В книгу "Муравьиное масло" входят четыре рассказа, разных по характеру. Есть среди них чисто юмористические, где в центре стоит смешной эпизод, забавный случай, происшедший с ребятами; есть лирические и, наконец, приключенческий, давший название всему сборнику.
Действие рассказов происходит в наши дни. Перед читателем раскрывается светлый детский мир, предстают ребята - озорные, порой трогательные, мечтающие о больших и славных делах.
Рисунки В. Ладягина
Содержание:
-
МОРОЗ 1
-
ШУТКА 2
-
КИРПИЧНЫЕ ОСТРОВА 3
-
МУРАВЬИНОЕ МАСЛО 4
Радий Петрович Погодин
Муравьиное масло
МОРОЗ
Мороз все зажал в свой ледяной кулак. Дома?, казалось, теснее прижались друг к другу. Словно вымазанные известкой, белели никогда не замерзавшие стекла витрин. Кусты в сквере топорщились колючими снежными шипами. Воздух стал жестким, а затаившийся под холодными арками ветер появлялся на улице только вслед за автобусом или стремительной легковушкой.
Толик вышел с Петькой Шапкиным из школы и тотчас сморщился:
- Ух ты!.. Холодина! Даже в носу щиплет.
- Морозик, - задрав кверху голову, заявил Петька. Он сощурил глаза, внимательно оглядел небо. - Вот завтра завернет, носа на улицу не покажешь!
- Не завернет, - возразил Толик. - Балтийское море… Мороз долго не держится. - Подбородок у Толика мелко дрожал, сам он сгорбился, засунул руки в рукава и, зажав портфель под мышкой, пританцовывал вокруг солидного широколицего Петьки.
- Много ты знаешь, - снисходительно заявил Петька: - Балтийское море… А смотри, небо над крышами зеленоватое и дым свечкой стоит!
- Пускай стоит, - пробормотал Толик в воротник, - а у меня уже руки отваливаются.
- Закаляться нужно было. - Петька сунул приятелю свои толстые меховые рукавицы. - Возьми, живо согреются… Да ты бей рука об руку, не стой, как мокрая курица.
Пока Толик хлопал себя и по бокам и по груди, отогревая застывшие пальцы, Петька подбежал к обледенелой стене школы и ногтем вывел:
"Завтра занятий не будет. Мороз", - подул в кулаки, глянул еще раз на небо и крикнул: "Пусть мои уши отмерзнут, если вру!"
- Т-точку поставь, - простучал зубами Толик. Ребят то и дело обгоняли прохожие. Все отчаянно торопились. Один Петька шел не спеша; щеки его алели, изредка, будто невзначай, он передвигал шапку с одного уха на другое. Толик тер рукавицами щеки и приговаривал:
- Ух… продрог… Д-даже… с-спину… ломит!
- Ага, - захрипел Петька, храбро вытягивая посиневшую шею, - еще не верил, что завтра мороз… Вот бы тебя в тайгу.
- А з… зачем мне туда?
- Чтобы там одним сугробом больше стало, - засмеялся Петька. - Приходи ко мне.
- Мерзнуть-то, - ответил Толик, вбегая в парадную.
- Печку затопим! - крикнул ему вдогонку Шапкин. Откуда-то с верхнего этажа вместе с грохотом каблуков до него донеслось: "Без меня не начинай". А звонкое эхо, словно в насмешку, прокричало у чердака: "Ай!.. Ай!.."
Приятели жили рядом, но к Петьке Толик попал поздно. Мама убирала квартиру и заставила его натирать пол.
- В двенадцать бы еще пришел! - встретил Толика Шапкин. - Я уже в айсберг превратился… В дрейфующую льдину… Что это у тебя? - ткнул он приятеля в торчавшие из-за пазухи тетради.
- Арифметика и естествознание…
- А… Завтра, - махнул рукой Петька. - Идем, я тебе индейский способ растопки покажу: при любом ветре одной спичкой!
