Обещал Заяц огород не трогать. Летом заботы мало - клевера полны поля, на лугах травы сколько душе угодно - хоть хвостом от радости маши, да уж очень он короток.
А зимою Заяц - прямо к крестьянину: подавай, мол, свою квашеную капусту. Крестьянин угостил его.
Назавтра Заяц опять тут как тут. Летом, мол, помог огород уберечь, а теперь, когда из-под снега и мшинки не выскрести, пускай крестьянин отблагодарит за доброту.
Кормит крестьянин каждый день Зайца квашеной капустой, а к рождеству, глядишь, вся капуста в бочке и вышла. А зиме еще конца не видать! Вот и остались оба без вкусной капусты.
Весной крестьянин говорит Зайцу:
- Послушай, сосед, твои поля ведь побольше моих будут, посадил бы капусты на своей земле.
- Нет у меня капустной рассады, - грустно отвечает Заяц.
- В Ригу поезжай. Каждую весну туда за рассадой езжу.
Крестьянин думал так от Зайца избавиться. Откуда Зайцу денег на билет взять, сунется в поезд без билета, а его в кутузку укатают, вот и хлебнет он там кислых щей.
Но Заяц наш оказался не дурак, хоть и уши у него ни на вершок не были короче, чем у остальных зайцев. Притопал Косой на станцию, поезда ждет. Ждет и видит, что всяк, кто на станцию приходит, билет покупает.
- Что вы с этими билетами делать будете? - спрашивает Заяц.
- В Ригу поедем, - отвечают ему.
- А без билета нельзя? - Зайцу стало как-то не по себе.
- Нельзя, - отвечают.
Гм, вот незадача! Топай теперь обратно, Риги не повидав, капустной рассады не купив. У Зайца душа заныла, не меньше подстреленной в позапрошлом году лапы. Сидит на дорожном столбике и слезы утирает.
И вдруг над самым его длинным ухом страшный вой раздался: "Собаки!" У Зайца хвост похолодел, хочет прочь кинуться, а он к столбу словно примерз.
Но что за чудо! Не собаки, а маленькие аккуратные домики на колесах. К станции подкатывают, а люди спешат по ступенькам забраться в них.
"Вот как в Ригу-то ездят", - удивился Заяц.
- Счастливого пути! - крикнул он, когда поезд тронулся с места.
"Погоди, а почему бы и мне хоть до Птичьей пущи не прокатиться?" - догадался вдруг Заяц.
Прыгнул на ступеньку и едет себе, как барин. "Эх, проехаться бы так до самой Риги - и ничего мне больше в моей заячьей жизни не надо было бы".
И так приятно Зайцу на поезде кататься было, что у Птичьей пущи он и соскочить забыл. А поезд уже к станции подходит.
- О боже, о боже, - запричитал Заяц, - выйдет кондуктор и сцапает меня.
Поезд так неожиданно встал, что Заяц с подножки, точно мешок, скувырнулся. Кондуктор распахнул дверь и новых пассажиров впустил. А Заяц тем временем опомнился.
- Хе, хе! А почему бы так и до самой Риги не доехать? Ну, ясно теперь. - Только поезд к станции подходит, Заяц шмыг с подножки на землю, снова тронется - Заяц опять на ступеньке сидит.
Протяжно пыхтя и тяжело вздыхая, поезд подкатил к Риге. Заяц отыскал лавку, где рассаду продают. Мудрить нечего, входит и капустной рассады просит.
А лавочник уже всю рассаду продал, остатки сметает.
- Что молодому человеку угодно? - вежливо спросил он.
- Капустной рассады, - робко пролопотал Заяц.
- Какую капустную рассаду, молодой человек, изволите? Могу предложить кочанную капусту, цветную, брюссельскую, кормовую. Может, молодой человек кормовой возьмет? Летом листья жевать можно, зимой кочерыжки грызть.
"Ну и мошенник, - решил Заяц, - какую угодно рассаду предлагает, а про вкусную молчит".
