- Не напускай тумана! - отрубил Сашка Цыган. - Скажи, что сам хотел. Сам высунулся. Славы захотелось. Не думал я, что ты такой… Артист!
И тут неожиданно Марусика прорвало:
- Ты… ты сам, а не я… Ты просто завидуешь, что не ты… что не тебя… Привык всегда командовать, быть первым, а тут… Кто-то ему, видишь, нос утёр. Просто завидуешь! И всё!
Сашка Цыган растерянно замер. Журавль с изумлением и с испугом смотрел на Марусика.
Это был настоящий бунт. Впервые в жизни Марусик поднял голос против Сашки Цыгана. Да еще как поднял!
Что это сейчас будет?
Сашка Цыган побледнел, потом покраснел, потом снова побледнел.
- Ну… ну… ну и пень… Я завидую! Ему! Ха! Да… да пусть тебе жабы в болоте завидуют! Да я… да я после этого и знать тебя не хочу! Всё! Ты мне больше не друг! Чтобы и дорогу забыл ко мне!
Он круто повернулся и пошёл прочь.
Журавль какое-то мгновение растеряно смотрел ему вслед, потом повернулся к Марусику:
- Зачем ты так?
- А чего он? Чего? Всегда… Всегда давит… Ему всё можно, а другим ничего. Ничего! Надоело! Проживу без него! Что я ему - горох при дороге: кто идёт, тот и сорвёт. Я тоже человек. А ты… беги за ним, если тебе его жаль! - И Марусик тоже повернулся и тоже пошёл прочь. Только в другую сторону.
Журавль стоял и оторопело крутил головою, смотря то на Сашку Цыгана, то на Марусика.
Вот так неожиданно, нежданно-негаданно, ни с того ни с чего поссорились ребята.
Глава девятая, в которой вы узнаете о приключении на речке Голубеньке и о том, что произошло потом и чем закончилась наше необыкновенное приключение
Эта новость, дорогие друзья, поразила меня, можно сказать, в самое сердце. Мне и в голову не приходило, что такое может произойти.
С детства, с младенческого, так сказать, возраста были они вместе. Не без того, конечно, что иногда и ссорились, драли друга за волосы, дрались даже, но к вечеру уже и мирились.
Но в этот раз вечер мира не принес. Ни вечер, ни следующее утро, ни день, ни снова вечер… Да и второй день, и третий, и четвертый…
Журавль предпринимал отчаянные попытки помирить их, но эти попытки лопались, как мыльные пузыри.
- Ишь, рога показал! Я ему эти рога откручу! Еще зачешется у него в носу! - цедил сквозь зубы Сашка Цыган и ни о каком примирении не хотел и слышать.
Марусик тоже дулся:
- Не хочу-у!.. И всё! Не хочу-у!
Журавль разрывался пополам. Половину тянуло к Сашке Цыгану, половину к Марусику.
А главное, разрывалось его сердце. Ведь он видел, что хотя и хорохорились его друзья, но оба переживали страшно.
Да-да, и Сашка Цыган тоже.
Думают, что если он атаман, то уже и не переживает, отвергает все тонкие чувства.
Да ничего подобного!
Да, может, вожаки тяжелее переживают, чем не вожаки. Потому что и поплакать не могут, не позволяют себе. А переживания, которые скрываются, таятся в сердце, всегда тяжелее тех, что выговариваются на людях.
Бунт Марусика зацепил Сашку Цыгана за живое. И изменил ему его легкий характер. Утратил он бодрость свою и веселость. Что называется, белый свет не мил. Ничего ему не хотелось, ничего его не радовало.
Ну, а Марусик - так тот совсем, как это говорят, спал с лица - похудел, осунулся, не Марусик, а одна тень.
Киношники же - молчок, ни звука… Поехали и как в воду канули. И куда они запропастились? У Марусика уже сил не было ждать.
Один день слонялся он по селу без дела, и ноги как-то сами собой принесли его ко двору Гриши Пасечного. Гриша сидел на завалинке, уставившись в книгу. То ли новый номер готовил, то ли просто так читал - неизвестно.
