Такое хорошее предложение! Не думал Пышта, что Майка рассердится:
- Не суди, о чём не понимаешь. Лето было дождливое, уборочные машины вязли! А ты винишь!..
Но Пышта терпеть не мог, когда Майка его учила.
- А ты, а ты… - бросился он в спор, - ты тоже меня всегда винишь! Когда я шёл через проходной двор, у меня галоша в луже застряла. Я её вытаскивал, а фуражка слетела. А тётя Катя в раздевалке сказала: "Отмойся, тогда являйся!" А пока я отмылся, урок начался, и Аглая Васильевна меня в класс не пустила. А ты меня ругала! А я был невиноватый!
- Вот именно - виноватый, - сказала Майка. - Шёл бы улицей.
- А улицей дальше! - всё громче спорил Пышта. - Пышто я опаздывал!
- Выходил бы пораньше из дома!
- А я не мог! Пышто у меня арифметика куда-то делась!
- Ах, делась? С вечера надо ранец собирать!
- А я мог, да? Мог, да? - Сердитый Пышта, как Петрушка из-за ширмы, выскакивал из-за спинки скамьи. - Не мог! Пышто я смотрел телевизор, а потом ты меня спать загнала!
- А вот зря дед разрешает тебе смотреть телевизор!
Спор разрастался, как буря. Волны вздымались всё выше. Казалось, они раскачивают автобус. Фёдор резко засигналил и затормозил. Картонные трубки посыпались Жене на голову.
Оказывается, через шоссе идёт стадо. Фёдор сигналит, а коровы не боятся. Теснясь, притираясь к голубым бокам автобуса пятнистыми боками, они идут совсем рядом с Пыштой, и в окно входят запахи нагретой шерсти и молока. Коров Пышта побаивается, но потрогать бы шерстяной лобик и бугорки-рожки у того рыжего бычка!..
- Пышта! Сиди на месте! Вывалишься!..
Пастух щёлкает бичом. Коровы бегут рысцой, неловко вскидывая ноги, перескакивают кювет. А рыжий бычок остановился, глядит вслед автобусу большими ласковыми глазами. И вдруг, вытянув голову, посылает Пыште хриплое "М-м-му-у!". Прощается. Хорошо бы помычать ему в ответ, но они уехали дальше. Они торопятся. Им надо ехать без задержек, догонять свою бригаду.
Мимо окон - посёлки, поля… Проносятся деревья - красные, рыжие, словно охваченные пламенем. Осень. От столба к столбу бегут провода, провисают, взбираются вверх, перебегают через перекладину на столбе и опять - вниз. На проводах качаются птицы, они, как пловцы, кидаются с проводов в воздух, будто в задачнике на картинке: три улетели, две остались, сколько всего?
Низко над шоссе проходит вертолёт - толстобрюхая красная стрекоза, а крылья над головой как мельница. Когда его грохот смолкает, Пышта слышит голос Майки:
- Приедем в Прудковский комитет комсомола, скажем: "Посылайте на самый трудный, самый отсталый участок!"
Женя отвечает:
- А на отсталом участке все будут в восторге! Закричат: "Ура! Здравствуйте!" Скажут: "Мы больше не будем плохими, будем хорошими!" И нашу бригаду встретят с оркестром в сто медных труб с барабаном.
Такая встреча Пыште нравится, а Майке нет. Майка сердится.
- Нам не нужны трубы и барабаны. Нам нужно быть нужными! - говорит Майка.
Пышта смотрит в окно. Он играет со словами, которые сказала Майка. Он крутит их так и этак. "Нужно быть нужными, - бормочет он. - Не нужно быть ненужными". Ну конечно, это плохо, если им скажут: "Вы нам ненужные!" И как весело получается: "Вы нам нужные".
"Так и будет, - думает Пышта. - Не могут быть ненужными люди, у которых такой прекрасный голубой автобус, и пишущая машинка, и киноаппарат, и такая большая банка с красной краской".
Глава 2. Куда глаза глядят
Пышта первым увидал вывеску: ЧАЙНАЯ. Майка взяла кошелёк, Женя - киноаппарат, и все выскочили из автобуса.
"Чайная" только называется "чайной". На самом деле там можно съесть борщ и даже сосиски с капустой, их Пышта любит. А уж после сосисок стали пить чай. Женин киноаппарат всё заснял на плёнку: и совхозных рабочих, которые тут обедали, и как чай разливали из пузатых чайников.
