- Разумеется. Я считаю себя хорошей учительницей, и я люблю детей. Но меня призывает искусство.
"Полуночным воплем голодного кота", - сказал про себя Мэтью, но внешне даже не изменился в лице.
- Обещаю вам, что сегодня же поговорю с вашим дедом начистоту. Он меня все обхаживал, чтобы я поселился в молочной, и теперь понятно зачем.
Берри встала - при ее росте ее глаза оказались почти вровень с его.
- Не надо так спешить, мистер Корбетт, - сказала она шелковым голосом. - Если дедушка поставит только на вас, он не будет подсовывать мне целую череду надоедливых дебилов, у которых представление о счастливом будущем - мягкое кресло да услужливая горничная. Так что если вы ему подыграете, то сделаете мне одолжение.
- Правда? И что я от этого получу? Темницу с земляным полом?
- Я же не говорю, что вам придется меня - как это вы сказали, опекать, - какое-то долгое время. Где-нибудь с месяц, этого должно хватить, чтобы я сумела втемяшить… - Она осеклась и нашла более точное выражение: - Внушить дедушке, насколько важна для меня свобода. И тот факт, что я сама себе найду молодого человека, когда сочту нужным.
- Месяц? - От одного этого слова у Мэтью стало противно во рту. - С тем же успехом я бы его провел в тюрьме. Там хотя бы окна есть в камерах.
- Ну хотя бы подумайте над моей просьбой. Подумаете? Я буду у вас в долгу.
Мэтью даже секунды не желал бы об этом думать, но тут был некоторый интересный момент: если он согласится остаться в молочной и хотя бы притвориться опекуном или сторожем - или кем там еще Григсби придумал - для Берри, то сведения о магистрате Пауэрсе в ближайшей "Уховертке" не появятся. Месяц? Месяц он выдержит.
Наверное.
- Подумаю, - согласился он.
- Вот и спасибо. А я, кажется, на сегодняшнее утро уже закончила. - Берри присела и стала складывать мелки. - Можно мне вернуться с вами?
Она явно стала теплее к нему относиться теперь, когда вопрос о нью-йоркском женихе был урегулирован.
- Я до самого дома Григсби сейчас не иду, но пойдемте, пока по дороге.
Он метнул опасливый взгляд на пятьдесят футов сгнившего настила и понадеялся, что дурной глаз Берри не утопит их обоих.
Они прошли опасный участок, хотя Мэтью пару раз не сомневался, что следующий шаг увлечет его в реку. Когда они ступили на твердую землю, Берри засмеялась, будто то, что для Мэтью было испытанием, для нее оказалось приключением. У него возникало впечатление, что беда ее - не дурной глаз, не невезение, а неудачный выбор. Но смех у нее был приятный.
Шагая с ним по Квин-стрит, Берри спросила, был ли он в Лондоне, он ответил, что нет, к сожалению, но надеется как-нибудь побывать. Какое-то время она занимала его описанием различных видов и улиц Лондона, которые глаза художницы хорошо запомнили, настолько они были богато убраны. Ему показалось интересным, что Берри описала несколько книжных лавок, где ей пришлось побывать, и одного книгопродавца, который подавал прямо у себя в магазине кофе и шоколад. Она рассказывала так, что Мэтью буквально сам почувствовал запах книжных страниц и аромат черного кофе, плывущий дождливым лондонским днем.
Уже недалеко от дома Григсби, когда Берри говорила о великом городе, а Мэтью слушал и будто шел рядом с ней по лондонским мостовым, сзади послышался топот лошадиных копыт и позвякивание бляшек на вожжах. Заливался высокий колокольчик, и Мэтью с Берри отступили в сторону, пропуская пароконный экипаж. Он замедлил ход, и Мэтью увидел за спиной кучера Джоплина Полларда и миссис Деверик. Поллард был оживлен, одет в бежевый сюртук, жилет и треуголку. Вдова сидела в черном платье и черной шляпе, с бледным лицом под белой пудрой. Кожаный верх кареты прикрывал пассажиров от солнца.
- А, Корбетт! - приветствовал его адвокат. - Мы с миссис Деверик как раз ехали к печатнику, хотели найти вас.
- Да?
