Между тем хлынул дождь, и потоки, проникая в хижину через комплювий быстро наполняли цистерну. Сервий схватил ведро и принялся выливать воду за порог, а Марция поставила на огонь горшок, бросила в него несколько пригоршней гороху и кусок рыбы.
- Рыба свежая, только что из Тибра, - говорила она, подкладывая в огонь сухие чурки. - Такая будет похлёбка, какой не едали и цари!
Когда дождь совсем утих и сверху проглянуло голубое небо, а затем сверкнул острый, как золотое копьё, луч, Сервий обратился к старику:
- Что же мне посоветуешь, дедушка? Куда они могли уйти?
- Деций и Тукция?
- Они.
Афраний хитро улыбался:
- Они ушли в Сицилию, Сервий.
- Что ты говоришь, дедушка! - всплеснул руками Сервий.
- Покидая Италию, они побывали в Риме, заглянули ко мне, своему земляку…
- Я так и подумал! О боги! Сколько времени я искал их… Почему же ты мне сразу не сказал?
С этого дня Сервий стал готовиться к отплытию в Сицилию.
* * *
Незадолго до того, как покннуть Рим, Сервий был поражён, войдя однажды в атриум: два человека в дорожных плащах сидели на скамье, беседуя с Афранием. Вглядевшись в них, Сервий вскриклул от удивления:
- Тит и Маний!
- Привет, Сервий! - сказал Тит, сжимая его руку. - Как мы давно не виделись!
- Всё ищешь? - засмеялся Маний.
- Ищу, - спокойно ответил Сервий и отвернулся.
- Ищи, ищи! Когда невесте минет сто лет, тогда найдёшь её и женишься.
Сервий промолчал, не желая обижать хозяев ссорой. Но Маний не унимался - ядовитые слова так и сыпались с его языка:
- Если бы она тебя любила, то давно бы сообщила в Цереаты, где находится. Но она не думает о тебе… может быть, уже замужем. А может, ей запрещает писать Деций, этот старый башмак, место которого давно на помойке! Так ли это или нет, а ты всё ищешь… То-то будет смеху, когда узнают люди!
Не обращая внимания на Мания, Сервий обратился к Титу:
- Что привело вас в Рим? Как живут Марий и Фульциния? Что нового в Цереатах?
- Земледельцы разоряются, уходят в города с семьями… И мы разорились… Всё продано, земля отнята за долги. И мы покинули родные места, пришли в Рим… К тебе, дедушка Афраний!
- Я всегда рад вам, да в моём атриуме всем вам не поместиться - очень мал, - сказал старик. - Да и работу вам надо искать. Что ты умеешь делать, Тит?
- В легионе я научился кузнечному делу.
- Это хорошо… А ты, Маний?
- А я шить и штопать одежду.
- Ну, тогда идите к деду Муцию, он поможет вам… - Вдруг старик приподнялся на скамье. - А где же все ваши?
- Они ждут нас на улице.
Афраний рассердился:
- Что же вы не позвали их в атриум? Неужели им быть на улице? Зовите их скорее сюда!
В тот же день Сервий, поблагодарив стариков за приют, покинул Рим: он направлялся в Остию, где можно было сесть на судно, отплывающее в Сицилию.
Глава XV
На корабле Сервий прислушивался к разговорам воинов, возвращавшихся после побывки на родине в свои легионы. Разговор шёл о том, что на юге неспокойно, что рабы вновь, как сорок лет назад, готовят восстание, несмотря на то, что мятежи в городах и на виллах были тогда подавлены, а участники схвачены и заключены в тюрьмы.
- Говорят, - рассказывал тщедушный легионер с воспалёнными, слезящимися глазами, - что на следствии рабов били палками, секли плетьми, бичами-скорпионами…
- Какими это скорпионами? - с любопытством прервал молодой легионер, ещё юноша, не сводя глаз с рассказчика.
- Ты не видел скорпионов? Это плети с узлами, в которые вшиты бронзовые иглы.
