Открывая огромное число двойных дверей, Бриттон привела его на камбуз, где мистер Сингх властвовал над помощниками, стюардами и множеством работающих плит. Здесь были огромные морозильные камеры, наполненные бараньими и говяжьими тушами, цыплятами, утками и еще какими-то мраморными красно-белыми тушами, о которых Макферлейн подумал, что это козлятина.
- Вы можете здесь накормить армию солдат, - сказал Макферлейн.
- Мистер Сингх, возможно, сказал бы, что вы, ученые, едите не хуже, - улыбнулась Бриттон. - Пойдем, не будем ему мешать.
Они прошли мимо бильярдной и бассейна, спустились на один этаж, где Бриттон показала ему комнату отдыха команды и столовую. Еще этажом ниже они оказались в жилом отсеке команды. Большие каюты с отдельными ванными, встроенные между галереями по правому и по левому борту судна. Они задержались в конце коридора с левого борта. Здесь шум двигателей был заметно слышней. Коридор казался бесконечным, слева иллюминаторы, справа двери кают.
- Все построено по гигантским стандартам, - заметил Макферлейн. - И везде так пусто.
Бриттон засмеялась.
- Посетители всегда так говорят. Судном в основном управляет компьютер. Мы прокладываем курс с помощью геофизических данных, получаемых со спутника, и он поддерживается автоматически. Даже обнаружение столкновений осуществляется электроникой. Тридцать лет назад судовой электрик занимал скромное место. Теперь специалисты-электронщики стали очень требовательными.
- Все это производит глубокое впечатление. - Макферлейн повернулся к Бриттон. - Не поймите меня неправильно, но я все удивляюсь, почему Глинн выбрал для этой работы танкер. Зачем столько трудов, чтобы превратить танкер в рудовоз? Почему не взять хотя бы сухогруз? Или большой контейнеровоз. Бог знает, насколько дешевле это было бы.
- Думаю, я смогу это объяснить. Идите за мной.
Бриттон открыла дверь, и они вышли. Ковры и деревянные панели уступили место штампованному металлу и линолеуму. Они спустились на несколько пролетов и прошли в дверь с табличкой "грузовая аппаратная". В помещении доминировала большая электронная схема, смонтированная на дальней переборке. На ее поверхности мигали красным и желтым светом бесчисленные лампочки.
- Это имитационная схема судна, - сказала Бриттон, пригласив Макферлейна подойти ближе. - По ней мы отслеживаем, как и куда производится загрузка. Прямо отсюда мы контролируем балласт, грузовые насосы и клапаны.
Она указала на множество измерительных приборов и переключателей, расположенных под диаграммой:
- Это система регулирования давления в насосах.
Бриттон подвела Макферлейна к офицеру, наблюдавшему за множеством компьютерных экранов.
- Этот компьютер рассчитывает распределение груза. А те представляют автоматическую индикаторную систему судна. Они контролируют давление, объем и температуру во всех судовых танках. - Она дотронулась до бежевого корпуса ближайшего монитора. - Вот почему Глинн выбрал танкер. Этот ваш метеорит очень тяжелый. Погрузить его будет чрезвычайно сложно. С помощью компьютеров мы можем перемещать морскую воду из танка в танк, уравновешивая продольный и боковой крены судна, какие бы страшные перекосы не угрожали танкеру. Мы сохраним равновесие. Не думаю, что кому-то понравится, если мы опрокинемся вверх дном в тот момент, когда эту штуку опустят в танк.
Бриттон передвинулась к дальнему концу ряда аппаратуры для контроля балласта.
- Кстати о компьютерах. Вы имеете хотя бы слабое представление, что это такое?
Она указала на высокую, стоявшую особняком черную стальную колонку, на поверхности которой не было ничего, кроме замочной скважины и таблички с надписью "метрика безопасности".
- Есть еще одна такая, только поменьше, наверху, на мостике. Никто из моих офицеров не может понять, что это.
Макферлейн пробежался пытливой рукой по скошенной фронтальной поверхности колонки.