- Заезжали к дому Стокли. Он нам сказал, что вы ушли вместе с Григсби после этого страшного несчастья. Да, мало что осталось от гончарной. А с вами это кто?
- Это мисс Берил… Берри Григсби. Внучка Мармадьюка. Берри, это мистер Джоплин Поллард и… вдова Деверик.
- Очень, очень приятно. - Поллард поднес палец к полям треуголки, Берри в ответ наклонила голову. Дама в черном оглядела ее одежду и прищурилась, разглядывая девушку, как разглядывал бы человек ящерицу странной расцветки. - Могли бы мы похитить у вас мистера Корбетта для небольшого разговора? - Не ожидая ответа Берри, Поллард отщелкнул дверцу кареты. - Залезайте, Корбетт.
- Если вы едете в ту сторону, - начал Мэтью, - может быть, вы могли бы подвезти мисс Григсби до дома? Это же…
- Разговор будет личный, - перебила его миссис Деверик, глядя прямо перед собой.
Мэтью почувствовал, как у него загорелись щеки, но когда он глянул на Берри, та просто пожала плечами и, улыбнувшись, чуть показала щель в передних зубах.
- Нормально, Мэтью. Я бы предпочла пройтись. Ты к ленчу придешь?
- У меня кое-какие дела, но я появлюсь позже.
- Отлично, я уверена, дедушка не будет возражать. Всего доброго, сэр, - сказал она Полларду и обернулась к миссис Деверик: - Всего доброго, вдова.
И Берри пошла по портовой улице, неся саквояж и альбом для рисования.
- Давайте побыстрее! - поторопил Мэтью Поллард. - У нас еще дела есть.
Глава тридцатая
Когда Мэтью сел напротив своих спутников, поставив у ног сумку с вещами, а лошади зацокали копытами на юг вдоль гавани, миссис Деверик посмотрела на него пристально и спросила:
- Вы дали обет не бриться, молодой человек?
- Простите мне эту щетину. Одно из моих сегодняшних дел - зайти к мистеру Рейноду.
- Я слышал, он свое дело знает, - сказал Поллард. - Хотя я бы не подпустил раба с бритвой даже близко к себе.
- Мистер Рейнод - свободный человек, - напомнил ему Мэтью. - Уже пять лет свободный, насколько я понимаю.
- Значит, вы смелее меня. Я бы боялся, что где-то посреди бритья он забудет, что живет в цивилизации, и снова станет дикарем. Я выражаю вам свое - и миссис Деверик - сочувствие по поводу постигшей вас неприятности. Где вы сейчас живете?
- В молочной у Григсби. - Краем глаза он заметил, как миссис Деверик приложила ко рту руку в черной перчатке. - Временно. Где-нибудь на месяц.
- В молочной. - В углах губ Полларда мелькнула улыбочка и тут же исчезла. - Я так понимаю, что все молоко в вашем распоряжении?
- Это была молочная. Сейчас там… - Но тут он решил бросить расшаркиваться: - Так какое дело вы хотели обсудить? - Он обернулся к миссис Деверик: - В личном разговоре?
- А, да. - Поллард полез в карман сюртука и вытащил конверт. - Ваши вопросы к миссис Деверик. Она желает ответить на них в моем присутствии.
Мэтью не сводил глаз с вдовы:
- Мадам, вам необходим адвокат, чтобы ответить на несколько простых вопросов?
- Я думаю, так будет лучше, - ответил за нее Поллард. - В конце концов, именно за защиту моих клиентов мне и платят.
- В данном случае от кого защита? От меня?
- Мистер Корбетт, давайте проясним ситуацию, что будет нам всем на благо. Так вот, я бы обязательно присутствовал, если бы миссис Деверик должна была отвечать на подобные вопросы перед главным констеблем Лиллехорном или любым магистратом. Тем более я должен присутствовать, если их задает клерк - каким бы разумным и многообещающим ни казался он моей клиентке. И еще раз прошу простить меня, миссис Деверик, но я должен повторить свое возражение: все это соглашение - фарс. Что может этот юноша выяснить такого, что опытные профессионалы…
- Возражение выслушано, - перебила миссис Деверик. - Теперь закройте свою винную бочку и сидите тихо. Молчанием вы свой гонорар отработаете не хуже, чем трескотней. - Она взяла у него из руки конверт, а Поллард испустил тихий шипящий звук сквозь зубы. В карих глазах блеснуло и понимание поражения, и презрение. - Я решила ничего не сообщать письменно, - обратилась она к Мэтью, вынимая письмо из конверта. - По совету моего адвоката. Особенно о том, что касается моих мыслей по поводу… - Она запнулась, будто заставляя себя произнести эти имена: - Доктора Джулиуса Годвина и мистера Эбена Осли.
