- Heт, нет! Это папино любимое, и я его очень берегу. Когда папа приедет, тогда я и дома его надену. А сейчас я себе что-нибудь другое найду.
"Когда-то он еще приедет! - подумала Катя и с грустью посмотрела на сестру. - Хорошо еще, что она так верит в его возвращение!.."
Марина поймала ее взгляд и улыбнулась:
- Ты стала такой неверующей, Катя. Но ведь Саша не один. И борьба идет… Нельзя же так опускать руки.
- Совсем я не опускаю рук. Но пройдут, может быть, годы, пока опять соберутся силы. А ты… бережешь платье, - мягко пошутила сестра.
С террасы, запыхавшись, вбежала Динка, она очень боялась опоздать на сборы.
- Вот это платье наденет мама? - спросила она, трогая двумя пальцами мягкий шелк и замирая от восторга.
- Нет, мама не хочет его надевать, это папино, - шепотом объяснила ей Мышка.
- Папино? А почему оно папино? Папа переодевался в него, да? - вытаращив глаза, зашептала ей на ухо Динка.
- Дети, дети, не трогайте руками!. Алина, повесь в шкаф, зачем ты его вытащила? - снова забеспокоилась Марина, примеряя перед зеркалом блузку. - Ну смотрите, хорошо так? - спросила она, поворачиваясь ко всем улыбающимся лицом.
- Очень! Очень! - закричала Мышка.
- Хорошо, мама, но лучше бы целое платье, - заметила Алина.
- Конечно, лучше. Ну, кто это ходит в театр в блузке и юбке? Что ты, курсистка, что ли? - недовольно оказала Катя.
- Да ну вас! - рассердилась Марина. - Я ведь не на бал собираюсь, а в театр! И никаких там особых нарядов не требуется. Как есть, так и есть! Вот поглажу, пришью свежий воротничок и пойду!
- Какой воротничок? Тут же есть уже один. Вечно ты с какими-то выдумками, вроде зонтика!
- При чем тут зонтик? У меня есть хорошенький новенький воротничок, он все-таки оживит и украсит, - роясь в картонке, возразила сестра.
- Надень колечко, мама! У тебя есть колечко с красненьким камушком. И брошку надень - вот будет красиво! - закричала Динка.
- Очень красиво! Точь-в-точь Крачковокая… А Гогу тоже с собой взять? - засмеялась мама. И все засмеялись.
- Терпеть не могу, когда кто-нибудь навешивает на себя все эти побрякушки! Такое мещанство, что смотреть противно! - добавила Катя и, вдруг что-то сообразив, всплеснула руками: - Слушай, Марина! Вот что можно заложить в ломбард! Спасибо Динке - напомнила!
- Пожалуй, да! Мне как-то не пришло в голову. Так, знаешь, ты приезжай завтра к концу службы, и мы успеем сбегать. Это действительно выход!
Марине нужны были деньги. Каждые две неделя товарищи готовили передачи для заключенных. Марина тоже вносила свою долю. В этот раз денег у нее было мало.
- Так ты приезжай пораньше, - повторила она сестре.
- А дети?
- Ну, что дети? Пообедают без тебя… Алина! - обратилась она к старшей девочке. - Завтра Катя уедет немного пораньше, а потом, мы можем после театра не успеть на последний пароход… я уже просила дедушку Никича переночевать на террасе, а Лина ляжет с Динкой и Мышкой. Ты ведь не будешь бояться?
- Нет, что ты! Я никогда ничего не боюсь. Только скажи Динке, чтобы она без вас никуда не бегала.
- Динка!.. - строго сказала мать.
- Я никуда не пойду, я буду сидеть как пришитая. Не беспокойся, мамочка, я же знаю, - поспешно перебила ее Динка.
Когда споры были окончены, Катя принялась за приведение в порядок отобранных вещей. Для себя она погладила темное платьице с длинными рукавами.
- Ну, что это за монашенка такая! - удивлялась сестра. - У тебя же есть что надеть! Столько тебе Олег надарил! Правда, многое ты своим шитьем перепортила…
- Лучше я испорчу, чем мне кто-то испортит.
- Так это совершенно одинаково по результатам, - засмеялась Марина. Конечно, самой приятней портить - не надо никого ругать, по крайней мере, весело добавила она.