- Я тоже. Может быть, она управляет устройством сброса?
- И я сначала так подумала. Но у меня впечатление, что она связана с разными ключевыми системами судна.
Бриттон вывела его из аппаратной в коридор с металлическим полом к ожидающему лифту.
- Хотите, чтобы я спросил у Глинна?
- Нет, не стоит. Я сама его спрошу как-нибудь потом. Но я все говорю и говорю о "Ролвааге", - сказала она, нажимая кнопку лифта. - А мне интересно, как становятся охотниками за метеоритами.
Пока лифт шел вниз, Макферлейн смотрел на Бриттон. Он думал о том, что у нее очень хорошая осанка: прямые плечи, высоко поднятый подбородок. Но это не военная выправка, скорее проявление спокойного чувства собственного достоинства. Ей известно, что он охотник за метеоритами. Интересно, знает ли она о Масангкее и о фиаско с метеоритом Торнарссак?
"У нас с ней много общего, - решил Макферлейн. - Трудно представить, как непросто было снова надеть форму и подняться на мостик, думая о том, что люди говорят у нее за спиной".
- Я в Мексике попал под метеоритный дождь.
- Потрясающе. И вы выжили.
- За всю историю метеорит угодил в человека только однажды, - сказал он. - Это была женщина, страдающая ипохондрией, она лежала в кровати. Падение метеорита замедлилось при прохождении через верхние этажи дома, так что она отделалась большим синяком. Но конечно, из постели он ее вышиб. А мне метеоритный дождь, наверное, вбил в голову желание продолжить учебу и стать космическим геологом. Но роль рассудительного ученого мне никогда особенно не удавалась.
Бриттон рассмеялась. У нее был очень приятный смех.
- Что изучает космический геолог?
- Пока добираешься до действительно интересного, проходишь длинный список наук: геология, химия, астрономия, физика, счисления.
- Звучит более заманчиво, чем те предметы, что изучают для лицензии капитана. А действительно интересным что было?
- Для меня кульминацией явилась возможность в аспирантуре изучать марсианский метеорит. Я искал результат воздействия космических лучей на химический состав, пытаясь найти способ определить возраст камня.
Дверь лифта открылась, и они вышли.
- Настоящий марсианский камень? - удивилась Бриттон, выходя из лифта в еще один бесконечный коридор.
Макферлейн пожал плечами.
- Мне нравится искать метеориты. Немного похоже на охоту за сокровищами. И я люблю изучать метеориты. Но ненавижу протирать локти на факультетских посиделках или ездить на конференции и беседовать с альпинистами о выбросах при столкновениях и о механике образования кратеров. Полагаю, чувства были взаимными. Как бы то ни было, моя академическая карьера продлилась всего пять лет. В работе было отказано. С тех пор я сам по себе.
Макферлейн затаил дыхание, думая о своем бывшем партнере и осознавая, что очень неудачно выразился. Но спутница не стала расспрашивать, и удобный момент был упущен.
- Я знаю только, что метеориты - это камни, падающие с неба, - сказала Бриттон. - Откуда они берутся? Кроме как с Марса, конечно.
- Марсианские метеориты большая редкость. Большинство из них - каменные глыбы из внутреннего пояса астероидов. Маленькие кусочки и мусор остались от планет, раскрошившихся вскоре после образования Солнечной системы.
- Эту штуку, которой вы теперь заняты, маленькой не назовешь.
- Но большинство из них маленькие. Сильный удар происходит не обязательно из-за большой массы. Тунгусский метеорит, упавший в Сибири в тысяча девятьсот восьмом году, ударил с силой, эквивалентной взрыву водородной бомбы в десять мегатонн.
- Десять мегатонн?!
- Это еще пустяки. Метеориты, бывает, поражают Землю с кинетической энергией больше ста миллионов мегатонн. Взрыв такой силы приводит к концу геологической эры, убивает динозавров и вообще всем портит жизнь.
- Господи, - покачала головой Бриттон.
