- И что?
Мьюр склонился над столом. Горящий кончик сигареты замер в нескольких дюймах от лица Гранта, дым поплыл ему в глаза.
- Я хочу знать, что ты с ней сделал.
- Передал его вдове.
- Не дури меня, у Пембертона не было жены. Она умерла еще раньше него.
- Ну, значит, сестре.
Глаза Гранта слезились от дыма, но он ни разу не моргнул. Он долго выдерживал взгляд Мьюра, а потом внезапно дунул на облако дыма так, что весь дым попал тому в лицо, и Мьюр отшатнулся.
- А что, ты думаешь, я с ней сделал? У меня не было времени идти в библиотеку. Я выбросил тетрадку и пошел убивать нацистов. Если ты читал мой доклад, то знаешь, что и в этом я преуспел.
Мьюр, забрав записную книжку, опустился на стул.
- Я тебе не верю.
- Думаю, ты не много времени провел на фронте.
- Я не верю, что этот человек потратил последние мгновения своей жизни, чтобы отдать тебе тетрадь, а ты тут же ее выкинул. Разве тебе не было интересно, почему это для него так важно?
- Он мог бы отдать мне свой заветный коробок спичек и медальон с локоном возлюбленной, и я бы сделал то же самое. - Грант покачал головой. - Я полистал тетрадку, но она вся была исписана какой-то чепухой и тарабарщиной. У меня было много дел, я не мог позволить себе таскать лишний вес. И я от нее избавился.
Мьюр еще посмотрел на него и резко поднялся.
- Жаль. Если бы она у тебя была или если бы ты хотя бы знал, где она, я помог бы тебе выбраться отсюда. Может быть, даже деньги какие-нибудь перепали бы. Вряд ли иудеи сейчас тебе платят. - Он выжидающе глянул на Гранта сверху вниз. - Ну и?..
- Иди к черту, - ответил Грант.
Машина въехала в заросли деревьев и, прокатившись по инерции еще дальше, остановилась. Пятно желтого света фар легло на поляну, освещая потрепанный грузовик "хамбер" с брезентовым тентом. Люди в разномастной военной форме слонялись вокруг, покуривая и проверяя оружие. Смотреть на них было страшновато, но если пассажиры автомобиля и испугались, то никак этого не показали. Никто из машины не вышел. Ручка в задней дверце заскрипела - один из пассажиров открывал окно.
Человек в военной форме подошел к машине и заглянул внутрь. Ночь стояла теплая, но человек был одет в шинель, а на коротко остриженных седых волосах сидел черный берет. В руке человек держал автомат.
- Готовы? - Над задним сиденьем тлел огонек сигареты, но лицо сидящего там человека оставалось невидимым в темноте. - Вы нашли то, что вам было нужно?
Человек в берете кивнул:
- Как вы и обещали, все лежало в грузовике. Мы готовы.
- Ну тогда не подведите. И сделайте так, чтобы он выбрался живым.
Гранта отвели обратно в камеру - сводчатый подвал замка крестоносцев, куда были втиснуты три деревянные койки. В полнейшей темноте Гранту пришлось ощупью искать дорогу к своей постели. Он повалился на матрас, не потрудившись даже снять ботинки. Рядом с ним, на соседней койке, вспыхнула спичка, осветив юное лицо, свалявшиеся черные волосы, оливковую кожу. Паренек прикурил, зажав губами, две сигареты, передал одну Гранту и задул спичку, пока она не обожгла ему пальцы. Грант с благодарностью принял подарок.
- Спасибо, Эфраим.
- Они тебя били?
Парнишке было, наверное, лет шестнадцать, но говорил он совершенно спокойно. Да и что тут удивительного, подумал Грант. Эфраим просидел в тюрьме гораздо дольше, чем он сам, почти три месяца: его посадили за то, что он бросал камнями в полицейского в Хайфе.
- Нет, меня не били.
- Они хотели знать, где найти Бегина?
- Нет. - Грант лежал на спине, закинув руки за голову, и пускал дым в потолок. - Это были не тюремщики. Какая-то шишка из Лондона пожаловала. Его Иргун вообще не интересовал, он хотел раскопать одну старую историю.
