- Я на таком посту две недели просидел. Дали мне отделение солдат и поставили задачу на охрану автомобильного моста на участке дороги, ведущей в горный район. Мы сменили московских ОМОНовцев. Ночью к нам пришёл чеченец без оружия. Одет как обыкновенный крестьянин, худощавый, на вид лет сорока. По-русски говорил без акцента. Предложил нам сделку: мы должны беспрепятственно пропускать в обоих направлениях их отряд, а за это они не тронут нас. Сказал, что с москвичами такое соглашение соблюдалось. Я ответил, что приказа нарушить не могу. На это чеченец спокойно возразил:
- Молодые вы все тут, командир, - мальчишки! Ваш этот пост мы можем разнести за пять минут. Но зачем нам убивать друг друга. Нам-то с тобой что делить? Давай так: мы не трогаем вас, вы не трогаете нас.
Когда я не согласился и во второй раз, чеченец предложил помочь продуктами, обещал вина самого лучшего. Вёл себя этот посланец по-хозяйски доброжелательно, приглашал нас в гости на ту сторону, говорил, что в его селении гостя никто не обидит. Просил обдумать его слова. Лично я проникся симпатией к этому спокойному человеку, но на всякий случай спросил:
- Скажи, а лично ты наших ребят убивал?
Чеченец ничем не выдал своих чувств, но ответил с укором:
- Зачем так спрашиваешь, командир? Нехорошо спрашиваешь. Я твой гость, а по нашим обычаям, гость не может быть врагом.
Мне почему-то стало стыдно и чтобы как-то загладить неловкость, я пригласил чеченца поужинать с нами. От тушёнки и консервов гость отказался, а вот чай с сухарями попил с удовольствием. Поговорили о жизни. Чеченец рассказал, что по молодости, когда ещё не обзавёлся семьёй, он ездил в Россию строить фермы и коровники по колхозам. Он показал свои мозолистые руки и сказал, что всю жизнь проработал на земле, и ему не стыдно сейчас защищать свою землю. Не испытывая к нему недоверия, я пошёл провожать его до середины моста.
- Может, всё-таки договоримся, командир? - на прощание спросил гость. - Я тебе не враг, ты мне не враг. Как у вас говорят, худой мир лучше доброй драки. Давай лучше станем друзьями. Война кончится, ты ко мне в гости с семьёй приезжай. Спроси Арсана, меня здесь все знают.
Чеченец говорил со спокойным достоинством хозяина. За весь вечер в его голосе я ни разу не уловил ничего похожего на заискивание перед нами. И это в нём мне тоже нравилось. И почти извиняясь, я ответил:
- Да, пойми ты, Арсан, - не могу! У меня приказ: все машины обыскивать, с оружием никого не пропускать.
- Может, передумаешь?
- Не могу.
- Если передумаешь, - чеченец крепко пожал мне руку, - приходи, поговорим - гостем будешь!
Чеченец, не спеша, скрылся в темноте, а я вернулся на блок-пост и приказал усилить наблюдение, быть в готовности к отражению нападения. Остаток ночи прошёл спокойно. И день прошёл без приключений. Кроме проверки на дороге, почти всё отделение занималось укреплением старых позиций и маскировкой новых огневых точек. По мосту мимо блок-поста весь день по двое и по трое шли немногочисленные мирные жители. В основном женщины и дети. Мужчины встречались редко. Стариков, женщин и детей мы пропускали беспрепятственно, а молодых мужчин обыскивали. Обыскали и две проехавшие за день машины. С наступлением сумерек людской поток иссяк. После позднего ужина, проверив график дежурства и часовых, я почувствовал усталость и прилёг отдохнуть. Хотел чуток полежать и заснул. Видимо, мои подчинённые, глядя на меня, тоже расслабились. Сержант растолкал меня, когда уже светало:
- Товарищ лейтенант, ночью пулемёт украли!
- У кого? - спросил я, не понимая, как это у нас на посту можно украсть пулемёт.
- У нас украли, - чуть не плача, говорит сержант.
- Все живы? - заорал я на сержанта. В моё отсутствие сержант оставался старшим и замещал командира. Значит, он проспал пулемёт.