Макферлейн рассмеялся.
- Не беспокойтесь. Они большая редкость. Один каждые сто миллионов лет.
Они миновали множество коридоров, и Макферлейн чувствовал, что он совершенно перестал ориентироваться.
- Все метеориты одинаковые?
- Нет, нет. Но большинство из упавших на Землю метеоритов обыкновенные хондриты.
- Хондриты?
- В основном это старые серые камни. Достаточно неинтересные. - Макферлейн помедлил. - Бывают никелевожелезные. По-видимому, и тот, который мы поймали, принадлежит к этому типу. Но самый интересный тип метеоритов называется си-ай-хондриты.
Он замолчал. Бриттон быстро взглянула на него.
- Это трудно объяснить. Вам это может быть неинтересно.
Макферлейн вспомнил, как в свои юные, полные энтузиазма и наивности годы он не единожды заставлял стекленеть глаза всех присутствующих на званых обедах.
- Мне пришлось изучать навигацию по звездам, - сказала Бриттон. - Испытайте меня.
- Идет. Си-ай-хондриты слеплены непосредственно из чистой, первоначальной пыли того облака, из которого образовалась Солнечная система. Это делает их очень интересными. Они несут в себе ключ к разгадке образования Солнечной системы. Они очень старые. Старше, чем Земля.
- И сколько ей?
- Четыре с половиной миллиарда лет.
- Потрясающе.
Макферлейн отметил, что в глазах у нее светится неподдельный интерес.
- Есть теоретические предположения, что существует еще более интересный тип метеоритов…
Макферлейн резко замолчал, проверяя себя. Он не хотел, чтобы вернулась прежняя одержимость. Не теперь. Он шел дальше в неожиданном молчании, ловя на себе заинтересованный взгляд Бриттон.
Коридор закончился задраенным люком. Бриттон повернула рычаг и потянула на себя дверь. Навстречу им вырвалась звуковая волна - мощный рев бесконечного числа лошадиных сил. Макферлейн последовал за капитаном по узкому мостику. Внизу, примерно в пятидесяти футах, он увидел две огромные турбины, ревущие в унисон. Не видно было ни одного человека. По-видимому, и турбинами тоже управляли компьютеры. Макферлейн приложил ладонь к металлической стойке и почувствовал сильную вибрацию.
Пока они шли по мостику, Бриттон смотрела на него с легкой улыбкой.
- "Ролвааг" приводится в движение паровыми котлами, а не дизельными моторами, как другие суда, - сказала она, повысив голос, чтобы перекрыть шум. - Хотя у нас есть аварийный дизель для электричества. На современных судах вроде этого нельзя терять источник энергии, потому что сразу лишаетесь всего: компьютеров, навигации, пожарного оборудования. Мы называем это "покойник в воде".
Они прошли еще через одну тяжелую дверь машинного зала в передней части судна. Бриттон закрыла ее, затянула запорный рычаг и пошла по коридору, который закончился у закрытых дверей лифта. Макферлейн следовал за ней, радуясь тишине. Капитан остановилась у лифта и посмотрела на него оценивающим взглядом. Вдруг он понял, что у нее на уме было не только показать ему замечательный "Ролвааг".
- Мистер Глинн хорошо говорил, - заговорила наконец Бриттон.
- Я рад, что вы так думаете.
- Знаете, команда может быть суеверной. Просто удивительно, как быстро слухи и предположения обретают черты реальности в каютах. Я думаю, этот разговор сильно ударит по сплетням.
Она немного помолчала и снова заговорила:
- У меня было чувство, что мистеру Глинну известно много больше, чем он сказал. Но действительность не дает оснований так считать. Я думаю, он знает меньше, чем хочет показать. - Она искоса взглянула на Макферлейна. - Это так?
Макферлейн замялся. Он не знал, что сказали капитану Ллойд и Глинн, а точнее, что они утаили. Однако он считал, что чем больше она знает, тем благополучней будет судно. Он чувствовал родство с ней. Они оба совершили большую ошибку. Их обоих жизнь потрепала сильней, чем обычного человека. В душе он доверял Салли Бриттон.