- Тебе мама растопит, - ухмыльнулся Толик.
- Мне? - Белые Петькины брови возмущенно столкнулись на переносице. - Да ты знаешь, какая у меня мама? Она… Она мне, как себе, доверяет. - Светлая полоска насупленных бровей разошлась. - Она после работы в вечерний институт поехала. Намерзнется, - добавил он неожиданно теплым голосом. - А мы печку затопим. Приедет - тепло.
В печке уже лежали сложенные костром дрова. Петька встал на колени, взял пучок тонких лучинок, приготовленных на растопку, и настрогал их по-особенному - елочкой.
- Делай ветер! - скомандовал он Толику, воткнув лучинки между поленьями. Толик неистово замахал у Петькиного плеча тетрадками.
- Ты меня не обмахивай, я еще не вспотел. На дрова дуй.
Петька чиркнул спичку и тотчас спрятал огонек, сложив ладони фонариком. Огонек трепетал в ладонях, а ловкие Петькины пальцы светились… Лучинки вспыхнули. Огонек, как живой, побежал по ним дальше, дальше, к дровам.
- Здо?рово! - восхищенно прошептал Толик. - Как это ты?
- Ветер давай! - прикрикнул Петька. - Разговоры потом.
Толик снова замахал. Огонь крепко вцепился в сухие бока поленьев, защелкал, загудел, унося в трубу красные хвосты искр.
- Что, видал? Я в любую погоду костер разожгу.
- И в дождь?
- И в дождь, - уверенно кивнул Петька. Он пошел к выключателю, погасил свет. - Ишь, гудит, как настоящий… таежный. Ты побудь, я сейчас, мигом…
В темноте красноватое пламя действительно напоминало костер. Смолистые дрова пахли лесом. Огненные блики метались по комнате, превращая обычные предметы в странные, колеблющиеся тени.
- Спальные мешки вот, - вынырнул из темноты Петька, - возьми твой… В тайге без мешков могила.
По мохнатому воротнику Толик узнал свое пальто.
- Какой же…
- Соображай, - остановил его Петька таинственным шепотом, - мы с тобой у костра вроде геологи-следопыты. Кругом тайга, кедры… а мы руду ищем, и ничего нам не страшно.
Толик придвинулся ближе к товарищу. Ему вдруг показалось, что в зеркале шкафа, напоминающего сейчас мрачный утес, сверкнули красные глаза притаившегося зверя.
- Сейчас мы эту берлогу обложим, - командовал Петька, ползая на четвереньках вокруг письменного стола.
- Чем? - с готовностью спросил Толик.
- Ну, облаву сделаем, собак, значит, нужно, - пояснил Петька, - ты давай… Лай.
- Авв-ав, - стыдливо тявкнул Толик.
- Да разве так медведя дразнят! - рассердился Петька. - Так только болонки на мух лают. Смотри, как надо: "Р… р… р, гав-гав! Ув-в, гав!" - оглушительно загрохотал он простуженным басом и, подвывая, полез в берлогу. - Лезь за мной!
- Я лучше стрелять буду.
Петька зарычал по-медвежьи, пронзительно взвизгнул и кубарем выкатился из-под стола.
- Стреляй! Не видишь, - я раненый!
Толик щелкнул языком, крикнул: "бах!" - и для верности смазал Шапкина по спине.
- Кого бьешь! - завопил Петька. Но Толик уже сидел на нем.
- Убил, убил! - захлебывался он от восторга. - Сейчас шкуру снимать будем!
- Я вот тебе сниму! - вывернулся Петька. - Я тебе сейчас… С таким напарником только на кошек охотиться. - Он посопел, сердито глядя на Толика, и добавил примирительно: - Ну ладно, в тайге всякое бывает. Только делай мне первую помощь.
Печка уже протопилась, когда Толик вспомнил про тетради.
- Уроки-то, Петя! - сказал он упавшим голосом.
- Ну и что, уроки! Ничего, завтра сделаем. Мороз-то!..