- Хорошо, - согласился Мэтью. - Ничего письменного.
- Я отвечу на ваши вопросы в том порядке, в котором они были заданы. Первый - относительно каких-либо обсуждений деловых вопросов между мной и мистером Девериком: никаких. Как я уже вам говорила, о делах Пеннфорд не говорил со мной никогда. От меня требовалось вести дом, воспитывать сыновей и вести себя так, как положено жене. Я его о делах никогда не спрашивала: это не моя забота. Вопрос второй: о каких-либо недавних поездках Пеннфорда, деловых или же развлекательных.
Мэтью слушал, хотя у него было подозрение, что все это ему ничего не даст. Стучали внизу лошадиные копыта, и Мэтью начал думать, как приятно будет сесть в горячую ванну.
- Недавно - я полагаю, вы имели в виду за последние полгода, - продолжала миссис Деверик. - На это тоже будет ответ: никаких. Пеннфорд старался избегать поездок, поскольку имел трудности с пищеварением.
- Нет нужды сообщать подробности, мадам, - подал голос Поллард.
Она бросила на него уничтожающий взгляд:
- Будете выставлять счет за количество слов?
- А в менее недавнее время? Например, в пределах года? - спросил Мэтью.
- Расширяете вопросы? - упрекнул его Поллард.
- В пределах года или около того ответ будет тот же, - сказала вдова. - Никаких.
Мэтью кивнул и почесал зудящий подбородок.
Миссис Деверик положила письмо на колени и разгладила его.
- Третий вопрос, наиболее омерзительный, касается моего отвращения к вашему упоминанию этих двоих людей в связи с моим покойным мужем. Я заявляю категорически и перед лицом Бога Всемогущего, что Пеннфорд не имел никаких дел ни с доктором Годвином, ни с Эбеном Осли. Они недостойны были бы Пеннфорду сапоги чистить. - Она повернулась к Полларду, который собрался было возразить против последней ненужной детали, и ткнула пальцем почти ему в лицо: - Молчите!
Мэтью подождал, пока Поллард снова сел, как обмякшее соломенное чучело, и только потом продолжил разговор:
- Насколько я понимаю, мадам, доктор Годвин пользовался безукоризненной репутацией. Пусть даже он был врачом для дам из заведения Полли Блоссом. В конце концов, какой-то врач должен был эту работу делать?
- Да, но Джулиус Годвин слишком эту работу любил. Он практически жил там последние годы. Стал жалким пьяницей и почти сумасшедшим, все время проводил с теми, кого вы так великодушно и глупо назвали "дамами". Они демоны в облике женщин, и я молю Бога, чтобы дал мне увидеть до моего последнего вздоха, как Полли Блоссом бросят на судно, словно груду тряпья, и вышлют из этих колоний.
- Держим свои эмоции при себе, - посоветовал Поллард. Она его игнорировала.
- Терпеть не могу слабых мужчин, сэр, - сказала она Мэтью, и лицо ее чуть не перекосилось отвращением. - В те двери слабые мужчины и входят. Вы меня спрашиваете, почему я презираю Джулиуса Годвина - я вам отвечаю. К его услугам были многие достойные - и вполне красивые - вдовы, но он предпочел уйти к этим шлюхам. Пеннфорд мне говорил, что Годвин болен, и вот почему он пьет и тратит свои… свои силы на этих грязных созданий.
- Болен? - Мэтью уже не думал о ванне, мозг его лихорадочно работал, искал. - Вы хотите сказать, душевно?
