Миладка подошла к самой постели, подала Бобешу руку, а потом протянула бумажный пакет. Силушка - тоже. Бобеш увидел конфеты, яблоки и апельсины. Он очень обрадовался и сразу же решил показать все подарки матери. Мать стала сокрушаться, зачем дети истратили на Бобеша столько денег. Бобеш был очень рад и детям и подаркам. Гонзик, наоборот, держался как-то робко и грустил. Он стоял все время позади девочек. Вероятно, он чувствовал себя неловко, так как ничего не принес Бобешу. Вообще-то он даже и не мог ничего принести, потому что девочки случайно встретили его по дороге и прихватили с собой. Вдруг он стал быстро ощупывать свои карманы, подошел к самой постели, наклонился к Бобешу и шепнул: "Возьми, Бобеш, хочешь?" Бобеш взял то, что подал ему Гонзик. Это был осколок стекла, окрашенного в розовый цвет. Бобеш давно видел это стеклышко у Гонзика и завидовал ему. Ведь смотреть сквозь него было так интересно! Как будто бы видишь совсем другой мир, гораздо более красивый, чем на самом деле. Бобеш ласково посмотрел на Гонзика и прошептал в ответ:
- Я тебе тоже, Гонзик, дам кое-что. Хочешь пестренький… знаешь, такой в полосочку стеклянный шарик? Я его дам тебе, когда поправлюсь, ладно? Он у меня спрятан на кухне.
- Что у вас там за тайны? - спросила мать.
Бобеш показал ей осколок розового стеклышка. Мать хотела было отнять его у Бобеша, опасаясь, как бы он не обрезался. Но, увидев просящие глаза Бобеша и печальные Гонзика, она разрешила оставить розовое стеклышко в постели. Бобеш все спрашивал, что нового в школе. Оказывается, были большие новости. В классе всех пересадили, и ребята, предпочитавшие сидеть на задних партах, не знали, что им делать, когда учитель посадил их впереди. Но место Бобеша на первой парте все же осталось незанятым. Оно ждет Бобеша. Потом гости наперебой рассказывали ему интересную сказку, которую теперь читает вслух учитель, и Бобеш очень жалел, что он болеет. Но больше всего Бобеш расспрашивал детей о том, как учитель отнесся к его приключению с бумажным змеем. Учитель, оказывается, смеялся, говорил, что бумажный змей унес с собой Бобеша, как какую-нибудь принцессу из сказки. Здесь Бобеш тоже рассмеялся и покраснел до ушей. Вероятно, оттого, что о нем говорили при всем классе. Бобеш представил себе, как весь класс будет на него смотреть, когда он придет в школу. И вдруг почувствовал себя гораздо лучше, даже попросил у матери одежду. Ему показалось, что он вполне может немножко поиграть с детьми на полу. Но мать только рассмеялась:
- Что ты, Бобеш, нельзя! Ты снова можешь разболеться.
Но она все-таки взяла его из постели и поставила на пол.
Бобеш сделал шаг, закачался и, если бы мать не поддержала его, наверное упал бы. Он так ослаб, что не мог даже ходить. Бобеш был поражен - ведь в постели под одеялом он уже чувствовал себя совсем здоровым.
- Мама, а я смогу ходить, как раньше? - грустно спросил он.
- Конечно, сможешь. Но несколько дней тебе еще придется полежать. Надо есть побольше, чтобы окрепнуть. Горлышко у тебя все еще болит?
- Нет, не очень, мама. - И Бобеш подозвал ее кивком головы.
- Чего тебе?
- Мама, очисть мне, пожалуйста, апельсин. Можно?
Мать очистила Бобешу апельсин. Кожу она разрезала так, что из нее получилась хорошенькая звездочка. Апельсин выглядел теперь, как какой-нибудь сочный цветок. Бобеш брал дольки апельсина одну за другой и ел. Ел он медленно, ему было приятно, что апельсин так холодит горло и что его так легко глотать, Бобеш ел и нахваливал апельсин, а Гонзик, для которого это было таким же редким лакомством, едва успевал проглатывать слюни.
Бобеш заметил взгляд Гонзика, все понял, взял одну дольку и сказал:
- Возьми, Гонзик, попробуй. Апельсин на самом деле очень вкусный.