- А где мне было их видеть? - ответил юноша, поглядывая на других легионеров, обступивших тщедушного воина.
- Так вот, - продолжал рассказчик, - рабов нещадно секли, заковывали руки и ноги в колодки, бросали в раскалённые печи, жгли на медленном огне, но они не выдали зачинщика.
- А ты думаешь, что у них был зачинщик? - спросил кто-то из толпы.
- Там, где восстание, всегда бывает зачинщик, - подхватил другой.
- Они могли восстать внезапно, доведённые до отчаяния тяжёлой жизнью, - нерешительно вставил юноша.
- Ну ты скажешь, птенец! - презрительно отозвался тщедушный легионер. - Восстания в городах и на виллах произошли одновременно - следовательно, у них был вождь. А они не выдали его!
- А ты хотел бы, - порази тебя Юпитер! - чтоб они выдали своего вождя? - крикнул широкоплечий моряк, выступая из толпы. - Их дело - не наше дело, но они рабы, а были когда-то свободными.
- Ну и что ж? - возразил тщедушный легионер. - Мы не терпим мятежей, хотим одного: чтобы было спокойно в республике да чтоб не притесняли нас нобили…
- Бьюсь об заклад, что ты лишился своего поля! - крикнул моряк. - То-то ты против рабов, которые возделывают землю!
- А ты за них?
Моряк промолчал.
Сервий слушал, не вступая в беседу.
Сервий высадился в Тиндарисе и вместе с легионерами направился в таберну.
Уже издали он увидел пёструю вывеску над лавочкой: большой петух с полураскрытым клювом, казалось, собирался запеть.
- Вот он, приют мореплавателей! - сказал моряк, переступая порог.
Гул голосов метнулся навстречу, оглушил их. Легионеры остановились перед большим столом, сложенным из кирпичей; на нём стояли четыре глиняных горшка с пищей. На грубых скамейках сидели ремесленники. Рядом со столом находилась печь, а за ней полки, уставленные сосудами, служившими мерой. Перед печью суетилась пожилая растрёпанная сириянка в дырявой тунике, а лысый, невзрачный хозяин, с рыжей щетиной на щеках и рассечённой, должно быть в драке, губой, будил двух жрецов Кибелы, храпевших на грязном полу.
Увидев новых посетителей, хозяин бросился к ним и заискивающе заговорил:
- Сам Нептун привёл в нашу счастливую гавань таких знатных мореплавателей! Что подать господам?.. Отведайте с дороги холодного отваренного гороха - он утоляет голод и жажду. А затем требуйте чего хотите: есть сырая капуста и бобы в стручках, приправленные уксусом, печёные орехи, полента, варёная баранья голова и свинина с чесноком и луком…
- Подай нам поленты да по куску бараньей головы и хлеба, - приказал моряк.
- Господин прикажет плебейского хлеба?
Так называли грубый ячменный хлеб, самый дешёвый, доступный беднякам.
- Какого же иного - порази меня Юпитер! - Моряк улыбался. - Ржаного мы не любим - очень нежен… Да ещё подай вина…
- Есть только критское, варёное.
Они уселись на скамьях рядом с ремесленниками.
Сервий попросил свинины, вина и пирожков с сыром.
Принявшись за еду, он равнодушно прислушивался к разгоравшейся за столом ссоре. Спорил грузчик с хозяином.
- Ты что, старая подошва, подал мне? - кричал пьяный грузчик, потрясая бараньей костью, с которой текла подливка. - А ещё говорил: Меркурий и Аполлон с тобой! Какая же тут выгода и здоровье? Пусть Меркурий за эту выгоду лишит тебя посетителей, а Аполлон здоровья!
- Да чего ты хочешь! - возражал хозяин. - На кости было больше мяса, чем надо. Ты обглодал кость, напился и забыл об этом, а теперь требуешь…
- А я говорю, что ты лжёшь!
- Ну, не будем спорить, - примирительно сказал хозяин и налил ему вина. - Пей за здоровье Алкона и молись Аполлону!
- Ну и мошенник же ты, Алкон! - добродушно засмеялся грузчик, обнимая его.