Глава 34
ПЕРЕД ПОЕЗДКОЙ В ГОРОД
Сборы эти происходили в пятницу вечером, а утром в тот же день, сидя на утесе, Динка очень волновалась:
- Завтра суббота. Но как же я поеду - ведь мама тоже едет с утра!
- А я выйду на пристань да погляжу. Как она проедет, так и мы следующим пароходом, - успокаивал ее Ленька.
- Да как же ты поглядишь - ты ведь мою маму не знаешь совсем!
- Как - не знаю! Я всех твоих уже знаю, - усмехнулся Ленька.
- Да откуда же? - удивлялась Динка.
- Ну, как откуда… Забегу, повешу флажок и загляну за забор, а то и вечером иногда - заскучаю и подойду к твоей даче… Я один раз почти у самой калитки стоял, как раз вы мать встречали. Вот эта Алина твоя была и другая… как ее, Мышка, что ли?
- Мышка! - радостно подтверждает Динка; ей приятно, Что Ленька видел всех, кого она любит. - Мышка, Мышка!
- Ну вот! И ты тут была, все к матери жалась, а потом и тетка твоя вышла…
- Катя! - подсказывает Динка и тихо опрашивает: - А где же ты стоял, Лень?
- Да там… за уголком… Постоял да пошел… Вы - в дом, а я - на баржу: боялся, как бы хозяин не приехал… - задумчиво вспоминает Ленька.
- А вдруг он как-нибудь днем приедет? - беспокоится Динка.
- Нет, днем он не приезжает. Либо утром, либо уж вечером. Да теперь уж скоро. Целая неделя прошла… Я все вымыл, вычистил на барже, только вот крупы маленько подъел. Вроде немного брал, а заметно…
- Побьет он тебя? - шепотом спрашивает Динка.
- Может, и побьет… Ну, да ведь в последний раз. Динка испуганно цепляется за его руку:
- Я не хочу, Лень… я не хочу и последнего раза…
- Ну, не будет он, не будет… Что ты какая жалостливая, - ласково утешает ее Ленька и, чтоб переменить разговор, вспоминает, как он жил у птичницы, как ходил далеко-далеко в лес, каких видел там птиц и зайчишку один раз поймал, серого, пушистого. Поймал да выпустил. - Плачут ведь зайцы, как дети маленькие. Я и побоялся обидеть его… А еще я один раз лису видел… рассказывает Ленька. Но девочка не слушает его и думает о другом.
- А добрая была птичница? - спрашивает она.
- Птичница-то? Нет. Конечно, она не била меня и есть давала… Но только пустое сердце у нее!
- А вот у того, что тебя читать учил, тоже пустое сердце? - с интересом опрашивает Динка.
- Ну нет… что ты… Тот настоящий человек, все он понимал. Шел бы я за ним, куда он захочет! Только нет его… Настрадался я тогда об нем… И не встречал таких больше…
Ленька еще долго рассказывает о своей жизни, потом начинает рассказывать Динка.
- У нас все хорошие, одна я плохая… - говорит она.
- Чем же это ты плохая? - Да многим… Не слушаюсь никого…
- Что же ты не слушаешься? Мать любишь, а не слушаешься? - серьезно спрашивает Ленька.
- А как же мне быть? Если бы я слушалась, то мне бы надо дома сидеть и никуда носа не высовывать… Мама очень добрая, но если бы она увидела меня на этом утесе да еще на этой доске… - Динка махнула рукой и засмеялась. - Для нее же это прямо неописуемая доска!
Ленька помрачнел:
- Я сделаю… Я уже надумал, как сделать. Я чегой-то и сам стал бояться… прямо поджилки у меня трясутся - ну-к упадешь ты!
- Да не упаду! Я уж привыкла. А если упаду, ты никому не говори, что мы вместе были. Прямо беги тогда скорей на биржу, а то еще придерутся к тебе…
- "Беги"! Да что я, не человек, что ли? И какая мне жизнь после этого так и будешь ты у меня перед глазами стоять… Нет, уж тогда некуда мне бежать, - вконец расстроился Ленька.
- Да не упаду, не упаду, не бойся! - опять засмеялась Динка.