Марусик почувствовал себя вдруг преступником, пойманным на месте преступления.
Встал как вкопанный и не мог сдвинуться с места.
И внезапно неожиданная решимость овладела им. Он несколько раз глубоко вздохнул и подошел к Грише.
- Гриша!
- А? - встрепенулся тот, отрываясь от книжки.
- Тут недавно… киношники приезжали… - Марусик отвел глаза. - Тебя нигде не было. Поэтому они меня записали. На съёмки. Фильм для детей снимать будут.
- Да ну! - воскликнул Гриша и сразу прищурился. - А ты меня за нос не водишь?
- О! - Марусик чиркнул себя отставленным большим пальцем по шее. - Мальчик им нужен. Курносый, веснушчатый… Но я… Я им скажу, когда они приедут, чтобы они тебя взяли…
И не дав опомниться, повернулся и бросился бежать.
Дома не успел Марусик отдышаться, как пришел Журавль.
Разговор не клеился. Сколько не заговаривал с ним Журавль, Марусик отмалчивался, отмахивался. А потом неожиданно достал из кармана лягушачью лапку и протянул Журавлю:
- На!
Журавль захлопал глазами, он уже и думать забыл о волшебном талисмане после этой ссоры.
- Возьми! - вздохнул Марусик. - Она мне больше не нужна. Теперь ты судьбу искушай.
Журавль усмехнулся и склонил голову к плечу:
- Давай!
И едва успел он спрятать лягушачью лапку, как скрипнула калитка и появился запыхавшийся Гриша Пасечный.
- Слу-уша-ай!.. - прямо от калитки закричал он Марусику. - Чего же ты убежал, чудило? Ты же мне толком расскажи, что за киношники и что они такое снимать будут… - Он повернулся к Журавлю. - А то, понимаешь: "Я скажу чтобы взяли тебя" - и наутёк! Кто же так делает? Вот чудило!
Марусик втянул голову в плечи и, как пойманный воробей, зыркнул на Журавля.
Журавль расплылся в улыбке.
Да это он ко мне побежал. Я его ждал. У нас с ним дело одно. А о киношниках этих толком и рассказывать нечего. Мы вот тут у ворот сидим, семечки лузгаем, вдруг подъезжают… Тыр-быр, мы кино снимаем о сельских мальчиках. Есть ли ребята подходящие, чтобы и в самодеятельности, и учились хорошо. Ну мы сразу про тебя и подумали. Вот и всё.
Но от Гриши не так легко было отделаться. Он еще не меньше получаса расспрашивал о киношниках. И какие они, и как были одеты, и что точно говорили, и как стояли, и как сели, и как уехали. Хотелось человеку поговорить на эту тему.
И не удивительно. Если бы вам, друзья, светило сняться в кино, вы бы тоже об этом говорили. Когда он наконец ушел, Журавль хлопнул Марусика по плечу: "Молодец! Я так и знал, что ты это сделаешь!"
- Да, - махнул рукой Марусик. - Я как подумал про эти съёмки: кругом люди толпятся, таращатся на тебя. Нет. Это не для меня. Пусть уж Гриша этим занимается. Он привычный.
Надо же было Марусику что-то говорить.
Когда в тот же вечер Журавль рассказал Сашке Цыгану обо всём, тот лишь хихикнул: "А мне что! Пусть снимается. Пусть снимается. Мне всё равно".
Но было видно, что ему не всё равно. Совсем не всё равно. Потому что настроение у Цыгана сразу улучшилось, глаза засветились, и даже стал что-то напевать.
А когда Журавль заговорил о примирении, Сашка Цыган молча отрицательно покачал головой. Выдерживал марку. Не захотел первым идти с поклоном к Марусику. Он, видимо, считал, что с его стороны главное сделано. От киносъёмок он отказался. Теперь, мол, слово за Сашкой Цыганом.
"Как легко поругаться, и как трудно помириться" - с грустью думал Журавль.