- Все живы и все на месте, а пулемёта нет, - заныл сержант.
- Проспали, говнюки! - заорал я на всё отделение. - Жизнями своими не дорожите, фазаны желторотые!
А что орать? Теперь уже поздно. Ясно, что это дело рук чеченцев. Но почему они нас не тронули? Вместе с этим вопросом меня мучил другой: как вернуть табельное оружие, за которое с меня строго спросят? Я подозвал пулемётчика, у которого стащили пулемёт. Солдат хмуро подошёл. У него под левым глазом я увидел свежий синяк. Видимо, сержант уже провёл разъяснительную работу.
- Ночью пойдёшь со мной, - приказал я пулемётчику.
- Куда? - не понял тот.
- В гости к чеченцам, за пулемётом!
Солдат мгновенно побледнел. Это означало идти на верную смерть. Но задета была моя честь, и это ЧП могло положить конец началу моей офицерской карьеры. Первое моё самостоятельное задание - и такой позор!
Весь вечер мы с бойцом занимались подготовкой к предстоящей вылазке: чистили и проверяли автоматы, запасались гранатами, проверяли подгонку бронежилетов. Понимая, что можем не вернуться, писали письма родным.
Глубокой ночью мы перешли по мосту на соседний берег. Соблюдая осторожность, шли краем дороги к соседнему селению. Я не представлял себе, как и где искать пропавший пулемёт, но другого выхода, кроме как идти к чеченцам, не видел.
Неизвестностью мы мучились недолго. Не прошло и пяти минут, как мы ступили на чеченский берег, и совсем рядом, из темноты, раздалась команда:
- Стоять!
Мы остановились. Тот же голос с акцентом произнёс:
- На колени! Руки за голову!
Мы повиновались и услышали клацанье автоматов. Скажу честно, мне стало очень страшно. Я старался не глядеть на своего бойца. Четыре тёмных тени, как из- под земли, выросли перед нами. Отобрав оружие, нас связали и уложили на землю. Затем один из чеченцев стал что-то говорить в портативную рацию. Слов я не понимал, потому что диалог вёлся на чеченском.
- Наш командир приглашает вас в гости, - без выражения сказал чеченец с рацией, обращаясь ко мне. - Вставайте и идите за мной.
Нам помогли подняться с земли, но связанных за спиной рук не развязали. Мы пошли за первым чеченцем. Позади нас, прихватив наше оружие, шёл второй чеченец. Двое других исчезли в темноте. Я готовился к самому худшему.
Несмотря на то что стояла глубокая ночь, в селении на улице нас встретили человек двадцать с автоматами. При виде нас, они стали весело переговариваться между собой, перемешивая русские и чеченские слова. По глазам своего солдата я видел, что ему тоже очень страшно.
- Иван, кинжал в жопу хочешь? - выкрикнул один из встречающих на сносном русском, и вся толпа загоготала.
- А шашлык-башлык из русского барана хочешь? - И снова взрыв хохота. Они ещё что-то выкрикивали и смеялись. Но это прекратилось, как только нас ввели в большой дом в центре селения. В просторной комнате, где мы очутились, горел яркий свет. Посередине за накрытым столом сидели трое мужчин примерно одинакового возраста. В сидящем посередине я узнал Арсана, приходившего к нам на пост.
- Здравствуй, командир! - радушным голосом Арсан поприветствовал меня. - Вижу, что ты всё-таки решил воспользоваться моим приглашением и пришёл в гости. Рад. Но почему не предупредил? Я бы тебя встретил.
Он кивнул сопровождавшему нас чеченцу, и тот развязал руки вначале мне, затем солдату.
- Присаживайтесь. - Хозяин жестом указал нам на свободные места за столом. Мы сели. Без верёвки на руках я не почувствовал себя увереннее.
- Гостей посылает сам Аллах! Угощайтесь. Потом говорить будем.
Наших конвоиров он отпустил. В комнате кроме хозяина остались только два чеченца, сидящих за столом. В углу возле двери я заметил несколько автоматов. Видимо, Арсан нас совсем не опасался. Усаживаясь за стол, поздоровались с чеченцами и пожелали им приятного аппетита. Арсан ответил: "Спасибо!", а двое молчаливых, глядя на нас, просто кивнули головами. На столе стояли вино и плов, фрукты и разные овощи. После солдатских консервов у меня даже в такой ситуации потекли слюнки.