- Я хочу сказать, что он давным-давно мог бы жениться, но он сам себя выбросил на помойку. Я вспоминаю, что, когда доктор Годвин сюда приехал, это был отличный уважающий себя врач. Порядочный человек. Приехал из Лондона, чтобы начать все сначала. И все у него было в порядке, пока не убила его собственная слабость.
- Мне казалось, что его убил Маскер, - вставил Мэтью.
- Маскер закончил работу, которую начала слабость Годвина, - был ответ. - Не знаю, может быть, Маскер - маньяк, возмущенный тем, где доктор Годвин раскладывал свои грязные инструменты.
Мэтью не стал уточнять. Поллард глядел с безразличным видом на корабли, карета приближалась к Большим Докам. Мэтью подумал, что Поллард, быть может, гадает сейчас: известно ли миссис Деверик, что один из ее адвокатов - такой же обожатель шлюх, как покойный Годвин? Похоже, что высший класс собрал у себя все деньги, а низший класс - вроде вдовы Шервин - все знания. Но конечно, если верить Григсби, многие клиенты Полли Блоссом проживают на Голден-хилл.
Мэтью подался вперед:
- Вы говорили, что доктор Годвин приехал из Лондона начать все сначала. Когда это было?
- Я полагаю, это было… не меньше пятнадцати лет назад. Скорее даже около двадцати.
- А начать сначала - после чего?
- Я точно не знаю. Это фраза, которую сказал Пеннфорд. Но все знали, что жена Годвина умерла от лихорадки, когда они оба были очень молоды. Он об этом рассказывал всему городу. Может быть, отчасти поэтому он превратился в пьяную развалину, но сочувствия у меня к нему нет.
В наступившем молчании Мэтью обдумывал ее последние слова. Поллард вышел из транса:
- Где вас высадить, Корбетт?
- Эбен Осли, - сказал Мэтью. - Что вы о нем можете сказать?
Миссис Деверик презрительно фыркнула - и близко не как леди.
- Вы были воспитанником в этом приюте, как сообщил мне мистер Поллард, и я удивлена, что вы не знаете, какие о нем ходили слухи. Что он был… я вряд ли могу произнести это слово. Он позволял себе вольности со своими воспитанниками. Разве вы об этом не слышали? Пеннфорд его презирал и говорил, что если бы хоть один из воспитанников вышел против него свидетельствовать о таких мерзостях, он бы сам повесил этого гнусного язычника прямо перед Сити-холлом.
- Правда? - спросил Мэтью, и это слово будто вертелось у него в голове болезненной юлой.
- Абсолютная. Но это никогда нельзя было доказать. Ходил слух, что Осли напился как свинья в какой-то таверне и что-то рассказал об этой… об этой практике кому-то из своих шлюх. Она передала дальше, и… но я уже сказала, доказано это не было никогда. Но все равно от этого человека меня передергивает. Просто я его не любила, вот и все.
- Но разве можно верить шлюхе? - спросил Поллард, пожав плечами.
- Вы были адвокатом Осли. Как же вы могли представлять одновременно и Пеннфорда Деверика, и Осли?
- А в чем проблема? Обоих клиентов моя фирма унаследовала от Чарльза Лэнда. Я вел юридические и финансовые дела Осли, его нравственность меня не касалась. А если вы хотите посеять раздор между миссис Деверик и мною, вас удивит, насколько она хорошо понимает - как понимал и ее муж, - что юрист - это инструмент для определенных целей. Выносить суждения о ком бы то ни было мне не пристало.
- Хотя теперь, когда Пеннфорда нет, могла бы произойти перемена юридической фирмы, если бы Осли остался в живых, - сказала миссис Деверик. - Инструмент вы или не инструмент.
- Еще один вопрос к вам. - Мэтью продолжал смотреть на Полларда. - Поскольку вы вели финансовые дела Осли. Как это он мог себе позволить столько просаживать за игорными столами?
Рыжевато-каштановые брови Полларда взметнулись вверх:
- А откуда вы знаете, сколько он проигрывал? Если проигрывал вообще?
- Я много раз видел, как он проигрывает.
- Вот как? И как это получалось? Вы за ним следили?
- Я… я его просто видел, вот и все. В тавернах.