- Вы правы, - сказал он. - Суть в том, что мы почти ничего о нем не знаем. Мы не знаем, как такая большая штука пережила удар. Мы не знаем, почему его не съела ржавчина. Те немногие данные электромагнитных и гравитационных измерений камня, которые у нас есть, противоречивы, даже невероятны.
- Понимаю, - сказала Бриттон и посмотрела Макферлейну в глаза. - Он может быть опасен?
- Так думать нет причин. - Он замялся. - Думать, что не опасен, тоже нет причин.
Наступила пауза.
- Меня интересует, представляет ли он опасность для моего судна и моей команды?
Макферлейн пожевал губы, обдумывая ответ.
- Опасность? Он адски тяжелый. Его будет очень сложно перемещать. Но когда он будет успешно уложен в люльку, хочется верить, что это будет менее опасно, чем полный груз горючей нефти. - Он посмотрел на нее. - И Глинн кажется человеком, который никогда не рискует.
Бриттон задумалась на мгновение. Затем кивнула:
- На меня он произвел такое же впечатление: осторожен до предела. Мне нравится иметь на борту такого человека, потому что в следующий раз, когда я посажу корабль на риф, я собираюсь тонуть вместе с кораблем.
"Ролвааг"
3 июля, 14 часов 15 минут
Когда славный корабль "Ролвааг" пересекал экватор в виду берегов Бразилии и дельты Амазонки далеко на западе, на носовой палубе судна начался освященный временем ритуал, который соблюдается на океанских судах сотни лет.
Тридцатью футами ниже палубы и почти на девятьсот футов ближе к корме доктор Патрик Брамбелл распаковывал последнюю коробку с книгами. С тех пор как он начал работать, ему почти каждый год приходилось хоть раз пересекать эту линию, и он находил в высшей степени безвкусными сопутствующие этому событию церемонии: "нептунов чай", в котором кипятятся носки и рукавицы палубных матросов, и пошлые шутки "морских волков".
Он с самого выхода "Ролваага" из порта распаковывал и размещал свою обширную библиотеку. Это занятие он любил почти так же, как чтение книг, и никогда не позволял себе спешить. Сейчас он провел скальпелем вдоль последнего стыка, заклеенного упаковочной лентой, открыл картонную коробку и заглянул внутрь. Трепетными пальцами вынул верхнюю книгу - "Анатомию меланхолии" Бертона, погладил ее прекрасную, отделанную кожей обложку и поставил на последнюю свободную полку. Следующим появился "Неистовый Роланд", потом роман Гюисманса "Наоборот", "Лекции о Шекспире" Кольриджа, эссе доктора Джонсона "Праздношатающийся". Ни одна из книг не имела касательства к медицине. Фактически из тысячи с лишним книг различной тематики, составлявших походную библиотеку Брамбелла, только десяток, не более, могли быть отнесены к профессиональным справочным пособиям. Их он держал отдельно, в медицинском кабинете, чтобы удалить профессиональный налет со своей взлелеянной библиотеки. Доктор Брамбелл был в первую очередь читателем, а уж во вторую - врачом.
Наконец коробка опустела. Брамбелл вздохнул, испытывая смешанное чувство удовлетворения и сожаления, и отступил назад, обозревая ряды книг, аккуратно расставленных на полках. Пока он этим занимался, послышался стук далекой двери, а потом звук размеренных шагов. Брамбелл ждал, не двигаясь, надеясь, что это не к нему, но уже уверенный в неизбежном. Шаги смолкли, и со стороны приемной донесся легкий двойной стук.
Брамбелл снова вздохнул, совсем иначе, чем раньше, быстро оглядел каюту в поисках хирургической маски, поднял ее и надел. Брамбелл убедился, что это неплохой способ поторопить пациента. Он последний раз бросил любящий взгляд на книги, вышел из каюты и закрыл за собой дверь.