- Я сделаю… вон гляди, как я сделаю. - Ленька вынул карандаш и начал что-то рисовать на камне. - На каждом краю по два столбика вкопаю, и на них тугие крючки сделаю, и перекладины пристегивать буду к ним. А между тех столбов доску положу и тоже на крючки ее пристегну к столбам, поняла?
- Ничего не поняла! - весело сказала Динка.
- Ну, поняла не поняла, а переходить будешь, как барыня! - довольный собой, ответил Ленька.
- И без тебя буду переходить? - поинтересовалась Динка. - Ну, если, например, ты в городе будешь, а я захочу сюда прийти, перейду я?
- Сроду не перейдешь! Слышь, Макака! Чтоб этого у тебя и в мыслях не было! - испугался Ленька. - Не велю я тебе одной, понятно? Чтоб ни в каком разе! Клянись мне сейчас на этом же СВМАМОМ месте!
- Да я и доску не перекину, что ты!
- Доску ты, может, и перекинешь - высохла она, легонькая стала, да и нешироко тут, но все это ни к чему… Не хочу я, чтоб ты одна шла… Клянись и все тут!
- Клянусь своим честным именем и гробом… - быстро начала Динка.
Но Ленька остановил ее:
- Не так. Говори за мной: "Клянусь никогда и ни при каком разе не переходить одна на утес! Пускай, ежели нарушу эту клятву, хозяин исполосует Леньку до смерти…"
- О! - замахала руками Динка. - Сроду я не пойду, если так! Зачем ты меня пугаешь?
- Ну, помни! - сказал Ленька, успокаиваясь. - Клятва твоя дадена!
Оба помолчали.
- Лень, а Митрич уже дал тебе рыбу? - спросила Динка.
- Утром даст. Ночью наловит еще. Я и сам с Федькой пойду. Если что поймаю, тоже на базаре продам. А ты корзинкой будешь ловить?
- Ну, а чем же мне еще? Известно, корзинкой. Удочку я вделал себе, но что-то не клюет на нее. Бамбуковую бы надо… Вот заработаю - так куплю!
- А у Федьки ведь тоже плохо ловится - он и не продает никогда!
- Да, конечно, у берега какая рыба? Лодку бы надо, а где ее взять?.. Митрич любит один ездить, он и места знает, да Федьку не берет туда, рассказывал Ленька.
- Лень, а ты бы ездил один на лодке?
- Что ж! Я гребу хорошо, я и один и с Федькой бы ездил, если бы от хозяина ушел, но про это и думать нечего: лодка, она дорого стоит. Вот один рыбак за старую пять рублей просит…
Дети еще долго беседуют на утесе… Потом Ленька вдруг вскакивает на камень и, прикрыв глаза рукой, смотрит на Волгу.
- Слышь, Макака?.. Пароход какой-то показался, не "Гоголь" ли?
- "Гоголь"? - пугается Динка. - Пойдем скорей, скорей, а то я пропущу маму!
Ленька осторожно переводит ее по доске. - Завтра крючки куплю, - говорит он.
Глава 35
ВЕСЕЛЫЙ БАЗАР
С вечера Динка долго не могла заснуть и все придумывала себе всякие неудачи: то ей казалось, что Митрич возьмет у Леньки свою рыбу и поедет на базар сам, то она со страхом думала, что неожиданно появится хозяин баржи и о поездке уже нечего будет и думать…
Но все обошлось благополучно, и утром, после отъезда матери, на заборе появился долгожданный флажок. Динка схватила приготовленные еще с вечера сухари и мгновенно исчезла.
Когда Никич, поглядев на свои часы, зазвонил в свой звонок, Динка уже слезла с парохода и шла рядом с Ленькой по незнакомым улицам города. Ленька нес на плечах тяжелую корзину, а Динка ничего не несла и, забегая вперед, забрасывала мальчика вопросами:
- Мы раньше будем торговать, Лень, а потом пойдем на карусель?
- Раньше расторгуемся, - тяжело дыша, отвечал Ленька и останавливался, чтобы переложить корзину на другое плечо.
- А как мы будем продавать рыбу, Лень, - по десяткам или по пяти? А может, кто-нибудь даст нам весы и мы будем вешать?
- Кто же нам даст весы? По штукам будем продавать, Тут ведь разная рыба. Я и свою сверху положил, да вряд ли кто купит - все больше плотва у меня.