Покончив с едой, Сервий хотел было уйти, но в это время заметил пристальный взгляд моряка.
Несколько мгновений моряк смотрел в упор на Сервия.
- Ты кто? - спросил он.
- Разве не видишь - я плебей! - ответил Сервий.
- Я заметил тебя ещё на судне. Там ты только слушал. Сначала я было подумал: "Вот соглядатай, подлец, получающий за предательство с головы - порази его Юпитер!", а потом увидел, что ошибся.
- А может быть, не ошибся?
- Молчи! Я знаю людей. Когда говорили о рабах, ты так задумался, что можно было бы тебя обобрать, унести твою сумку…
- А в сумке-то кусок хлеба, сыр, оливки да запасная туника.
Моряк засмеялся.
- Ты мне нравишься, - сказал он. - Моё имя Аврелий. А твоё?
Сервий назвал себя.
- Уйдём отсюда… - предложил Аврелий. - Пойдём, я познакомлю тебя со своим дядей Нумерием. Сам я скоро ухожу из города. Оба мы плебеи. Ты разорился, а я на краю разорения. Мой участок возле Капуи. А что от него осталось? Виноградник да маслинник, а поле продано за долги.
Когда они вышли на улицу, Сервий спросил:
- У тебя есть семья?
- Жена и двое детей.
Узнав, что Сервий ищет свою невесту, Аврелий удивился:
- И ради невесты ты приехал сюда?
- Ради неё.
- Должно быть, очень её любишь?
Сервий не ответил: воспоминания о Тукции с новой силой охватили его. Волнуясь, он сжал руку Аврелия:
- Ты старше меня - посоветуй, где искать их, куда направиться.
- Обо всём поговорим у Нумерия. Он опытнее меня и даст лучший совет, - сказал Аврелий.
Вскоре они подходили к небольшому домику, выглядывавшему из-за деревьев.
Глава XVI
В полутёмном атриуме пахло зеленью и цветами, набросанными у ларария. Высокого роста человек, уже пожилой, с тёмными пытливыми глазами и длинными, до плеч, волосами, поднялся навстречу Аврелию и Сервию. Это был Нумерий.
- Привет тебе, отец! - воскликнул Аврелий. - Я из Италии. Побывал в Риме и вот познакомился с Сервием. Мы подружились…
Нумерий приветливо улыбнулся.
Сервий рассказал, кто он, зачем приплыл в Сицилию, сколько несчастий ему пришлось претерпеть. Слушая его, Нумерий задумчиво качал головой. Затем он вдруг сказал:
- Я, кажется, смогу тебе помочь. Неподалёку от нас живёт один цветовод с дочерью… Они прибыли сюда не очень давно. Плебей не нравится мне - мрачен, скуп на слова, неприветлив. Зато его дочь Тукция…
- Тукция? - вскричал Сервий, хватая Нумерия за тунику. - Тукция? О боги!.. Это они, они!
Он был как безумный: лицо пылало, глаза сверкали, руки тряслись.
- Подожди, - остановил его Нумерий: - спокойствие в беде - уже полбеды. Ты должен спросить себя: разве нет одинаковых имён? Мало ли Тукций на свете!..
- Отец, отец!..
- Успокойся, Сервий, а то - клянусь Юноной! - не пойду к ним с тобой.
- Я уже спокоен, отец!
- Ну, идём! - сжалился Нумерий и направился к двери.
Сервий шёл с сильно бьющимся сердцем, с затуманенной головой; мысли неслись так быстро, что он ни на чём не мог сосредоточиться. Полоска синего, как небо, моря, сияющая глубина вверху, буйная зелень, выбивающаяся из-за оград, кривые улички предместья, покосившиеся хижины, мягкая дорожная пыль и купающиеся в ней, как воробьи, полунагие, чёрные от грязи и загара дети… Встречный ветерок дышал запахом моря, смешанным с ароматом роз, левкоев и восточных цветов. Из-за изгороди доносилась ворчливая речь; в ответ звенел свежий девичий голос: "Говорю тебе, отец, что эта роза больна. Взгляни на лепестки… и запах уже не тот, даже колючки затупились". - "Ты ошибаешься, Тукция… Роза как роза. Чего ты от неё хочешь?"