- А другой капустной рассады нет у вас? - лукаво спросил Заяц.
- Нет, - развел руками продавец.
- Мне рассаду квашеной капусты надо, - уже настойчивее потребовал Заяц.
Ухмыльнулся лавочник - покупатель, видать, простак попался.
- А-а, вам рассаду квашеной капусты? - воскликнул торговец слащавым голоском. - Ее мы задаром отпускаем. - И он смел в бумажный кулек остатки рассады кислицы и подал зайцу. - На, сынок, сунь в карман, на Троицу посадишь, к Янову дню квашеную капусту есть будешь.
Заяц, счастливый, поехал домой. Посадил капусту на сырой лесной лужайке, а сам рядом торчит, чтоб птицы не поклевали, кроты не перерыли, козы не пощипали. Жена капусту с утра до вечера полет, детишки два раза на дню воду носят и поливают. Когда трехлистная капуста зацвела, Заяц впервые отведал ее.
- Пускай меня волк сожрет, если это не настоящая квашеная капуста, - воскликнул Заяц, медленно посасывая листик.
Теперь все: и зайчиха, и зайчата - не отходили от капустной грядки, все лето лакомились квашеной капустой и нахвалиться не могли.
Заяц возгордился и зазнался, точно индюк. Каждого приглашал он на квашеную капусту и все рассказывал, как без билета в Ригу съездил.
С той поры и повелось кислицу заячьей капустой называть, а безбилетных пассажиров - зайцами.
ЖАСМИН
Когда-то, в давние времена, все цветы были белыми. Но в один прекрасный день в сад пришел художник с большим ящиком красок и целой связкой кистей.
- Подходите все ко мне и говорите, кто какого хочет быть цвета, - крикнул он цветам и кустам, и те быстренько встали в очередь, потому что каждый хотел, чтобы ему досталась краска поярче.
Ближе всех к художнику оказался Жасмин. Он сказал, что ему хотелось бы, чтобы цветы его были золотисто-желтыми, как цвет волос его любимого Солнца.
- Как ты посмел пролезть раньше королевы Розы? - оттолкнул его художник.
- Я вовсе не пролез. Я стою тут уже много лет, - обиженно ответил Жасмин.
- Но ты должен понимать, кому по праву положено быть повсюду первой, - наставлял его художник. - В наказание останешься последним, но и тогда как следует еще попросишь меня.
- Вы ошибаетесь, сударь, никого я просить не стану, - ответил Жасмин и остался на своем месте.
Художник долго возился с Розами. Каких только красок не выбирали себе гордые королевы! И алую, и желтую, и розовую, и оранжевую. Только синюю никто из них не захотел - уж очень она простая, деревенская. Синей краской, чтобы она не пропала, художник покрасил Незабудки и Васильки, хотя им хотелось стать алыми. Но художник решил, что для этакой деревенщины сойдет и синий.
Маки улыбались художнику, и он не скупился на краску и густо накладывал ее. Далии польстили ему, и их лесть окупилась с лихвой. Он проработал несколько дней, наделив их всевозможными оттенками.
Очень скромным оказался Лиственный Репей. Когда его спросили, какую краску он хочет, он ответил:
- За любую, сударь, спасибо вам скажу.
Художник выкрасил цветы Репея в серый цвет и спросил, доволен ли он.
- Вам, сударь, виднее, что кому полагается. Я же понимаю, что на всех ярких красок у вас не хватит. И если каждый будет так ярок, как Розы, то никто и не заметит их красоты!
Колючий Репей был настойчивее и получил красные цветы.
Маленькие Анютины глазки обступили художника и, вежливо здороваясь, приседали. Это выглядело так мило, что они показались художнику маленькими девочками, и он раскрасил цветочки Анютиных глазок, как личики - веселые, грустные и серьезные. Яблоня пообещала художнику подарить осенью целую корзину яблок, если он выкрасит ее цветы в нежно-розовый цвет. Художник, не жалея сил, лазил по сучьям Яблони до самой вершины.