Пошевелив угли кочергой, Петька развалился на своем спальном мешке.
- По естествознанию нас уже спрашивали, по русскому тоже. Медвежатинки бы сейчас зажарить… Любишь медвежатину?
- Люблю, только я ее никогда не пробовал.
- И я не пробовал. - Петька мечтательно сощурился. - Вкусная, должно быть…
- Петь, только вдруг завтра в школу?..
- Да что ты заладил? Сказано, - завтра мороз будет, и все… - Но, чувствуя, что Толик не очень-то верит, Петька нехотя полез к окошку. - Воздух нюхаю; самый таежный способ предсказывать погоду, - объяснил он, пыхтя у открытой форточки.
Морозный пар медленно опускался по стене на пол.
- Ну, сколько нанюхал?..
- Гра… градусов тридцать, - дрожа от холода, но стараясь сохранить глубокомысленный вид, объявил Петька… - Сейчас будем золото искать, промывку делать… А может, алмазы?..
- Алмазы, - выбрал Толик.
Утром Толика разбудили чьи-то холодные руки.
У дивана в расстегнутом пальто стоял Петька. В руках он держал свой видавший виды портфель, лицо его было угрюмым.
- Ты чего?.. Случилось что-нибудь?
Петька отвел глаза и кивнул головой на окно. За оттаявшим стеклом медленно кружились крупные хлопья сырого снега.
- Вот тебе и дым свечкой! - растерянно прошептал Толик.
ШУТКА
Родители привезли Колю Уральцева на край земли, в самый северный отдаленный поселок. Горсточку слабых огоньков увидал Коля с аэродрома. А вокруг этих теплых, живых огоньков увидел Коля Уральцев громадную ночь, неподвижную и торжественную. Небо в звездах, как в орденах, и черная мгла без конца и без края. От такого вида у Коли в носу защипало. В голове и в груди у него образовалась громкая пустота.
"Ух ты…" - подумал Коля Уральцев, втянул уши в воротник, перевязанный толстым маминым шарфом, и долго потом молчал.
Не было у Коли бабушек, которые пахнут оладьями и клубничным вареньем. Не было у Коли дедушек, которые позже всех спать ложатся и раньше всех поднимаются поутру. Был
Коля один у родителей, и родители у Коли были одни - мать да отец. Не с кем было его в Ленинграде оставить.
Родители определили своего единственного дорогого сына в школу-интернат, в первый класс. Сами залезли в железный вездеход и укатили по ночному снегу еще дальше на Север. Там, на пустом берегу, в деревянной избушке предстояло им поселиться для научной работы.
О своем сыне справлялись они по радио. На зимовках все узнают по радио: и последние новости, и насчет работы, и о здоровье своих ребятишек.
Затерялись избы-зимовки по островам да по каменным берегам Ледовитого моря. Летом волны грохочут, вольная жировая птица промышляет рыбу, кричит, сытая, на ветру. Зимой - тишина. Иногда снег перемерзший звенит. Или вьюга задует. Дует долго и ломится в двери. И все равно тишина, потому что нет в голосе вьюги живого звука.
Приедет зимовщик из тундры, накормит собак, скинет меховую одежду, отдыхать возле печки сядет, а по радио говорят:
"Слушайте, слушайте. Передаем сообщение о вашем сыне Коле. Первоклассник Коля Уральцев получил две пятерки и одну тройку. Поведение у него хорошее. Здоровье отличное".
Сидят мать и отец на зимовке перед горячей печкой, думают о своем сыне единственном.
Коля о них тоже думает.
Выйдет на крыльцо и думает. "Вон там,- думает,- в темноте под Полярной звездой родители мои зимуют, изучают самую верхнюю оболочку Земли, где рождается северное сияние".
Возникает в вышине окно. Непонятное и прекрасное. Будто другие жаркие планеты посылают свое тепло нашим людям. И леденеет это тепло в промороженном редком воздухе, сверкает во тьме разноцветное и еще не разгаданное.