- Ты сказал ему?
- Я…
Взрыв был слышен даже через стены метровой толщины. Подпрыгнули койки, с потолка посыпалась пыль. Грант резко развернулся и прыгнул на пол, стащив за собой Эфраима. В темноте они сжались на полу. Зазвучали выстрелы - сначала отдельные, словно испуганные, а затем постоянные, сливавшиеся в очереди - в дело вступили пулеметы "брен".
- Они приближаются.
Грант, схватив Эфраима за плечо, повел его через камеру, пока не коснулся рукой холодного металла запертой двери. Прижавшись к стене, он поспешно толкнул Эфраима к другой стороне дверного косяка.
- Приготовься - кто-то идет.
Лейтенант Каргилл вернулся в свой кабинет и налил щедрую порцию из бутылки, которую держал в столе. Ему доводилось встречать немало неприятных людей и во время войны, и потом здесь, в Палестине, но не многие вызывали такую сильную неприязнь, как этот неизвестный приезжий.
Раздался стук в дверь. Виски перелилось через край стакана. Неужели этот тип что-то забыл?
- Сэр, это техник. Приехал чинить генератор.
Каргилл с облегчением вздохнул:
- Входите.
Техник был невысокого роста, в очках с металлической оправой и плохо сидящей форме, которая выглядела так, словно ее перешили из большего размера.
- А время ли сейчас чинить генератор? - Каргилл промокнул пролитое виски носовым платком. - Может, лучше завтра днем?
Инженер пожал плечами. Ночь стояла холодная, но он, кажется, страшно потел.
- Приказ, сэр. - Он подходил к Каргиллу, левой руке вещмешок. - Сэр, вы бы дали мне ключи…
- Для починки генератора вам мои ключи не нужны. Он находится…
Каргилл поднял взгляд. В шести дюймах от его носа объявилось дуло "люгера".
- Что за черт?
- Ключи.
Мужчина протянул руку, и рукав на его неловко сидящей униформе задрался. По запястью бежала татуировка - линия крошечных цифр цвета лилового синяка, который никогда не сойдет.
- Я уже видел, как умирают люди. Вы будете не первый. Дайте ключи.
Каргилл под прицелом "люгера" отцепил от пояса связку ключей и положил на стол. Техник ("Еврей", - поправил себя Каргилл) вытащил из своего вещмешка моток провода и привязал запястья Каргилла к спинке стула, а лодыжки - к ножкам стола. Каргилл перенес унижение со стоическим молчанием.
- Ключами, конечно, можно отпереть камеры, но выйти в ворота они вам не помогут. Вам со своими братьями-разбойниками не удастся просто так отсюда выбраться.
- Посмотрим.
Едва "техник" успел произнести это, как мощный взрыв потряс замок до самого основания. Похоже, заряд взорвался совсем близко. Каргилл качнулся, не удержал равновесия и, вскрикнув, повалился вместе со стулом, а его ноги так и остались привязанными к столу. За клубами пыли и дыма он увидел, как еврей схватил ключи и, прощаясь, поднес руку к фуражке:
- Шалом.
Шаги теперь звучали ближе. Можно было проследить некий ритм: приближение, пауза, приближение, пауза. При каждой паузе Гранту казалось, что он слышит возгласы и лязг металла. На миг эти звуки утонули в грохоте автоматной стрельбы, а когда она прекратилась, у самой двери зазвенели ключи. Грант напрягся в темноте. Изнутри ручки на двери не было, и он просто ждал, когда ключ осторожно войдет в замочную скважину, повернется и замок щелкнет…
- Рак ках.
Дверь открылась внутрь, и скрип петель потонул в ликующем восклицании Эфраима.
- Рак ках! - крикнул он в ответ, повторяя лозунг организации Иргун. - Рак ках. Слава богу, вы пришли!
- Бога будешь благодарить, когда мы отсюда выберемся, - пробормотал Грант.
Когда они вышли в коридор, их спаситель уже перешел к следующей камере, а коридор оказался полон освобожденных пленников. В дальнем конце стоял один из бойцов-подпольщиков из Иргуна и раздавал из мешка оружие.