Прошло еще несколько дней. Август в этом году был очень жарким. Солнце пекло и жарило немилосердно. Температура достигала тридцати пяти. Одно спасение - речка.
Голубеньку нашу, при всей к ней любви и уважении, нельзя назвать судоходной магистралью. Океанские лайнеры в неё не заплывают. В большинстве мест её спокойно перебредают коровы.
На Бамбурах было лишь одно глубокое место, где можно было купаться. И хочешь не хочешь, Сашке Цыгану и Марусику приходилось там встречаться. И они встречались. Журавль то к Марусику подплывет, поговорит, то к Сашке Цыгану. А они взгляд друг на друга не бросят. Делают вид, что не замечают, как будто незнакомые.
Вот в этот раз так было. У берега плескалась малышня. А ребята плавали на средине речки, на глубине. Сашка Цыган с одной стороны, Марусик с другой, а Журавль между ними. В воде было хорошо и не хотелось вылезать. А Журавль, плавая, пел во весь голос: "Ой, на горе калина, под горой малина. Калина-малина, чубарики-чубчики, малина…"
Сашке Цыгану и Марусику, честно говоря, тоже хотелось петь, но они сдерживались. Как-то неудобно петь, когда рядом твой бывший друг, который тебя обманул (предал). Как-то рот не раскрывался. Неожиданно Журавль закричал: "Ой! Ой! Судороги ногу сводят! Ой, ребята, как сводит!" Он ушел под водой, потом вынырнул и уже испуганно фыркая заорал: "Ой, ребята, спасайте! Спа-са…" И снова ушел с головой под воду. Первым бросился к нему Марусик, он был ближе. Подплыл, ухватил Журавля за руку, что на миг появилась из воды, и не успел опомниться, как Журавль обхватил двумя руками и они уже вдвоём ушли под воду. "Ну, всё! - мелькнуло у Марусика. - Пошли кормить раков". Он отчаянно замолотил руками и ногами, вырываясь. Но Журавль держал его крепко, как клещами. Впрочем, может быть, от этих отчаянных движений Марусика, они начали выплывать. Еще несколько мгновений и голова Марусика уже над водой. "А-а-а! - жадно глотает он воздух и замечает рядом Сашку Цыгана.
- Бей его по голове, а потом хватай за волосы, - кричит Сашка Цыган.
- Не могу, он меня держит, - едва успевает выкрикнуть Марусик и снова ныряет. И в тот же миг чувствует удар по голове. - "А-ай! Это же он вместо Журавля мне врезал". - Последнее что подумал Марусик.
Когда он пришел в сознание и открыл глаза, то увидел что лежит на берегу. Его окружает любопытная бамбуринская малышня, среди которой, как телевизионная башня, торчит мокрый Журавль.
- О! Наконец-то! - увидев, что Марусик открыл глаза, закричал Журавль. - Ну и напугал ты нас.
- Ты… А ты же как? - спросил Марусик, тяжело дыша.
- Отпустило… Как только ты пошел на дно, судороги сразу прошли, - Журавль виновато улыбнулся. Не умел Журавль врать, и, когда приходилось говорить неправду, он всегда виновато улыбался.
Сашка Цыган поднялся, тоже виновато улыбнулся и сказал:
- Ты извини… я не хотел… я же думал, что это он… Ваши котелки в воде так похожи…
Малышня захохотала.
Марусику ничего не оставалось, как тоже засмеяться. А потом они пошли домой и весело смеялись втроём. И никто из них не вспоминал о ссоре, словно её и не было. Веселее всех смеялся Журавль. Он подпрыгивал на ходу, он захлёбывался, он заливался радостным смехом.
- Кстати, а как там… лягушачья лапка… волшебный талисман? - спросил вдруг Марусик.
- О! Лягушачья лапка! Будь здоров! - восхищенно воскликнул Журавль.
- Ты хоть пожелал что-нибудь?
- А как же!.. А как же!.. Пожелал, конечно! А как же. И исполнилось! Исполнилось! - Он лукаво улыбнулся.