- А мы, Лень, давай подороже просить, чтобы побольше денег заработать, ладно?
- Какая цена у всех, ту и мы будем спрашивать. Да хоть бы так раскупили, чего уж тут думать - подороже! Рыбы на базаре много.
Динка замолкала, с любопытством оглядываясь по сторонам. Немощеные, кривые улички с деревянными домиками, непросыхающая грязь на дороге, покосившиеся ворота, лавчонки на углах… У одной такой лавчонки Ленька поставил на землю корзину и остановился передохнуть. Динка прочитала вывеску "Бакалейные товары" - и сунулась вслед за людьми в раскрытую дверь.
- Куда ты? - окликнул ее Ленька.
- Я сейчас… Только посмотрю.
В лавке теснились женщины и подростки. В спертом воздухе носился запах керосина и селедок. Под стеклом лежали конфеты в бумажках, высохшие тянучки и слойки. Толстая женщина шлепала на весы селедку и, обтерев руки о бумагу, вешала там же сахар, потом цедила из бочки керосин и считала деньги…
- Не дам, не дам! - сердито говорила она какой-то женщине в старом коричневом платке. - За вами и так долг с прошлого месяца…
Но женщина не уходила и, пропуская вперед других покупателей, стояла у прилавка, время от времени тихо повторяя:
- Да я отдам… Мне бы только крупички маленько… Динка, сморщив нос, оглядела лавку, просунулась между покупателями к конфетам под стеклом и, не ощутив желания съесть хоть одну из них, вышла.
- Мне бы крупички… - донесся до нее уже в дверях голос женщины.
- Лень, там нищая просит… В лавке тоже, значит, стоят нищие? - со вздохом сказала она и пожала плечами. - Крупички ей надо…
Ленька поднял на плечи корзину и, ничего не ответив, потел вперед. Динка шла за ним и от нечего делать читала ВВСКИ. На одной лавке с большими стеклами половина вывески была оторвана, и на уцелевшей половине значилось: "закус…"
- Леня, что это за такой "закус"? - спросила она.
Но Ленька свернул за угол, и перед глазами Динки неожиданно открылась грязная площадь с телегами и распряженными лошадьми; повсюду валялись солома, огрызки недоеденных огурцов, гнилых фруктов и овощей. Между возами ходили люди, торгуя картофель и яблоки. Тут же продавались лопаты, грабли, табуретки, скалки и детские, выкрашенные в розовый цвет низкие колясочки с деревянными колесиками. Немного поодаль от возов теснилась масса народу, оттуда доносились звонкие голоса торговок и разносчиков.
- Вот и базар, - сказал Ленька. - Сейчас пройдем толкучку и прямо в рыбный ряд станем.
- А что это за толкучка, Лень? - опросила Динка, стараясь держаться ближе к товарищу; слово "толкучка" было чем-то связано с именем дедушки Никича.
Ленька, толкая всех своей корзиной, врезался прямо в толпу людей, которые сновали взад и вперед, держа на руках разное тряпье и выкликая покупателей:
- Вот, кто без штанов, подходи! Вот, кому одеяло! Продам недорого!
Некоторые, сложив в кучку свое тряпье, стояли тут же молча проходившие женщины и мужчины рылись в этом тряпье, встряхивая и разглядывая на свет.
- Что это они, Лень, с себя одежду продают, как наш дедушка Никич? - поинтересовалась Динка.
- Либо с себя, либо краденое… Тут и беднота, тут и жулики толкутся. Держись за меня, а то затрешься в толпу да еще потеряешься.
Динка со страхом вглядывалась в испитые, изможденные, а иногда и опухшие от водки лица и, протискиваясь за Ленькой сквозь толпу, крепко цеплялась за его штаны.
- Да ты держись за ремень! Порвешь штаны, кто отвечать будет? - недовольно говорил Ленька. Ой устал, на лбу его выступили крупные капли пота, руки занемели.
Они прошли птичьи ряды, где кричали и бились куры, которых хозяйки тащили прямо за ноги, головой вниз; прошли мясной ряд со столами, на которых было навалено горой мясо, а рядом стояли огромные пни, окровавленные и изрубленные сверху. Мясники рубили на них целые туши, с размаху опуская топор и брызгая на проходящих кровью и мелкими костями. Зеленые мухи целыми роями кружились над мясом и садились на лица покупателей.