По пути к приемной Брамбелл прошел длинным коридором мимо лазаретных палат с пустыми койками, мимо операционной и патологоанатомической лаборатории. В приемной оказался Эли Глинн со скоросшивателем под мышкой.
Взгляд Глинна остановился на хирургической маске.
- Я не сообразил, что вы с кем-то.
- Ни с кем, - сказал Брамбелл через маску. - Вы первый посетитель.
Глинн еще задержал взгляд на маске. Потом кивнул:
- Прекрасно. Мы можем поговорить?
- Конечно.
Брамбелл повел его в смотровую. Он находил Глинна самым необычным созданием из всех, кого встречал. Человек культурный, не получающий от этого удовольствия; человек с даром рассказчика, никогда им не пользующийся; человек с прикрытыми серыми глазами, который сделал своей профессией изучение слабостей других людей, скрывая свои собственные.
Брамбелл закрыл за собой дверь смотровой.
- Садитесь, пожалуйста, мистер Глинн, - сказал он и указал на скоросшиватель. - Я полагаю, это медицинские карточки? Они опоздали. К счастью, у меня еще не было нужды к ним обращаться.
Глинн сел.
- Я отобрал несколько штук, на которые, вероятно, вам следует обратить внимание. Большинство обычны, но есть исключения.
- Понятно.
- Начнем с команды. У Виктора Хоуэлла тестикулярный крипторхизм.
- Странно, что у него это не скорректировано.
Глинн поднял глаза.
- Возможно, ему не нравится мысль о ноже там, внизу.
Брамбелл кивнул.
Глинн пролистнул несколько карточек. В них были жалобы на болезни, присущие любой произвольно выбранной человеческой группе: несколько диабетиков, хроническое смещение дисков, один случай аддисоновой болезни.
- Довольно здоровая команда подобралась, - заметил Брамбелл, испытывая слабую надежду, что встреча подошла к концу.
Но нет. Глинн достал еще пачку карточек и объяснил:
- Здесь психологические характеристики.
Брамбелл просмотрел список имен.
- А где люди из ЭИР?
- У нас немного другая система, - сказал Глинн. Сведения о сотрудниках ЭИР доступны только при особой необходимости.
Брамбелл ничего не сказал. С таким человеком, как Глинн, спорить бесполезно. Глинн достал из своего портфеля еще две карточки, положил их Брамбеллу на стол и откинулся на спинку стула.
- В действительности меня волнует только один человек.
- И кто же это?
- Макферлейн.
Брамбелл стянул маску на подбородок.
- Лихой охотник за метеоритами? - спросил он удивленно. - Это правда, парень приносит с собой атмосферу какого-то беспокойства.
Глинн постучал пальцем по верхней карточке.
- Я буду подавать вам регулярные рапорты о нем.
Брамбелл удивленно поднял брови.
- Макферлейн - единственная ключевая фигура, выбранная не мной, - объяснил Глинн. - У него сомнительный послужной список, мягко говоря. Поэтому я хочу, чтобы вы оценили этот рапорт и те, что за ним последуют.
Брамбелл неодобрительно посмотрел на карточку.
- Для кого вы шпионите?
Брамбелл ожидал, что Глинн обидится, но тот не подал виду.
- Лучше я оставлю это при себе.
Брамбелл кивнул. Он притянул к себе рапорт и просмотрел.
- Скрытен относительно экспедиции и ее шансов на успех, - прочитал он вслух. - Мотивации не ясны. Подозрителен в отношении научного сообщества. Чувствует себя чрезвычайно неловко в роли руководителя. Стремится к одиночеству.
Брамбелл отложил рапорт.
- Я не вижу ничего необычного.
Глинн кивнул на вторую папку, гораздо более толстую.
- Это история жизни Макферлейна. Среди прочего здесь есть сведения о неприятном случае в Гренландии несколько лет назад.
Брамбелл вздохнул. Он был совершенно не любопытным человеком и подозревал, что именно это и было основной причиной, почему Глинн его нанял.