Гонзик немножко покраснел. Ему было стыдно брать апельсин у больного приятеля. Но, когда его стали понукать и девочки, он взял предложенный кусочек и стал есть его с таким трепетом, что мать даже засмеялась. Матери понравилось, что Бобеш сам предложил Гонзику то, что ему и самому пришлось по вкусу. Она радовалась, что у Бобеша доброе сердце.
Когда дети ушли, Бобеш сказал матери:
- Хорошо, что девочки пришли ко мне и принесли гостинцы, а?
- Ну конечно.
- А пирожное, наверное, дорого стоит?
- Они не покупали, - сказала мать.
- А где же взяли?
- Испекли дома.
- Их матери умеют печь пирожное?
- Я бы тоже сумела, Бобеш.
- Правда, мама?
- Да, но для этого нужно много масла, сахару и хорошей муки, а это все дорого. И для нас все эти сладости, милый Бобеш, - излишняя роскошь.
- Но ведь это так вкусно!
- Я знаю, - смеялась мама. - Много есть хороших вещей на свете, которых мы даже и не пробовали.
- А почему?
- Потому что у нас нет на это денег.
- А ты знаешь, мама, над чем я так смеялся?
- Над чем, Бобеш?
- Помнишь, ты дала девочкам кофе, а они всё упирались, не хотели пить? Гонзик - тот сразу выпил. Миладка мне шептала: "Бобеш, я не выношу пенок". Силушка тоже говорила, что не любит. Я им велел все отдать Гонзику. Сказал, что Гонзик, наоборот, пенки любит. Они, мама, какие-то странные… Ведь я пенки тоже очень люблю.
- Конечно, Бобеш. Это же самое лучшее, самое вкусное в молоке. Это же, собственно, сливки. Миладка и Силушка - избалованные дети, они никогда не знали, что такое голод. Ведь когда я была, Бобеш, такая, как ты, мы по утрам вообще никогда не пили кофе. У нас был только молочный или овощной суп, а иногда просто тюря.
- Что такое тюря?
- А это хлебная окрошка на квасу.
- А мы когда-нибудь ее ели?
- Да, когда были в деревне. Помнишь суп, который ты называл черным?
- Ага, кислый?
- Ну да.
- Мама, а ты никогда не испечешь нам пирожное?
- Будут деньги - испеку.
- Миладка и Силушка, наверное, хорошо живут, да?
- Не думаешь ли ты, что можно есть одни пирожные? Нет, они быстро надоедают.
- Нет, мне, пожалуй, никогда бы не надоели.
- Надоели бы и тебе.
- Ты знаешь, мама, что бы я все время, все время ел?
- Что же это такое?
- Пойди-ка сюда, я тебе шепну.
- Ну что бы это могло быть?
Мать наклонилась к Бобешу, и тот ей прошептал на ухо:
- Сосиски.
- О, несчастные сосиски! - засмеялась мать и погладила Бобеша.
- Да, мама, - заморгал глазами Бобеш.
- Да ладно, я тебе сосиски куплю, ты только об этом никому ничего не говори.
Мать ушла потом на кухню - ее позвал дедушка. А Бобеш так и не узнал, почему он должен молчать о сосисках.
Глава 29
ШВЕЙНАЯ МАШИНКА
Для Бобеша было большим событием, когда мать купила швейную машинку. Бобеш уже снова бегал по комнате и, хотя он немного ослаб, все же чувствовал себя вполне здоровым. Иногда ему казалось, что до сих пор еще немного дрожат колени. Как-то днем Бобеш проснулся после короткого сна и хотел попросить у матери стакан воды. Стал искать ее глазами по комнате и вдруг увидел у окна швейную машинку. Он протер глаза, чтобы лучше видеть: не кажется ли ему? Нет, там явно стояла машинка, и он сразу же вспомнил, что такую же точно видел у пана Адамца - портного. Мать вышла из кухни.
- Мама, - спросил Бобеш, - это наша машинка?
- Да, Бобеш, здесь теперь все: и наша изба и наша корова. Все, что у нас осталось от продажи, - вздохнула мать.
- Я тебя не понимаю, мама.
- Ну, я хочу сказать, что за машинку мы отдали последние деньги, которые у нас еще оставались от продажи нашего дома и коровы. Теперь у нас, кроме швейной машинки, ничего больше нет. И надеяться мы можем только на заработок, на свои руки. Я буду шить, Бобеш.