Сирень придумала по-другому отблагодарить художника, если он не пожалеет красок.
- Весною ты сможешь ломать наши ветви и дарить их своим невестам, извини, - невесте, - сказала Сирень. - И чем больше ты будешь ломать нас, тем пышнее будем мы цвести.
- За бестактность ты останешься белой, - отстранил ее обиженный художник, но сестер ее одарил великолепными красками.
Одуванчики поднесли художнику кружку сметаны, и Жасмин только смотрел, как много художник переводит на одуванчики золотисто-желтой краски, облюбованной Жасмином для себя.
Работая желтой краской, художник вспомнил о Жасмине, который первым выбрал ее.
- Ну, брат, так как же? - насмешливо обратился он к Жасмину. - Этой краски осталось немного, но если хорошенько попросишь, я всю ее отдам тебе.
- Не буду я просить, - ответил Жасмин.
- Как это так? - Художника начало злить упрямство Жасмина. - Ну, ладно, если тебе трудно произнести свою просьбу, то поклонись хотя бы, согни спину.
- Предпочитаю сломаться, но не согнуться, - гордо ответил Жасмин.
Художник, разозлившись, брызнул желтой краской Жасмину в лицо и закричал:
- Кто ты такой, что не хочешь просить и кланяться! Ну и оставайся на веки вечные
белым!
Таким он и остался - белый хрупкий Жасмин. А попробуй согнуть его - сломается…
ПЕРСИДСКАЯ СИРЕНЬ
Это приключилось в те страшные времена, когда все боялись драконов и ведьм.
Завоет вечером в трубе ветер, знай - это дракон ведьму прислал и кому-то грозит беда. Обычно драконы похищали принцесс. Но драконов было много, а принцесс - мало, и чудовища эти не брезгали и женщинами менее знатного происхождения.
Как-то ночью ветер завыл в трубе дома, в котором жила Персия с девятью сыновьями. Что это? Не иначе как дракон на мать польстился - кроме нее, в доме женщин нет. Но неужели девять молодцов свою матушку не уберегут?
Сыновья договорились: один будет стеречь дом, а остальные на работу ходить. Пока старшие сыновья с мечом в руке охраняли мать, ничего дурного не случилось, восемь дней прошли спокойно. Наступил черед меньшого сына дома оставаться.
Стоит он у ворот, по временам на трубу поглядывает и ничего подозрительного не примечает. Парень уже хотел было войти в дом пообедать, как услышал в саду веселый хохоток. Глянул, и что же видит?! Красивую девицу с алым маком на груди. Она поманила парня - иди ко мне! Только пускай сперва меч положит, не нравится ей это оружие. Парень положил меч, а та сразу давай трещать и хихикать, снимает с груди мак и протягивает парню - на, понюхай. По простоте своей парень сунул нос к алому цветку, и так ему спать захотелось, что тут же в саду и повалился. Только успел заметить, как, рыча и фыркая, примчался дракон, сгреб матушку и потащил по воздуху, а девица обернулась ведьмой, села на помело и улетела.
Меньшой сын проспал немало времени, а проснувшись, не мог в толк взять, как ему теперь быть, что сказать братьям. Уж лучше сразу отправиться искать драконью пещеру. Опоясался он мечом, сунул в карман краюху хлеба - и в путь. Шел он шел и к концу дня видит: у дороги усталый старичок сидит и просит:
- Пожалей, сынок, старика, дай хлеба кусочек!
- С радостью, дедушка, - ответил меньшой. - Только скажи, не видел ты, в какую сторону дракон мою матушку унес?
Старичок показал на юг, взял кусок хлеба и остался сидеть, а парень быстро ушел на юг.
Шел он шел и к концу дня - что за чудо! - пришел на то же место, где старичка оставил. А тот опять:
- Вскопай мне, сынок, землицы и яблоню посади. Яблок захотелось, а сил нет посадить.
Меньшой сын проворно вскопал мечом землю и посадил деревцо, только попросил, чтобы старичок показал ему дорогу к пещере дракона.