Когда Коля смотрел на сияние, студясь на сквозном ветру, он казался себе меньше самой маленькой неподвижной кочки. И это было приятно ощущать - как огромен мир и как трудно в нем разобраться. И как все-таки необходимо обо всем думать и все увидеть своими глазами…
Жил Коля Уральцев с двумя мальчишками в комнате. Одного звали Ленька. Был этот Ленька промыслового охотника сын. Другого мальчишку звали Санька. Этот был сыном радиста. Оказались они все трое ровесниками-первоклассника-ми. Про всех троих шли родителям на зимовки хорошие радиограммы. Но случился день, о котором в радиограммах не сообщалось. О котором и Ленька, и Санька, и Уральцев Коля вспоминать не хотят, но всегда помнят.
Был этот день воскресенье.
Санька привел в гости малого своего брата из детского сада. Звали малого брата Стасом. И когда Санька его привел, и когда они уже поиграли немного, и уже собрался Санька отводить Стаса обратно в его круглосуточный детский .сад, по радио объявили метеосводку: мол, идет непогода - пурга.
В пургу ветер воет так жутко, словно кончается на земле его лихая, бродячая жизнь. В пургу ветер дует так сильно, что летчики привязывают самолеты к специальным крепким столбам.
Люди из домов выходить опасаются. Свалит ветер человека, ударит о камни, засыплет снегом - БЕДА1
Большим и малым это известно.
Только герой-первоклассник Ленька к метеосводке отнесся странно - легкомысленно, одним словом.
- Парни,- сказал он отважным голосом,- побежали быстрее на остров! Там сегодня кино интересное будут показывать.
А до острова три километра через голый пролив по льду.
Коля ему напомнил:
- Как же так? Ведь пурга.
- До пурги успеем. Мы ходко побежим.
- Мне нельзя,- сказал Санька.- У меня Стас в гостях. Он толстый, закутанный. Он быстро не может.
- Я побыстрее всех могу,- сказал Стас.- Только я не согласен. Я сейчас спать захотел.
Ленька обрадовался:
- Ну и ложись. Ну и спи. Нам без тебя еще лучше. Мы одни побежим.
Коля представил себе пролив, темный и голый, очень удобный для ветра. Представил Коля, как ветер их повалил, закатил в ледяные щели и снегом засыпал. Стало ему жутко. Он еще раз Леньке напомнил:
- Пурга ведь.
- А ты, Уральцев Коля, не суйся,- сказал Ленька.- Ты на Севере сколько живешь? А мы здесь уже давно живем. Кто лучше знает?
- А я не могу одного Стаса оставить,- сказал Санька.- Мне его под честное слово дали. Может быть, я его еще в детский сад проводить успею.
Тогда Ленька посмотрел на них на всех свысока.
- Трусы,- сказал он,- вот вы кто. Вот не ожидал. Стас, а ты первый трус, хоть и родился на Севере.
Стас немножко надулся.
- Я не трус,- сказал он.- Я маленький.
По радио объявили, что пурга подошла совсем близко к поселку, и велели всем, всем из домов не выходить. А тем, кто еще был в пути, приказали торопиться изо всех сил в укрытые от ветра места.
Санька пригорюнился.
- Опоздали. Придется тебе, Стас, у нас оставаться.
- А мне все равно,- сказал Стас.- Только вы не очень шумите. Я спать буду сидя.
И тут Ленька придумал.
- Знаете,- сказал он,-давайте напишем записку, будто мы все вчетвером ушли на остров кино глядеть. А сами оденемся и под кроватями спрячемся. Все напугаются, а мы тут как тут - все целые.
- Давайте,- сказали Санька и Коля.
Подумали они в этот момент только о том, что не нужно нм по проливу идти. Не станет их пурга с ног валить. Не укатит в Ледовитое море.
- И не шумите,- сказал Стас.- Я уже засыпаю.
