня есть. Просто, я понял, что в душе каждый человек одинок. Человек приходит в этот мир сам и уходит тоже сам. А я устал. В последнее время всё чего-то жду. Может, убьют?
- Это нервы, Саня. - Ковалёв взял чистый стакан и наполнил водкой на треть. - Выпей. Станет легче.
- Пробовал. Не помогает.
- Выпей, - настаивал товарищ. - Я врач. Поэтому знаю, что тебе сейчас нужно.
- И что мне нужно?
- Выпей. И расскажи мне всё, что у тебя накопилось, что тебя мучает. - Ковалёв поднялся со стаканом в руке и подошёл к Иванову. - Поверь, я пойму и сниму часть твоего груза. Пей!
Иванов выпил. Ковалёв поставил рядом два стула и сел на один из них.
- Садись, - указал он на свободный стул напротив.
Иванов послушно сел.
- Теперь я внимательно слушаю. Говори, ничего не скрывай. Я пойму, - тихо сказал Михаил, глядя в глаза товарищу.
Иванов стал говорить. Начал он с последнего разговора с замполитом и дальше стал рассказывать обо всём, что произошло в последние дни, в обратном хронологическом порядке. Ковалёв не перебивал, и когда Иванов замолчал, грустно улыбнулся:
- Сейчас всем нелегко, Саня - и русским, и чеченцам. Мы убиваем, нас убивают. Сколько это ещё будет продолжаться? От несправедливости устал уже весь народ.
- Выходит, мы с тобой - единомышленники. - Иванову захотелось выслушать Ковалёва. - А теперь ты мне расскажи.
- О чём?
- О чём хочешь. Например, как тебе служится? Как твои отношения с Иринкой?
- Служится мне "хреново". Ты же знаешь, какие у нас условия: ничего не хватает, даже коек, не говоря уже о лекарствах. Я и не надеялся, что на войне будет легко. Но столько крови я и в страшном сне не мог себе представить. До сих пор не могу привыкнуть. - Ковалёв поднялся со стула и, выключив на плите кипящий чайник, вернулся обратно. - А в перспективе у меня перевод к новому месту службы, должность хирурга и место в общежитии. Правда, майорскую звёздочку обещают.
- Почему раздумываешь? Выигрываешь в деньгах и квартиру можешь получить через десять лет службы.
- Кто знает, что там будет через десять лет?
- Наверное, ты прав, - пожал плечами Иванов.
- А с Иринкой у меня вообще дурдом какой-то, - продолжил Ковалёв. - Поверишь, после неё ни с одной бабой не могу… Чёртова девка! Знаю, что гуляет, сам гулял, а вот стала нужна.
Иванов внимательно посмотрел на Ковалёва, подумал и спросил:
- До Ирки у тебя не было постоянной женщины?
- Не поверишь, если скажу, что не хотел ни к кому привязываться?
- Ответственности ты не хотел, Миша.
- Наверное, - вздохнул Ковалёв. - Один раз уже обжёгся. Думал, что больше не влюблюсь. А вот по закону подлости…
- Иринка очень интересная. Только ветер в голове.
Ковалёв налил себе водки, одним махом выпил и повёл головой из стороны в сторону:
- Интересных много. Одной больше, одной меньше? Не всё ли равно?
- От судьбы не уйдёшь, - философски заметил Иванов и переменил тему:
- Может, чаю?
- Нет. Спасибо. Наверное, пора спать? - Михаил посмотрел на товарища. - Если хочешь, пей. А мне поздно уже чаи гонять.
- Да, третий час ночи, - согласился Иванов. - Пора и спать.
- Ты завтра летаешь?
- Нет. У нас регламент.
- А мне на работу. Пошли ложиться. - Михаил поднялся. - На твоей кровати бельё постелено. На ней никто не спал после вас с Наташей…
Ковалёв осёкся. Иванову стоило больших усилий сохранить равнодушный вид.
- Ну, я пойду? - виновато спросил Ковалёв.
- Спасибо, - Иванов посмотрел на друга.
- За что?
- За понимание…
Утром в лётной столовой Костин и Ващенка ограничились чаем, а Иванов съел весь завтрак.
- Ну что, други мои? - после плотного завтрака настроение Иванова улучшилось, и он решил пошутить. - Наверное, больше я вас к девчонкам не отпущу. После них вы, как я погляжу, садитесь на диету, чем нарушаете неписанный лётный закон: "Сон и питание - основы летания!".
Ващенка и Костин хмуро покосились на своего командира, не оценив затасканной шутки.
- Ну да! - озадачено произнёс Иванов. - Похоже, что эти "вампирши" у вас не только здоровье высосали, но и чувство юмора тоже.