Старичок показал на север. И снова меньшой сын шел и шел и к концу дня - подумать только! - опять вернулся туда, где старичок сидел. А тот просит еще одну службу сослужить: убить змея, который к нему в лачугу залез и по ночам спать не дает.
Вошел юноша в старикову лачугу и мечом отрубил змею голову. И попросил старичка не обманывать его больше.
- Я трижды испытал тебя: твою щедрость, усердие, смелость. Иди, сынок, на запад, и там, где ночью деньги сушатся, поблизости и будет пещера дракона. Тебе с ним тяжкий бой вести придется, да и не знаю, спастись ли вам обоим. Я тебе волшебное слово скажу, оно обернет тебя в кого пожелаешь. Только запомни: два раза можешь в кого угодно превратиться, а в третий должен непременно опять человеком стать, А если и в третий раз кем-нибудь обернешься, то останешься им навеки.
Юноша запомнил волшебное слово и ушел на запад. Шел он шел, пока посреди ночи не увидел мечущийся синий огонек. Деньги сушатся!
Парень крепко сжал в руке меч и пошел на огонек, но завяз в болоте. И тут видит! Идет навстречу сгорбленная женщина, на плечах тяжелую колоду несет. Кто это? Да неужели матушка!
Сын позвал мать, а та испуганно запричитала:
- Ой, сыночек, зачем пришел искать меня! Из этого болота еще никто живым не выбрался. Уж лучше мне одной пропадать, чем видеть тебя рабом дракона.
- Нет, мать, - ответил сын, - по моей вине ты к дракону в неволю попала. Мой долг теперь спасти тебя. Садись на колоду, а я скажу одно слово, обвернусь рекой и вынесу тебя из болота.
Так и сделали.
Но дракон, увидев, как уплыла его рабыня Персия, погнался за ней. Река текла, текла, пока не притекла к песчаному полю, и вода иссякла.
- Матушка, я обернусь конем, сядешь на меня и ухватишься за гриву. Так я перенесу тебя через песчаное поле, - сказал парень и превратился в статного жеребца.
Скакал конь со всадницей, скакал, а дракон за ними. И не догнать бы ему быстроногого жеребца, но беглецам дорогу вдруг широкий и глубокий ров преградил.
- Сынок, обернись опять человеком и спрячься на дне рва, - взмолилась мать, но юноша и слушать ее не захотел.
- Нас у тебя девять сыновей, а мать у всех только одна, - сказал он. - Я превращусь в густой цветущий куст, а ты спрячешься в его ветвях.
Парень сказал волшебное слово, и над рвом вырос густой куст с пахучими фиолетовыми цветами. Персия спряталась в ветвях, а дракон, с хрипом изрытая огонь, промчался мимо.
Персидская сирень - сколько садов она теперь украшает!
ФИАЛКА
Она появилась ранней весной - маленькая хрупкая девочка с синей скрипкой под мышкой. Когда девочка заиграла, птицы умолкли, прислушиваясь к чудесным звукам ее скрипки, пчелы и бабочки долго кружились вокруг, подпевая мелодиям, которые смычок девочки извлекал из крохотного инструмента.
- Послушай, Фиалка, - сказала ей краснощекая девица, сестра хвастливого Мака, прозванная Ветрогонкой, - ты могла бы выступать с концертами и получать огромные деньги.
- Ах, у меня ведь нет никакой школы, - отвечала Фиалка-Скрипачка. - Я счастлива, что моя игра вообще доставляет кому-то радость.
- Были бы у тебя деньги, ты могла бы приодеться, - поучала ее Ветрогонка. - А то ты и в будни и в праздник ходишь все в одном и том же зеленом платьице.
- Мне и так хорошо, я о роскошных нарядах и не мечтаю, - отвечала девочка.
- Будь у тебя деньги, ты купила бы себе янтарное ожерелье и надела бы на свою тонкую шею, - вмешалась в их разговор красотка Тюльпанша. - Может, приглянулась бы кому-нибудь.