- Фе… - затыкая нос и стараясь не смотреть, морщилась Динка.
Ей начинал очень не нравиться этот базар, от которого она так много ждала веселого. Она поднялась на цыпочки и окинула глазами площадь. По краям ее стояли лавки с посудой, на стойках шла бойкая торговля молочными продуктами, но везде была грязь и суета. Откуда-то доносились тянущие за душу голоса нищих, поющие голоса бродячих артистов, которые толклись в самом конце площади, около огромного шатра с бахромой…
"Это, наверное, и есть карусель", - подумала Динка и нетерпеливо дернула Леньку за ремень:
- Давай уже продавать, Лень!
- Иди, иди, - пробурчал Ленька.
Наконец остро запахло рыбой, и по обеим сторонам неширокого прохода появились рыбные торговки. Они сидели прямо на земле, расстелив рядом с собой мешки и разложив на них свежую рыбу. У некоторых рыба была еще живая, она била хвостом и, выскользнув из рук продавца, падала под ноги проходивших; жабры ее тяжело поднимались и стеклянные глаза пучились…
Ленька выбрал бойкое местечко и встал в ряд. Поставив на землю корзину, он тоже расстелил чистый холщовый мешок и начал раскладывать рыбу: окуньки, стерлядки, щуки и караси.
- Куда влез на чужое место? Ступай, ступай отсюда? Ишь нахальный какой! - затрещала вдруг над ухом толстая тетка в засаленном сером переднике и с рыбьей чешуей на таком же засаленном ситцевом платке. - Я здеся кажный день торгую, меня, слава богу, покупатель уж не один год знает, а он расположился, гляди! Ступай лучше, а то как швырану корзину, так и хвостов не соберешь!
Динка испугалась и схватилась обеими руками за корзину, но Ленька спокойно сказал:
- Кто первый занял, того и место. Это вам не в театре, тетенька, здесь места не купленные. Вон напротив становитесь, коль охота, а я отсюда не пойду!
- Ох ты, сопливый эдакий! Еще будешь указывать мне место! - заорала торговка.
Но стоящий рядом с Ленькой мужчина, с большой рыбиной в руках, вступился за мальчика:
- Иди, иди отсюдова! Нечего свои порядки заводить! Раз занято место - так занято! Не опаздывай другой раз!
Торговка подхватила свою корзину, смачно плюнула и перешла в другой ряд, заняв место напротив.
- Вот рыба, рыба! - звонко закричала она, заметив подходивших покупательниц и ловко перекидывая с ладони на ладош, жирную рыбину. Подходите, подходите, господа хорошие! Вот рыба, рыба!
- Ну, теперь и мы будем торговать! - весело сказал Ленька. - А то я эту бабу знаю - она страсть какая языкатая, всех покупателей отобьет!
Динка оглядела ряды и, увидев неподалеку бьющуюся в мешке рыбу, отвернулась.
- Ну, продавай скорей, - сказала она.
- Да кому продавать? Покупателей много, а рыбы еще больше… Что ты больно нетерпеливая! Насильно не всучишь ведь никому.
- А ты кричи, как та торговка!.. Смотри, она уже деньги получает! Что ты молчишь? Никто и не подходит к нам поэтому!
- Да погоди, ведь только что пришли. Чего торопиться? - уговаривал ее Ленька.
- Как - чего? А карусель? Там уже все перекатаются, пока мы продадим! Ну нет! Сейчас я буду… Вот рыба, рыба свежая, жареная, неописуемая! - упершись рукой в бок, заголосила вдруг Динка. - Подходите, подходите, господа хорошие! Вот рыбка сладкая, вкусная, рыбочка, рыбочка, окунек!
Ленька широко раскрыл глаза и, подавившись от смеха, упал около своей корзины.
- Вот рыбка жареная, пареная, неописуемая! - держась на одной ноте, голосисто выводила Динка.
В рядах послышался громкий смех и шутки. Торговцы через головы друг друга с интересом поглядывали на девочку.
- Ну, эта продаст!
- Эта всех перекричит! - добродушно шутили они.
- Вот рыбка сладкая, сахарная! - заливалась Динка.