- Угощайтесь! - снова предложил нам хозяин. И мы с бойцом потянулись за едой. Правда, плов пришлось есть руками. Казалось, что никто не обращает на нас внимания, но двое молчаливых кавказцев изредка бросали на нас короткие, как молнии, взгляды пытливых глаз. Кроме кинжалов на поясе, другого оружия у них не было.
Хозяин разлил вино в красивые фарфоровые чашечки из кофейного сервиза и предложил тост:
- Хочу выпить за жизнь! Аллах даёт человеку жизнь не для того, чтобы он убивал своего соседа, приносил горе жене и детям его. Аллах даёт человеку жизнь для того, чтобы человек продолжил свой род, воспитал справедливых детей и оставил после себя добрую память. Жизнь и смерть - в руках Всевышнего! Не человеку решать, сколько жить его соседу. И если ты уже взял в руки оружие, то должен помнить, что взял его для справедливого дела. Иначе Аллах покарает тебя! Надо всегда помнить об этом.
Хозяин посмотрел мне в глаза и, выдержав секундную паузу, воскликнул:
- Аллах акбар!
Чеченцы поднялись. Пришлось подняться и нам. Все выпили.
Второй тост хозяин предложил сказать гостям. Пришлось мне брать слово. Я говорил, что война - это плохо, что сам не хочу этой войны, но что давал Присягу на верность Родине и Правительству. Но я волновался и запинался, и такого красивого, как у хозяина, тоста у меня не получилось.
Третий тост чеченцы, как и мы, пили за погибших молча. Вино оказалось крепким. Даже обильно закусывая, я чувствовал, что пьянею. После четвёртого тоста разговор зашёл о политике. Оказалось, наши оценки действиям Правительства на Кавказе совпадают.
- Так за что ты здесь воюешь? Переходи к нам, - предложил хозяин. - Если тебе нужны деньги - будем платить. Дом построишь, машину купишь. Нам знающие офицеры нужны.
- Спасибо! - Мне польстило предложение чеченца. - Если б так ценили офицеров в Российской армии! Но Присягу я давал и нарушить её не могу. И в своих стрелять не смогу. Если б, Арсан, ты предложил бы мне бить за Россию американцев или турок, я бы не раздумывал. Но в своих стрелять не буду.
- На вид ты ещё мальчик, - вдруг заговорил один из молчавших чеченцев. - Но держишься, как мужчина. Говори, зачем пришёл?
- За пулемётом, - ответил я протрезвев.
- Плохо ты службу поставил, - упрекнул Арсан. - Заходи, режь вас, как баранов, делай, что хочешь! Плохо службу поставил, командир.
- Устали все очень. Целый день переоборудовали позиции, - только и смог я сказать в оправдание. - А почему вы нас не тронули?
- Мы не бандиты, - ответил Арсан. - Если можно обойтись без крови, мы её зря не проливаем. А вас жалко стало - пацаны зелёные.
- Так, как насчёт пулемёта? - вступил в разговор молчавший до этого и достаточно опьяневший солдат-пулемётчик.
- Значит, вам нужен пулемёт? - Хозяин смотрел мне в глаза.
- Нужен.
- Договоримся так: я возвращаю тебе пулемёт, а ты будешь пропускать нас через свой пост. И мне будет достаточно сейчас твоего слова, командир. Помни, что ты теперь мой должник, и твои люди до сих пор все живы.
В тот момент мы с солдатом находились в руках чеченцев, и те могли бы сделать с нами всё, что захотели. И не дать такого слова значило подписать себе и солдату смертный приговор. И я дал им это слово.
Двое чеченцев проводили нас до моста. Там нам вернули автоматы, гранаты и наш пулемёт и растворились в темноте.
В следующие дни, прежде чем чеченский отряд переезжал мост, на блок-пост приходил местный крестьянин и предупреждал меня об этом. Чеченцы проезжали на машинах, а мы их не останавливали. По моим подсчётам, отряд насчитывал не менее полусотни человек.