Приятели вырвали лист бумаги в косую линейку, на которой первоклассники пишут в тетрадках. Написали свою записку. А когда написали, оделись во все тёплое, в чём гулять ходят. Стаса закутали. Под кровати залезли. И уснули в темноте да в тепле под кроватями.
Воспитательница проходила. Заглянула к ним в комнату. Видит, никого нет в комнате, а на столе записка. Прочитала воспитательница эту записку и быстрее к директору. Прочитал директор эту записку и скорее к телефону.
За окном темень. Если лицо к стеклу вплотную приблизить, станет заметно, как на улице кипит снег, как ветер мнет его и швыряет. Это пурга сигнал подает: мол, я уже здесь, я уже возле самых домов - сейчас дохну во всю силу.
Позвонил директор по телефону, вызвал секретаря райкома. Говорит в трубку, а сам от волнения на месте стоять не может, ходит вокруг стола.
- Беда,- говорит,- у меня мальчишки из интерната на остров ушли. В проливе на голом льду их пурга застигнет. В проливе пурга с двойной силой дует. Унесет она ребят в океан.
- Понял вас,- сказал секретарь райкома.- Как мальчишек зовут?
- Ленька, Санька, Колька и с ними один дошкольник Стас.
- Ясно,- сказал секретарь райкома.- Родителям на зимовки не сообщать. Принимаю меры.- И трубку повесил.
Но повесил он ее всего на одну секунду. И опять поднял. И поднимал несколько раз, чтобы всем кому нужно сказать.
Капитану порта сказал:
- Тревога. Поднимайте моряков, пусть веревки берут, фонари электрические захватывают. Мальчишки-малыши на остров пошли.
Начальнику гидрологов сказал:
- Тревога. Выводите вездеходы в пролив. Идите к океану. Трое мальчишек из интерната и один мальчишка-дошкольник в проливе в пургу попали.
На остров позвонил, командиру летчиков и начальнику метеорологов сказал:
- Тревога, товарищи. Поднимайте людей. Идите с острова навстречу портовикам. Четверо малышей в проливе, в пурге.
С главным охотником-звероловом поговорил:
- У тебя тут собачьи упряжки имеются?
- Есть. Несколько охотников-звероловов по делам прибыли.
- Пусть выводят собачьи упряжки. Пусть идут на них к океану впереди вездеходов. Четверо мальчишек в пургу попали.
Еще позвонил командиру военной части. И на Севере, на краю земли, солдат-пограничник в дозоре стоит: бережет от врагов нашу Родину.
Поднялись по тревоге солдаты. Стали цепью. Двинулись в пургу, чтобы искать за каждым ледяным бугром, в каждой каменной щели. Всюду, где глаз в такую темень достанет. Всюду, где руки нашарят. Всюду, куда ноги в такую пургу дойдут. Мальчишки-малыши легкие, в теплых шубах неповоротливые- их пурга далеко укатить может.
Потом секретарь райкома собрал остальных городских людей. Парикмахеров взял, поваров, бухгалтеров, монтеров с электростанции, охотоведов, продавцов, учителей, которые помоложе. Спортсменов-десятиклассников взял. Сам с ними в пургу пошел.
Пурга уже вовсю разгулялась. Воет пурга. Бьет в скалы. Как отыщет в скалах проход, так взревет, словно бесконечный слитный взрыв. В проливе пурга ровно и сильно гудит. Ей в проливе свободный ход, как в трубе. Пурга там идет лавиной, отрывает со льда снежную шкуру. С треском рвет. С хохотом.
А мальчишки Ленька, Коля и Санька спят под кроватями. Возле паровых батарей в теплых шубах парятся. Дошкольник Стас слаще всех спит. Похрюкивает во сне и причмокивает.
Пурга валит людей в проливе. Идут они, друг с другом веревками связанные. Свет от фонарей упирается в бешеный снег, не достигает вперед дальше шага. Тревожно у людей на душе. Мнится им, что уже осилил ветер четырех ребятишек. Катит их сейчас где-нибудь далеко, бьет об торосы - ледяные кочки.