Пышта придвинул к себе самую большую кружку, и вдруг оказалось, что Майка не собирается покупать к чаю ни печенья, ни конфет. Пышта пригрозил:
- Тогда я не буду чай пить!
- Ну и не пей! - ответила Майка. - Это тебя дед уговаривает: "Открой ротик, я тебе положу кусочек!" А я не дед.
Пышта обиделся:
- Тогда покупай мне мороженое!
- Нет, - отрезала Майка. - Денег мало, до стипендии далеко, надо расходовать с толком.
И все сразу с ней согласились. А Пышта не согласился: "Почему сосиски - с толком, а мороженое - без толку? Можешь никому не покупать, мне одному. Когда Владик лекцию репетировал, он рассказал, что даже в голод Ленин велел: первый глоток молока - детям! А кто здесь дети? Я - дети. И во всех троллейбусах в городе висят плакаты: "Ешьте мороженое, ешьте мороженое, оно из натурального молока, оно питательное!"
- Оно питательное, - сердито сказал Пышта.
- Ничего, не отощаешь! - ответила Майка.
И тогда Пышта громко сказал Майке:
- Жадина-говядина!
Из-за столов смотрят на него все обедающие, и буфетчица из-за буфетной стойки смотрит тоже. А он отваливается на спинку стула и болтает ногами - нарочно, чтоб отомстить Майке.
- Я не жадина, - тихо отвечает Майка. Из её глаз на Пышту глядит горючая обида. - Деньги не мои, а общие. Все на них должны обедать много дней и ещё покупать бензин для машины.
Женя отмахнулся от Пышты:
- У несмышлёныша язык сболтнёт раньше, чем голова сварит.
Владик сказал строго:
- Маечка ответственная за финансовые дела бригады.
- Всё равно жадина! Жадина говядина! - ответил Пышта.
И тогда Фёдор взглянул на Пышту и сказал только одно слово:
- Уходи.
- Ну и подумаешь. - Пышта слез со стула. - И без вас куплю!
И, топая ногами, чтоб всем назло, Пышта идёт к буфету. У него в кармане монета. Накануне отъезда Майка дала на мороженое.
Он кладёт монету на стойку:
- Дайте мне овсяных печеньев и мороженого на все деньги!
Но буфетчица, наверно, глухая. Ведь бывают глухие буфетчицы. Белой салфеткой она смахивает со стойки крошки.
- Без сдачи! - кричит Пышта.
- Не ори, тут глухих нет! - Буфетчица обтирает стаканы.
"Наверно, она меня воспитывает, чтоб я не забывал говорить "пожалуйста", - догадался хитрый Пышта и прибавил:
- Пожалуйста!
И буфетчица сразу же ответила:
- Мороженого нет, печенья нет.
- Как - нет? Вот печенье! В вазе!
- Это продаётся на трудовые, заработанные.
- А вот они!
- Ты их заработал? Или сестра дала? Которая жадина-говядина?
Пышта стал красный, как редиска. В самом деле: если Майка жадина, как же она дала ему монету? Пышта выкручивается:
- А она их тоже не заработала. Ей просто так дали, стипендию!
- За "так" одни тумаки дают, и то редко, - отвечает буфетчица. - А стипендию за старательное учение дают. И будь я твоей сестрой, я тебе тумаков надавала бы. И не за "так", а за дело. Ступай отсюда!
И Пышта побрёл к двери. Теперь он не топает, идёт тихо, ждёт - не позовёт ли Майка.
Но Майка глядит в свою кружку. Все глядят в свои кружки. И только глаз киноаппарата смотрит на Пышту. Пышта переступает порог, и дверь сама закрывается за ним.
"Ну и ладно. Вот уйду куда глаза глядят. Потеряюсь насовсем. Вам же хуже. Ищите тогда!"
Белая пыльная улица идёт от крыльца. По один её бок - дома с палисадниками, по другой - скошенное поле. Чтобы потеряться, надо идти через поле к лесу. Пока пойдёшь теряться, автобус уйдёт!
Пышта топчется на крыльце. Чтоб выглядеть запятым человеком, он обчищает свои чистые башмаки о железную скобу.
Почтальон подъезжает на велосипеде с моторчиком, идёт обедать. На крыльце глядит, как мальчик обчищает башмаки. Распахивает дверь:
- Ладно, сынок, чистые уже, заходи!