Ребята переглянулись и… сразу поняли, что именно пожелал Журавль. Из-за этого желания они и идут сейчас вместе, и смеются, и радуются, и… Хотя и без всякого талисмана они бы, конечно, помирились. Но… И тут откуда-то появился Бровко. Бросился к ребятам, виляя хвостом и припадая к земле, словно хотел сказать: "Эх, как же я рад, что всё хорошо, что вы помирились! Как же я рад! И как же я вас, ребята, люблю!"
И солнце, хоть и улыбалось оно, смотря на наши Гарбузяны, всегда только утром, а сейчас уже была предвечерняя пора, не выдержало и весело засмеялось, играя искристым лучом своим на стеклах окон, на новеньких жестяных крышах, на линиях электропередач, в садах, на левадах, на волнах речки Голубеньки.
И на счастливых лицах наших героев.
А уже потом спокойно скрылось за горизонт.
Вот такое необыкновенное приключение случилось в наших Гарбузянах. Хотя, если хорошо подумать, что же в нем необыкновенного.
Ничего необыкновенного в нем нет. Все события совершенно реальны, ничего невероятного, а тем более волшебного не произошло… Обычное стечение обстоятельств.
А впрочем… Если подумать еще раз, то… неизвестно…
Честно говоря, я очень люблю необычайные события. Без них как-то скучно жить на свете.
Приключение второе. Секрет деда Коцюбы
Глава первая, в которой вы знакомитесь с дедом Коцюбой, "диверсантом" и с Тайфун Марусей. Придибенция в Липках
И снова солнце выглянуло из-за Лысой горы. Как всегда улыбнулось, любуясь нашими Гарбузянами. И сияющим лучом своим осветило, ласкаючи Бамбуры. Славный уголок нашего села, где жили герой этой повести Сашка Цыган, Марусик и Журавль.
Но сегодня оно почему-то не хотело будить их, а подозвало из-за горизонта кучерявое облачко, похожее на барашка, и, прячась за ним, начало всходить над селом.
Солнце словно знало, что один из наших героев, а именно Журавль, в этот момент досматривает удивительный сон, который он должен своим друзьям рассказать со всеми подробностями, ничего не пропуская и ничего не забыв. И пока он досматривает этот сон, не будем ему мешать, а давайте вернемся с вами в день вчерашний и увидим, что же произошло с нашими героями вчера. Ведь, честно говоря, без этого не будет понятен и удивительный сон Журавля, и дальнейшие события повести.
Так вот - вчера…
…Вчера ребят занесло в совсем другой, противоположный Бамбурам угол села, что назывался нежно и умиротворяюще - Липки.
Название понятно, потому что за последней хатой сразу начиналась буйная, хоть и небольшая, липовая роща. Ребят часто заносило сюда. В отличие от Бамбур, Липки были безлюдные и заброшенные. Почти во всех хатах окна и двери заколочены досками, дома оставлены, заросли бурьяном. Старые люди поумирали, молодые в город переехали. Во всех Липках только в одной хате, у самого липняка, жил одинокий дед - старый Коцюба. Для взрослых, конечно, Липки - грусть и тоска. Но для ребят - это рай земной. Правда, что может быть привлекательней для безудержной мальчишеской фантазии чем заброшенное человеческое жилище! Где каждый уголок дышит тайной, где каждая тропинка ведет в неизведанное, загадочное.
Как это захватывающе играть в сыщиков-разбойников, в войну, в разные погони и преследования.
Скрип-скрип! - таинственно скрипит старая, на одной петле калитка.
Порх! - вылетает из-под ветхой почерневшей стрехи какая-то птица.
- Воздух! - кричите вы, падая на землю.
- Та-та-та-та-та-та! - из автомата стреляете по фашистскому "мессеру", что уже упорхнул в густую крону старой груши.
Нет! Что не говорите, заброшенные безлюдные Липки - это рай земной для ребят.
В тот день они ловили диверсанта. По агентурным данным, его сбросил ночью вражеский самолёт в районе Липок.