Через две недели наше отделение сменили на этом посту. А ещё через десять дней во время операции я сорвался со скалы и повредил позвоночник.
- Интересная история! - горько усмехнулся Виктор. - Мне такие чеченцы не попадались.
- Среди чеченцев тоже встречаются нормальные люди, - вступил в разговор капитан-мотострелок. - А есть русские - хуже чеченцев. Наш командир полка - шкура продажная. Ходили слухи, что он через своих доверенных людей продаёт чеченцам обмундирование, оружие и горючее. То, что он под видом переговоров постоянно встречался с "дудаевцами", не было ни для кого секретом. Частенько их полевые командиры в нашем расположении появлялись под видом мирных чеченцев. Однажды заявились такие гости к нашему "полкану", и он их в своей палатке стал угощать. Вызвал тогда "полкан" командира взвода разведки и велел принести рабочую карту. А на неё взводный только что нанёс задачу предстоящих действий разведвзвода в тылу противника предстоящей ночью. Взводный ходил в тыл к "дудаевцам" уже не раз, провёл не одну диверсию, привёл немало пленных, поэтому у него были причины войти в палатку командира полка, где сидели чеченцы, в маске. Командир наорал на него, велел маску снять и стал показывать чеченцам на карте взводного места предстоящей операции.
Взводный - парень смекалистый, ночью повёл свою группу совсем по другим целям. Провел диверсии и, прихватив "языка", через сутки и сам вернулся, и всю группу привёл без потерь. В тот день к командиру полка снова приезжали чеченцы. А на следующий день командир взвода разведки был в срочном порядке отправлен в краткосрочный отпуск с выездом на Родину. Из отпуска взводный так и не вернулся. Говорили, что погиб, мол, - несчастный случай. А я не верю! Продал его наш "полкан"! Знаю, что солдат некоторые командиры продают чеченцам. Почему бы и офицера не продать? На этой войне всё продаётся.
- Неужели про дела вашего командира полка "особисты" не знали? Или до командования информация не доходила? - спросил Виктор.
- Кому следует, те и без нас знали! Только офицеры поговаривали, что доходами от своей "коммерции" наш "полкан" делился с кем-то "наверху". - Капитан указал большим пальцем в потолок.
- Пристрелить надо было такую сволочь! - высказал своё мнение Виктор. - Слава Богу, что в Десантных войсках мы о таких случаях не слышали!
- А вы не слышали об уголовных делах, заведённых на начальников вещевых служб нескольких военных училищ? - лейтенант с травмой позвоночника даже повысил голос. - Машинами в Чечню обмундирование поставляли. Такса такая: машина сапог или камуфляжа - машина "Жигули" девятой модели.
- Вот гады! - выругался мотострелок. - Взяли их?
- Говорят, что взяли на третьей поставке.
К разговору присоединился лейтенант с ранением головы. С трудом произнося слова, он всё-таки поведал о том, что в январе после первого штурма Грозного подразделения Внутренних войск шли за десантниками и мотострелками, теснившими противника, занимались "зачисткой" территорий, проверяя здания, подвалы и квартиры. В районе действий их подразделения оказалась станция технического обслуживания автомобилей "Жигули" вместе с автомагазином. Боевики оставили этот объект без боя, поэтому ни станция, ни магазин не пострадали. Новенькие автомобили стояли все целёхонькие. Командир подразделения Внутренних войск доложил об этом вышестоящему начальству, от которого получил приказ на усиленную охрану объекта. Уже в конце дня на территории захваченного автомагазина стали появляться первые высокие чины МВД. Из офицеров и прапорщиков в авральном порядке были сформированы две команды для перегона новеньких машин в Россию. Лейтенант попал в состав колонны, которая направлялась в Москву. Из Грозного вышли ранним морозным утром в составе из двадцати пяти машин под охраной трёх бронетранспортёров. Соответствующие документы лежали в каждой машине в "бардачке". Некоторые из машин доверху были нагружены коврами, музыкальными центрами, телевизорами, видеоаппаратурой и даже одеждой. Под охраной бронетранспортёров шли до Ростова. Далее десять машин из двадцати пяти отправились на Москву уже в сопровождении милицейских машин с мигалками. Без происшествий автомобили были доставлены в ближнее Подмосковье в одну из частей Внутренних Войск. Там перегонщики сдали машины, отметили командировку и уже на следующий день вылетели с подмосковного аэродрома военно-транспортным самолётом в Моздок. А оттуда вертолётом в Грозный - в свою часть. Но тогда повоевать лейтенанту не удалось. Вскоре его часть перевели на Ставрополье для выполнения охранных функций. Но через три месяца часть была переброшена обратно в Чечню. И лейтенанту пришлось участвовать в нескольких стычках с "дудаевцами". Но пуля снайпера настигла его не в бою, а в машине при подъезде к полевому лагерю. Пуля, пробив деревянный борт "Урала" и защитную каску, застряла у лейтенанта в черепе. На этом и закончилась, едва успев начаться, его военная карьера.