Но мальчик шагает со ступенек в пыль и отвечает странные слова:
- Я не захожу, пышто я ухожу, - и уходит.
"Первый раз встречаю человека, который обчищает обувь, выходя из чистого дома на пыльную улицу", - удивляется почтальон.
А Пышта бредёт по улице. Его обгоняют две девочки с бантами в косах. Проезжает старик в телеге. Тётка загоняет во двор телка. Воскресный день, народу немало, но хоть бы кто поинтересовался, куда Пышта путь держит. Даже белая собачонка у калитки отворачивается, хотя он ей по-доброму почмокал. А кусты акации сквозь заборы недружелюбно наставили на него рогатые стручки.
Настроение у Пышты делается всё хуже. Как вдруг он видит вывеску: КЛУБ. И у крыльца кто-то играет на гармони, кто-то щёлкает орешки. А две девочки с бантами уже стоят у кассы. А на афише - кубинец с автоматом и с бородой, как у Фёдора. И написано: "Цена билета 10 копеек".
Зачем идти куда глаза глядят? Можно отлично затеряться в кино, там же свет тушат! И ещё десять копеек сдачи дадут на мороженое!
И Пышта суёт в окошечко монету.
- Тебе два, что ли? - спрашивает кассирша.
"А может, тут детей без взрослых не пускают? Скажу - два, пусть думает, что я с кем-нибудь взрослым".
Он вздыхает и говорит:
- Два!
Теперь не видать мороженого как своих ушей.
В зале он усаживается на два стула и растопыривает ноги. Неудобно, зато уж никто не займёт его собственное второе место. Свет гаснет, начинается музыка. И Пышта забывает о всех неприятностях.
Молодые кубинцы сражаются за свою республику. Горстка храбрецов атакует крепость кровожадного властителя Батисты. Фидель поднимает автомат над головой и, глядя прямо в глаза Пыште, произносит клятву: "Победа или смерть!"
И все бойцы отвечают: "Победа!"
В тёмном зале Пышта, сжав кулаки, шевелит губами:
- Победа!
…У Батисты солдат больше и оружия больше. Бойцы Фиделя отступают, потеряв в бою дорогих своих товарищей. Отряд уходит в самые высокие горы Кубы. В пути встречаются ему голодные люди. У них Батиста отнял землю и хлеб.
"Мы вернёмся. Мы победим", - говорят им бойцы.
- Мальчик, перестань дуть мне в затылок, сядь на место! - говорит девочка из первого ряда.
Пышта не слышит. Он карабкается по горным тропам, за спиной у него автомат. И Пышта не замечает, как сдвинул коленки и освободил своё второе место. Кто-то в темноте вошёл в зал. И кто-то сел рядом.
Дальше Пышта смотрит фильм уже не один, а вдвоём. Когда на свободный остров Куба, который принадлежит только кубинцам и больше никому, высадился вражеский десант и кубинцы сбрасывают его в море, Пышта так счастлив, так ёрзает и прыгает на стуле, что тот, кто сидит рядом, кладёт большую руку поверх Пыштиной руки.
"Спокойно. Выдержка. Мы победим!" - словно говорит эта сильная рука. И когда народная армия побеждает, Пышта, переполненный счастьем, прячет лицо в бок соседу.
Зажёгся свет, и все зрители встали, Пышта увидал: рядом Фёдор.
- Я так и знал, что это ты! - говорит Пышта и, гордый, берёт Фёдора за руку. Он сразу приметил: все люди, которые с ними движутся к выходу, поглядывают на Фёдора и ласково ему улыбаются.
- Пышто у тебя борода такая же, - шепчет Пышта.
Но Фёдор молчит. И Пышта сразу вспоминает то, что вспоминать неохота; даже ноги его вспоминают, как топали всем назло. Чтоб поскорей отвязаться от жгучего стыда, Пышта торопится, он толкает человека, идущего впереди. Толкает и думает сердито: "Уж не может посторониться, если сзади ребёнок. Детей всюду без очереди пускают! Даже в парикмахерской!"
- Прекрати, Пышта! - Фёдор сжимает Пыштино плечо.
Но Пышту не остановишь, он свои права не уступит. А человек оборачивается, глядит на Пышту, на Фёдора:
- Когда вырастешь, постарайся походить на революционеров не одной лишь бородой. Борода уму не замена!