- Как еврейский Дед Мороз, - сказал Грант.
Эфраим смущенно на него посмотрел:
- А кто такой Дед Мороз?
Они вместе с другими прошли по коридору, миновали бойца, у которого уже кончились пистолеты, и вышли в главный двор замка. За восемьсот лет уровень двора поднялся почти на метр от фундамента, и, чтобы обеспечить подход к двери, перед фасадом вырыли траншею. Сейчас в ней было полно бывших заключенных и их спасителей, занятых ожесточенной перестрелкой с английскими солдатами, охранявшими ворота. В дальнем конце двора куча дымящихся обломков и огромная дыра указывали то место, где бойцы Иргуна пробили себе путь сквозь стену замка.
- Кто тут главный? - крикнул Грант в ухо ближайшему бойцу, худощавому парню. Парень стрелял из оружия, очень напоминавшего карабин времен Первой мировой войны.
За то время, которое потребовалось, чтобы оттянуть затвор, вернуть его на место и прицелиться, боец ухитрился указать на высокого человека в черном берете и шинели где-то в середине траншеи.
Грант подполз к нему:
- Как выходить? Через пролом?
Командир покачал головой.
- Мы в него вошли, - ответил он по-английски. - А выйдем через заднюю дверь.
Он кивнул налево, где над морем нависала западная стена. Грант увидел, что вдоль ее основания, скрываясь в тени, крадется группа людей, незаметных для британских солдат, сосредоточивших огонь на тюремном блоке.
- Мы что, поплывем?
- Нет, если ты не поторопишься.
Грант оглянулся на ворота. Через старинные бойницы надвратной башни ударила молния пулеметной очереди. Сидя в траншее, люди были в безопасности, но как только они оставят эту позицию, то на открытом месте превратятся в легкую мишень.
- Прежде чем уйти, надо будет его заткнуть.
Командир посмотрел на него:
- Ты возьмешься?
- А почему бы и нет?
Ночь у лейтенанта не задалась с того самого момента, как появился загадочный посетитель. Лодыжка у Каргилла болела - он подвернул ее, когда упал, но это было не сравнить с мукой, какую он испытывал, лежа на полу, привязанный к мебели, и беспомощно слушая, как снаружи разгорается бой. Он даже не мог узнать, кто побеждает. Но не мог он и тешиться иллюзиями, что, когда бой закончится, все переменится в лучшую сторону.
Дверь с грохотом распахнулась. Каргилл, прикованный к столу, разглядел только, как по комнате прошагала пара старых коричневых ботинок. Он вывернул голову как раз вовремя, чтобы увидеть обросшее бородой чумазое лицо, с удивлением уставившееся на него из-за края стола. Мольба о помощи застыла на губах Каргилла.
- Ты торговец оружием. - Лейтенанту пришла в голову жуткая мысль. - Эта заваруха как-то связана с тем, кто к тебе приезжал?
Грант не отвечал, он один за другим выдвигал ящики письменного стола Каргилла и вытряхивал их на столешницу. Из нижнего ящика он вытащил коричневую кожаную кобуру. Оттуда выглядывала ореховая ручка револьвера "уэбли". Грант вынул револьвер и проверил барабан. Беспомощный и беззащитный, Каргилл принял храбрый вид.
- И у тебя не дрогнет рука выстрелить в меня?
Грант отрицательно покачал головой:
- Мне ни к чему. Пусть это сделают военные, когда узнают, что за кавардак вы позволили тут устроить. - Он мгновение подумал. - Какой у вас размер фуражки?
На крепостную стену вела обветшалая лестница. Выйдя из кабинета Каргилла, Грант взбежал по ней и кинулся по стене к надвратной башне. В суматохе дверь запереть позабыли. Грант юркнул внутрь. Все в башне было разрушено, там возвышались только четыре металлические опоры, поддерживавшие орудийную платформу на крыше. Они поблескивали в темноте, вспыхивая отраженным от выстрелов снаружи светом, а пронизанное сквозняками помещение рокотало, словно барабан, - на крыше работал пулемет "брен". Грант натянул фуражку Каргилла на взлохмаченные волосы, коснулся надежно прицепленного к поясу револьвера и полез по деревянной лестнице, приделанной к стене.