Фиалка-Скрипачка засмеялась.
- Говоришь, шея у меня некрасивая, тонкая. Так это мое ожерелье понравилось бы, а не я. В ожерелье он влюбился бы, а не в меня. Уж лучше остаться такой, какая есть.
- Ты рассуждаешь, как ребенок, с тобой даже поговорить серьезно нельзя, - рассердилась Ветрогонка и, подкрасив губы, призывно улыбнулась стоявшему по другую сторону дорожки Ирису.
Ирис на ее улыбку не ответил - в это время Фиалка заиграла снова, пленив его чудесной музыкой.
С замиранием сердца он слушал волшебную мелодию. Она лилась и лилась, как нежная песня любви и дружбы, которым нет конца и тогда, когда земля застывает, объятая великим белым безмолвием. Фиалка кончила играть, и синеглазая Незабудка, наклонившись к ней, шепнула:
- Видела, как Ирис смотрел на тебя? Глаз не сводил. Он влюблен в тебя!
- Да что ты! - тихо вздохнула Фиалка. - Ведь я некрасивая. Рядом с Ветрогонкой и Тюльпаншей я просто Золушка. С чего это влюбится в меня избалованный красотками Ирис? Наверно, он очень любит музыку и слушал мою скрипку, а ты морочишь мне голову, чтоб потом посмеяться надо мной: поверила, мол, дурочка.
Так отвечала Фиалка, но сердце ее все же затосковало.
Она прижала к плечу синюю скрипку и излила свою тоску и мечты в тихой мелодии. Слушавшим ее казалось, что в жизни бесконечно много счастья, стоит только протянуть руку и все, что ты пожелаешь - любовь, дружба, радость, - упадет в нее, точно звезды с высокого голубого летнего неба.
Скрипка Фиалки умолкла, и Ирис еще долго терзался бы и горевал, если бы Сирень не шепнула ему на ухо:
- Ирис, не будь дураком, не упусти свое счастье! Неужели ты не видишь, что Фиалка играет только для тебя! Она в тебя влюблена, это и слепой видит.
- Откуда ты знаешь? - возмутился Ирис. - Фиалка - такая артистка: она словно витает в небесной синеве, вокруг самого солнца. Земные чувства ей чужды, она живет своим искусством, и такой заурядный парень, как я, для нее не больше, чем простой стебелек.
Наступил теплый вечер, и Фиалка играла Лунную сонату.
Вначале в музыке слышалась непонятная тоска, щемящая мольба, печаль отречения, но вот мелодия перешла в страстный шепот, она манила, звала и, все нарастая, кричала о счастье.
Рядом с Ирисом страстно вздыхала Ветрогонка.
Ее дыхание опьяняло, как вино. Ирис хмелел и терял рассудок.
Образ Фиалки перевоплотился в звуки, а Ветрогонка льнула к нему всем телом, целовала его, нашептывала нежные слова, и Ирису начало казаться, что Ветрогонка - его счастье.
Может быть, Ирис на другое утро опомнился бы, пожалел бы о мимолетном увлечении, но не успела еще сойти роса, как Ветрогонка раззвонила всем подружкам о своей предстоящей свадьбе.
Жениха и невесту, как водится, поздравляли, желали им счастья, согласной жизни, богатой потомством.
Ветрогонка самодовольно вертелась - только красная юбка развевалась, а Ирис стоял неподвижный и безучастный, словно это и не он женился на Ветрогонке.
После свадебного пира должны были начаться танцы, и Фиалке предстояло играть вальсы и польки.
Гости построились парами, и посаженый отец Тюльпан сделал знак скрипачке, но наступила неловкая тишина.
В свадебной сутолоке никто не заметил, как Фиалка исчезла. Только теперь Ирис сообразил, что это она, уходя, сказала:
- Будь счастлив! Спасибо тебе за то, что встретился мне! Мои страдания родят новые песни, которые принесут счастье другим.