Тут их всех вынесло наружу.
- Чего он сказал про твою бороду? - спросил Пышта.
Вдруг Фёдор рассвирепел:
- Он не про мою, а про твою бороду сказал!
- Нет, про твою. Пышто у меня бороды нет!
- Зато у тебя уши есть! - гаркнул на всю улицу Федор. - Уши так и просят, чтоб их надрали!
Глава 3. Если сын - свинёнок
Фёдор шёл широкими шагами и яростно тёр свой стриженый ежик на макушке. "Может, правда, Пышта ещё маленький? - думал он. - И с ним рано говорить о серьёзном? А надо только о машинах системы "Би-би", о бедных мышках, злых кошках, о плохом мальчике, который не мыл руки, и о хорошем, который мыл?"
Уже видна зелёная вывеска: ЧАЙНАЯ. Уже виден Женя, который моет автобусу фары. Остаётся пройти совсем немного. Но Фёдор останавливается.
- Не верю! - твёрдо говорит он. - Не верю, что ты - человек, который знает все марки автомобилей, фамилии всех нападающих и вратарей, и какой самолёт реактивный, а какой нет, и ещё тысячу вещей, - что ты ничего не понимаешь!
С высоты огромного роста далеко, а ему нужно заглянуть поглубже в самые Пыштины глаза. И он садится на корточки.
- Пышта! Скажи мне прямо: неужели ты ничего не понимаешь?
- Я понимаю, - говорит Пышта.
- Вот и я думаю, отлично понимаешь. Просто мозги у тебя набекрень. И это мне надоело. Я тебе мозги вправлю.
- А уши? - быстро спросил Пышта.
- Не нужны мне твои уши. Пошли обратно!
Как - обратно? Почему? Автобус почти рядом! В него влезает Майка. В руках у неё свёрток.
- Там пирожки! - с надеждой говорит Пышта. - И, может, жареные!
- Никаких пирожков! - обрывает Фёдор. - Будем ходить и думать, пока ты не поймёшь, что сказал нам тот человек! Думай!
- Про чего думать? Про бороду, что ли?.. - жалобно спрашивает Пышта.
- А-а-о-о… - Фёдор в отчаянии рычит, как лев. - Неужели тебе в голову не взошло, что он говорил о самом главном в жизни?
Пыште действительно это в голову "не взошло".
- Да пойми! Он увидал: мой младший брат, расталкивая всех, лезет вперёд. Лишь бы себе получше, а другие хоть погибай! Он решил: значит, я ничему доброму тебя не научил, потому ты и растёшь такой себялюб, пуп земли!
- Я не пуп! - возмутился Пышта. - Он такого не говорил, он про бороду…
- Он сказал: "Походить на революционеров только бородой - этому грош цена. Делами надо походить!" Понял? Ну, думай!
Пышта очень старается думать. Но, как назло, воробьи подрались под ногами. Потом промчался мотороллер - красный, с серебряной фарой, - тут уж ни один человек не смог бы думать. Из-за забора выскочил мяч, Фёдор наподдал его ногой, и мяч улетел обратно. Думать было просто невозможно.
- Не получается, - пожаловался Пышта.
- Ничего. Получится.
Сели на брёвна возле сарая. За дощатой стеной похрюкивал поросёнок. Поглядеть бы - розовый или с пятнышками? И вернуться бы. Что у Майки в свёртке? Скорей бы уж Фёдор кончал вправлять мозги. Поговорит-поговорит да и простит. Скорей бы уж прощал.
И вдруг Фёдор сказал:
- Ты сейчас воображаешь, что я тебе повыговариваю да и прощу? И ты останешься таким же Центропупом? Не воображай! Не прощу!
Пышта испугался. Как так не простит? И что ж тогда?
- Потому не прощу, что отлично соображаешь. Но всё в свою пользу. И потому растёшь плохим человеком. Можешь расти хорошим, а растёшь плохим! Возомнил, что ты самый ценный, самый главный, Центропуп, а вокруг тебя все люди вертятся, как планеты вокруг Солнца. И всё человечество только для того существует, чтоб доставлять тебе удовольствия.
Чтобы кормить тебя мороженым.
Чтобы водить тебя в кино.
Чтобы показывать тебе, как переключать скорости, и даже позволять сигналить, хотя сигналить, всем известно, запрещено.