Едва ли стрелок на крыше услышал Гранта, но, вероятно, краем глаза заметил движение. Он поставил гашетку на предохранитель и оглянулся.
- Какого черта ты тут возишься? - взревел Грант в лучшей армейской манере. - Прижимай этих жидов к земле.
Голос и знакомые очертания офицерской фуражки стали той поддержкой, которая и требовалась пулеметчику. Он упер пулемет в плечо и выпустил еще одну яростную очередь. У Гранта появилось нужное ему время. Он пересек крышу и одним хорошо нацеленным пинком сбил пулеметчика так, что тот покатился по деревянному настилу. Грант прыгнул за ним. Еще два сильных удара - и бедняга стрелок растянулся без сознания.
Грант связал ему руки за спиной его собственным ремнем. Потом подошел к пулемету, развернул его и пустил длинную очередь куда-то в сторону британцев. И ухмыльнулся, увидев смятение в их рядах. Некоторые наиболее сообразительные солдаты ответили ему выстрелами, выщербив каменную крошку из старой зубчатой стены, но большинство, кажется, ничего не понимало. Тем временем стрельба у тюремного здания стала стихать - бойцы Иргуна воспользовались отвлекающим маневром для того, чтобы покинуть крепость.
Грант дал последнюю очередь, потом взял пулемет, стараясь не касаться раскаленного дула, понес к дальней стене и бросил в ров. Грант надеялся, что к тому времени, как оружие найдут, сам он будет уже далеко.
В траншее осталось не больше полудюжины подпольщиков. Несколько убитых лежали на земле, но большинство, похоже, убежало. Грант пробрался к командиру в черном берете.
- Вовремя, - проворчал тот и отвлекся, чтобы поменять пустой магазин в своем автомате на полный. - Надо идти к лодке. - Он повернулся направо и отдал оружие человеку рядом с ним. - Держи англичан, пока мы не переберемся через стену.
Боец взял автомат, и рука его качнулась вниз под тяжестью оружия, но это не стерло решимость с молодого лица. Грант вытаращил глаза:
- Эфраим?
Паренек водрузил автомат на бруствер и с сосредоточенной свирепостью повел стволом. Грант повернулся к командиру:
- Вы не можете здесь его оставить.
- Нужно, чтобы кто-то задержал британцев, пока мы отходим.
- Я задержу, - сказал Грант, не раздумывая.
Командир пожал плечами:
- Делай что хочешь, англичанин. Они тебя повесят, если ты останешься.
- А так повесят мальчика.
Эфраим покачал головой и блеснул белозубой улыбкой:
- Нет, ведь я несовершеннолетний. К тому времени, как я стану достаточно взрослым, чтобы меня можно было повесить, Израиль будет свободным.
- Хорошо, что ты в это веришь.
Грант посмотрел на мальчика, в его глаза, горевшие желанием сражаться с ненавистными колонизаторами. Может быть, в этом возрасте и он, Грант, выглядел точно так же - в тот день, когда ступил на причал Порт-Элизабет, не имея ничего, кроме чемодана со своим именем на бирке. Какая-то его часть, тот молодой человек, который сбежал в Южную Африку, эта часть хотела остаться с мальчиком, чтобы воплотить его героические мечты. Но другая, более рассудительная часть знала, что ему надо делать. Грант протянул руку и потрепал мальчика по волосам.
- Не стой на одном месте, двигайся, - посоветовал он. - Тогда они будут думать, что здесь много народу.
Эфраим улыбнулся, прильнул к автомату и нажал на спусковой крючок. Оружие чуть не выпрыгнуло из его рук - он не сразу смог с ним справиться. Командир подпольщиков потянул Гранта за рукав:
- Нам надо идти.