- А ты умеешь?
- Умею.
- А когда ты начнешь шить? Мне хочется поглядеть.
- Скоро. Только ты смотри, Бобеш, не подходи к машинке. Как бы палец тебе не прищемило…
- Но ведь смотреть-то можно?
- Смотреть, конечно, можно, только руками не трогай.
- И немножко нельзя потрогать?
- Нет, Бобеш. И оставь меня в покое, мне некогда. Не серди маму.
Когда мать отошла, Бобеш подошел к машинке и стал ее молча, внимательно разглядывать. Посмотрел на блестящее колесико наверху, потом на колесо внизу. Особенно его поразили позолоченные железные буквы. По складам он прочел: "ЗИНГЕР". Он так обрадовался, прочтя надпись, что побежал в кухню и закричал:
- Мама, мама!
Но мать строго на него посмотрела, приложила палец к губам, а дедушка даже молча пригрозил. Мать укачивала Франтишека. Бобеш притих, на цыпочках подошел к матери и шепотом спросил:
- Мама, а ты знаешь, что на этой машинке написано "Зингер"?
- Знаю, Бобеш. Я только прошу тебя, не подходи к ней, побудь здесь.
Бобеш послушался, остался и все посматривал на братишку.
- Мама, - зашептал он через минутку снова, - посмотри-ка, у Франтишека двигается на головке кожа, вот здесь, видишь? - И пальцем он коснулся темечка на голове у Франтишека.
- Отойди, Бобеш, а то он проснется.
- Нет, ты посмотри, мама, ведь на этом месте у него совсем мягкая головка. А у меня твердая. Ну-ка, мама, я пощупаю: у тебя тоже мягкая?
- Ты глупый, - засмеялась мать. - Это бывает только у маленьких детей.
- У меня тоже была мягкая?
- Тоже.
- А у дедушки с бабушкой тоже?
- Ну конечно, тоже.
- А почему так бывает, мама?
- Бобеш, перестань болтать! Видишь, Франтишек снова проснулся.
Бобеш еще долго ощупывал свою голову, чтобы убедиться, нет ли там где-нибудь мягкого местечка. Но, сколько он ни щупал, голова везде была одинаково твердой.
"Вот удивительное дело!" - думал Бобеш.
- Мама, а когда головка у Франтика затвердеет?
- Когда ему сравняется годик, когда начнет в ум входить.
- Как это - входить в ум? Наверное, наоборот, ум будет входить туда, в головку?
- Ты глупый, Бобеш.
- Вот ты говоришь мне - "глупый", а учитель в школе, наоборот, сказал, что я умный мальчик. Ты сама мне рассказывала.
- Наверное, учитель ошибся, - засмеялась мать.
- Нет, не ошибся. Учитель не ошибается, он все знает. Вы, наверное, вместе с отцом того не знаете, что учитель. Даже вместе с дедушкой и бабушкой. Ну, бабушка - та вообще ничего не знает. Однажды учитель рассказывал нам о майском жуке… Нет, дело было не так. Пепик Гаек принес в класс такого толстого-претолстого червя и такого вот длинного, - показывал Бобеш. - Ну, и держал он его в спичечной коробке. Когда пришел учитель, Пепик показал червя ему. Учитель сказал, что это личинка майского жука. А потом рассказывал нам о жуке. О том, как он сначала кладет яйца в землю, как из яиц получается личинка, знаешь? А потом из-личинки через много-много времени получается майский жук. Этот жук снова кладет яйца, из яиц снова получается личинка, а из личинки - снова майский жук. И так все время. И вот, когда учитель нам обо всем этом, мама, говорил, я вспомнил о тебе: как ты мне однажды рассказывала, что дети, когда вырастают, рожают снова детей, а те дети - снова детей. Так вот дедушка - это отец отца, а его отец был дедушкой отца понимаешь, мама?
- Да, ты хорошо все понял.
- И я когда вырасту, у меня будет сын. Я буду его отцом, а у того сына тоже будет сын, и я буду его дедушкой. Правильно, мама?
- Совершенно верно.
- И так будет всегда, а?
- Конечно, всегда.