- Я полагаю, - ответил Поллард, - что иногда он проигрывал, иногда выигрывал. Если подсуммируете, может быть, даже окажется, что он был слегка в плюсе.
- Он был омерзителен. - Миссис Деверик вложила письмо в конверт. - А Годвин - отвратителен. Это и есть ваши ответы, мистер Корбетт. - Она отдала конверт. - Надеюсь, они окажутся вам полезны.
"Вряд ли", - хотел он сказать, но надо было заняться полученной информацией и просеять ее, как тонкий песок. Мэтью взял конверт и оперся на спинку своего сиденья. Карета покачивалась в ритмичном беге лошадей.
- Мое мнение, если мне позволено будет его высказать, - начал Поллард и остановился, проверяя, что сейчас его не щелкнут по носу, - таково, что этот самый Маскер покинул город. Я думаю, что указ оказал свое действие, как бы ни жаль нам было терять доход от таверн из-за гнева лорда Корнбери. Я хочу сказать: если бы Маскером был я, зачем бы я стал болтаться на месте преступления?
- Может быть, потому что ваша работа была бы еще не окончена? - спросил Мэтью, бросив на него острый взгляд.
- Моя работа? И в чем же эта работа могла бы состоять, сэр?
- Не знаю.
- Слышали, мадам? - Голос Полларда звучал почти ликующе. - Ваш сыщик не знает. Корбетт, я вам дам один бесплатный совет, и отнеситесь к нему внимательно. Вернитесь к вашей роли клерка и бросьте эти смехотворные попытки строить из себя главного констебля. Вам куда лучше подходит…
- Минутку, - перебил Мэтью. - Повторите, пожалуйста?
- Что повторить?
- Вы сказали: "Я вам дам один бесплатный совет, и…"
- Не могу понять, о чем вы сейчас толкуете.
- "Отнеситесь к нему внимательно", - вот что высказали, - произнесла миссис Деверик, с любопытством глядя на Мэтью.
- Да. Вы не могли бы повторить эту фразу, мистер Поллард?
Поллард улыбнулся, нахмурился. Улыбнулся снова:
- Вам голову напекло, Корбетт?
Мэтью пристально смотрел на него. "Я пометил страницу, - сказал вчера голос Маскера, заглушенный тканью. - Отнесись к ней внимательно".
- Просто повторите. Вам не трудно?
- Я уже это сказал, почему я должен повторять? По вашему требованию?
- По моей просьбе.
- Да господи боже мой! - скривилась вдова. - Поллард, повторите!
- Ладно. В конце концов, что такого, если какой-то псих просит повторить фразу, которую я уже и не помню, чтобы сказал? Отнеситесь к нему внимательно, отнеситесь к нему внимательно, отнеситесь к нему внимательно! Ну как, припадок у вас не случился?
Мэтью прислушивался к чему-то - к чему-нибудь, что напомнило бы ему вчерашний ночной голос, но ничего знакомого не поймал ни в тембре, ни в интонации. Все же голос был такой заглушенный - быть может, человек говорил сквозь зажатый во рту галстук… и трудно было сказать, симулирует Поллард или нет. Невозможно решить, подумал Мэтью, но все же продолжал пристально смотреть на Полларда.
- Наверное, я здесь выйду, - сказал Мэтью, когда карета доехала до Хановер-стрит.
Парикмахерская Мики Рейнода была за пару кварталов отсюда, напротив синагоги на Милл-стрит. По команде миссис Деверик кучер остановил карету у тротуара. Мэтью взял сумку, открыл дверцу и шагнул наружу.
- И вправду побрейтесь, Корбетт, - посоветовал Поллард. - И ванна вам тоже не помешает.
- Спасибо, сэр. - Мэтью остановился на последней ступеньке кареты, еще не сойдя на мостовую, и решил еще раз попытаться добиться ответа от вдовы.
- Миссис Деверик, можете ли вспомнить любую поездку вашего покойного мужа? Не недавнюю, но за несколько последних лет?
- Беседа окончена, - отрезал железным голосом Поллард. - Поездки мистера Деверика не имеют никакого отношения…
- Я пытаюсь найти мотив, - настаивал Мэтью. - Ниточку. Что угодно. Прошу вас, миссис Деверик. Любая информация может оказаться полезной.