Они побежали вдоль основания стены. Грант ощущал себя уязвимым со всех сторон, но беспорядочные выстрелы Эфраима по-прежнему отвлекали солдат. У подножия самой дальней башни Грант обнаружил веревочную лестницу. Он быстро вскарабкался по ней, встал на стене и посмотрел на освещенное луной море. У самых скал, там, где стена крепости встречалась с волнами, в моторном баркасе сидели человек тридцать.
- Вниз!
С одного из древних зубцов свисала веревка. Грант взялся за нее, вылез наружу и соскользнул вниз, да так быстро, что обжег ладони. Еще два шага по скользким камням - и баркас оказался прямо под ним. Он сделал шаг и ухнул вниз, растянувшись на дне суденышка. Рядом раздался глухой удар - это спрыгнул командир бойцов Иргуна. Заработал мощный двигатель, и Гранта качнуло назад - баркас набирал скорость на гладкой поверхности моря. Все молчали. Каждый человек был напряжен, ожидая, что вот-вот вслед полетят пули. Но стрельба так и не началась.
Грант поднялся и ухитрился втиснуться на скамью, которая шла вдоль всего борта. Примерно через четверть часа один из его соседей зажег спичку, и несколько секунд спустя на баркасе стало оживленно - замерцали огоньки сигарет, и послышались восторженные шепотки. Пробравшись на корму, Грант нашел там командира.
- Куда мы направляемся?
- В море ждет грузовое судно. Оно отвезет нас выше по берегу, в Сур. - Он развел руками. - Оттуда - куда захочешь.
Грант немного подумал. После визита Мьюра у него появилась одна идея, хотя он никак не ожидал, что сможет начать претворять ее в жизнь так быстро. Он затянулся сигаретой и выпустил дым прямо в лунный диск.
- А до Крита меня довезете?
Глава третья
Арханы, Крит. Две недели спустя
Местные жители называли эту гору Лик Зевса. Словно грозящий небесам каменный кулак, она воздвиглась высоко над деревней и окружающими виноградниками. В доисторические времена поклонявшиеся быку минойцы построили храм на вершине, а тысячи лет спустя храм сменила маленькая церковь с белеными стенами, но селяне каждый август по-прежнему совершали паломничество вверх по склонам, чтобы принести в святилище жертвы. Даже появление и исчезновение богов не могло нарушить порядок жизни на острове.
Если бы в то апрельское утро, примерно в одиннадцать часов, какой-нибудь бог глянул вниз, он бы увидел, как на городскую площадь въехал старенький дребезжащий автобус и высадил толпу шумных пассажиров, в основном крестьян, возвращавшихся с рынка. Многие побрели в кофейню продолжать споры и сплетни за чашечкой кофе, но один пошел в противоположном направлении и свернул в узкий переулок, который вел к подножию горы. Никто не обратил на него особенного внимания, хотя заметили его все. Однако с тех пор, как тут побывали немцы, жители привыкли, что через их деревню ходят чужие люди. Нелегкий опыт научил, что безопаснее всего этих чужаков игнорировать.
Грант прошел до конца деревни, где переулок превращался в бегущую по яблоневым садам дорогу. Почва поднималась навстречу горе; там, где обрабатываемые поля сменялись скалами и дикими травами, стоял каменный дом. В саду перед ним вокруг заржавевшего виноградного пресса бродили куры, к стене прислонились пучки не посаженных в землю виноградных лоз, но ставни были недавно покрашены, а над трубой вилась тонкая полоска дыма. Сбоку от дома в негустой рощице абрикосовых деревьев начали появляться первые листья.
Грант постоял немного, посмотрел, потом вошел в ворота и тихо поднялся по лестнице к двери, которая, по принятому в греческих деревнях обычаю, находилась на втором этаже. Стучать он не стал, а вместо этого просвистел несколько тактов грустного греческого марша.
Дующий с горы ветер сорвал звуки с его губ и унес прочь. Зашуршали под ветром дикие цветы. Незакрепленная ставня стукнулась о стену. Грант, опасаясь, что шляпа улетит с головы, снял ее и сунул под мышку. Шляпа, которую он купил три дня назад в страшной толчее на базаре в Александрии, была ему чуть великовата.
Грант подождал еще с минуту и решил зайти попозже. Он повернулся и остановился.