- Вот я тогда так и сказал учителю: "По-моему, у майских жуков все как у людей. Мы умрем, останутся наши дети. У наших детей тоже будут дети. Они умрут, и эти их дети снова родят детей. И потом тоже умрут, и так будет всегда-всегда". А учитель засмеялся и сказал, что я умный мальчик.
- Если бы я была на месте учителя, я сказала бы, что, ты егоза.
- Нет, я не егоза.
- Ну, тогда стрекоза.
- Вот смотри, мама. Когда я тебя о чем-нибудь спрашиваю, ты всегда мне говоришь, что расскажешь потом, завтра или даже когда я вырасту побольше. А когда я спрашиваю о чем-нибудь учителя, тот мне сразу всегда отвечает. Я вот однажды спросил его, почему идет дождь, и он нам все рассказал. Например, как вода превращается в пар. Вот ты варишь картошку. Пар тогда идет, да? И этот пар поднимается высоко-высоко, к самому потолку. А если мы откроем окно, он выйдет через него и будет подниматься все выше и выше. Так и из рек и из пруда он поднимается. Высоко, как только можно. А там собираются капельки… Вот смотри, когда нам холодно, мы ведь жмемся друг к другу, надеваем пальто или собираемся в кучки. Руки прячем в карманы. Учитель и говорит: "Мы вот как эти маленькие капельки пара, когда бывает холодно. Они тоже прижимаются друг к другу - и из них получается большая капля. А та уж потом не может наверху удержаться - и падает вниз". И учитель подошел к окну, подышал на стекло, и на стекле показался пар. Потом образовались капельки, они слились в капельки побольше, а эти большие уже не смогли удержаться на стекле и потекли вниз. Ну, а когда собираются капли в тучи, тогда и идет дождь. Ты ведь так не смогла бы объяснить, как учитель, правда?
- Ну конечно. Ты сам скоро будешь умнее меня.
- Я учителя все-таки спрошу, почему у маленьких детей на голове мягкое местечко.
- Спроси, спроси, пусть он тебе расскажет.
- А потом я тебе расскажу. И ты тоже будешь знать, ладно?
- Хорошо. А теперь Франтишек уснул, и я пойду шить. А ты мне не мешай, побудь лучше здесь.
- Нет, я лучше буду смотреть.
- Только мне не мешай.
- Хорошо. Не буду.
Бобеш стал смотреть, как мать вдела нитку в иголку, как стала крутить рукой верхнее колесико машинки и как сразу вдруг задвигалось большое колесо внизу. Она быстро-быстро вертела ногами решетчатую железную доску, и машинка стучала все быстрее и быстрее. А иголка бегала вверх и вниз с такой скоростью, что Бобеш не мог за ней даже уследить. Он видел только, что иголка прокалывает материю, которая медленно убегает назад. Бобеш решил тоже как-нибудь попробовать повертеть ногами эту решетку. Конечно, когда матери не будет. А сейчас он молча смотрел на мать, на машинку и, когда вдосталь нагляделся, сказал:
- А ты знаешь, что я хочу есть?
- Это хороший признак, - сказала мать. - Раз ты сам попросил есть, значит, ты уже здоров.
Мать поднялась от машинки и поспешила на кухню. Бобеш - за ней. Она открыла шкаф и спросила бабушку:
- Что, разве хлеб мы уже доели?
- Утром Йозеф взял последний кусок, когда пошел на фабрику.
- Ну вот… А мне теперь нечего дать парню.
- Ты сходи к Шимкам, в булочную, - сказала бабушка.
- Нет, я туда больше не пойду. Когда я была там в последний раз, он мне напомнил о долге. Может быть, он видел, как нам привезли машинку, и, наверное, думает, что у нас есть деньги.
- Ну, тогда попробуй сходи к Покорным, - посоветовал дедушка. (Пан Покорный был владельцем магазина, где мать всегда покупала продукты.)
- Я и у него два месяца уже беру в долг. На днях он заставил меня простоять полчаса у прилавка: все отпускал другим. Только потом наконец поинтересовался, что мне нужно. И все бурчал. Надо было бы к первому числу принести ему хоть какие-нибудь деньги…
Дедушка подморгнул матери и вышел в сени. Мать через минутку взяла ведро, будто собралась за водой, и вышла вслед за дедушкой. В сенях дедушка вынул из засаленного бумажника пять крейцаров и сказал матери:
- На, только не говори старой (так он называл бабушку). Я оставил их себе на табак. Но ты купи лучше хлеба. Теперь парню нужно как следует есть, чтоб окрепнуть.