- Слышите, это моя Тукция! - шептал Сервий, подходя к изгороди и раздвигая кусты. Но голоса уже стихли. - Идём, идём, - торопил он Нумерия, - это они!
Сад благоухал так сильно, что с непривычки кружилась голова. Сервий шёл по дорожке как пьяный - мыслей не было. Перед глазами стояла Тукция, такая, какой он помнил её в день разлуки, - юная, загорелая, смеющаяся; он слышал её звонкий голос, от неё пахло вспаханной землёй и тёплым полбяным хлебом.
"Земля!" - подумал Сервий, и в памяти возникли поля, тихая деревушка, небо Италии…
У розового куста стоял человек в тунике и что-то говорил девушке, которая опускала срезанные розы в корзинку. При звуке шагов они обернулись. Нож выпал из руки девушки, лицо стало бледным, потом вдруг зажглось горячим пламенем радости.
- Сервий!
- Тукция!
Она была такая же, как несколько лет назад, и не такая: выросла, пополнела, лицо округлилось, только глаза были те же - живые влажные виноградины; та же родинка на подбородке и те же ямочки на щеках, когда она улыбалась.
Они держали друг друга за руки, а глаза их говорили о любви, верности, о незабвенном прошлом, о днях тревог и радостей…
Деций подошёл к ним.
- Как ты нас нашёл? - обратился он к Сервию.
- Я повсюду искал вас… Почему вы не дали о себе знать в родные Цереаты?
Деций усмехнулся:
- Зачем? Чтобы какой-нибудь нобиль, друг Сципиона Назики, узнал о нас и сообщил этому оптимату? Ведь - я остался ему должен за семена и за работу раба, нанятого у него для обработки поля.
- Значит, ты скрываешься?
- Скрываюсь. Но я думаю так: время сотрёт мой долг из памяти Сципиона Назики, и я смогу вернуться на родину. - И, помолчав, Деций спросил: - Ну, а ты - тоже разорился?
Сервий рассказал о своей жизни. Не выпуская руки Тукции, он обратился к Децию:
- Теперь, когда я нашёл её, боги помогут нам соединиться. Не так ли, Деций?.. Но ты хмуришься…
- Зачем ты обнял её, держишь за руку? - рассердился Деций.
- Нельзя не тронуть, не удержишься, - ответил Сервий пословицей.
- У тебя нет ничего, ты - нищий. Как будешь жить с женой, чем кормить её и детей?
- Я найду себе работу.
- Какую? Работу подёнщика? Ха-ха-ха! Ты хочешь скитаться с женой и детьми по стране?
- Я разбогатею так же, как и ты.
- Разбогатей сперва. Обзаведись хозяйством, стань таким, как я!.. Видишь моё хозяйство? Я занялся садоводством, работаю как вол, зато добрая Флора содействует моему благополучию. Видишь эти розы? Они не хуже пестумских. Я скрещиваю многие виды роз и получаю цветы разных окрасок и запахов. Хочешь, я покажу тебе…
Но Сервию было не до цветов. Отойдя с Тукцией в сторону, он изредка поглядывал на Деция, который хвастливо показывал Нумерию и Аврелию цветы. Он водил их по дорожкам и говорил, говорил…
А Сервий с грустью сказал Тукции:
- Опять нам приходится ждать и мучиться. Но теперь ждать для меня труднее - ведь ты рядом со мной. Я так искал тебя…
- Не печалься, - подавив вздох, ответила Тукция, - мы будем часто видеться. А отца я попытаюсь уговорить. Пусть возьмёт тебя помощником, и мы втроём заживём хорошо и счастливо.