- Не горюй, лейтенант, - подбодрил его Виктор, - зато с женой тебе повезло! Считай, поймал удачу за хвост!
Молоденькая супруга лейтенанта послала десантнику благодарную улыбку и засмущалась, чувствуя на себе всеобщее внимание.
Тут неожиданно для всех к разговору присоединился всё время молчавший танкист.
- А мне тоже повезло. Вытащили меня чеченцы из подбитого танка. Несколько попаданий броня выдержала, но гусеницы, гады, перебили. И механика-водителя убили. А я из пушки стрелял, пока самого не оглушило. Достали они меня, привели в чувства и стали бить. Потом отвезли куда-то и пытались вербовать. Много чего обещали. Снова били. Но потом поняли, что без толку со мной возятся. Вывели в лесок, показали место, дали лопату и велели копать себе могилу. Я выкопал. Они в последний раз предложили на них поработать. Я отказался. Поставили меня на колени на краю ямы и стали целиться из пистолета. Мне уже всё равно было. Выстрелили почему-то мимо. Но привели другого мужика, избитого всего, и приказали, чтобы я смотрел. Прострелили ему голову и - в яму. Заставили меня закапывать. На следующий день процедура повторилась. На этот раз на моих глазах зарезали молодого солдата.
А вечером того дня я понял, почему меня сразу не убили. Я родом из Быково Волгоградской области. Так там мы с Шервани Басаевым в техникуме в одной группе учились. И даже дрались. В одной из драк я сломал ему нос. Ещё раньше в этом техникуме его брат учился - Шамиль Басаев. Брата я не знал, хотя он и приезжал к Шервани. Ну враждовали мы с Шервани не то чтобы очень, но и друзьями не стали.
Так тем вечером позвал меня Шервани к себе. Оказалось, что это его отряд меня взял. И Шервани с самого начала за мной наблюдал. Накормил он меня тогда, угостил водкой, похвалил за то, что я мужественно держусь. Повспоминали студенческие годы. Потом Шервани сказал, что убивать меня не станет. А вот сломанный нос - не простит. Позвал он своих молодцев, положили они мои руки между двух табуреток, а третьей ударили сверху. Вот так с переломанными руками и завязанными глазами вывезли они меня на дорогу и бросили. Даже повязку не сняли. Не знаю, сколько я там просидел, но подобрала меня тыловая колонна какой-то воинской части.
Танкист закончил свой рассказ. В палате повисла тишина. Чего только не случается на войне? Но с человеческой жестокостью не может сравниться никакая звериная. Иванов попытался хоть как-то смягчить тяжёлое впечатление, произведенное рассказом:
- Сергей, а мы с тобой земляки. Я из Волгограда.
- Надо же! - удивился танкист, приподнявшись на кровати и посмотрев на вертолётчика. - В одной палате встретились.
- Везёт тебе на "земляков"! - пошутил капитан-мотострелок.
- Я, вообще, везучий, - согласился Сергей.
- А ты женат? - поинтересовался Иванов.
- Женат, - ответил танкист. - Моя обещает скоро в госпиталь приехать. Сегодня с ней по телефону разговаривал.
- И дети есть?
- Дочка. Три годика.