Вам не надо объяснять, какое это сложное, ответственное дело - ловить диверсанта. Сколько оно требует умения, терпения и выдержки. И осторожности. Чтобы не вспугнуть его, внезапно застигнуть, захватить и обезвредить.
Тут просто так идти нельзя. Тут нужно красться, ползти на четвереньках, а то и на животе.
Сашка Цыган, Марусик и Журавль обшарили уже все Липки и подползали к роще.
- Тсс! - предупреждающе поднял палец Сашка Цыган, который полз, как всегда, первым. - Есть.
Марусик и Журавль поравнялись с ним и вытянули шеи.
Диверсантов было двое.
Они сидели на траве под липою и… целовались. Диверсанты были очень похожи на колхозных комсомольцев Васю и Клаву.
- Ну скажи… скажи… - в перерывах между поцелуями канючил "диверсант" Вася.
- Ага… - капризно надувала губы "диверсантка" Клава. - Тебе скажи, а ты… Сначала поедешь в Киев, зацепишься, пропишешься, вызовешь меня… тогда, может, скажу… Понимаешь?
- Клава!
- И не говори… Не говори мне! Я тут не останусь. Что я - глупая? Глупее других всех? Ты посмотри - одни пустые забитые хаты. Один придурковатый дед Коцюба…
Ребята переглянулись и презрительно скривились. И потеряли бдительность. Под рукою Сашки Цыгана треснула сухая ветка.
- Подожди!.. - насторожился "диверсант" Вася. Пришлось ребятам немедленно отступить. Вася был почти двухметрового роста, в армии служил в десантных войсках… И если учесть, что взрослые почему-то очень не любят, когда дети подглядывают, как они целуются, то лучше было, не задерживаясь, отступить. Что ребята и сделали со скоростью почти сверхзвуковой.
- Чтоб ему! - пытаясь отдышаться сказал Сашка Цыган, когда они были уже на безопасном расстоянии.
- Ага! - выдохнул Марусик.
- Подождите! Вон кто-то идет, - кивнул Журавль.
Ребята притаились за огромными, как слоновьи уши, лопухами.
По дороге шел незнакомец.
- Вот это все-таки диверсант, - уверенно сказал Сашка Цыган.
- Диверсант, - как эхо, повторили Марусик и Журавль. По этой дороге чужие, незнакомые не ходили. Эта дорога вела от птицефермы в колхозные поля. Незнакомец был молодой, с черной бородкой, в потертых джинсах и зеленой стройотрядовской куртке с яркой эмблемой на рукаве - явно городской. За плечами болтался небольшой рюкзак.
Он свернул с дороги и направился к хате деда Коцюбы.
Ребята ползком двинулись за ним.
Дед Коцюба поднял голову:
- Добрый день, дедушка, - вежливо поздоровался диверсант.
Дед Коцюба поднял голову:
- Здравствуй, сынок, коль не шутишь.
- Можно у вас тут присесть… отдохнуть немного?
- Садись, а чего же… Место есть… Идешь куда-то?
- Да просто так… Землю ногами меряю.
- Турист, значит…
Ребята переглянулись. Диверсант был явно подозрительный.
- Ну, это ничего, - сказал дед. - Григорий Сковорода тоже турист был.
- Точно, - улыбнулся диверсант. - Вот и я по его примеру… Институт закончил, последние каникулы перед работой… Решил по Украине немного походить.
- Правильно! - одобрительно кивнул дед Коцюба. - А то у нас кое-кто сразу за границу норовит, в джунгли, в прерии… А в шевченковских, гоголевских местах, куда люди со всего света приезжают, сроду и не был.
- Вот-вот, - поддакнул диверсант.
- Хитрый, змеюка! - прошептал Сашка Цыган. Марусик и Журавль молча кивнули.
- Медку хочешь? - ласково спросил дед Коцюба.
- Спасибо.
- Попробуй сначала, потом благодарить будешь, - дед взял с завалинки пузатенький горшок и протянул диверсанту.