- Увы! Он не захочет…
В это время до них донёсся голос Деция:
- Тукция, пора за работу! И так потерян целый час, а за это время можно было бы отнести цветы на рынок…
- На рынок уже поздно, отец…
- А почему поздно? Напрасно потеряла столько времени! А ты, Сервий, прости меня…
- Я полагал, Деций, что ты отпразднуешь день радостной встречи жениха и невесты, - сдержанно заметил Аврелий.
- Ты одержим злыми духами! - воскликнул Деций. - "Жених и невеста"!.. Кто тебе сказал эту глупость? Это могло бы быть лишь в том случае, если бы Сервий имел своё хозяйство…
- Какое тебе дело - порази меня Юпитер! - до молодых? Пусть живут как хотят, а ты не мешай им.
- Какое дело? Отец я ей или нет? Дочь она моя или нет?
- У тебя есть достаток - что жадничаешь? - вмешался Нумерий. - Живите все вместе, работайте, и боги помогут вам разбогатеть.
- Ха-ха-ха! - злобно рассмеялся Деций. - Думаешь, я работал для того, чтобы другой этим пользовался? Нет, пусть он сам станет хозяином!
- Ты скуп, Деций, бессердечен, - сурово сказал Нумерий. - Не мешай жить молодым. Сервий искал вас несколько лет, он любит девушку…
- Но он - нищий! В старину покупали себе жену, и это было правильно.
- Уж не хочешь ли ты возобновить этот обычай? - засмеялся Нумерий. - Мы плебеи и должны жить в мире между собой.
- Не уговаривай меня - это бесполезно! - рассердился Деций. - И не мешайте нам работать.
Последние слова относились ко всем. Нумерий с Аврелием молча направились к выходу, а Сервий, уходя вслед за ними, успел шепнуть Тукции:
- Вечером в саду.
- Нет, - возразила она, - на ночь отец спускает с цепи собак, обходит весь сад. Жди меня возле хижины Нумерия.
Глава XVII
Сервий простился с Аврелием, который возвращался на своё судно.
Слова Аврелия не выходили у него из головы: "Деций скряга, деньги для него дороже счастья дочери. Будь я на твоём месте - увёл бы от него дочь. Это заставило бы его согласиться на ваш брак".
Встретившись вечером с девушкой, Сервий предложил Тукции уйти от отца, но она решительно сказала:
- Я ушла бы с тобой на край света, но боюсь, что отец проклянёт нас и счастья нам не будет.
Опечаленный, Сервий всю ночь просидел у хижины, думая, как поступить. И, когда на рассвете вышел Нумерий, Сервий попросил у него совета.
- Деций не проклянёт дочь, - твёрдо сказал Нумерий, садясь рядом с Сервием. - А не проклянёт потому, что он по-своему любит её. Она одна у него. Если Тукция уйдёт, кто будет помогать ему ухаживать за цветами? Нанять раба или рабыню? Это дорого. Одного раба мало для такого сада, придётся нанять двух. А пока рабы привыкнут ухаживать за цветами, Деций будет терпеть убытки. Рабов надо кормить, смотреть, чтобы они не воровали цветов и не продавали их на рынке. А как уследишь за ними? Да, Аврелий прав: пусть Тукция уйдёт от отца, если Деций не согласится на этот брак.
Вечером Сервий передал ей разговор с Нумерием.
- Хорошо, - согласилась Тукция, - я поговорю с отцом, и если он откажет, то уйду от него.
На другой день, работая в саду, она подошла к Децию:
- Ты знаешь, отец, что Сервий любит меня, мы не хотим отказываться от своего счастья. Согласись, отец, помоги нам!
- Он нищий!
- Такими же нищими были и мы, когда уходили из Италии.
- Но я добился благосостояния…
- И он добьётся.
- Пусть добьётся, а тогда - увидим!
- Нет, отец, - решительно сказала Тукция, - этого не будет. Ты сам говорил, что мы едва управляемся, придётся нанять раба или подёнщика… Что же ты теперь молчишь? Пусть этим помощником будет Сервий… и мы втроём будем жить и трудиться…
Нахмурившись, Деций молчал.
- А если ты не согласишься, - продолжала девушка, - я уйду к нему…