- Ничего они не высосали, - без настроения ответил Костин. - Водка плохая.
- А вас в школе не учили, что водки хорошей не бывает? - Иванов серьёзно поглядел на подчинённых. - Меру надо знать!
- Ладно, Саня, - попросил Ващенка. - Нам и так хреново. Кончай нас "лечить".
- Вечером договорим! - Иванов многообещающе посмотрел на подчинённых. - А сейчас - по рабочим местам! И не усните там!
Костин с понурым видом отправился готовить к вылету свой вертолёт - ему предстояло целый день болтаться в воздухе. А Иванов с Ващенкой после общего построения решили помочь Мельничуку проводить регламентные работы на своей машине. Но Иванова вызвали к командиру полка.
Не ожидая ничего хорошего после своей вчерашней выходки, Иванов вошёл в лётный класс, где уже сидело всё командование полка и командир эскадрильи.
- Здравия желаю! - бодро поздоровался Иванов с присутствующими. Затем, соблюдая Устав, обратился к командиру полка:
- Товарищ полковник, майор Иванов по вашему приказанию прибыл.
- Проходи, - указал рукой командир на место ближе к столам, за которыми сидело начальство.
- Майор Иванов, вы знаете, зачем вас пригласили? - задал вопрос начальник штаба.
- Догадываюсь, - ответил Иванов, глядя на стену прямо перед собой.
- Вы понимаете, что вопрос очень серьёзный?
- Понимаю, - Иванов посмотрел начальнику штаба в глаза. - От ответственности никогда не бегал.
С разрешения командира полка слово взял замполит. Его пятиминутное выступление содержало много общих фраз типа: "всегда нарушал…", "безответственно относился…", "проявляет грубость и невоспитанность…". Закончил речь Косачаный так:
- Майор Иванов может позволить себе при подчинённых пререкаться с начальниками, оскорблять вышестоящих командиров! Вчера при мне и в присутствии всего звена Иванов самым наглым образом унизил честь и достоинство командира эскадрильи. Такое поведение не достойно звания офицера! Он разлагает дисциплину и подчинённых. Он подрывает все армейские устои. Для него даже Президент и наше правительство - не авторитет! Он ведёт вредные разговоры с людьми, сочиняет и поёт ненужные песенки. Это вместо воспитания подчинённых в духе патриотизма и любви к Родине! Сам ходит в "самоволки" и поощряет к этому их. Дай ему волю - он ещё не то натворит! В звене - бардак! Постоянные пьянки и игры в карты!
Наступила тяжёлая пауза, которую прервал командир полка вопросом:
- Вам стали тяжелы майорские погоны?
- Никак нет, - Иванов продолжал смотреть в стену.
- Так почему же вы - старший офицер, командир - подрываете дисциплину и ведёте себя хуже любого безответственного лейтенанта? За месяц мне уже надоело постоянно слышать вашу фамилию!
- Извините, - Иванов посмотрел в глаза командиру полка. - От подполковника Косачаного?
- И не только от него. - Командир отвёл взгляд и после короткой паузы бросил с раздражением:
- Все виноваты, кроме вас самого. Это плохая черта! А что у вас в звене?
- Звено всегда готово выполнить любое задание. Лётчики обучаются прямо при выполнении боевых задач. Неопытных на сложные операции одних не отпускаю. Потерь в звене нет. Срывов боевых вылетов по вине лётного состава тоже нет.
- Прямо отличники! - воскликнул замполит. - Уже "отличились"! Комиссий и прокуроров нам только тут не хватало!
Командир полка бросил тяжёлый взгляд на Косачаного, и тот замолчал. Затем командир посмотрел на Иванова.
- Летает твоё звено нормально, - переходя на "ты", сказал командир. Но мне докладывают, что твои люди пьют и бегают по ночам неизвестно где.
- Он и сам сегодня ночью отсутствовал, - добавил командир эскадрильи.
- Вот видите! - воскликнул замполит.
- Почему ты покинул расположение без разрешения? - тон командира полка стал жёстче.
Понимая, что неприятности только начинаются, Иванов ответил:
- Вчера вечером после разговора в расположении звена с подполковником Косачаным я пошёл искать своего лётчика-штурмана, потому что сам отпустил его. Но отпустил по известному адресу. Там проживает его девушка, и отношения у них серьёзные. Добрался до её дома я только во втором часу ночи. Поэтому не стал тревожить до утра и вернулся в расположение. То, что я не собирался никуда уходить, может подтвердить подполковник Косачаный. Когда он пришёл в звено, я уже спал.
- Одетым, - подтвердил замполит. - А все остальные в карты "резались".
- Играют не только в моём звене, - ответил Иванов.