Чтобы покупать тебе красивые голубые кеды и стричь тебя в парикмахерской с зеркалами и без очереди. И даже вынимать для тебя из запаски резиновую камеру, чтоб ты мог с ней поплавать в пруду.
Так вот, заруби себе на носу раз и навсегда; люди существуют не для этого.
И будь ты сейчас не Пыштой, а вот этим поросёнком - розовым или в пятнышках, который хрюкает в сарае, - ничего не изменилось бы на свете, раз ты не человек, а всего лишь Центропуп.
И твоя мама, если бы у неё родился не ты, а другой, хороший парень, так же работала бы сейчас в своей экспедиции, а может быть, лучше, раз у неё было бы меньше забот и хлопот.
А из Майкиных ясных глаз не упало бы никогда ни одной слезинки.
Пышта, Пышта! Народ сложил поговорку; "Кто посадил дерево, вырыл колодец и убил змею - прожил жизнь не зря!" А пока ты ничего доброго людям не сделал, считай: ты ещё на свете не жил! Ты вот сидишь воображаешь: "Я маленький, ещё не успел. А как вырасту - сразу героем стану!" Нет, если ты стараешься только для себя, не вырасти тебе героем! А знаешь, кто из тебя получится? - И тут за дощатой стеной прозвучало: "Хрю-хрю-хрю…" - Точно! - сказал Фёдор. - Вырастет из сына свин, если сын - свинёнок! Это про тебя Маяковский сочинил.
- Не про меня! - закричал Пышта.
- Ах нет? Ну так скажи, что ты сделал для людей хорошего?
Пышта уже рот открыл, чтоб назвать много прекрасных дел. Но ни одно подходящее слово не прибежало к нему на язык.
- Вспоминай, вспоминай… - Фёдор стал стругать палочку.
Пышта вспомнил зелёное стекло - отдал его соседскому Лёше, не пожалел. И два нечервивых ореха в придачу дал. Правда, Лёшина мать вернула стекло (орехи не успела, Лёшка съел) и велела сию же минуту отдать пластмассовую вставочку для пера, которую Лёша подарил Пыште взамен… Ну, раз принесла обратно - значит, не считается.
Пышта вспомнил пузырёк с каплями. Дед просил: "Неси поскорей, внучек, сердце пошаливает". И Пышта приносил. Но часто Майка успевала раньше Пышты и сердилась: "Тебя сто раз попроси, пока ты сдвинешься!.." Наверно, тогда тоже не считается?
Ура! Он нашёл рельсы в лесу! И звёздочка заняла первое место!.. Да… Зато когда одна тётенька дала ему железяку, он припрятал её под лестницей - сделать интересное для себя. Девчонки её нашли и сунули в общий мешок, чтоб для заводов, чтоб для страны. Но всё-таки, наверно, тоже не считается…
Ничего он не может вспомнить. Ничего. Как же так? Он всегда считал себя очень нужным, очень хорошим человеком…
Фёдор стругает палочку и вдруг слышит непонятные звуки: "Пшт… пшт…" и тоненькое, жалобное: "И-и-и-и…"
- Ты что, Пышта?
Он разнял прижатые к лицу Пыштины кулаки, увидал красный нос и мокрые щёки:
- Ты, никак, плачешь?
- Пышто я стараюсь-стараюсь… и ничего не могу-у… - И Пышта заплакал ещё горше. - А колодец я ещё не умею… А змея мне ещё не попалась…
Фёдор сгрёб его в охапку, и, хотя Пышта уже ученик второго класса, усадил к себе на колени, и обнял покрепче.
- Ладно, Пышта, не старайся. Всё равно нельзя вспомнить то, чего не было. Давай начнём жить сначала. Давай делать хорошее. Давай стараться быть похожими на настоящих людей… Ну, выше нос!
Пышта поднял к Фёдору покрасневший нос. На кончике висела слеза. И Фёдор улыбнулся Пыште. И Пышта улыбнулся Фёдору. И обхватил его крепкую шею руками, и заговорил быстро-быстро в самое ухо:
- А дерево я посажу сегодня. Для всех людей. Пышто у меня как раз есть подходящая косточка. Черносливовая. Годится?
- Годится! - ответил Фёдор. Правда, он не знал, что косточка из компота. А Пышта не знал, что из варёных косточек деревья не вырастают. - Валяй сажай! - сказал Фёдор и своим красивым, белым, глаженым платком высморкал Пыштин нос.