Мать поблагодарила, сказала дедушке, что она надеется теперь заработать на машинке и обязательно постарается поскорее вернуть ему долг.
- Ничего, не беспокойся, - ответил ей дедушка. - Я должен поправить Прхалам пекарню и переложить у Рачеков печь. Как-нибудь я уж себе табак обеспечу.
Бабушка что-то почувствовала, открыла дверь и спросила:
- Что вы здесь шушукаетесь?
- Я говорю, - сказал дедушка, - что Йозеф сегодня ночью сильно кашлял. Наверное, ему надо все-таки пойти к доктору. При Бобеше я не хотел об этом говорить.
- Да, я тоже слышала, как ночью он кашлял, - сказала бабушка с сочувствием.
- Надо-то, надо, - ответила мать, - но к докторам лучше и не соваться, когда нет денег. А мне пора. Присмотрите за Бобешем - как бы он чего не испортил в машинке.
- Не бойся, - сказал дедушка.
В это самое время Бобеш выбежал из кухни и бросился к матери:
- Куда ты идешь?
- Побудь дома, Бобеш. Я сейчас приду, принесу тебе хлеба.
Бобеш заглянул на двор. Увидев там Миладку, Бобеш стал проситься у деда:
- Дедушка, пусти меня погулять, я хочу поиграть с Миладкой.
- Беги, беги. Только к приходу матери возвращайся домой.
- Конечно, приду. Я так хочу есть!
Дедушка объяснил бабушке:
- Лучше, если парень побудет на улице. Дома ведь не углядишь, как он подойдет к машинке да, пожалуй, правда что-нибудь сломает.
Глава 30
ЗОЛОТЫЕ РЫБКИ
- Эй, Бобеш! - закричала удивленная Миладка. - Разве ты уже здоров?
- Ничего, вроде поправился.
- А скоро пойдешь в школу?
- Скоро. Мама сказала, что сразу после воскресенья.
- Учитель уже спрашивал, когда ты придешь.
- Правда, спрашивал?
- Честное слово.
- А что вы сейчас проходите?
- Учимся считать до десяти. Это совсем не трудно. Только Вашек и Сикора считают на пальцах. Ну, ты сам знаешь, какие они дураки.
- Ну, до десяти считать я давно умею, - сказал Бобеш. - А Силушка тоже умеет?
- Та может уже до двадцати.
- А что вы еще проходите?
- Нам задавали рассказывать, откуда берется ветер и тучи. А потом мы еще учили сказку о разных животных и разбойниках.
- Хорошая?
- Замечательная!
- Расскажи мне.
Миладка села на каменные ступеньки, положила рядом с собой маленькую лопатку и грабельки, которыми только что делала грядки под цветы. Конечно, грядки были не настоящие, а из песка, и цветочками служили опавшие листья сирени, росшей в глубине двора.
- Это твое? - спросил Бобеш и показал на лопатку и грабли.
- Да. Дома у меня еще больше игрушек… Ну, слушай сказку. Жила-была собака, хорошая собака. Только эту собаку все время били, и она решила бежать из дома. С собакой пошел также петушок, а с петушком - уточка, а с уточкой еще…
- Милада-а-а-а! - раздался вдруг голос. Из парадного вышла девушка и позвала Миладку домой: - Миладка, иди сейчас же завтракать. Кофе остыл, иди немедленно!
- Это наша служанка Фанка, - сказала Миладка и поднялась.
Бобеш почувствовал вдруг страшный голод. Хотел было сразу побежать домой, но вспомнил, что мать только еще пошла за хлебом.
- Бобеш, - сказала Миладка, - пойдем к нам. Ты подождешь меня, пока я позавтракаю. А потом мы опять будем играть, и я доскажу тебе сказку.
Бобеш заметил, что Фанка как-то странно на них поглядела.
- Миладка, а мама не рассердится, что ты водишь с собой в дом чужих детей?
- Да это же не чужой, Фанка. Это наш Бобеш. Мы учимся с ним в одном классе, и живет он напротив нас, через двор.