- Опять ты на других показываешь! - взвился Косачаный. - Умей отвечать за себя!
- Отвечать готов. А пьют и играют везде…
- Моё мнение, - обратился замполит к командиру полка, - направить в его часть характеристику с выводом о несоответствии занимаемой должности. И пусть там с ним разбираются!
- Разрешите? - обратился к командиру начальник штаба полка подполковник Гриневский.
- Говорите, Николай Иванович, - кивнул командир.
- Анатолий Иванович, - обратился Гриневский к командиру эскадрильи, - насколько мне известно, вы раньше служили с Ивановым?
- Да, в одной части чуть больше года, - подтвердил комэск.
- Скажите, Анатолий Иванович, - продолжил Гриневский, - как характеризовался по службе Иванов тогда?
- Неплохо, - после некоторой паузы ответил комэск.
Начальник штаба обвёл глазами всех присутствующих, достал из лежащей перед ним папки верхний листок и, заглядывая в него, прочитал:
- Иванов три года назад, летая в сложнейших условиях Камчатки, получил квалификацию "Военного лётчика первого класса". В двадцать семь лет он уже командовал звеном и характеризовался по службе только положительно. В двадцать восемь - Иванову присвоено воинское звание "майор". За Афганистан Иванов награждён орденом Красной Звезды и орденом "За Службу Родине". От Афганского Правительства Иванов награждён афганским орденом Звезды. Кстати, в тот период Иванову предложили Академию. После Афганистана от предоставленной возможности поступления в Академию он отказался. Ещё одним орденом Красной Звезды майор Иванов награждён за проведение спасательной операции на Курилах. От следующей предложенной возможности поступления в академию Иванов тоже отказался. Также майор Иванов имеет ряд медалей. Из них такие, как "За отличие в воинской службе первой степени".
Гриневский снова обвёл взглядом всех присутствующих и продолжил:
- Кто, уважаемые товарищи, здесь может похвалиться подобными наградами?
И добавил, посмотрев на командира полка:
- Кроме командира, конечно.
- Николай Иванович, не скромничайте, - ответил командир. - У Вас наград не меньше моего.
Иванов посмотрел на сидящих за столом. По растерянному выражению лица Косачаного он понял, что информацию об орденах замполит слышит впервые. "Знать надо свой личный состав", - со слабеньким чувством удовлетворения подумал Иванов.
Глядя на Иванова, все молчали, поэтому снова заговорил начальник штаба:
- То, что характер у майора Иванова "не сахар", все присутствующие знают. Но он лётчик - от Бога! И лидер, на которого равняются, за которым идут люди. И в звене у него дела не хуже, чем у других. Поверьте, - начальник штаба задержал взгляд на замполите, - я не огульно защищаю Иванова. Факты говорят за себя. Экипажу майора Иванова можно доверить любое самое сложное задание. И любой из нас чувствует себя спокойнее, когда ведомыми у него - парни из звена Иванова.
Гриневский сделал паузу, посмотрел на стоящего перед столом офицера, и продолжил:
- У Александра Ивановича есть недостатки: иногда он бывает излишне горяч, не боится начальства. Поэтому до сих пор и ходит в майорах. Других недостатков за Ивановым не знаю. Кстати, в качестве справки: командиром экипажа в Афганистане у Иванова был небезызвестный нам всем, теперь уже полковник, лётчик-снайпер и заслуженный лётчик России Болышев Николай Константинович. Под его началом Иванов прошёл хорошую школу. Командир подтвердит мои слова, - Гриневский посмотрел на командира полка, - об Иванове полковник Болышев говорит, что лучшего лётчика-штурмана у него не было ни до, ни после. И тот случай, после которого весь экипаж был награждён афганским орденом Звезды, а Болышев получил ещё и орден Красного Знамени, а Иванов орден Красной Звезды, - говорит о многом.
- А что это за случай? - задал вопрос заместитель командира полка по лётной подготовке.
- Пусть Иванов сам расскажет? - Гриневский посмотрел на командира полка.
- Расскажи всем, - кивнул тот Иванову.
- Мы тогда, выполнив задание, возвращались в Кабул пустыми, - начал без вступления Иванов. - Вдруг на нашей частоте позывные "SOS" и просьба о помощи. Упал самолёт. Координаты передают в нашем районе. По команде Болышева включаю поисковый радиокомпас, сделал расчёты, - совсем близко получается. Доложили в эфир, что идём на помощь. Связался с упавшим экипажем, оказывается афганский "Ан-26" сбит ракетой "земля - воздух", все пока живы: и экипаж, и пассажиры. Но "душманы" уже близко. Это потом мы узнали, что на борту самолёта везли какого-то министра со свитой. А тогда мы просто спасали людей.